Пролог

Французские Альпы

Июль 2014

— Я должен это сделать.

— Cпятил? Ты отлично себя чувствуешь, и третье место обеспечено!

— Но они устроили такой шум насчет правил перед забегом. Не хочется получить дисквал.

— И не получишь. Ты бежишь уже семь часов… одолел две горы, пересек ледник. Ты почти на финише. Никто ничего не скажет.

— А если на финише проверят экипировку и дисквалифицируют меня прямо на глазах у Уайатта? Как я объясню это трехлетнему малышу? «Папа нарушил правила, и его поймали, видишь, иногда правила можно нарушать, главное — не попадаться»? Отличная идея!

— Черт возьми, ты прилетел на этот забег за восемь тысяч километров. Ты заслужил это.

— А что я расскажу ученикам в сентябре?

— Они хорошо тебя знают… и для них то, чем ты занимаешься, очень круто. Но если сейчас ты повернешь назад, они решат, что ты дурак. Какой в этом урок?

— Урок простой — делай то, что должно. И я должен это сделать.

Если бы этот спор продолжился, могло бы дойти до драки. Это было бы интересно: прямо на крутом снежном склоне перевала Коль-де-Лессьер мне пришлось бы врезать самому себе. За четыре мили до финиша горного забега, сверхмарафона на 40 миль, Ice Trail Tarentaise, иначе ITT.

Этот разговор произошел в моей голове — хоть и занял всего секунды, — и решение действительно далось мне нелегко. Когда прения были окончены, я скрепя сердце сделал то, что крайне редко делают участники забегов и гонок на любые дистанции.

Когда финишная прямая уже появилась в поле зрения, далеко внизу, в долине, призывно сияющей в лучах альпийского солнца, прорвавшегося сквозь низкие облака, я развернулся и побежал обратно, вверх по снежному склону.

* * *

Самая длинная олимпийская дистанция — марафон, 42,2 километра, или 26,2 мили. Примерно таков же предел дальности для большинства любителей бега и непрофессиональных спортсменов. И это действительно очень много и очень сложно. Но существует целая система забегов на дистанции, превышающие марафонскую, — то есть на сверхмарафонские, на ультрадистанции. Они начинаются от 50 километров, затем идут дистанции 50 миль, 100 километров и 100 миль… но и это не предел, есть еще суточные и многодневные забеги. Иными словами, слово «ультра» применительно к забегам и гонкам означает дистанцию свыше 42,2 километра, ее называют также сверхмарафонской.

Это моя стихия. Мир не просто дальних, а сверхдальних дистанций.

Хотя сейчас я в основном занимаюсь бегом, я преодолеваю ультра­дистанции и другими способами. У меня есть опыт участия в приключенческих гонках в составе ведущих мировых команд. Думаю, вы видели такое по телевизору — многодневные гонки-экспедиции по удаленным или диким уголкам света, где командам нужно бежать, грести, лазить по скалам и крутить педали, самостоятельно ориентируясь и прокладывая себе маршрут. Я могу подолгу крутить педали горного велосипеда, я был в тройке лидеров в суточных велогонках в Моабе, Ледвилле, в гонке «Транс-Мексикана» и других велогонках на выносливость. Зимой мне нравятся забеги на снегоступах, я занимался ски-альпинизмом и спортивным ориентированием, скалолазанием и триатлоном.

Но во всех моих забегах, велогонках и других занятиях спортом на выносливость есть одна особенность, дополнительное измерение, и это очень важный для понимания момент: представьте себе длинный участок дороги, 50–80 километров, затем мысленно приподнимите эту дорогу, накиньте ее на горную гряду, а теперь вообразите, что гигантская кувалда разбивает гладкий, ровный асфальт до состояния каменистого склона. Добавьте последний штрих — пургу. Что ж, добро пожаловать в мой мир, мой и моих единомышленников, тех спортсменов, которые стремятся быть ближе к небу. Здесь занимаются горным бегом и проводят гонки на выносливость. Это мир обледеневших троп и глубоких расселин, ледников и горных пиков, осыпей и снежных заносов.

«Горы у меня в крови» звучит несколько пафосно. Но горы у меня прямо за домом: в Колорадо, где я живу, я обычно тренируюсь на высотах от 2300 до 3000 метров. В длинных тренировочных забегах на пики Грейс и Торрейс, высотой свыше 4000 метров, — они буквально в двух шагах от моего дома — или в ходе многодневных мультиспортивных гонок в Вейле я начинаю мечтать о будущих долгих и сложных испытаниях, и воздух, которым я при этом дышу, легок и разрежен (кислорода в нем меньше, чем во мне лишнего веса — а я довольно худой, при росте 178 см вешу 63,5 кг).

