Глава 13
Вероника не была хорошей дочерью. И хорошей сестрой не была. Домашний телефон Маттиаса она помнила настолько плохо, что, собираясь позвонить брату, всякий раз перелистывала затрепанную записную книжку, чтобы уточнить номер.
В год, когда пропал Билли и умерла мама, ей исполнилось четырнадцать, а Маттиасу – шестнадцать. Они росли в районе, который Маттиас когда-то окрестил Страной теней. Веронике нравилось это выражение, она вертела его так и сяк. Лишь много лет спустя она поняла, что брат, должно быть, услышал его в каком-то фильме.
Страна теней огромна, но ее редко показывают в новостях, если только там не произошло что-нибудь ужасное. В остальное время она прячется за названием станции, которое со свистом проносится мимо окон поезда, или ответвлением дороги, на которое никто никогда не сворачивает. Полузнакомые места из тех, что минуешь, спеша попасть куда-нибудь еще.
В Стране теней бывают люди двух типов, говорил Маттиас. Те, кто уезжает, и те, кто остается. Они с Вероникой уедут при первой возможности.
В восемнадцать лет Маттиас поступил в Полицейскую школу в Стокгольме, оказавшись одним из самых младших на своем курсе. И на долгих два года оставил Веронику в большом доме один на один с отцом и пустыми комнатами. Она злилась на брата. Но все же с нетерпением ждала его приездов домой на выходные. Ждала его рассказов о квартире в Стокгольме, где они будут жить вместе, о вещах, которые станут делать вместе. Она считала дни до его выпуска, отмечала их в блокноте, как заключенный отмечает дни до освобождения.
– ДаслушаюСесилияНильсон!
Голос в телефонной трубке походил на возглас радости. Сесилия, невестка Вероники. Первая и единственная девушка Маттиаса. Несмотря ни на что, Сесилии удалось сохранить их отношения, когда брат переехал. Она быстро соображала, ничего не требовала, предоставляла постель и объятия, когда ему того хотелось. А Маттиас оказался достаточно глуп, чтобы хотеть.
Когда в блокноте оставалось зачеркнуть всего пять дней, Вероника, стоя на ступенях церкви, бросала рисовые зерна на мундир Маттиаса и платье Сесилии, наводившее на мысли о торте. Блестящая белая ткань на слегка округлившемся животе. Маттиас быстро получил место в полицейском участке поселка, а дядя Харальд подарил ему на свадьбу домик в ряду типовой застройки. Свадебная фотография лежала где-то на дне коробки, стоявшей в чулане, но Веронике не нужно было доставать ее, чтобы вспомнить: выражение лица у Маттиаса на ней было таким же, как на старой семейной фотографии. Потому что Маттиас – послушный мальчик.
Через неделю Вероника собрала сумку, и все осталось у нее за спиной. Страна теней, мама, папа, Билли. И Маттиас.
– Здравствуй, это Вероника. – Запах алкоголя ударил в телефонную трубку.
Молчание на пару секунд затянулось.
– Вера, – пояснила Вероника.
– А-а-а, здравствуй! Я тебя не узнала.
Вранье, конечно. Невестка в своей пассивно-агрессивной манере дала понять, что их речь теперь звучит по-разному. Это тоже было частью игры, как и то, что Сесилия вынудила Веронику представиться именем, которым сама Вероника не называла себя больше пятнадцати лет.
– Маттиас дома? – спросила Вероника, пока невестка не завела предсказуемые речи о том, что Вероника долго не звонила (правда) и что девочки так скучают по своей тете (чистой воды вранье).
Сесилия глубоко вздохнула, явно раздраженная тем, что ее опередили.
– Сверхурочная работа. Большое расследование, вместе с городской полицией. Франсен доверил Маттиасу почти все. Он в следующем году уходит.
– Маттиас? – Вероника тут же сама поняла, что ошиблась. Все из-за алкоголя и гормонов стресса, водивших хоровод у нее в мозгах.
– Нет. Франсен, конечно. Ранняя пенсия. – Сесилия усмехнулась, довольная, что вернула себе преимущество. – Маттиас займет его место, станет самым молодым начальником местного полицейского участка. Во всей Швеции!
– Здорово, – пробормотала Вероника. – Ты не знаешь, как с ним связаться? Мне надо поговорить с ним, это срочно.
– Ты не пробовала звонить по мобильному? Или у тебя нет номера брата? – Сесилия, естественно, знала ответ на вопрос еще до того, как задала его. Один-ноль в пользу надежной, ответственной жены.
– Нет. Я была бы признательна, если бы ты мне его продиктовала. – Веронике пришлось проглотить горькую пилюлю.
