Отыскать Степана Андреевича Бандеру оказалось более трудным делом, пока Богдана Сташинского не предупредили, что вождь ОУН обязательно приедет в Роттердам, где будут поминать создателя Организации украинских националистов бывшего полковника петлюровской армии Евгена Коновальца. В мае 1958 года отмечали двадцатилетие со дня его смерти.

На кладбище Сташинский встал как можно ближе к могиле полковника, чтобы выяснить, как теперь выглядит Бандера. Он сумел хорошо разглядеть Степана Андреевича, но сфотографировать вождя ОУН ему не позволили. Оставалось узнать, где тот живет.

Богдан Сташинский раз за разом приезжал в Мюнхен. Теперь у него были немецкие документы на имя Ханса Иоахима Будайта. А Бандеру никак не удавалось найти. И все же Сташинский обнаружил адрес некого Стефана Попеля. А именно под этим именем обосновался в столице Баварии руководитель украинских националистов.

Степан Бандера привык к тому, что за ним охотятся. В отличие от идеолога Льва Ребета профессиональный боевик держался крайне осторожно. Сташинскому никак не удавалось проникнуть в дом Бандеры, чтобы найти удобное место.

А умельцы в Москве подготовили ему усовершенствованный газовый пистолет, теперь уже двуствольный, то есть стрелять можно было два раза. Его снабдили и набором отмычек, чтобы он смог открыть подъезд. Но отмычки не подошли. И в гараж, куда Бандера ставил свой «Опель», Сташинский тоже не проник.

Он выбросил пистолет, пришедший в негодность, и вернулся в Восточный Берлин. С помощью своих кураторов обзавелся другим набором ключей, один из которых все-таки подошел. Ночью Сташинский забрался в подъезд и на четвертом этаже обнаружил табличку с фамилией Попель.

Сташинский получил еще один специальный газовый пистолет. Расчет был на то, что патологоанатом, как и в случае с Ребетом, решит, будто причина смерти — сердечная недостаточность. Самого Сташинского вновь снабдили нейтрализующими таблетками и ингалятором, дабы он сам не погиб от ядовитых паров.

Таблетку он принимал за завтраком и весь день следил за Бандерой, выбирая удобный момент. 15 октября 1959 года он тоже дежурил возле его дома. Около часа дня увидел знакомую машину: Бандера приехал домой обедать, предварительно заглянув со своей секретаршей на рынок.

Богдан Сташинский быстро забежал в подъезд, выждал минуту и, уже не спеша, двинулся вниз по лестнице, навстречу Бандере. Он действовал совершенно хладнокровно.

Степан Андреевич поставил машину в гараж. Одной рукой он держал бумажный пакет с только что купленными помидорами, а другой пытался вытащить ключ, застрявший в замочной скважине.

Сташинский участливо спросил:

— Что, замок испортился?

Бандера ответил:

— Нет, все в порядке.

При этом он посмотрел на незнакомца. Сташинский поднял пистолет, завернутый в газету, и выстрелил Бандере прямо в лицо… Вождь ОУН еще сумел подняться на третий этаж, прежде чем смертельный яд его свалил. Услышав хрип умирающего, выскочили соседи, которые увидели на полу человека, которого они знали как Стефана Попеля. Рядом валялся пакет с рассыпавшимися помидорами.

Бандера умер по дороге в больницу. Первоначальный диагноз — травма черепа из-за падения на лестнице. Но лицо пошло синими и черными пятнами. Это насторожило полицейских. Более тщательное, чем обычно, вскрытие показало, что его отравили цианистым калием. 20 октября его похоронили на мюнхенском кладбище. Никто тогда не мог предположить, что очень скоро тайна его смерти будет раскрыта…

На следующий день после уничтожения Бандеры Сташинский был уже в Восточном Берлине, где его поздравляли с удачно выполненным заданием.

3 ноября 1959 года постановлением президиума ЦК КПСС был утвержден проект указа президиума Верховного Совета СССР о награждении Богдана Николаевича Сташинского орденом Красного Знамени.

В сопроводительной записке заместитель председателя КГБ и куратор Первого главного управления (внешняя разведка) генерал-полковник Петр Иванович Ивашутин писал, что Сташинский «в течение ряда лет активно использовался в мероприятиях по пресечению антисоветской деятельности украинских националистов за границей и выполнил несколько ответственных заданий, связанных с риском для жизни».

6 ноября председатель президиума Верховного Совета СССР маршал Климент Ефремович Ворошилов подписал закрытый указ. Сташинского привезли в Москву получать награду. Это была высокая честь. Богдану Николаевичу вручил орден сам председатель КГБ Александр Николаевич Шелепин.

Председатель КГБ говорил о блестящем будущем, которое ожидало молодого чекиста. Богдану Николаевичу невероятно нравилась шпионская работа, он просто наслаждался своей новой жизнью. Но большим планам госбезопасности помешала любимая женщина Сташинского.

В ГДР на танцах он познакомился с девушкой по имени Инге Поль. С благословения начальства у них начался роман. Она работала в парикмахерской. Ее отец владел авторемонтной мастерской. Сташинский и Инге Поль обручились. Богдан Николаевич попросил у председателя КГБ разрешения вступить с немкой в брак.

