Все произошло быстро. Очень быстро. Когда я поднял с пола эти странные очки с желтыми линзами в старинной оправе и незаметно сунул их в карман, в смятении, возникшем при вызове врача и полиции, — мною двигало простое любопытство.

Это любопытство возросло, когда во время дознания я случайно услышал замечание по поводу исчезновения очков. Вдова, Олив Дин, рассказала о своей матери и о том, как она привезла очки домой перед ночью ее трагической гибели. Определённые аспекты той игры в покер и поведение Дина возбудили моё воображение. Утверждения во время расследования теперь ещё больше интриговали меня.

Мой интерес также вызвало начертанное на передней дужке очков слово «Veritas». Я не буду утомлять вас своими изысканиями. Любительское исследование — однообразная, хотя иногда и полезная процедура. Достаточно сказать, что я предпринял частное расследование, которое привело меня в магазин подержанных вещей и, в конце концов, в частично разрушенный дом на Эдисон-стрит. Исследования в местном историческом обществе позволили мне установить, что очки первоначально принадлежали Дирку Ван Принну, имевшему сомнительную репутацию. Легенды о его интересе к магии являются общим достоянием и могут быть легко подтверждены в любом томе, посвященном ранней истории этого города. Мне нет нужды подчеркивать очевидное.

Во всяком случае, мое довольно тщательное расследование принесло свои плоды. Я мог, пользуясь некоторыми вольностями, основанными на косвенных уликах, «реконструировать» мысли и поступки различных лиц, случайно надевших очки со времени их обнаружения в потайном ящике секретера старого Дирка Ван Принна.

Эти мысли и поступки легли в основу нашего повествования, в котором я взял на себя смелость предположить, что персонажи мистера Джозефа Хеншоу, миссис Мириам Спенсер Олкотт и мистера Перси Дина — все умерли. К сожалению, последняя глава еще не написана. Когда я начал свое расследование, я понятия не имел, что это будет необходимо. Если бы я что-то заподозрил, я бы немедленно отказался. Ибо я знал, что когда Дирк Ван Принн убрал очки в ящик, он понял, что это — проклятый предмет, что наследие мудрости от его предка, печально известного Людвига Принна, было злой мудростью, что линзы происходили, почти буквально, из ада. Да, я знал, что истина не предназначена для того, чтобы ее видели люди; что знание чужих мыслей ведет только к безумию и разрушению.

Я размышлял над банальностью и очевидностью этой морали, и ни за что на свете не стал бы подражать бедному Джо Хеншоу, или миссис Олкотт, или Перси Дину и надевать очки, чтобы смотреть на других людей и другие умы. Но падению предшествует гордыня. И когда я писал о трагической судьбе этих несчастных глупцов, чьи поиски мудрости закончились катастрофой, я не мог не задуматься о том, для чего были созданы эти странные очки.

«Veritas».

Истина. Правда о других приносила дурные последствия. Но — правда о самом себе?

Познать себя — может ли быть, что в этом заключалась тайная цель очков? Чтобы позволить владельцу обраться внутрь? Конечно, в этом не может быть никакого вреда. Не в руках умного человека. Мне казалось, что я «познал» себя в обычном смысле этого слова; возможно, благодаря естественному предрасположению и самоанализу я был более осведомлён, чем большинство людей, о своей врожденной природе.

Я воображал, размышлял, верил. Но я должен был узнать. Да, я должен был знать. И именно поэтому я надел их, прямо сейчас. Надел их и уставился на себя в зеркало прихожей. Я уставился на себя. И увидел себя. И узнал себя. Целиком и полностью.

Есть вещи о подсознательном разуме, о так называемом «подсознании», которые психиатрия и психология жаждут открыть. Теперь я всё это знаю, но никогда не заговорю. И я знаю гораздо больше.

Я знаю, что Хеншоу и миссис Олкотт претерпели настоящую агонию, а также Перси Дин при чтении мыслей. Другие — ничто по сравнению с тем, что рождается от чтения собственного ума. Я стоял перед зеркалом и смотрел в свое сознание, видя там атавистические воспоминания, желания, страхи, самообман, порождающее безумие, скрытую грязь и жестокость, скользкие ползучие тайные формы, которые не осмеливаются подняться даже во сне; видя невыразимую мерзость под всей оболочкой сознания и интеллекта, которая является моей истинной природой. Природой каждого человека. Возможно, её можно подавить и контролировать. Но просто осознать, что она есть, — это высший ужас. Это не должно быть разрешено. Я закончу этот отчёт, прямо сейчас. Затем я возьму «обманщиков», как подходяще называл их Джо Хеншоу, и уничтожу навсегда.

Обманщики!

Я использую для этой цели револьвер; целясь в эти проклятые инструменты, уверенно и твердо, я уничтожу их одним выстрелом.

И в этот миг, в миг выстрела они будут на мне.