Маттиас ответил после третьего гудка. Вероника удивилась, услышав жесткий взрослый голос. Брат, однако, все же смягчился, поняв, кто звонит. – Привет, Вера. Я не знал, что у тебя есть этот номер. – Кажется, Маттиас был рад ее звонку. Хотя бы немного. – Сесилия дала. Я не помешала? – Мы сейчас как раз ведем наблюдение. Думаю, что до полуночи ничего не случится. Как дела? Давненько не виделись. – Хорошо. – Вероника сама услышала фальшь в своем голосе. Брат тоже. – Что-то случилось?
Вероника глубоко вдохнула, собралась. – Ты помнишь Исака Шёлина? – Кого?
– Закадычного приятеля Билли… – От имени младшего брата лед в груди, как всегда, пошел трещинами.
– Смутно. А что?
– Мне кажется, я недавно его видела.
– Как это? – В голос брата вернулись полицейские нотки.
– Хочешь верь, хочешь не верь, но он пришел в мою группу. Проживание горя.
– А откуда ты знаешь, что это именно тот Исак Шёлин?
– Я этого и не знаю. Но учитывая, что он рассказывал… кем еще он может быть?
Несколько секунд они молчали. Потом голос Маттиаса зазвучал так, будто брат поднес телефон ближе ко рту.
– Что он говорил?
– Что в детстве потерял своего лучшего друга. Что друг пропал без вести, а потом жизнь так и не вошла в колею. Рассказывал про наш сад, про дуплистый вяз, шалаш на дереве, сарай. – Пытаясь остановить поток слов, она отпила из бокала и отвела трубку подальше, чтобы Маттиас не услышал, как она глотает.
– Он упоминал про Билли? Говорил, что речь о нем?
– Не напрямую.
– В каком смысле? – Вопрос последовал так быстро, что Вероника не успела собраться с мыслями.
– Другой участник спросил, говорит ли он про Билли, но Исак не сказал ни да, ни нет.
– Значит, ты не уверена?
– Не уверена в чем? – Мозг снова напряженно работал.
– Что это был Исак Шёлин. И что речь действительно шла о Билли.
Вероника не ответила. Ее брат-полицейский всегда неумолимо разоблачал нестыковки в рассказах. Даже то непроизнесенное слово, которое померещилось ей на губах Исака, ничего не изменит, так что она не стала о нем упоминать. Вероника знала, что скажет Маттиас. Догадка – не доказательство. Предположение – не то же, что факты.
Однако вместо сухой полицейской констатации последовал новый вопрос. Вопрос, который сбил ее с толку. Вопрос, который она не успела себе задать.
– Думаешь, он знает, кто ты?
Вероника помолчала – ей пришлось задуматься.
– Понятия не имею. Откуда бы? Я сменила имя, никто в поселке не знает, ни где я живу, ни где я работаю.
Даже моя собственная семья, прибавила она про себя.
Маттиас хмыкнул, и она поняла, о чем он подумал. Полицейские не верят в случайные совпадения.
– Как он выглядел? – спросил Маттиас.
– Светлые волосы, средней длины. Голубые глаза.
– А возраст?
– Около двадцати пяти, как… – Она запнулась на полуслове, и Маттиас закончил за нее:
– Как было бы Билли.
Несколько секунд они молчали. Вероника услышала, как брат поерзал на сиденье, потом затрещала рация.
– Мне пора, – сказал Маттиас. Сказал сердито, словно ему хотелось бы продолжить разговор. – Шёлины давно переехали, но я узнаю, куда.
– Спасибо.
Где-то рядом с Маттиасом снова затрещала рация. Открылась дверца машины, послышался женский шепот.
– Мне пора, – повторил Маттиас. – Держись подальше от этого Исака, пока я не выясню, кто он такой и что ему надо. Вдруг это журналист, который хочет втереться к тебе в доверие, а то и хуже – какой-нибудь псих. Почти двадцать лет прошло. На годовщины люди иногда начинают куролесить.
– Ладно.
– Хорошо. Береги себя, Вера. Я наведу справки и позвоню тебе, как только что-нибудь узнаю. Как здорово, что ты позвонила.
Разговор вдруг прервался, так что Веронике не пришлось придумывать подходящий ответ.
Она вернула телефон на базу. Подойдя к окну, допила вино. Взгляд упал на место, где в тот вечер стоял курильщик. Огонька сигареты не видно. Странно; Вероника почувствовала себя немного обманутой.
Она уже собиралась опустить жалюзи, когда вдруг заметила, что что-то движется прямо под ее окном. Она даже не успела испугаться. Какой-то зверь осторожно вышел из тени, опустив нос к земле.
Сначала Вероника подумала, что это собака, но вот зверь оказался в конусе света от уличного фонаря. Остановился, задрал морду к ее окну и склонил голову набок, словно смотрел прямо на нее.
Черный нос, белая грудь, рыжий мех.
Лиса.
