Глава 17
Когда я вернулась, Димон воскликнул:
– Послушай Мишу, у него есть мысли по поводу письма, которое получили Головины.
Я села на свое место. Значит, пока я отсутствовала, Димон с психологом стали общаться без отчества. Похоже, Чернов Коробкову пришелся по душе.
– Я могу говорить? – осведомился Михаил Львович.
– Конечно, – кивнула я.
– Шантажисты редко отправляют свои послания обычной почтой, – сказал Чернов, – письмо может элементарно потеряться. Да еще и полиция получит след. Легко бросить депешу в любой почтовый ящик, они, синие такие, ранее по всему городу висели, у входа на каждую станцию метро красовались. Сейчас ящиков осталось чуть больше тысячи, это для многомиллионного мегаполиса очень мало. Но все равно шантажиста можно вычислить. Как? В Москве много камер, анонимщик может попасть в поле зрения той, что висит у почтового ящика. На конверте всегда стоит штамп отделения, откуда отправили послание, за ним закреплены определенные ящики. Остается техническая работа, просмотреть записи аппаратуры. Предположим, что преступник не попал на видео. Но на конверте и на самом вложении могут остаться следы. Капля пота, упавшая на бумагу, волос, незаметно попавший в конверт, некоторые товарищи облизывают марки и клапан, чтобы лучше сработал клей, и тогда мы получим ДНК.
– Вполне вероятно, что фигурант не профессионал, а начинающий любитель, – возразила я, – кто-то из знакомых Головиных. Они нам сказали, что никому не сообщали о контракте со студией, но ведь о нем знают киношники. Продюсер, режиссер хранят тайну. А вдруг секретарша проболталась?
– Димочка, ангел мой, выведите на экран текст, который мы с вами в отсутствие Танюши обсуждали, – попросил Михаил.
Коробков пошевелил мышкой, на экране появился листок.
Чернов начал читать:
– «Знаю, кто зверски убил Катю, могу всем рассказать. Как ужасное сообщение о том, что в вашей семье есть коварный преступник, повлияет на жизнь родных? Зарубежные партнеры совершенно точно откажутся иметь дело с вами. Конец амбициям, мечтам и большим деньгам. Думаете, информация о жутком поступке похоронена? Есть человек, который знает правду о смерти Кати. Кто он? Я! Хотите найти меня? Это невозможно, но за хорошие деньги я замолчу».
Михаил остановился, потом повторил:
– «Зверски убил», «Коварный преступник», «Информация немедленно отправится», «Совершенно точно откажутся»… Теперь давайте зададим себе вопрос. Мог ли такой текст написать профессионал? Мужчина? «Зверски, ужасно, немедленно…» Лишний эмоциональный накал. Думаю, автор женщина, и она любитель. Откуда дама знает о проекте с киностудией? По словам Марии Алексеевны, они хранили все в тайне. Во-первых, пока еще хвастаться нечем, съемки не начались, во‐вторых, спугнешь удачу, в‐третьих, кто-нибудь от всего своего доброго сердца нагадить захочет. Подозревать киношников в болтливости я бы не стал, профессионалы приучены держать язык за зубами. Но Танечка права, есть техперсонал, который мог проболтаться. Вернемся теперь к Головиным. Они обсуждали дома приглашение Игоря на съемки, это постоянная тема бесед за ужином. Кто участники разговоров? Их всего трое: мать, сын, его жена. Хозяйские речи всегда достигают ушей прислуги. Горничные, шоферы, повара великолепно осведомлены, что хозяин хозяйке ночью на ушко в кровати шептал. Кстати, именно по этой причине русское дворянство общалось между собой на французском языке, чтобы лакеи ничего не поняли. Но у Головиных работает одна Галина, она фактически член семьи. Позволю себе на секунду уйти от основной темы. Вас не удивило, что у обеспеченных людей, которые могут себе позволить штат прислуги, служит только одна немолодая тетушка? Согласитесь, это странно. Но вернемся к письму. В моей практике были случаи, когда вымогателями являлись члены семьи. Как Головины себя вели, беседуя с вами? Расслабленно?
– Они все выглядели обеспокоенными, – возразил Димон, – Елена ломала пальцы, Мария Алексеевна пила много воды, Игорь постоянно оттягивал ворот пуловера.
