Смерть бродячего самурая
Отдыхая на юге, Сталин вдруг спросил одного из своих лечащих врачей:
— Доктор, скажите, только говорите правду, будьте откровенны: у вас временами появляется желание меня отравить?
От испуга и растерянности доктор не знал, что ответить. Посмотрев на него внимательно и убедившись, что этого человека ему опасаться не следует, вождь добавил:
— Я знаю, вы, доктор, человек робкий, слабый, никогда этого не сделаете. Но у меня есть враги, которые на это способны…
На его даче постоянно появлялись все новые запоры и задвижки. Вокруг столько охраны, а он боялся… Спать всякий раз ложился в другой комнате: то в спальне, то в библиотеке, то в столовой. Задавать вопросы прислуга не решалась, поэтому ему стелили сразу в нескольких комнатах.
Сталин существовал в мире уголовных преступников. Если он убивал, то почему же его не могли убить? Троцкого удалось устранить на другом конце земли, почему же кто-то не возьмется организовать убийство Сталина?
И казалось, его худшие опасения сбылись. В Японию сбежал недавний начальник управления НКВД по Азово-Черноморскому краю. Начальник управления лично отвечал за безопасность Сталина, когда вождь проводил отпуск в Сочи. Уж он точно знал, когда и где отдыхает Сталин, как организована система его охраны, есть ли в этой системе слабые места и можно ли ими воспользоваться.
Японские историки уверены, что бывший начальник управления НКВД по Азово-Черноморскому краю комиссар госбезопасности 3-го ранга Генрих Люшков помог японской разведке организовать покушение на Сталина.
Вождь заботился о себе. И товарищи следили за тем, чтобы он не переутомлялся. Еще в 1922 году в протоколе заседания политбюро записали: «Обязать т. Сталина проводить три дня в неделю за городом». Отпуск он всегда проводил на юге. Жил там несколько месяцев. Убить Сталина предполагалось в водолечебнице «Мацеста».
В 1926 году Сталина, приехавшего в Сочи, осмотрел научный руководитель санатория на Старой Мацесте профессор Иван Александрович Валединский. Вождь жаловался на боли в мышцах рук и ног. Ему рекомендовали курс (десять — двенадцать) мацестинских ванн.
Сталин страдал заболеваниями опорно-двигательного аппарата. У него болели руки и ноги. Левая рука плохо сгибалась и разгибалась. Тогда это называли сухорукостью. Ничего, кроме трубки, он левой рукой держать не мог. Причиной, возможно, была травма, перелом. Развился ревматоидный артрит. Пострадали суставы. Началась атрофия мышц. Самым трудным было утро, когда возникало ощущение, что все болит и хрустит. Мацестинские ванны снимали боль, и Сталин принимал их регулярно.
Бывший начальник управления НКВД по памяти нарисовал план водолечебницы. Указал, где находятся нужные Сталину радоновые ванны. Комиссар госбезопасности считал, что внутрь можно пробраться через трубу со стороны моря. Группа должна быть небольшой. Перестрелок с охраной не будет. Бывший чекист точно знал, что вождь принимает ванны один. Сталин не раздевается в присутствии других людей. Никто не видел его неодетым.
В документах японской военной разведки операция получила кодовое название «Охота на медведя». Но кто такой Генрих Люшков и как он оказался в Японии?
Генрих Самойлович Люшков начинал в Особом отделе ВЧК во время Гражданской войны. Его брат — курсант-артиллерист — погиб на фронте. В 1934 году он стал заместителем начальника секретно-политического отдела ОГПУ, ведал творческой интеллигенцией. Это он курировал проведение хорошо «оркестрованного» знаменитого Первого съезда советских писателей.
В 1936 году его выдвинули на самостоятельную работу — начальником управления НКВД тогда еще единого Азово-Черноморского края. Он оправдал ожидания вождя, на следующий год получил редкий тогда орден Ленина. И новое поручение — возглавить госбезопасность огромного Дальневосточного края. Сталин лично его напутствовал перед дальней дорогой. На Дальнем Востоке затевались большие дела.
Ослабевший Китай терзала Япония. Летом 1937 года японцы развернули крупномасштабное наступление с целью полностью оккупировать страну.
Китайцы просили Москву о помощи. Получили оружие. И прибыла группа советских летчиков. Сами китайцы тогда летать не могли, теряли сознание на высоте. Советские пилоты защищали от налетов крупные китайские города, которые терроризировала японская авиация. Завидев вражеские самолеты в воздухе, китайцы в ужасе разбегались.