Думаю, меня можно назвать профессиональным горным мультиспорт­сменом и сверхмарафонцем. Или, подобно многим, считать меня сума­сшедшим. Уж точно достаточно повернутым, чтобы встать в 2:15 ночи в июльское воскресенье и стартовать в забеге ITT во Французских Альпах, где все еще так холодно, что не обойтись без лыжной шапочки и перчаток.

Я вхожу в число спортсменов высокого уровня, приглашенных к участию в сегодняшнем забеге, который входит в европейскую Skyrunner Ultra Series, популярную серию по скайраннингу на сверхдальние дистанции. В мире сверхмарафонских дистанций — нужно добавить, что мир этот вырос за последние годы благодаря бестселлерам Дина Карназеса и Скотта Джурека и феноменальному успеху книги Кристофера Макдугла Born tu Run, — я известен в первую очередь как парень, выигравший соревнования Leadman. Это что-то вроде шести­недельного Гран-при в гонках на сверхдлинные дистанции. Начинается Leadman с трейлового забега на марафонскую дистанцию 26,2 мили (42 километра), затем следует горная велогонка на 50 миль, затем семи­дневный заезд на горных велосипедах на 100 миль, на следующий день забег на 10 км и в заключение, в выходные, — знаменитый стомильный сверхмарафон в Ледвилле, Колорадо. Все забеги и гонки Leadman проходят на высотах от 3,1 до 4 километров. Побеждает спортсмен, показавший наименьшее суммарное время — мне удалось это сделать летом 2013 года: я установил тогда новый рекорд Leadman со временем 36 часов 20 минут.

В кругах сверхмарафонцев я известен также как рекордсмен в одиночных забегах: в апреле 2013 года я пробежал 48 миль по национальному парку Зайон в штате Юта за 7 часов 27 минут 48 секунд. Вы можете спросить: «Да кому это нужно, ставить рекорды скорости по национальному парку Зайон?» Не знаю, но могу сказать, что этот и другие подобные забеги на FKT (Fastest Known Time), то есть с установлением скоростного рекорда, очень популярны среди сверхмарафонцев. Я считаю это достижение довольно крутым, хотя мой рекорд и побили всего несколько месяцев спустя.

Мне приятно иметь такие достижения в своем послужном списке, однако больше всего я горжусь своим постоянством в этом деле (или это упрямство?). За десять лет профессиональной спортивной карьеры я участвовал в 104 соревнованиях на сверхмарафонские дистанции, примерно по десять раз в год; бегом, на велосипеде и в снегоступах — а иногда и верхом, на велосамокате, каноэ, каяке, рафте и при помощи других уникальных способов передвижения, задействованных в приключенческих гонках. Примерно четверть этих соревнований я выиграл, самостоятельно или в команде, еще чаще был вторым или третьим. Я горжусь и тем, что прошел до конца все одиннадцать много­дневных непрерывных приключенческих гонок экспедиционного типа, продолжавшихся от четырех до семи дней, где мы участвовали командой из четырех человек. Я привожу эти результаты не потому, что хочу показаться каким-то особенным. Скорее наоборот: выдающиеся результаты в испытаниях на сверхдлинные дистанции показал весьма посредственный во всех прочих отношениях отец, муж и работник. Поэтому можете быть уверены: идеи, изложенные в этой книге, работают. Они работали для меня и точно так же могут сработать для вас.

Профессиональный спорт в Колорадо приносит много удовольствия, но не очень много денег, если, конечно, ты не Пейтон Мэннинг. Для меня это вспомогательный доход. Основной доход я получаю от преподавательской работы разного рода. Я семь лет преподавал английский и физкультуру в средней школе (обычной и онлайн), а затем переключился (в тандеме с женой) на управление частной компанией, консультирующей по вопросам поступления в колледжи, а также на тренерскую работу со взрослыми спортсменами и на проведение обучающих и мотивационных лекций и семинаров. Это разные виды деятельности, но все они имеют отношение к преподаванию, которым я так или иначе занимаюсь всю свою профессиональную жизнь. Мне нравится обучать и мотивировать людей, будь то подростки-школьники, взрослые бегуны, которых я тренирую, или сотрудники компаний, для которых я читаю лекции. Я надеюсь, что сумею создать мотивацию и для вас — и, возможно, смогу научить некоторым вещам, которые помогут вам в любых начинаниях.

В этом главная задача моей книги: помочь вам достигать поставленных целей (в соревнованиях или в жизни), поделившись некоторыми основными правилами, которые давали мне силы наматывать бесконечные километры через горы, леса, пустыни и джунгли. Вы собира­етесь пробежать свой первый марафон или проехать первую стомильную велогонку? Пройти квалификационный отбор для Бостонского марафона? Готовитесь к первому триатлонному старту, сверхмарафону или благотворительному забегу на пять километров? А может, собира­етесь с силами, чтобы запустить стартап или начать профессиональную деятельность в новой сфере? Или просто хотите стать лучше — как родитель, супруг, друг… как человек?