– Ну, волнение легко изобразить, – мягко остановил Коробкова психолог, – и может быть еще один вариант. Головины на самом деле стали жертвами вымогателя. Но! Он им позвонил бы, как обычно делают подобные личности, телефон наиболее безопасен в данном случае. Дима, представь, что ты шантажист. Как ты будешь действовать?
– Приобрету в интернете мобильный, – начал фантазировать Коробков, – мне его доставят в кафе, где я впервые появился и внимания к себе не привлек. Дам курьеру на чай. Сколько? Лучше поделиться небольшой суммой, которую все дают. Если не заплатить парню, он жадину может запомнить. Не надо раскошеливаться на большие чаевые. Доставщик убежал, покупателя не запомнил. Я сунул в сотовый «серую» симку, поговорил, вынул ее, разломал, выбросил. Кто меня найдет? Есть программы, с помощью которых голос кардинально меняется. Вроде женщина с тобой говорит, а в реальности мужик. Зачем письмо сочинять? Нынче проще иначе действовать.
– А затем, что их и впрямь шантажируют, но не тем, о чем в послании говорится, – прищурился Чернов. – Не смерть Екатерины тайна, которую хотят скрыть Головины. Они все знают нечто такое, что может навредить репутации Игоря. Разве станут люди обращаться в особую бригаду, чтобы ее сотрудники подтвердили их невиновность? У них на руках есть заключение врачей, патологоанатома о смерти Кати. Чего еще надо?
– Медики не смогли докопаться до истинной причины смерти первой невестки, посчитали ее умершей от инфаркта, а вымогатель знает правду об отравлении, – отбила я подачу.
– Хорошо, – согласился Михаил Львович, – пусть так. Шантажист прислал написанную от руки депешу. Давайте предположим, что убийца Кати один из Головиных. Тогда ему надо изо всех сил удерживать остальных от похода к вам. В голове преступника сидит мысль: вдруг Татьяна, начав расследование, поймет, что смерть Катерины насильственная. Но троица является к вам в полном составе, единодушно просит доказать, что Катя умерла из-за пищевой распущенности. И нервничают все. Хотя, как я уже говорил, изобразить волнение не так уж сложно.
– Вы думаете… – начала я.
– … что у Головиных есть скелет в шкафу, – подхватил Димон. – Но они хотят, чтобы мы нашли вымогателя! Нелогично. Он же сразу расскажет, в чем дело.
– Ангел мой, – напомнил Михаил, – они не желают найти анонимщика, им надо только доказать, что Катя умерла из-за вульгарного обжорства. Своими зубами себе могилу вырыла. В семье есть тайна. Неприятная. Ее демонстрация всему миру может больно щелкнуть по репутации Головиных. Возможно, секрет как-то связан с первой женой повара-телеведущего. Как? Не знаю. Зачем им доказательства естественной смерти Екатерины? Не понимаю. Не удивлюсь, если письмецо составила сама Мария Алексеевна. И еще… Послание кажется мне странным. Пока не могу понять, что в нем не так.
– Надо попросить у них образцы почерка. Хотя это я ступил, – протянул Коробков и взял нечто похожее на ручку, – объясняю. Видите? У меня в руке компьютерное перо. Купив определенную модель ноутбука или планшета, можно писать на нем, как на бумаге с помощью этого устройства. Смотрите.
Димон быстро поводил стилом по экрану.
– Читайте!
– «Пошла муха на базар и купила самовар», – озвучила я. – Ну и почерк у тебя.
– Неразборчивость почерка говорит о незаурядном уме и быстроте мысли, – улыбнулся Михаил Львович, – человек отлично знает, что ему надо написать, спешит все изложить, от этого и буквы пляшут.
– Сейчас мои каракули исправятся, – пообещал Коробок, – айн, цвай, драй, битте!
– Ого! – удивилась я. – Теперь просто пропись.
Димон погладил ноутбук.
– Он может все, главное, загрузить нужную программу, написал от руки, изменил почерк, и вперед.
– У этого устройства безграничные возможности, – согласился Михаил, – наверное, оно пока нам всего не показало, еще будут потрясения, когда мы поймем, какого монстра в свою жизнь впустили.
– Монстра? – обиделся Димон. – Да компьютер…
Чернов прижал ладони к груди.