Не желая вступать в войну, Сталин хотел продемонстрировать японцам мощь Красной армии, чтобы отбить у них желание двигаться на север. Урок должен был преподать маршал Василий Константинович Блюхер, командующий Особой Дальневосточной армией. Бои развернулись в районе озера Хасан. Но действия Блюхера в Москве сочли неудачными. И это поставило крест на его военной карьере.
Зашаталось кресло и под начальником дальневосточных чекистов Люшковым. Дело в том, что впал в немилость недавний сталинский любимец нарком внутренних дел Николай Иванович Ежов. Барская любовь недолга.
Людей Ежова начали смещать и сажать. На Дальнем Востоке арестовали заместителя Люшкова. Его самого срочно вызвали в Москву… Люшков решил обмануть судьбу. Бежать — благо граница рядом, а он все еще хозяин края. Выехал в подчиненный ему 59-й погранотряд. Утром его проводили до границы.
Люшкова сопровождали двое. Командир пограничного отряда и заместитель начальника разведотдела краевого управления госбезопасности. Люшков уже объяснил, что на той стороне границы его ждет агент, которого никто другой не должен видеть в лицо. Он должен получить от агента важную информацию, а ему передать деньги — четыре тысячи маньчжурских гоби. Поэтому Люшков должен пойти один.
Сначала его покинул командир пограничного отряда и до границы они шли вдвоем с заместителем начальника разведотдела. Потом лейтенант госбезопасности Стрелков тоже остался. И Люшков пошел к границе.
По ту сторону находилось государство Маньчжоу-Го. Оно появилось в 1932 году, когда север Китая заняли японские войска. Формально государством управлял молодой китайский император Пу И. Фактически власть принадлежала японским военным.
На рассвете 13 июня 1938 года двое маньчжурских полицейских увидели человека в сером макинтоше и в кепке. Когда он заметил полицейских, то вытащил личное оружие, это были маузер и браунинг, бросил на землю и поднял руки. Это был комиссар госбезопасности Люшков. Когда он давал показания японцам, по другую сторону границы — на советской территории уже арестовали его недавнего подчиненного лейтенанта госбезопасности Стрелкова. И требовали от него показания о том, зачем он помог своему начальнику-предателю бежать за границу.
Японское военное министерство сообщило 1 июля 1938 года: «Опасаясь за свою судьбу ввиду проводимой в Советском Союзе чистки, начальник управления НКВД по Дальневосточному краю комиссар государственной безопасности 3-го ранга (что соответствует чину генерал-майора) Люшков в поисках защиты у нашего государства перешел границу и был задержан пограничной охраной».
«Вместе с маршалом Блюхером Люшков считался звездой первой величины в Дальневосточном регионе, где сосредоточены сотни тысяч красноармейцев, которые должны сдерживать Японию, — писали японские журналисты. — И вдруг он бежит из Советского Союза. Это свидетельство того, что страна охвачена таким страхом, который трудно себе представить. Сталин повсюду выискивает «врагов народа» и «шпионов» и безжалостно их уничтожает».
Люшков участвовал в расследовании убийства хозяина Ленинграда Сергея Мироновича Кирова. И теперь он первым рассказал, что убийца — утративший свою должность мелкий партработник Леонид Васильевич Николаев — был одиночкой и психически нездоровым человеком, а вовсе не участником мифической оппозиционной организации.
Люшкова доставили в Японию, устроили пресс-конференцию. Он говорил журналистам:
— Я действительно совершил преступление — я активно помогал Сталину в его политике обмана и террора. Я могу засвидетельствовать: все мнимые заговоры никогда не существовали, все они сфабрикованы. Сталин избавлялся от политических противников и от тех, кто мог стать им в будущем.
Тем временем был снят с должности и арестован маршал Блюхер, один из самых популярных командиров Красной армии, в честь которого слагали песни. Люшкова спрашивали, отчего же он не объединился с Блюхером, дабы спасти себя и других.
— Генералы Красной армии считают, что каждый арест — это лишь ошибка, — объяснил Люшков. — Все верят, что они-то сумеют оправдаться перед Сталиным. Вот он и управляет генералитетом, как стадом баранов. Сталин не верит никому, кроме себя. Он ни за что казнит офицеров, а их родственников отправляет в концлагерь. Поэтому ослаб боевой потенциал Красной армии.