В этой книге много историй: о соревнованиях серии Leadville Race Series, о маунтинбайке в Китае, о забегах через штат Юта, о каякинге в Швеции — и о многом другом, потому что мой опыт показывает, что человек действительно может добиться любых поставленных перед собою целей. Надеюсь, истории моих забегов и гонок будут вам интересны, а может, и повеселят. Но главная их задача — донести до вас те принципы и правила, которые актуальны для вас и ваших начинаний. Принципы, которые закалили меня, поддерживали и вели через все длинные и напряженные мили в очень отдаленных местах и в очень сложных обстоятельствах.

Я называю это ультрамышлением (Ultra Mindset); эти принципы — психологические установки на серьезные испытания, на сверх­нагрузки.

Какова бы ни была дистанция, каков бы ни был масштаб задуманного вами достижения, такие установки могут помочь. Я видел, как это работает даже для тех, кто вообще не бегает.

Неважно, занимаетесь ли вы бегом или нет, имеют ли для вас значение такие технические вещи, как промежуточное время, личные рекорды, тренировки с учетом лактатного порога и прочие объекты внимания марафонцев и сверхмарафонцев, или вы из тех, кто путает электронные чипы и картофельные чипсы. Вы точно сможете оценить один факт: я всегда дохожу до финиша. Могу быть не первым, но финиширую всегда. Во всех своих гонках и забегах я прохожу дистанцию до конца (если только, как случалось, не оказываюсь в больнице или там не оказывается мой напарник по команде. Да, всякое бывает!).

Это происходит не потому, что я по природе такой несгибаемый или обладаю железной силой воли, хотя иногда на сверхмарафонских дистанциях приходится выкладываться по полной. Просто таков мой выбор: на тренировке перед каждым забегом я принимаю твердое решение дойти до финиша. Я просто исключаю для себя другие варианты. Если вы искренне, всем сердцем сделаете такой выбор — в гонках, в карьере или в жизни, — вы тоже достигнете поставленных целей.

Это не пустой треп о том, что можно преодолеть любую преграду. Мы все отлично знаем, что есть препятствия, которые нельзя взять штурмом, как ни старайся. Но я еще ни разу не сталкивался с преградой — будь то расселина или обледеневший горный склон, или, если уж на то пошло, трудный экзамен или неадекватный начальник, — которую нельзя было бы оценить, разбить на выполнимые задачи, начать преодолевать и, наконец, преодолеть.

Это и не очередной лозунг о том, что нужно всецело отдаваться задаче и никогда не отступать. Я только что рассказывал, что финишировал в 104 соревнованиях на сверхмарафонские дистанции и только в двух не дошел до финиша (DNF, Did Not Finish — так это обозначают в спортивной терминологии) по причине травм. Но я не раз отступал, отказывался от некоторых начинаний, не связанных с забегами, и каждый такой отказ от неактуальной и неоптимальной цели требовал от меня куда большего мужества, чем продолжение движения по пути, расходящемуся с моими глобальными жизненными целями. Вот чему научили меня приключенческие гонки: когда прокладываешь путь через бескрайние дикие просторы, бывают моменты, когда нужно выкладываться по максимуму и двигаться вперед. Но иногда приходится менять маршрут. Преодоление страха — неизбежный и часто весьма сложный этап переписывания личной истории и выбора нового направления в жизни для изменения ее к лучшему. Надеюсь, моя книга поможет вам в этом.

То, что я называю ультрамышлением и ультраустановками, немного отличается от привычных и часто вполне искренних рекомендаций тренеров или гуру по самосовершенствованию. Это очень практичная информация. Я знаком с некоторыми интересными психологическими исследованиями в области мотивации, психологической устойчивости и позитивного мышления, но я не психолог. Тем не менее я кое-что знаю о том, как переносить трудности, как терпеть и как выполнять поставленные задачи.

В каждом разделе этой книги мы с моим соавтором Джоном Хэнком рассказываем о моем спортивном опыте, вычерчивая попутно мой жизненный путь в горных видах спорта на сверхдальние дистанции, чтобы продемонстрировать вам один из этих основных принципов. Во второй части каждой главы я более подробно рассказываю, как можно применить этот принцип для достижения ваших целей. Поскольку некоторые из этих установок требуют поменять угол зрения или свое отношение к чему-либо, я предлагаю упражнения и советы по самоконтролю, которые помогут вам осуществить часто едва заметную, но потенциально значимую перестройку мышления. Я даю рекомендации по тренировкам, которые необходимы, чтобы закалить такой способ ультрамышления (нет, не все они связаны со сверхдальними дистанциями; они рассчитаны на людей разного уровня способностей). И, наконец, в каждой главе я даю слово спортсменам высокого класса, которыми восхищаюсь. Они расскажут, как применяют разные аспекты этих установок в спорте и в жизни.

