Какое-то мгновение он стоял, погруженный во мрак и тишину, затем темноту разорвал свет фонаря, что вкупе со скрежетом закрытой двери заставило его резко вздрогнуть. Гидеон весь затрепетал от неожиданности, готовясь к любому откровению. И — все же, ничто из того, что он мог бы себе вообразить, не могло сравниться с потрясением от реальности — ибо теперь он очутился в совершенно обычной комнате.

Привычная для Новой Англии гостиная с низкими стропилами, камином, ручной работы мебелью и грубым полом, сплошь устланным звериными шкурами. На первый взгляд, ничем особенным это домашнее убранство, столь характерное для такой глуши, не отличалось; справа от себя у окна Гидеон даже приметил прялку.

Не заметил он ничего необычного и в облике хозяина, когда тот приветливо улыбаясь, повернулся к нему с фонарем в руке. Сутулый человек с морщинистым лицом и седой бородой поклонился. Он покосился на Гидеона, потом живо улыбнулся и приветливо протянул навстречу узловатую руку.

— Боюсь, что вы разбудили меня, — сказал хозяин. — Я здесь один, и обыкновенно рано ложусь спать, потому как посетители не часто балуют меня своим вниманием. — И в смущении взглянув на свою домотканую рубаху и бриджи продолжил: «Я должен буду переодеться, ведь нет никого, кто мог бы заботиться о моих нуждах. Прошу прощения за мой столь неподобающий внешний вид».

Гидеон кивнул, затем откашлялся:

— Это я должен извиниться… Боюсь, что серьезно заблудился в своих странствиях.

— Редко когда здесь увидишь путников, — заметил старик, пристально глядя на проповедника. — Вы, должно быть, и впрямь порядком заплутали.

Гидеон с улыбкой встретил его взгляд:

— Я с радостью поведал бы вам о своем странствии. Однако сейчас я слегка голоден и устал.

Намек не остался без внимания:

— Конечно! Вы сможете поужинать и заночевать здесь.

Так прозаично началось пребывание Гидеона в Рудсфорде, у старого Доркаса Фрая. Овдовевший Доркас приехал сюда в семьдесят четвертом году; жил он один, охотился, рыбачил и вел собственное хозяйство. Это выяснилось во время нехитрой трапезы — это, и ничего более, хотя гость терпеливо старался разговорить хозяина. Но тот поочередно то отмалчивался, то юлил. Обычно Гидеон принял бы такую скрытность как должное, поскольку пуритане по своему обыкновению сторонились чужаков. Но, в нежелании хозяина говорить о себе Гидеон уловил некий зловещий признак указующий на то, в чем он мог быть замешан.

И все же здесь не было ничего такого, что могло бы свидетельствовать о каких-то секретах или тщательно охраняемых тайнах. Ничем не примечательное жилище, а в нем вполне себе безобидный старикан, и ни единого повода для подозрений, пока не раздалось поскребывание и царапанье. Ложка Гидеона со стуком ударилась об оловянную миску, когда он начал вставать, но его тревога была ничем по сравнению с той, что охватила хозяина. При этих звуках старика Доркаса, казалось, всего сковал ужас. И все же, даже в краткий миг замешательства, Гидеон понял, что старика испугало не само то, что кто-то скребся, — а скорее, что это услышал гость.

Поскрёбывание и царапанье! Гидеон повернулся к двери, при этом отметив, что хозяин дома в ту сторону даже не шелохнулся. В это же самое время до него дошло: сама природа звука говорила о том, что он исходит из какого-то другого места. Человек, животное или демон ночи, что бы ни скребло ногтями либо когтями, производя этот шум, результат его не был вызван царапаньем по дереву. Это был скорей металлический или каменный скрежет — и раздавался он не от двери.

Гидеон Годфри обвел взглядом комнату. Где-то тут была ширма? Но как она могла быть изготовленной из камня или металла? Затем он поймал пристальный взгляд Доркаса Фрая. Старик уставился прямо в пол под столом. Скребущийся звук усилился, ощутимо заполняя собой комнату. Уже больше нельзя было притворяться глухим, а мгновение спустя все вскрылось. Пол вздыбился, из-под стола кусками полетела утрамбованная земля. Гидеон вгляделся в темноту и заметил сперва, как сдвигается твердая поверхность камня, потом он распознал в ней прямоугольную крышку люка.

Доркас вскочил на ноги, мгновение спустя поднялся и Гидеон — и как только он встал, то тут же отступил к стене, в то время как люк еще подымался.

