Глава 48
Лето 1983 года

Он стоял на заднем дворе полицейского участка. Уличные фонари уже зажглись, но тот, что должен был освещать двор, не работал, и вход в арестантскую тонул в полутьме. Было душно, приближалась гроза. На горизонте сверкали молнии.

Монсон держал связку ключей Роота. Сунул палец в кольцо и крутил. Один ключ от насосной, два – к каким-то дверям на подворье. Четвертый – от красного «амазона», машина стояла тут же, чуть поодаль, у забора. Еще на связке имелся обломок рога косули, в котором Роот просверлил две дыры. Рог был блестящим, его отполировали соседние ключи и жесткие пальцы хозяина. На конце рога болтался пятый ключ; ни Монсон, ни городские следователи не смогли определить, какой замок он отпирает.

Монсон в который раз принялся рассматривать этот типичный безликий ключ. Такой может подойти к какому угодно висячему замку, на что и указали ему Буре и Борг. В каком-то смысле они были правы, когда говорили, что люди всегда хранят ключи. Они нашли в доме целую связку, пусть Монсон их все испробует, пожалуйста, они не против. Если, конечно, в разгар расследования убийства он желает сосредоточиться именно на ключах.

Монсон понимал, что они имеют в виду. И все же что-то в этом неопознанном ключе не давало ему покоя. Другими ключами с этой связки Роот пользовался ежедневно. Важные ключи, которые он решил всегда носить с собой. А к ключу от висячего замка он еще и прицепил самодельный брелок, словно чтобы выделить его. Это должно что-то значить. Просто обязано.

Двери арестантской открылись, и оттуда вразвалку вышел Томми Роот. Он нес пластиковый пакет со своими пожитками; вытащил сигарету, сунул в рот. Монсон молча наблюдал за ним. Он был рад, что не поддался порыву избить задержанного. Может, он и никудышный полицейский, в этом городские правы, но все же не настолько дурной человек.

Роот закурил, остановился рядом с ним и затянулся. Выдул дым в сторону. Монсон машинально проводил взглядом облачко дыма, и ему показалось, что в темном окне полицейского участка что-то движется. Наверное, кое-кто из служащих не смог удержаться и подсматривает теперь за тем, как происходит немыслимое: они выпускают на свободу убийцу ребенка.

– Прошу. – Монсон протянул связку ключей, зажав тот, что был от висячего замка, между большим и указательным пальцем. Когда Роот потянулся за связкой, Монсон не отпустил ее.

– Этот от какого замка?

– Не помню. – Роот пожал плечами. Голос у него был равнодушным, словно вопрос вовсе не показался ему важным. И все же Монсон был уверен: Роот лжет.

Роот сделал над собой усилие и посмотрел полицейскому в глаза; кривая улыбка человека, который пытается выдать ложь за правду. Монсон продолжал сверлить его взглядом, пытаясь придумать что угодно, лишь бы вернуть Роота в камеру. Избежать ждущих его, Монсона, поражения и презрения.

Первые капли дождя упали на асфальт. Роот по-прежнему невозмутимо улыбался.

– Так я могу ехать?

Монсон неохотно выпустил ключи из рук.

– Ты все еще подозреваемый, Томми. Не покидай поселок, слышишь?

Монсон стоял и смотрел, как Роот торопится к своей машине. Смотрел, как «амазон», повизгивая дворниками, выезжает за ворота. Дождевые капли ручейками стекали по вискам и шее. Монсон защипнул кожу на животе и скручивал ее до тех пор, пока боль не вытеснила остальные чувства.

Снова прогремел гром. Глухой, полный ненависти гром, который словно стелился над поселком. Чудовище, которое только что выпустили на свободу.