Что происходит в вашей жизни? Может быть, у вас уже все хорошо и хочется, чтобы стало еще лучше. А может, вы ведете нелегкую борьбу — на поприще мотивации, отношений, физической формы, карьеры, зависимости, чего угодно. Или эта внутренняя борьба касается несделанного дела, невыбранного пути. Возможно, вас пугает то, что необходимо или хотелось бы сделать, потому что есть тысяча причин не делать этого, пугают обязательства, деморализует отрицательный опыт, трудно понять свои истинные желания или предстоит что-то настолько масштабное, что это трудно даже осознать. В любом случае эта книга будет сопровождать вас в долгом пути к победному настрою и предельной эффективности в отношениях, работе, спорте и любой другой сфере жизни.

Эта книга — и ультрамышление — может оказаться особенно полезной в ситуациях, когда сами основы, сами ключевые правила и ваш внутренний выбор подвергаются неожиданным, выбивающим из колеи испытаниям на прочность. Как это случилось со мной во Французских Альпах.

Валь-д’Изер: забег ITT

С самого старта на гонке ITT лидеры задали приличный темп. Мокрое полотно дороги плавно поднималось в горы через лыжный курорт Валь-д’Изер. Этот городок пять месяцев в году утопает в снегу, и это заметно даже летом: мы мчались мимо шикарных магазинов горнолыжной экипировки — North Face, Oakley и Columbia — навстречу окружавшим курорт сумеркам. Я глянул на свои часы Garmin с GPS: по городу мы держали темп 5:30 минут на милю. «Немного быстрее, чем нужно для начала забега, — видимо, бушует тестостерон», — подумал я.

Вскоре мы бежали уже по пересеченной местности, мимо пасущихся лошадей. Почуяв нас, некоторые инстинктивно срывались в галоп и какое-то время скакали рядом; когда мы вместе пересекали ручьи, ноги обдавало брызгами из-под копыт — единый табун бегунов и лошадей. Казалось, что бежать так просто. Мы не снижали темпа.

На этом этапе я бежал в лидирующей группе из 8–10 человек. Темп был быстрым, но вполне комфортным. Мы начали подъем по круто забирающей вверх грязной одноколейке, идущей от Валь-д’Изер в горы повыше деревушки Тиньес. Отсюда был виден дом, где мы снимали квартиру. Я, конечно, не мог этого знать, но моя жена Эми уже встала и как раз в это время всматривалась в нашем направлении, чтобы разглядеть цепочку бегунов на склоне. Потом начался длинный спуск по каменистому рельефу, который развезло от дождя. Здесь я понял, что при всей тщательности сборов и проверок допустил ошибку: мой налобный фонарик был слишком слабым для такой гонки. Хотя трасса была хорошо размечена оранжевыми флажками, я мог видеть лишь на несколько футов впереди себя. Вскоре я потерял из виду большинство лидеров, которые ринулись врассыпную вниз по склону.

Это был первый повод занервничать, но опыт длинных забегов велел мне сохранять спокойствие. «Не вешай нос!» — говорил, бывало, мой отец, — все наверняка получится, если не будешь унывать и сдаваться. Благодаря ознакомительным забегам я знал, что скоро начнется длинный подъем. Я хорошо бегаю подъемы и убеждал себя, что не страшно немного отстать на начальном этапе. Самая высокая точка этой трассы, 3653 метра, — это хорошая высота для Альп, но мне повезло: в Колорадо я регулярно бегаю на значительно больших высотах. Предчувствие подсказывало, что скоро я вновь увижу кого-нибудь из парней, рванувших вниз по склону.

Я был прав. Мы начали подъем на гору Гранд-Мотт, самую высокую точку всего забега. Мы уже были на высоте 2095 метров и должны были меньше чем за пять километров набрать еще 1549 метров. Трасса здесь шла по разровненному горнолыжному склону. Я чуть не заулыбался, когда на высоте примерно 2300 метров мы увидели снег. Это играло мне на руку. Я каждую зиму тренируюсь в таких условиях, бегаю вверх и вниз по заснеженным склонам легендарных горнолыжных курортов в Скалистых горах — Вейл, Бивер-Крик, Аспен, Уинтер-парк. Заслышав знакомый скрип снега под ногами, я остановился, чтобы надеть поверх кроссовок ледоступы Kahtoola NanoSpikes — специальную систему сцепления, которая работает как мини-кошки. Они отлично держали снег и вместе с палками, которые я к этому времени уже достал, придали мне реактивный темп мощной машины, работающей ногами и руками. На подъеме я, как мантру, проговаривал про себя алгоритм движения:

Выбросить палки вперед — опереться руками — упереть левую ногу — поднять правое колено и шагнуть вперед — вбить правую ногу в снег.

