Стаффорд, штат Виргиния,
29 сентября 1979 года, суббота.
Анджей Заброцкий
На самом деле, взять штурмом полицейский участок в любой стране намного проще, чем, скажем, узел полевой связи. Ну, за исключением разве что какой-нибудь очень Южной Америки, где полицейский участок – железобетонная крепость с вооруженным до зубов гарнизоном численностью до батальона. А так – ни часовых, ни сигналки. Более того, господа полицейские, по себе знаю, никогда в жизни, ни в страшном сне не увидят, что на них могут напасть. Но для вас, господа американские полицейские, этот страшный сон скоро станет былью.
Не-ет, все-таки безнаказанность развращает. Господ комитетчиков погубила именно безнаказанность – им и в голову не могло прийти, что допрашиваемый вдруг ни с того ни с сего начнет их убивать.
Кейт долго не могла понять, зачем нам нужно пугать заевшихся тутошних «копов». Пришлось объяснить ей, что оружие (которого много не бывает) и новую машину взамен явно находящейся в розыске комитетской нам проще всего добыть именно там. А кроме того – очень удобно засветиться в одном месте, а потом быстро, пока преследователи бестолково мечутся и ищут тебя, спрятаться совсем в другом. Эх, жалко, что не побываю я в здешней Варшаве.
– Значит, так. – Щербаков остановил машину за три дома перед участком и заглушил мотор. – Я – через черный ход, вы – в парадный. Начинаем через три минуты. Часы?
– Уже сверяли.
– Ну, тогда с богом.
Да уж, весьма богоугодное дельце.
– До сих пор не могу поверить, – пожаловалась Кейт. – Я, образцово-показательный полицейский, вместе с двумя русскими сумасшедшими собираюсь напасть на американский полицейский участок. Нет, после вас меня точно в психушку запрячут.
– Это еще не самое смешное, – сказал я. – Если бы мне четыре года назад сказали, что я буду штурмовать американский участок, я бы пожал плечами и продолжил чистить автомат. А вот если бы мне сказали, что моей напарницей будет самая прекрасная женщина во всей американской полиции… Вот тут-то я бы точно покрутил у виска.
– Сомнительный комплимент, – фыркнула Кейт. – Если это вообще был комплимент. Пошли?
Стаффордский участок располагался в серой одноэтажной коробке, построенной, судя по всему, еще до войны – Мировой, а не Аляскинской. С тех пор здание подверглось паре косметических ремонтов, которые, однако, не смогли замаскировать тот факт, что подрядчик был отъявленным ворюгой. Прям как у нас.
Я спокойно взошел на крыльцо, дождался, пока секундная стрелка коснется черты, и вошел внутрь.
– Что вам…
В этот момент сидевший за столом коп наконец поднял голову и, очевидно, опознал в нас героев популярной утренней радиопередачи.
Не дожидаясь, пока он припомнит подходящую к случаю инструкцию, я сгреб его за форменную рубаху, рванул через стол, вырубил и толкнул обратно. Полежите, мистер, подумайте о бренности всего сущего.
Дверь, за ней коридор с еще парой дверей.
– Щербаков там, нам сюда. Ты справа, я слева. Раз, два… На счет «три» я распахнул дверь, пропустил, как и подобает истинному джентльмену, Кейт и ринулся следом.
Нашим взорам открылась не очень уж большая и совсем неуютная комната, основательно загроможденная столами и шкафами. За столами зарабатывали пенсию и ревматизм трое копов, с удивлением и ужасом уставившихся в направленные на них дула.
– Слева.
Слева от двери в комнатушке располагалась застекленная будка, отгороженная жалюзи от остального мира. Стол господина Ковальчика в этой будке явно бы не поместился, даже будучи распиленным пополам, – его бы не протащили сквозь дверь.
Я прыгнул, вышиб ногой хлипкую дверку и наставил «кольт» на типа с позолоченной пятиконечной бляхой на лацкане сюртука.
– И без ковбойских шуток.
Тип в сюртуке замер, затем медленно вытащил правую руку из ящика стола.