Дав в Японии серию интервью, Генрих Люшков словно исчез. Что же с ним приключилось? Говорили, что он больше никому не нужен. И скорее всего, в одну из зимних холодных ночей замерз во сне в какой-нибудь деревушке после жалкой кочевой жизни в Маньчжурии… Но все было не так.
Люшкова приметил начальник штаба Квантунской армии, которая оккупировала Китай, генерал Хидэки Тодзё. Генерал делал стремительную карьеру и вскоре занял посты премьер-министра, военного министра и министра внутренних дел. Считается, что по совету генерала Тодзё Люшкова привлекли к операции «Охота на медведя».
5 декабря 1938 года из города Дайрэна (китайское название — Далянь) в Европу отходил пароход «Адзиямару». Правительство Маньчжоу-Го снарядило миссию в те немногие страны, которые его признали: в Ватикан, Германию, Испанию и Сальвадор. Помимо членов официальной делегации еще восемь человек приобрели билеты до Неаполя. На борту они выделялись среди прочей публики, поскольку не были ни японцами, ни китайцами.
«Адзия-мару» — первое японское судно, оборудованное кондиционерами, — вспоминал Юдзо Тогаси, первый помощник капитана. — Без них просто бы изжарились в Индийском океане. В порт Неаполя мы вошли 14 марта 1939 года. Я хорошо помню русских на борту нашего судна, уж очень необычные это были пассажиры. До самого Неаполя ни разу не вышли из своих кают. Даже питались у себя».
В Китае и японская разведка, и советская вербовали себе агентуру. Некоторые китайцы превратили это в профессию. Перевербовывались и становились двойниками. Поэтому надежность получаемой от них информации вызывала большие сомнения. Иногда разведки избавлялись от двойников. В прямом смысле, их убивали.
Для переброски на советскую территорию японцы вербовали русских эмигрантов. Одни сотрудничали от безвыходности, другие осознанно. Некоторые обосновавшиеся в Китае русские эмигранты именовали себя фашистами. Китайцев это не интересовало. Японцы это поддерживали. Константин Владимирович Родзаевский, молодой, энергичный человек, создал даже собственную фашистскую партию. Деньги он получал от японской разведки. В оккупированной Маньчжурии это была главная сила.
Родзаевский устроил смотр-парад всех фашистских организаций. Обошел ряды молодых чернорубашечников под крики: «Слава России!» Японская делегация преподнесла Родзаевскому самурайский меч.
— Мы готовимся к решающему удару, — обещал он. — А за ним — последний бой, который даст нам победу.
Исполняющий обязанности начальника пограничных войск Хабаровского округа комбриг Александр Николаевич Федотов 25 апреля 1939 года доносил в центр:
«Не исключен выход белых банд на нашу сторону. В Харбине Родзаевский указал, что изучены возможности переброски людей на советскую сторону. Достигнуто соглашение между фашистами и казаками атамана Семенова».
Родзаевский и атаман Семенов проживут дольше комбрига Федотова. Награжденный орденами Ленина и Красного Знамени, отмеченный знаком «Почетный работник ВЧК-ОГПУ (ХV)», начальник погранвойск округа был в июне 1939 года арестован по обвинению в измене Родине и участии в контрреволюционной террористической организации, а в апреле 1940 года расстрелян. И реабилитируют его только в 1957 году.
В Гражданскую войну Григорий Михайлович Семенов, злейший враг советской власти, был хозяином Забайкалья. Потерпев поражение, перешел границу. В Китае атаман убеждал эмиграцию всеми силами помогать японским властям в борьбе с Советским Союзом. После нападения нацистской Германии Семенов заявил:
— Нам, русским националистам, нужно осознать ответственность момента. Есть только один правильный путь — вместе с передовыми державами, Германией и Японией.
Японская военная разведка подготовила из эмигрантов боевую группу, которую намеревалась перебросить на советскую территорию. Но границу она должна была переходить не в Маньчжурии, а там, где советовал Люшков.
В конце лета 1933 года Сталин отправился отдыхать на юг. Взял с собой наркома обороны Климента Ефремовича Ворошилова и секретаря ЦК Андрея Александровича Жданова. 25 августа вечером поезд доставил их в Сочи, на машине они двинулись на госдачу «Зеленая роща» около Мацесты.
Не успели выехать из города, как на «Бьюик», в котором сидели Сталин и Ворошилов, налетел грузовик. Сотрудники охраны, находившиеся в другой машине, открыли огонь. Не попали. Водитель грузовика убежал. Как потом выяснилось, он был пьян и не справился с управлением.