Выбросить палки вперед — опереться руками — упереть правую ногу — поднять левое колено и шагнуть вперед — вбить левую ногу в снег.

На таких крутых подъемах бег превращается скорее в энергичную ходьбу или в занятия на степпере под открытым небом.

Вскоре я обогнал пару ребят, убежавших от меня на темном склоне. Теперь я мог разобраться, кто лидирует. Я узнал высокую худую фигуру бегущего впереди всех Франсуа д’Аэне, 29-летнего физиотерапевта и вино­дела из французского Божоле. Франсуа уже выигрывал и ITT, и крайне жесткий по конкуренции сверхмарафон Ultra Trail du Mont Blanc, легендарный горный забег на 103 мили в Альпах. Я знал, что вряд ли смогу догнать его здесь. Если бы мы были на знакомых трассах в районе Вейла, у меня были бы призрачные шансы, но тут он играл на своем поле.

Бежавшему вторым парню приходилось, судя по всему, нелегко. В тусклом свете раннего утра, сочившемся сквозь облака, и в неизменной для альпийских высокогорий дымке я видел постепенно теряющего силы человека. Каждый его шаг казался короче и медленнее предыдущего, и, вместо того чтобы мощно толкаться палками, он, казалось, повисает на них, чтобы не упасть. Я почувствовал жалость к нему — в нашем спорте каждый знаком со страданиями, — но в определенном смысле это было хорошо для меня. Я мог обогнать еще одного соперника.

Около самой верхней точки меня ждал чудесный момент: туман поднялся, низкие облака, казалось, расступились, и неожиданно я оказался бегущим в золотистом сиянии, отраженном от белоснежного пика Гранд-Мотт, на фоне сияющего голубого неба. Это был трудный этап. Впереди было еще много миль, и я знал, что меня непременно настигнет упадок сил, известный каждому сверхмарафонцу. Но в тот момент я испытывал благодарность за то, что оказался там, и думал, что мне повезло. Пока внизу, в Тиньесе и Валь-д’Изере, и далеко за океаном, в Колорадо, мои родные и знакомые еще сладко спали, я был здесь, наверху, у самых небесных врат.

Это возвышенное состояние длилось недолго. Народная мудрость гласит: бывают в жизни огорчения, и сверхмарафоны особенно на них богаты. Возьмем, к примеру, внезапное, в последний момент, изменение трассы. Чтобы поменять маршрут, скажем, Нью-Йоркского марафона утром перед стартом, потребуется чуть ли не постановление мэра. Но в таких горных забегах, как ITT, изменения непредсказуемы. Погода в Альпах может в одно мгновение сказаться на всех планах. Изначально планировалось, что забег пройдет через вершину Гранд-Мотт. Но не­устойчивые снежные условия создавали угрозу схода лавин у вершины, и организаторы решили скорректировать трассу. Нам сообщили об этом только на старте. Чуть ниже пика, но уже на достаточно большой высоте, нужно было развернуться и двинуть вниз по своим же следам.

Представьте себе бег на большой скорости вниз по горнолыжной трассе самого высокого уровня сложности. Его трудно назвать бегом: то скачешь, то скользишь, как бейсболист в броске на вторую базу, только площадка наклонная, и проскальзываешь в итоге до самой домашней базы. Это довольно весело на словах, но нужно быть очень осторожным, когда спускаешься до высоты, где из-под снега проступают камни. Кроме того, бежать получается быстрее, чем скользить, поэтому все время пытаешься сорваться на бег. Мой спуск проходил с переменным успехом: я старался бежать приставным шагом, удерживая равновесие, чтобы сила тяжести не увлекла меня вниз по склону, и иногда, когда склон становился слишком крутым, скользил. Я много раз падал — что вполнепонятно: падали, обдирая руки и ноги, почти всё. Хорошо, обошлось без серьезных травм.

К тому времени я прошел уже почти половину трассы и вышел на крейсерскую скорость, самочувствие было отличным.