Шелепин наставительно объяснил, что чекисту-нелегалу позволительно жениться только на проверенном человеке, на женщине, способной стать надежной подругой и помощницей. Тем более что Сташинскому предстоит пройти переподготовку и получить новое задание — на сей раз в Англии или в Соединенных Штатах.

— Работа вас ждет нелегкая, но почетная, — со значением сказал ему Шелепин.

Сташинский стоял на своем. Он доказывал, что его невеста будет таким же верным человеком, как и он сам.

Доброжелательно настроенный Шелепин, недавний вождь комсомола, сдался.

Герою позволили вернуться в Восточный Берлин, чтобы он забрал Инге Поль.

23 апреля 1960 года они поженились — сначала зарегистрировали отношения, а потом обвенчались в церкви. В представительстве КГБ затею с венчанием не одобрили, но Сташинский настоял на своем — он должен вести себя как настоящий немец.

Когда Богдан Николаевич признался невесте, что он на самом деле не польский немец, а сотрудник советской разведки, она не обрадовалась. Предложила вместе бежать на Запад. Сташинский не хотел:

— Мне предстоит учеба. После этого они так и так пошлют нас на Запад. Тогда мы и решим, что нам делать.

В мае с документами на имя супругов Крыловых они приехали в Москву на инструктаж и переподготовку. Поселили их в служебной квартире, которая прослушивалась, и Сташинский это обнаружил. Обиделся и пожаловался своему начальству, чего делать не следовало. Чекист обязан понимать необходимость контроля и проверок. Начальство и без того было весьма разочаровано: герой-ликвидатор оказался не таким уж надежным и исполнительным оперативником, каким казался.

Когда Инге забеременела, Сташинский, как положено, доложил начальству, что в семействе ожидается пополнение.

— Вам придется сделать аборт или оставить ребенка в детском доме, — таков был категорический ответ куратора. — С учетом вашего будущего задания ребенок вам будет только мешать.

Но они оба хотели ребенка. Богдан и Инге пребывали в отчаянии. Инге сказала, что поедет рожать домой, тогда их ребенок станет гражданином ГДР.

— Когда ты родишь, — согласился Сташинский, — то напишешь личное письмо Шелепину. Он нам не откажет, он разрешит мне поехать к тебе. Тогда мы уйдем на Запад втроем.

КГБ разрешил Инге вернуться на родину, в социалистическую ГДР. 31 марта 1961 года она родила мальчика. Его назвали Петером. Вытащить мужа из Советского Союза Инге не смогла. Она решила вернуться к Богдану. Накануне ее отъезда произошло несчастье: ребенок заболел и умер.

В полном отчаянии она позвонила мужу:

— Петер мертв!

Сташинский попросил, чтобы ему разрешили поехать на похороны сына — в такую трагическую минуту он не может оставить жену одну. В Комитете госбезопасности сочли за благо отпустить его, боясь, что иначе он сорвется с тормозов.

В ГДР они с женой должны были обязательно ночевать на объекте представительства КГБ в Карлсхорсте. Если он куда-то направлялся, то обязан был предупреждать свое начальство. За ним присматривали.

12 августа 1961 года, в субботу, чекисты отвезли Сташинского в дом тестя. Несколько часов вся семья провела в приготовлениях к похоронам мальчика, назначенным на следующий день. После обеда Богдан и Инге вышли из дома через черный ход и несколько километров до ближайшего города прошли пешком. Там взяли такси и доехали до Восточного Берлина. Сменили машину и добрались до вокзала. Из одного сектора Берлина еще можно было свободно перейти в другой. Восточногерманская полиция даже не проверила у них документы. Вечером они были в Западном Берлине и обратились к американцам. Когда Сташинский признался, что работает на КГБ, их вывезли в ФРГ.

Богдан Сташинский обо всем рассказал западногерманской полиции. Он вовремя бежал. На следующий день, 13 августа, появилась стена, надолго отделившая Восточный Берлин от Западного.

19 августа первый заместитель начальника внешней разведки генерал Федор Константинович Мортин отправил шифротелеграмму в Киев председателю КГБ Украины генералу Никитченко:

«Сообщаю, что 12 августа 1961 года из демократического сектора гор. Берлина исчез агент Тарас.

Предлагаю в связи с этим обеспечить агентурным наблюдением его родственников, проживающих в республике, и поставить на «ПК» (политконтроль, это перлюстрация писем. — Авт.) всю их переписку.

Наряду с этим предлагаю на основании имеющихся в делах материалов подготовить хорошо аргументированный материал, который мог бы его компрометировать как оуновского бандита, бежавшего от советского правосудия и используемого иноразведкой в своих подрывных целях. Предполагается использовать этот документ в том случае, если Тарас начнет выступать с какими-нибудь антисоветскими заявлениями.

Указываю на необходимость проведения всех мероприятий по делу «Тарас» с соблюдением самой строгой конспирации».