Через месяц, когда Сталин уже перебрался на другую госдачу — «Холодная речка», возле Гагр, вождя на катере утром повезли на пикник на мыс Пицунда. Когда возвращались назад, катер обстреляли с берега из винтовки. Покушение на вождя?
Выяснилось, что виноваты пограничники. Вернее, пограничный пост с заставы «Пицунда» не предупредили о появлении катера. И защитники границы действовали по инструкции: произвели три предупредительных выстрела по неизвестному катеру.
Комиссар госбезопасности Генрих Люшков знал эти истории и советовал переходить границу не в Маньчжурии, где установлен жесткий пограничный режим и откуда далековато до Сочи, а выбрать точку поближе к тому месту, где отдыхает Сталин.
Показаниями Генриха Люшкова японцы делились с союзниками — немцами. Так резидент советской разведки в Токио Рихард Зорге знал, что рассказывает беглый чекист. Информировал Москву.
После бегства Люшкова огромный Дальневосточный край разделили на два: Приморский и Хабаровский.
Во Владивостоке чекистов возглавил Михаил Максимович Гвишиани. Он окончил двухклассное училище, начинал помощником повара. В Грузии служил начальником охраны Берии. Лаврентий Павлович забрал его в Москву.
Но в Москве бериевский охранник проработал недолго. Лаврентию Павловичу понадобился свой человек в Приморье. И в крайком партии пришла шифротелеграмма из столицы, в которой говорилось, что начальником краевого управления к ним приезжает старший майор госбезопасности Гвишиани.
Сын Гвишиани рассказывал, что во Владивостоке в их доме была прислуга из числа заключенных. В крайкоме партии, где так заботились о моральной нравственности советских людей, это никого не удивляло. Обычное дело для высших чиновников. Гвишиани-младший появился на свет в год, когда его отец пошел на службу в органы госбезопасности, и имя сыну он придумал сам, сложив первые буквы фамилии Дзержинского и Менжинского. Джермен Гвишиани потом женился на дочери Алексея Николаевича Косыгина, который станет членом политбюро и главой советского правительства.
Японские самолеты летали над советской территорией, фотографировали Уссурийскую область и Приморье. Разбрасывали антисоветские листовки. Японская разведка пыталась устроить диверсии на Транссибирской магистрали, печатала фальшивые советские денежные знаки.
Краевое управление старалось как могло. Неустанно выявляло врагов, в том числе в собственных рядах. Во время Большого террора арестовали практически всех чекистов, кто побывал за границей, кто знал иностранные языки, в первую очередь японский, китайский. Заменили их оперативные работники, которые ничего не знали ни о Японии, ни о Китае. Можно сказать, что разведка и контрразведка в крае были уничтожены.
Тем временем Германия, Италия и Япония заключили соглашение о политическом и военно-экономическом союзе. В Москве желали знать, к чему это ведет.
«Утром мы подписали пакт, — записывал в дневнике зять Бенито Муссолини и министр иностранных дел Италии Галеаццо Чиано. — Три нации вступили на путь, который ведет нас к войне. Она необходима, чтобы прорвать коросту, сковывавшую энергию и стремления молодых наций. Редко я видел дуче таким счастливым. Италия вырвалась из изоляции: она находится в центре самой надежной политической и военной комбинации, которая когда-либо существовала… Вечером торжественный ужин. Японские военные атташе, оба хорошие фашисты, рады военному союзу. Они были рады, когда я сказал, что они должны оккупировать Владивосток, револьвер, нацеленный на Японию».
В сорок первом в Токио шел спор: а не напасть ли на Советский Союз, пользуясь удобным случаем? Генералы сухопутных сил мечтали расквитаться за поражение на Халхин-Голе. Командование императорского флота возражало. Страна нуждалась в ресурсах, топливе, черных металлах. Все это можно было получить в странах Юго-Восточной Азии, а не в Сибири. И главным своим противником Япония считала Соединенные Штаты.
Президент США Франклин Делано Рузвельт хотел, чтобы в советском Приморье были созданы американские военные базы. Но Сталин не желал ссориться с японцами, и в августе 1941 года советский посол в Токио заявил японскому правительству, что Советский Союз не позволит Соединенным Штатам на своей территории создавать военно-морские и воздушные базы.
В Токио выставили свои требования Советскому Союзу: не помогать Китаю и не предоставлять свою территорию американцам для ведения боевых действий против Японии. Условия были приняты, потому что Сталин не хотел давать никакого повода для конфронтации. Советские военные советники из Китая уехали, и военные поставки прекратились.