В основном мы бежали без дорог, по грязной, а на больших высотах и заснеженной пересеченной местности. Покрытие было весьма разно­образным. Я большой знаток снега: снег может быть мягким и пушистым, может быть твердым и смерзшимся, а может быть и таким, какой встречался здесь вдоль узких гряд, — плотная корка наста, а под ней рыхлая масса. Делаешь десять шагов, а на одиннадцатом проваливаешься и увязаешь в мягком, влажном сугробе. Я чувствовал себя в родной стихии; в отличие от бегуна из Австралии, который признался мне позже, что его, почти не знакомого со снегом, сильно сбило с толку это странное сочетание.

Меня часто спрашивают, о чем я думаю, когда бегу. Ответ прост: о еде. И не только об ужине после гонки, о котором все любят помечтать (для меня это бургер и жареная картошка), но и о калориях, которые должны поддерживать меня в ходе забега. На сверхмарафонах я ставлю себе цель получать по 250–300 калорий в час. На ITT я тянул через трубочку свой обычный углеводный напиток «Витарго» и на каждом из пяти пунктов питания на миг останавливался, чтобы закинуть в себя немного изысканного темного французского шоколада, который там раздавали, и несколько кусочков местных сыров и салями (нет, я не питаюсь так постоянно, но на сверхмарафоне топливо решает все, не говоря уже о том, что страшно хочется чего-нибудь вкусного). На каждом пункте стояли одетые в теплые куртки и лыжные шапки — температура была чуть ниже нуля — волонтеры, готовые аплодировать каждому прибывающему участнику. У некоторых из них были большие коровьи колокольчики, в которые они звонили с большим воодушевлением.

— Allez, allez! — кричали они. — Давай, давай!

Я чувствовал себя участником «Тур де Франс». Энтузиазм волонтеров, незнакомый язык и очарование бескрайних чужеземных гор придавали мне сил.

И я рванул вперед. Полон сил, в отличном самочувствии. Те, кто бегает по шоссе или по стадиону, обычно заранее разрабатывают стратегию забега. Они знают, где нужно поднажать, где притормозить и когда сделать финишный рывок. В сверхмарафонах, поскольку забег растянут по времени, приходится больше полагаться на свое самочувствие. Стратегия сильно упрощается: плохо себя чувствуешь — старайся притормозить; хорошо себя чувствуешь — наращивай темп. Мне как раз пришло время поднажать.

Ранее на трассе я обратил внимание на коротко стриженного бегуна в темных очках, с суровым лицом и квадратной челюстью, который со свистом пронесся мимо меня на первом спуске. Он напоминал Терминатора, молодого Арнольда Шварценеггера с лыжными палками. Эта мысль вновь закрутилась у меня в голове, когда я увидел его впереди себя, работающего изо всех сил, зубы сжаты, очки заляпаны снегом.

«Обезвредить Терминатора, — говорил я самому себе. — Обезвредить Терминатора».

Не подумайте, я ничего не имел против этого парня — мы с ним даже поболтали потом, после забега, и он оказался очень приятным и мягким человеком, ничего общего с Терминатором. Но во время соревнования нужно находить способы мотивировать свой ум, чтобы помочь телу перенести боль от наращивания темпа (даже когда хорошо себя чувствуешь). И он стал для меня таким мотиватором.

Мы бежали по горам вверх и вниз, как лифты в высотке, а утро все тянулось. Десять, двадцать, тридцать миль… На отметке 34 мили — бежать оставалось чуть более шести — пришло время очередного подъема­. На этот раз нужно было подниматься на перевал Коль-де-л’Изеран. Это самый высокий перевал в Альпах — 2987 м, — куда проложена дорога с твердым покрытием, поэтому его много раз задействовали организаторы «Тур де Франс» (последний раз в 2007 году).

Тем временем на одном из пунктов я услышал, что парень, бежавший вторым за д’Аэне, сошел с дистанции. Я протискивался в пятерку лидеров. Жизнь налаживалась. У меня оставалось еще много сил, и мы приближались к подъему. Я чувствовал, что могу нарастить темп, и, поскольку некоторые другие лидеры выглядели подуставшими, у меня был шанс укрепить свои позиции. Оставалась последняя большая горка, вверх и вниз. За семь километров мне предстояло набрать 684 метра высоты до Эгюй Перс, еще одного ледника на высоте 3337 метров, а затем сбросить столько же по противоположному склону. Я знал, что смогу догнать некоторых соперников на этом отрезке­.

Пришло время для моего секретного оружия: музыки.

Должен сказать, обычно я не беру с собой проигрывающих устройств. На некоторых шоссейных гонках наушники запрещены, а я из тех, кто всегда играет по правилам. Но на забегах по бездорожью, вроде ITT, всем наплевать, если ты вытащишь айпод и врубишь себе музыку. У меня были тщательно подобраны композиции для создания нужного настроения на этом этапе забега: жизнеутверждающие мелодии, помогающие отвлечься от боли и заставляющие ноги двигаться бодрее. Я прибегаю к этому средству, когда нужен дополнительный толчок на последнем отрезке гонки; это нечто сродни хорошему двойному эспрессо. Действительно помогает ускориться.

