Я не улыбнулся в ответ. Есть пределы, которые вы знаете. Сначала я был сумасшедшим, потом я не был сумасшедшим — так продолжалось уже тридцать часов. Рука, державшая пистолет, задрожала. Я посмотрел на нее, но не мог заставить руку перестать дрожать. Пистолет дрогнул.

— Положите его, — пробормотал доктор Антон.

Я положил оружие на стол.

— Посмотрите на меня, — сказал Антон.

Я повиновался. Теперь я сам сказал ему, что это невозможно. Согласно всем ортодоксальным принципам медицинской науки, один человек не может загипнотизировать другого человека против его воли. Я был уверен в этом. Но…

— Смотрите мне в глаза, — прошептал доктор Антон. — Посмотрите мне в глаза. Смотрите глубже.

И я посмотрел. Впервые я по-настоящему уставился в гипертиреоидные глаза Антона, и, как он велел, заглянул в них. Я видел… голос. Оболочка, тело — это был Антон. Но я видел голос. И я услышал голос. За этими глазами пряталась невероятная пустота, которая не была пустой, тишина, которая не была неподвижной, отсутствие, которое составляло присутствие. Загадка, но пугающая, неотразимая загадка. Теперь я начал понимать. Доктор Антон был маскировкой. Хартвик, должно быть, тоже был одним из них. На самом деле это была сущность, голос. Я начал понимать, но дальше не пошел.

Ибо глаза удерживали меня, приковывали мой взгляд, приковывали мои мысли. Один человек не может загипнотизировать другого против его воли — но то, что гипнотизировало меня, не было человеком! Мое тело исчезло. Тело Антона тоже. Исчезла и комната. Остались только мой мозг и эти глаза. Глаза существа, сверлящего мое существо. Рев вокруг меня был могучим шумом пустого пространства, через которое я нырнул.

Я почувствовал тяжесть силы — силы, достаточно мощной, чтобы покорить Землю, — направленной против моей души. И я поддался. Я знал, что где-то говорит голос, и что мое тело выходит из комнаты. Мы поднимались по лестнице, шли по коридору второго этажа. У доктора Антона был пистолет, и он вел меня, но и Антон, и я были просто картинками. Настоящий Антон, настоящий я, все еще были вовлечены в битву глаз и мозга.

А теперь мы были в комнате, и там был кто-то еще, и рука, принадлежащая телу Антона, вкладывала пистолет в руку, принадлежащую моему телу, и голос говорил мне стрелять в другого обитателя комнаты, и все это время глаза и мозг висели там, за миллион миль в ревущем пространстве. Так что не имело никакого значения, что делает мое тело — ничто не имело значения, пока я был там — и я поднял пистолет…

Пустое пространство раскололось на части под эхо выстрела. Шатающаяся Вселенная растворилась, когда глаза погасли. Мой мозг пронесся на миллион миль вглубь черепа. Я открыла глаза. Мюриэл Эстерли стояла рядом со мной. В руке она держала пистолет, который выхватила из моих пальцев. Из дула выползала струйка дыма. Мюриэл смотрела на дверь. В коридор, спотыкаясь, вышла фигура доктора Антона в белом халате. Между плечами появилось растущее красное пятно. На полу тоже были маленькие багровые пятна.

— Дэн! С тобой все в порядке? — выдохнула девушка.

— Да. Что случилось?

— Ты пришел с ним, и он дал тебе пистолет. Он велел тебе застрелить меня. Он продолжал смотреть на тебя, и ты выглядел так, словно двигался во сне. Ты взял пистолет и направил его на меня. Я выхватила его у тебя из рук и направил на доктора Антона, и он выстрелил.

— Держи его! — Я схватил ее и тряс за плечи, пока она снова не открыла глаза. Потом я повернулся. — Пойдем. Он пошел по коридору.

Мы последовали за ним. Как доктору Антону удалось спуститься по лестнице, я никогда не узнаю. Когда мы нашли его в морге, в его груди была дыра, достаточно большая, чтобы вместить пушечное ядро. Он упал на пол рядом с каменной плитой и был мертв, совершенно мертв. На самом деле, он был немного хуже, чем мертв. Его кожа была синей и холодной, как будто он был мертв уже несколько месяцев, а не минут.

И тут меня осенило.

— Может, и так. Может быть, все произошло именно так.

Потом я отвернулся. Я должен был подумать о Мюриэл. Стоя там, глядя на тело Хартвика на столе, она была совершенно спокойна. Хорошая девушка. Она флегматично посмотрела на каменную плиту. Я тоже. Но не так флегматично. Тело Банни Хартвика исчезло!