– А вот теперь так же медленно встал и пошел. – Для пущей убедительности я повел стволом «кольта» в нужную сторону. – И ручки сложи над головой.
– Вы хоть представляете себе…
– Откроешь рот – мозги вышибу.
Тип заткнулся. Все верно – даже сантиметровое дуло кажется очень большим, когда направлено точно между глаз. Твоих. Интересно, откуда у американской полиции такая трогательная вера в свое божественное предназначение, что они препираются с вооруженными преступниками?
Я посторонился, пропустил его в зал и аккуратно рубанул по затылку. Так, на всякий случай.
– А вы чего уставились? – рявкнула Кейт на остальных копов. – К стене. Руки за голову.
Желающих поиграть в героя дня среди полицейских не нашлось. Ну и правильно. Я ничего не имел против них – в отличие от господ комитетчиков, которые сами напросились, – но при первом же подозрительном телодвижении выстрелил бы не задумываясь. И господа копы, похоже, это тоже поняли.
В коридоре послышались шаги. Я мигнул Кейт и отступил в сторону.
Шаги замерли перед самой дверью. Затем кто-то начал тихо насвистывать «Славься, Отечество».
Я облегченно вздохнул.
– Входите, – я широко ухмыльнулся, – Педро. Все чисто.
Щербаков вошел в комнату и медленно осмотрелся, задержав взгляд на валявшемся у моих ног теле.
– Живой, живой, – успокоил я. – Просто подремать прилег.
– При входе еще один, – сообщила Кейт.
– Живой?
– Ну, мы же не людоеды, – обиделся я. Щербаков устало вздохнул.
– Иногда я в этом сомневаюсь.
Я закончил обыскивать тех копов, которые еще держались на ногах, выложил конфискованную груду железа на ближайший стол и, наклонившись, перетряхнул бездыханное тело их босса. Единственным моим трофеем стала упоминавшаяся пятиконечная бляха.
– За дверью в конце коридора, – поведал Сергей, – местная тюрьма из двух камер. В одной лежат двое каких-то пьянчуг, а вторая пуста. То есть была пуста. Я в нее уже двоих отложил.
– А связь?
Щербаков приподнял бровь.
– Была.
– Ясно.
Я извлек бумажник шерифа, встал и тщательно отряхнулся. Ну и грязные же здесь полы.
– Ты и ты. Взяли своего шефа и осторожно потащили. И без глупостей.
– Я прослежу, – сказал Сергей. – А вы пока осмотритесь тут.
– Слушаюсь, вашбродь! – Надеюсь, не поймут.
Один из местных полицейских щеголял с пистолетом «смит-и-вессон». Модель пятьдесят девятого года, калибр – девять миллиметров, пятнадцать патронов в обойме. Очень популярное оружие у преступников, так как «вессоны» с мексиканских заводов невозможно отследить – нет там никакого учета. Нет, и все.
Я всунул «вессон» в трофейную наплечную кобуру, спрятал в карман запасную обойму и с немалым облегчением избавился наконец от «кольта». Не люблю таскать лишнюю тяжесть, а тридцати патронов мне лично хватит на небольшую войну. Кейт сосредоточенно рылась в картотечных шкафчиках, хотя что она собиралась там отыскивать – неизвестно. Не свое же досье, в самом деле! Я пожал плечами и отправился отыскивать местную оружейку.
М-да, печальное зрелище. Основное вооружение стаффордской полиции составляли древние винчестеры, доставшиеся местным копам, судя по всему, в наследство от дедушек-ковбоев. Еще был помповый дробовик, одна штука – и все. Грустно, барышни. Я, конечно, не рассчитывал найти здесь «сударев», но хоть пару «галок» могли оставить для приличия. Интересно, а местные бомбисты тоже с рогатками на акты ходят? Хотя откуда в этой глуши (господи, глушь-то – шестьдесят верст от столицы) бомбисты? Да тут отродясь громче ограбления курятника преступлений не совершалось. Потому и повязали мы их без единого писка.
– Так что все-таки со связью?
– Нет больше никакой связи, – сказал Щербаков. – Теперь пока спохватятся, пока пойдут по домам названивать, пока машину для проверки пошлют, пока доедут – пара часов пройдет.