Старик нагнулся и потянул за его край, не обращая при этом на гостя никакого внимания. Гидеон узрел темное, схожее с колодезным, отверстие, откуда показалось еще что-то черное; движущееся, осязаемое и живое. Неведомый зверь с багряной пастью и желтыми клыками, алыми зрачками и серыми заостренными когтями; он был чересчур велик для кошки, а для волка слишком мал, большинство же мужчин приняли бы его за гончую. Но Гидеон знал, что это не простой черный пес — любой, кто хоть немного смыслит в колдовстве, мигом признает фамильяра.

Зверь появился из похожей на полость дыры в земле, моргая в свете свечей, он присел на корточки, тяжело дыша и истекая слюной. Какое-то мгновение он, казалось, не замечал присутствия гостя, а затем из темно-красной пещерной глотки раздалось низкое рычание. Доркас мгновенно схватил его, удерживая за передние лапы, но рык становился все громче и грознее.

Гидеон по-прежнему жался к стене. Стоя там, он глядел на человека и зверя, сидящего на корточках перед ним, стоял и слушал собачье рычание, чуя, что тут что-то нечисто. Ибо иначе он не был бы так смущен, не найдись здесь чего-то извращённого. Рычание своей частотой походило на речь, и Доркас склонил голову в такой позе, какую едва ли спутаешь с позой слушателя. Огромный пес опять зарычал, старик сперва прислушался, а потом они оба сели и молча уставились на Гидеона.

Вот теперь до него дошло. Не было больше ни малейших сомнений. Каждой ведьме, магу или чародею, посвятившем себя дьяволу, назначается фамильяр: бес, спрайт или злой дух, подосланный Сатаной в облике животного, чтобы наставлять и советовать, помогать и подстрекать, наблюдать и предупреждать. Питаясь кровью своего хозяина, он всегда на его страже.

Фамильяр Доркаса Фрая был адской гончей. Гидеон Годфри догадывался об этом, и они знали, что он догадывается. Момент притворства минул для всех. Ему оставалось одно — действовать. Доркас мог прямо сейчас натравить огромного зверя на Гидеона, чтобы тот мигом вцепился ему в глотку. Еще чуть-чуть и он так и сделает, если только не…

Гидеон подал голос.

— Вижу, что я действительно отыскал святилище, — сказал он.

— Святилище? — Недоверчивое ругательство сорвалось с губ Доркаса Фрая в ответ, но собаку он попридержал.

— Пока я не увидел люк, то не мог знать наверняка. — Гидеон выдавил из себя улыбку, но сконфуженный Доркас отвел взгляд в сторону.

— Не понимаю, — отнекивался он. — Я простой крестьянин. Видите ли, зверь неважно обучен; он выручает меня на охоте, но в остальное время его надо держать на привязи. Поэтому я и откопал эту яму.

По узловатым рукам хозяина дома Гидеон видел, как тот колеблется. Мало-помалу, их хватка на шее собаки ослабевала. Еще чуть-чуть, и он спустит эту тварь, тогда ему точно не сдобровать. Гидеон действовал молниеносно:

— Идем — сказал он. — Нет нужды в том, чтобы лгать. Мне и так все известно, иначе сюда бы не сунулся. Хочу взглянуть на то, что там внизу.

Без колебаний проповедник подошел к столу, отодвинул его и опустился на колени с краю от ямы. В грубой земле, как и предполагалось, были выдолблены опоры для ног. Гидеон предвидел, что внизу господствует мрак, но вот исходящий оттуда смрад был едва выносим. По-прежнему улыбаясь, он оглянулся на Доркаса с гончей через плечо.

— Ну ка, посвети — потребовал он. — Или трусишь идти за мной?

Насмешка возымела свое действие. Сжимая в одной руке свечу, а в другой — загривок собаки, хозяин медленно опустился на колени и осторожно свесил ноги вниз, попутно волоча за собой черного зверя. Гидеон приготовился идти следом. В какую-то секунду им овладела неодолимая тяга к бегству. Запросто можно было хлопнуть каменным люком, загородить его крепким столом и убежать прямиком в темень. Ночь мрачна и полна опасностей, но здесь, внизу, таилось нечто похуже. Сбежать было бы проще простого — но у Гидеона есть миссия.

Набрав воздуху в грудь, он опустился в яму. Вместе все карабкались вниз: морщинистый ведьмак, адская гончая и божий служитель, окунающийся в мрачные пределы. Крадучись, на земляных стенах заплясали свечные тени, пробираясь все глубже и глубже. Гидеон успел отсчитать полсотни ступенек, пока не ощутил под ногами твердый сланец.