В мой пестрый сборник входили песни разных исполнителей: Эминем, Нил Янг, Кэти Перри, Майкл Джексон. Я слушал «Гангам стайл» и бесхитростную «Хэппи» Фаррелла Уильямса. Я даже запустил давно заезженную всеми на тренировках дорожку «Глаз тигра» из фильма «Рокки-3». Я бежал и мычал: «Подниматься на вызов противника», обгоняя соперников на волне своей музыки по пути к перевалу. Судья на трассе поднял вверх три пальца, когда я пробегал мимо: третье место. Да! Oui!

Я был уже на финальном спуске: нужно было сбросить 1172 метра за 8,8 километра. Немного потеплело, и я снял куртку и засунул ее в рюкзак, рядом с мини-кошками Kahtoola NanoSpikes, которые я снял раньше, когда закончилась зона снега.

Сбегая вниз, я почувствовал какое-то шевеление сзади. Глянул через плечо — клапан рюкзака болтался на ветру: я не полностью застегнул молнию. Я остановился, снял рюкзак и увидел, что ледоступов в нем нет. «Черт, — подумал я. — Видимо, выпали. Должны быть где-то рядом». Но рядом их не было. Я пробежал пару шагов назад. Их не было и там. Часть меня инстинктивно требовала забыть о ледоступах и продолжать спуск по склону к финишу. Оставалось всего четыре мили. В сверхмарафонах это равнозначно последнему кругу по стадиону.

Здесь и произошел мой внутренний спор об утере снаряжения, правилах и, в более широком смысле, о том, что такое хорошо и что такое плохо. За день до этого на предстартовой встрече со спортсменами организаторы очень много говорили об обязательной экипировке. И уделили очень большое внимание — насколько я мог судить с моим скудным французским — наличию кошек. Они подняли и показали всем, что это такое. Они даже оговорили марку — Yaktrax, так что мне пришлось даже подойти позже к директору забега и показать ему свои ледоступы, другой марки. Он утвердил их, но посыл был ясен: эти ребята серьезно настроены в отношении экипировки.

Или нет? Я вспомнил, что никто не проверил мой рюкзак на старте. Я, разумеется, понимал необходимость снаряжения и мер предосторожности в этих потенциально опасных условиях, но мы уже спустились с больших высот и приближались к финишу. Будет ли это иметь значение сейчас? И, мрачно подумал я, не устроят ли они проверку на финише­?

Кроме того, думал я, буду ли я прав, если не вернусь за ними? Конечно, я не нарочно это сделал, но я таки потерял их. Разве не нужно теперь постараться их найти?

Я решил, что нужно. Отчасти потому, что я по-прежнему был уверен, что они где-то рядом, выше по склону.

Я ошибался. И когда я повернул и стал подниматься обратно, вытягивая шею вправо и влево в поисках маленьких резиновых ремешков на обувь с крошечными шипами, я начал осознавать, насколько был не прав. Прошла минута. Две минуты. Тем временем сначала один… а потом и еще один парень пробежал мимо меня — те, кого я недавно обогнал.

— Что случилось? — спросил один из них по-английски с французским акцентом.

— Мои кошки… — ответил я. — Не видел?

Он странно на меня посмотрел и покачал головой.

Еще подъем. И еще поиски. Никаких следов моих ледоступов.

Теперь ко мне спускался Терминатор. Он явно не ожидал меня увидеть. Я показал на ноги.

— Kahtoolas… то есть Yaktrax, — сказал я. — Не видел?

Он только покачал головой и жестом показал мне, что нужно бежать дальше.

Я уныло продолжил подниматься. В конце концов я нашел их — они торчали из снега. Конечно же, они выпали из плохо застегнутого рюкзака. Я убил на поиски дурацких ледоступов почти девять минут. Теперь я летел вниз по склону, и мой внутренний спор разгорелся с новой силой — на этот раз в нем зазвенели обвинения.

«Идиот, — говорил один голос. — Ты слил гонку».

Но хотя уже успел за эти минуты впасть в отчаяние, еще один голос зазвучал в моей голове: «Давай, Трэв, мы никогда не сдаемся. Выше голову, Трэв, мы никогда не сдаемся! Выше голову, Трэв, мы никогда не сдаемся!» Этот голос был поначалу тихим, но вскоре я понял, что пою вслух. Я был один на крутом травянистом спуске, над самым городом, но понимал, что, если не буду выкладываться как следует — и прямо сейчас, — меня скоро еще кто-нибудь обгонит.