– Простите, простите. Тема человек и интернет очень интересна. Чем для нас является компьютер? Как он демонстрирует нашу сущность? Не выпустил ли Стив Джобс с командой дьявола в этот мир? Или, может, гаджеты-девайсы наши спасители? Все это будоражит ум. Но у нас другая тема для беседы. Что вас побудило заговорить о рукописном тексте?
– Мы обсуждали записку шантажиста, – подсказала я.
– Так она напечатана на небольшом листе размером с открытку, очевидно, тоже с применением компьютера, – проговорил Чернов.
Я уперлась взглядом в экран. Димон посмотрел туда же.
– Мяу, – раздалось в тишине.
Клеопатра Маркизетовна абсолютно бесшумно прошла в переговорную и сейчас опять восседала на стуле, положив лапы на стол. И тут у Михаила Львовича зазвонил телефон. Психолог вытащил мобильный из кармана и со словами:
– Прошу меня простить, отлучусь на пару минут, – вышел из комнаты.
– Текст напечатан, – повторил Димон, – не помню, чтобы я так когда-нибудь облажался. С чего меня понесло про стилус говорить? Может, Михаил гипнотизер? Энеки-бенеки ели вареники, засыпай, Дима, и во сне неси чушь?
– Тише, – шепнула я.
– Мы тут одни, можно говорить спокойно, – сказал Димон.
Я показала глазами на кошку.
– Про нее забыл?
– Ой, да ладно, она ничего не понимает, – отмахнулся Коробков. – Эй, киса, хочешь кофе? Со сливочками.
Клеопатра Маркизетовна склонила голову набок.
– Нет!
Димон, который направился к кофемашине, подпрыгнул, обернулся и рассмеялся.
– Тань, ты здорово имитируешь кошачью речь. «Неет!» Круто.
– Это она, – прошептала я.
– Кто? – начал оглядываться Коробков.
Я показала пальцем на кошку.
– Танюш, не сходи с ума, – расхохотался Димон, – коты не умеют говорить.
– Умеют, – возразила Клеопатра Маркизетовна.
Коробок разинул рот, а у меня в один миг зачесалось все тело. И тут вернулся Чернов.
– Танечка, нам пора ехать к магу, я спускаюсь на парковку, догоняйте. Клеопатра Маркизетовна, прошу вас проследовать со мной. Никак не пойму, что меня смущает в открытке?
Кошка спрыгнула со стула, странная пара удалилась.
Я встала, Димон подошел ко мне и взял за плечи.
– Тань, вспомни, в каких переделках мы с тобой побывали. И что?
– Ничего, – вздохнула я, – мы бессмертные горцы.
Коробков обнял меня:
– Неужели спасуем перед кошкой?
– Она говорит как человек, а ты сегодня в присутствии Михаила Львовича забыл, что записка была напечатана, – промямлила я.
Димон прижал меня к своей груди:
– Много чего с нами было, много чего с нами будет. Кошка, которая говорит, не должна нас выбить из седла. Я буду думать, что она робот, интерактивная игрушка. Вот такой у нас член бригады. Михаил мегапрофи. Я нашел его биографию, хотя ее за десятью замками заперли. Про маньяка Бархатова слышала?
– Конечно, – подтвердила я, – его более десяти лет взять не могли. Реки крови на нем. Следы он заметал идеально, эксперты ни одной улики обнаружить не могли. Он комнаты жертв пылесосил, мыл, вещи все с собой уносил. Потом выяснили, что мерзавец передвигался по квартире в комбезе эксперта. Его вычислил профайлер, составил точнейший психологический портрет, назвал профессию преступника, возраст, сообщил, сколько человек в семье, определил район, где монстр живет, улицу. Только имя с фамилией гада не назвал. Просто гений. Вот имени его я не знаю. Он засекречен.
– Тот профайлер Михаил Львович Чернов, – сказал Коробков, – уж не знаю, как его Иван к нам заманил.
– Тогда я готова сотрудничать не только с его говорящей кошкой, но и с тараканами, которые па-де-де из балета «Лебединое озеро» исполняют, – воскликнула я, пошла к двери, но на пороге обернулась: – Димон, есть отличная новость!
– И какая? – ожидаемо поинтересовался Коробков. – Мне повысили зарплату в десять раз?
– Нет, – ответила я, – сейчас все наши примутся обсуждать Клеопатру Маркизетовну и забудут про мое выступление с горчицей.