Оказавшись в коридоре, всю дальнейшую дорогу они хранили молчание, пока не достигли большой камеры, вырезанной прямо в твердой скале. Насыщенный влагой, прохладный воздух тут оказался чище. Гидеон предположил, что должно быть, где-то здесь находится выход к морю. Доркас шел впереди, волоча за собой пса, следом за ними шел Годфри, пока обогнув угол пещеры они не оказались в ослепительном круге света. Огромная камера, по крайней мере на первый взгляд, казалась совершенно пустой. Гидеон узрел прямо перед собой обширное круглое пространство подземного каменного грота с дюжиной меньших ходов, расположенных через равные промежутки вокруг стен — ходов, точь в точь как тот, где они стояли сейчас, и, несомненно, ведущих к другим домам на улице наверху тем же способом: люк и туннель. Увидев резьбу на стенах, он сразу же узнал ее, затем его взгляду открылся центр пещеры, где перед ним предстал алтарь, схожий с каменной пирамидой на давешней лесной поляне.

На вершину алтарного камня были возложены два тела. Стоило Гидеону шагнуть вперед, и его тут же ослепил свет, исходящий от свечей, как он теперь понял, вставленных в ниши вдоль стенок грота. Пока он шел, за ним по пятам, выжидая и колеблясь, следовали Доркас с собакой. В фигурах на алтаре было нечто такое, чего Гидеону не терпелось проверить.

Когда он преодолел половину пути по каменному полу пещеры, ему в уши ворвался резкий звук, налетевший из-за алтаря, и это буквально заставило его остолбенеть. Звук состоял из множества отдельных шумов и сливался в единую какофонию из шороха, визга и чириканья. После чего звук стал явью; явью, возникшей над краем алтаря. И опять же она состояла из много чего.

Черная, выгнутая дугой мохнатая спина… взмах кожистых крыльев… хлещущий крошечный хвост… оскаленная мордочка… диадема желтых глаз… изогнутые дугой когти.

Летучая мышь, чёрный дрозд, крыса и драная кошка, словно восставшие из призрачных снов: скалясь живой волной всползали на алтарь. С хищной издевкой они шипели и рычали на Гидеона, он опознал в них собратьев пса, следующего позади, подручных бездны, колдовских фамильяров Рудсфорда. Устроясь на алтаре, они терзали две безмолвно лежащие там знакомые фигуры. Припадая на лапы, твари уставились на Гидеона так, словно бросали ему вызов. Они шипели, пожирая его глазами, скрежетали зубами и когтями.

Доркас и гончая подошли сзади почти что вплотную. До Гидеона донесся хрип старика, а с ним и тяжелое сопение черного зверя. Больше не оставалось ничего иного, кроме как взглянуть правде в глаза. Гидеон, наконец, узнал в тех двоих на алтаре, что уже были мертвы, своих индейских проводников, кинувших его одного в лесу.

И как только служителям зла удалось выследить их, убить, а затем принести здесь в жертву? А теперь, получается, они подстерегли его здесь, чтобы обескуражить и заставить во всем сознаться?

Гидеон уже почти ничего не соображал. Он стоял в кольце желтых глаз и теперь каждый его жест был под прицелом.

Затем голос Доркаса Фрая, эхом отразился от сводчатого потолка.

— Ты видел все. Неужто тебе и на сей раз сказать нечего?

Гидеон какое-то время хранил молчание. Наступил роковой момент. Он уже было думал молить о спасении, но тут же отринул эту мысль. Миг его еще не настал. Но у него больше не будет времени, если здесь и сейчас не найти нужных слов. Мысленно он взмолился провидению.

Твари долго сверлили его взглядом, пока Годфри наконец с улыбкой не обернулся к Доркасу Фраю:

— Все ровно так, как я и хотел, — ответил он. — Вы прикончили двоих паскуантогов и тем самым от них избавились и, как я вижу, от лошади тоже. Это прекрасно. Значит, о моём приходе сюда никто не знает. Я останусь с тобой до шабаша. Ты мудрый и верный слуга.

В ответ на речь Гидеона у Доркаса Фрая глаза полезли на лоб. Догадка о лошади частью прибавила Гидеону уверенности, а при словах «шабаш» и «слуга» у старика буквально отвисла челюсть.

— Да кто… КТО ты такой? — прохрипел он.

В пещере воцарилась тишина, когда колдун склонился в ожидании ответа; в тишине, порождения мрака вперились зрачками в Гидеона.

Гидеон с улыбкой пожал плечами. Его руки перекрестились в обратную сторону.

— Разве ты меня не узнал? — вопросил он. — Я вестник господина, присланный подготовить для него торжественную встречу. Я есьм Асмодей — князь ада!