Следствие шло долго — больше года. Сташинского судил Федеральный суд в Карлсруэ. На суде выступала дочь Бандеры Наталья:

— Как раз сегодня исполняется три года, как мой отец умер по дороге в больницу. По свидетельству подсудимого, мой покойный отец был преступно убит с помощью отравленного оружия. Это не первое убийство в нашей семье. Почти все родственники моего покойного отца и моей матери погибли от вражеских рук.

В семье боялись не только и не столько смерти, преследовала мысль о похищении:

— Я хочу вернуться к признаниям подсудимого, когда он говорит, как начальник его успокаивал, говоря, что дети Бандеры будут еще «благодарить» его за этот поступок. Это циничное заявление указывает на то, что КГБ планировал схватить нас, детей, вывезти в Советский Союз, сломать наше сопротивление теми ужасными способами, которые там практикуются, и сделать из нас коммунистов, чтобы мы осуждали нашего родного отца…

Служившие тогда на Украине ветераны-чекисты повторяли: вождя ОУН следовало ликвидировать раньше. А его убили, когда он уже стал политическим трупом. Теракт скорее реанимировал Бандеру. Вся эта история — выстрел из газового пистолета в Мюнхене, суд в Карлсруэ, громкие обвинения в адрес советской власти — получила огромный резонанс. Это позволило поклонникам канонизировать Бандеру, представшего в роли героя и невинной жертвы. А он не был ни тем ни другим.

На Западной Украине Степана Бандеру и его соратников многие рисуют борцами против тоталитарных режимов — за свободу и независимость украинского народа. В каком-то смысле сбылись слова его дочери:

— Мой незабвенный отец был глубоко верующим христианином и погиб за Бога и независимую, вольную Украину — за свободу всего мира. Мой блаженной памяти отец, олицетворявший этот великий идеал, останется путеводной звездой всей моей жизни, так же как и жизни моего брата и моей сестры и украинской молодежи.

Христианского в методах Степаны Бандеры, с юности сделавшего ставку на террор, было немного. Он и его соратники были фанатиками и радикалами. Они исходили из того, что Украина — только для украинцев, остальные народы — или враги, или просто лишние на этой земле. Организация украинских националистов сложилась как террористическая организация. Считая русских, поляков и евреев врагами, Бандера и его люди сознательно шли на сотрудничество с Третьим рейхом. Они видели, как ведут себя немцы на оккупированных территориях, но это их нисколько не смущало. Приветствовали военные победы вермахта и уничтожение немцами мирного населения. Действовали такими же преступными методами и придерживались той же расовой идеологии.

Если Бандера и некоторые его соратники вышли у немцев из доверия и оказались в концлагере (а кого-то и расстреляли), то не потому, что были противниками нацистской теории и практики, а потому, что им предназначалась роль подручных, а они претендовали на большее. Если связался с преступниками, не удивляйся, что сам стал их жертвой. Многие украинцы охотно служили во вспомогательной полиции, охранниками в лагерях, в карательных частях, которые сражались с партизанами, в добровольческих формированиях войск СС, из которых сформировали дивизию «Галичина».

Отряды Украинской повстанческой армии отвлекали силы Красной армии от войны с вермахтом. Тем самым бандеровцы затягивали Вторую мировую. А пока вермахт держал фронт, внутри Третьего рейха продолжалось уничтожение невинных людей. Вот в чем, в частности, вина бандеровцев…

Боролся ли Бандера за Украину? Да, боролся. Но преступными методами и в союзе с преступниками. И за какую Украину? Авторитарную, вождистскую, где разрешено было бы жить только этнически чистым украинцам. В качестве образца бандеровцам виделась усташская Хорватия, государство, созданное с благословения нацистской Германии и во многом на нее равнявшееся. В структурах, подчиненных Бандере, выделилась хорошо организованная Служба безопасности. Эсбистами были те, кто еще до войны прошел через немецкую спецшколу. Они убивали всех, кто подозревался в сотрудничестве с «москалями», в том числе учителей, руководителей клубов и врачей.

Беда в том, что в советские времена все скрывалось. История десятилетиями сознательно искажалась и препарировалась! В результате нелюбовь к советской власти придала героические черты всем, кто с ней сражался. Вокруг Бандеры, ОУН, УПА сложились легенды и мифы, которых они не заслуживают. Мифы живут долго, но не становятся от этого правдивее…

Процесс продолжался с 8 по 15 октября 1962 года. Приговор — восемь лет тюремного заключения, суд учел чистосердечное раскаяние и сотрудничество со следствием. Богдан Сташинский отсидел четыре. В 1966 году Сташинского выпустили из тюрьмы. Ему и его жене подготовили новые документы, и они исчезли. Считается, что одна из западных спецслужб взяла на себя заботу о нем — в обмен на информацию о том, как действует система уничтожения врагов советской власти за границей. А ему было что рассказать.

Писали, будто ему сделали пластическую операцию, и Богдан Сташинский исчез навсегда. Как будто бы его переправили подальше от Европы, в Южно-Африканскую Республику. В ту пору между ЮАР и СССР не было дипломатических отношений, и советские люди на юг Африки не попадали, так что там он мог чувствовать себя в безопасности.