– Ага, – кивнул я, – Значит, полчаса у нас всяко будет. Склада форменной одежды в участке не обнаружилось. Жаль.
– Анджей! – окликнула меня Кейт, перетряхивавшая будочку шерифа. – Смотри, что я нашла.
Я не торопясь подошел… и замер на пороге.
Фи-и-у-фить. В пыльном кабинетике американского деревенского городового, в узком деревянном шкафчике преспокойненько стояла винтовка знаменитой фирмы «Штейр». Обалдеть, господа. Просто обалдеть. Пожалуй, вытащи Кейт из этого шкафчика живого коалу или бриллиант размером… ну, с «Кохинор», я и то меньше бы удивился.
Хэйка банзай. Я осторожно вытащил винтовку из шкафчика, посмотрел на прицел – цейссовская десятикратка, – продернул затвором и едва не запрыгал от удовольствия. Вот это вещь! Ну, держитесь, господа комитетчики. А еще лучше, как писал Зощенко, «запасайтесь, сволочи, гробами, щас стрелять буду».
– У тебя такое лицо, – сказала Кейт, – словно это не ружье, а вексель лондонского банка на миллион фунтов.
– Эх ты, женщина! А еще полицейский.
Не в силах удержаться, я погладил винтовку по рифленому ложу.
– Это не просто ружье, а «ССГ-62 ПК». Пэка значит – «полицейский короткий». Специальная снайперская винтовка для действий в городе. Состоит на вооружении почти всех терроргрупп мира. А ты говоришь – ружье. Да с таким…
– Вам, мужчинам, – вздохнула Кейт, – только дай с такими игрушками поиграть – мигом все на свете забываете. Ну вот скажи мне – зачем этому шерифу такая винтовка?
– Может, он и в самом деле местный чемпион по стрельбе из лука, – предположил я. – Но скорее всего, как говорят мои соседи хохлы, «Шоб було». То есть чтобы стояло и вызывало гордость. Как ты сама только что правильно заметила, мы, мужчины, такие игрушки очень любим. Правда, вас, женщин, мы любим еще больше.
– И что ты теперь будешь с ней делать? – осведомилась Кейт. – Я ведь по глазам твоим вижу – тебе ее из рук выпускать не хочется.
– Ну что ты, милая! – довольно-таки неискренне возмутился я. – Хочешь, я ее тебе отдам? В знак искренней любви и уважения.
– Запросто.
Я чуть не застонал. Ну кто меня, идиота, за язык тянул?! Надо ж было ляпнуть такое!
– Ты хоть обращаться с ней умеешь? – тоскливо вопросил я, протягивая ружье Кейт.
– Я-то? – Кейт ловко продернула затвором и, прицелившись в противоположный угол, плавно нажала спуск. Тихо щелкнул боек. – Я на ферме у дяди со ста шагов жестянку с забора сшибала.
– И по кроликам небось, – вздохнул я. Кейт рассмеялась.
– Да забирай ты свою винтовку, только не гляди на меня таким тоскливым взглядом.
– Что, в самом деле, – забеспокоился я, – так и гляжу?
– Нет, Анджей, ты просто прелесть.
С этими словами Кейт чмокнула меня в щеку и умчалась. А я остался стоять – с винтовкой в руках, помадой на щеке и полным разбродом в голове. Господи, и за что мне это, а?
Помимо чехлов для винтовки и прицела, в шкафчике обнаружились три коробки патронов – по полсотни в каждой – и приспособления по уходу. Глушителя, который вообще-то входит в стандартный комплект поставки, к моему величайшему сожалению, в наличии не было. Наверно потому, что в Америке, как я припомнил, глушители считаются вещью насквозь незаконной и аморальной – в отличие от нашей великой и разгильдяйской, где они преспокойно числятся охотничьей принадлежностью. Ну да глушитель не проблема – была бы винтовка, а глушитель я уж как-нибудь да сооружу. Учен, слава богу, изрядно.
Как оказалось, штейровская винтовка была самой ценной вещью в участке. По крайней мере, из того, что мы сумели выловить при поверхностном обыске.