Когда я, наконец, пересек линию финиша в Валь-д’Изере, я был шестым со временем 8 часов 13 минут — и примерно на 35 минут отстал от д’Аэне, победителя. Пока я искал потерянное снаряжение, меня обошли три соперника. В результате я скатился с третьего на шестое место на последних четырех милях забега, и это было огромным разочарованием.

Финишировав, я остановился и повис на палках, уставившись в землю и размышляя о том, что произошло. Вскоре перед носом у меня возникла пара кроссовок, и я поднял глаза. Это был Терминатор.

— Что случилось? — спросил он по-английски с сильным акцентом, и в голосе его звучало искреннее беспокойство.

Я объяснил, как смог, про кошки, про правила и про страх их нарушить. Он только поморщился и пренебрежительно покачал головой.

— Нужно было бежать дальше со мной, — сказал он. — Ты хорошо шел!

Я начал склоняться к тому, что он прав, когда осознал, чего не было на финише. Не было ни проверки снаряжения, ни суровых судей, рыщущих по рюкзакам. В финишной зоне царила праздничная атмосфера: толпа, организаторы, дикторы — все радовались, аплодировали финиширующим, дули в рожки, звенели в колокольчики, приплясывали под бодрый рэп, несшийся из огромных динамиков. Пенилось пиво, хлопали бутылки вина. И посреди этого карнавала потерянно стоял я и сомневался в сделанном выборе. Я чувствовал себя философом в экзистенциальном кризисе на всеобщем празднике жизни. В физическом плане этот забег был для меня очень хорошим, меня не оставляло ощущение «почти легко» на последнем подъеме к моему третьему месту. С психологической точки зрения я бежал очень мудро, берег себя и вовремя наращивал темп, точно рассчитывал усилия и напряжение… но возвращение за утерянным снаряжением дорого мне стоило.

Был ли этот вопрос столь важен в этическом плане, чтобы им вообще заморачиваться в ходе напряженного забега? Был ли это пример доведенного до абсурда стремления всегда действовать правильно? Что вообще было «правильно» в такой ситуации?

Я услышал, что меня зовут: подошла Эми с малышами. Некогда дуться — времени на это не бывает никогда, успеть бы отдохнуть. Пара объятий, горячий душ, обед — и я вновь вернусь к отцовским заботам.

В два часа ночи, когда прошли уже почти сутки с тех пор, как я встал, и мне давно пора было провалиться от усталости в глубокий сон, я продолжал бесконечно прокручивать в голове свое решение и сцену финиша. Голоса внутри не давали мне уснуть:

Нужно было продумать все до конца… настоящих бойцов не волнуют тонкости этики на финишной прямой крупной международной гонки. Тебя ждало место на пьедестале почета в большом европейском забеге — американцам такое нечасто удается, — и ты все провалил.

Ворочаясь с боку на бок, недовольный собой, я услышал еще один голос, вступивший в спор. В отличие от других, резких и громких, этот сначала был робким шепотом, но постепенно набирал силу и уверенность:

Хватит гадать задним числом, хватит прокручивать одно и то же, довольно самобичевания. Прими свой выбор. Извлеки из него урок, прекрати себя жалеть, переключайся в позитив, еще раз дай себе слово делать все, что в твоих силах, на тренировках, соревнованиях, в отцовстве, преподавании, в работе над книгой и во всех других важных для тебя вещах.

Это заговорило во мне ультрамышление. Я закрыл глаза, перевернулся на другой бок и уснул крепким спокойным сном.

Семь недель спустя, собравшись с силами и мыслями, я выступил в гонке Ultra Race of Champions — мировом чемпионате по бегу на сверхмарафонские дистанции: горном забеге на 100 километров в Колорадо с общим набором высоты около 3040 метров, проходящем на высотах от 2980 до 3770 метров. И снова на последних этапах забега я оказался на третьем месте среди спортсменов высочайшего уровня. Чтобы поддерживать нужную мотивацию, я думал о том, как я питаюсь в забеге для поддержания оптимальной формы, и о том, почему я это делаю. Я рассказывал себе позитивные истории, стараясь взглянуть на ситуацию под другим углом, когда становилось трудно и необходимо было собраться с силами. Я думал о своем внутреннем выборе всегда доходить до финиша и о том, что для меня вариант сойти с дистанции просто не существует. Я жестко держал себя в руках, физически и психологически, изгоняя демонов Валь-д’Изера. И на этот раз не было внутренних споров, запоздалых сожалений, неистовых самокопаний, да к тому же и никаких ледоступов.

Я уверенно финишировал третьим.

Ультрамышление — мощная штука, и оно обязательно себя проявит, стоит только понять, что это такое, и научиться с ним работать. Так давайте приступим!

Отправить