После 22 июня 1941 года Рихард Зорге сообщал, что Япония вот-вот нападет на Советский Союз. В сентябре сообщения изменились: императорская армия, скорее всего, повернет на юг. Зорге сам получал крайне противоречивую информацию. Был день, когда он отправил из Токио две шифровки противоположного содержания.
Значение имели не сообщения Зорге и других разведчиков, а реальная политическая и военная ситуация. В Москве знали, что Квантунская армия не располагает ни современными танками, ни мощной авиацией. К тому же японцы завязли в бесконечной войне с китайцами, разгромить которых не удавалось.
Бывший комиссар госбезопасности Люшков служил советником во втором, разведывательном отделе штаба Квантунской армии. В какой-то степени его побег пошел на пользу Советскому Союзу. Он рассказал японцам, какой мощной силой Красная армия располагает на Дальнем Востоке. И это, вероятно, тоже удержало Токио от желания напасть на Советский Союз вместе с нацистской Германией.
Японские офицеры обрадовались полученным от Люшкова данным. Но в целом его показания стали для них серьезным ударом. Японские разведчики вспоминали:
«Нас поразило то, что Советский Союз обладал военным превосходством над Японией. Показания Люшкова отправили в Генеральный штаб и в штаб Квантунской армии. Но штабные офицеры пренебрежительно относились к разведывательной информации. Игнорирование того, что рассказал Люшков, стало одной из причин жестокого поражения императорской армии летом 1938 года в боях на Халхин-Голе».
8 декабря 1941 года, после нападения японцев на американскую военно-морскую базу в Перл-Харборе, Соединенные Штаты, Великобритания и Китай объявили войну императорской Японии.
В тот же день глава Китая Чан Кайши объявил войну Германии и Италии и обратился к послу Панюшкину с просьбой передать Сталину предложение: Москва объявляет войну Японии, а Вашингтон — Германии и Италии.
Положение главы центрального китайского правительства Чан Кайши было отчаянным. Он хотел, чтобы Красная армия пришла ему на выручку. Но получил отказ. Однако ни Соединенные Штаты, ни Китай не имели общей границы с Германией, а для Советского Союза война с Японией могла стать реальностью.
12 декабря Сталин подписал ответ Чан Кайши: «Основную тяжесть войны против Германии несет СССР. Победа СССР на антигерманском фронте будет означать победу Англии, США, Китая против государств оси… Я прошу Вас поэтому не настаивать на том, чтобы СССР немедля объявил войну Японии».
Соединенные Штаты оказывали военную помощь сражающемуся против немцев Советскому Союзу. Теперь рассчитывали на ответную услугу.
Когда в декабре 1941 года новый советский полпред Максим Максимович Литвинов вручал верительные грамоты Рузвельту, американский президент спросил, нельзя ли сделать так, чтобы американские бомбардировщики, взлетев с Филиппин и отбомбившись над Японией, могли бы сесть во Владивостоке, чтобы дозаправиться и взять новый запас бомб. Литвинов был сторонником теснейшего военного союза с Соединенными Штатами.
10 декабря телеграфировал Сталину и Молотову, предупреждая об опасности нападения со стороны Японии:
«Нам придется защищаться одним, без посторонней помощи, в то время как теперь мы могли бы получить для защиты Владивостока морскую и воздушную помощь Америки и ее союзников…»
Молотов ответил Литвинову:
«Мы не считаем возможным объявить в данный момент состояние войны с Японией и вынуждены держаться нейтралитета. Когда мы ведем тяжелую войну с Германией и почти все наши силы сосредоточены против Германии, включая половину войск с Дальнего Востока, мы считали бы неразумным и опасным воевать на два фронта».
Литвинов в тот же день сообщил об этом Рузвельту. Американский президент сказал, что сожалеет о принятом решении, но добавил:
— На вашем месте я, возможно, поступил бы точно так же.
Теперь, когда Япония вступила в войну с Америкой, уже в Токио, скорее, нуждались в том, чтобы Советский Союз строго соблюдал подписанный в апреле сорок первого пакт о нейтралитете. Вроде можно было рассчитывать, что Япония не нанесет удар в спину. Но легкость, с которой японцы потопили американские корабли на базе в Перл-Харборе, произвела впечатление на Москву. Из Ленинграда вызвали адмирала Ивана Степановича Исакова, первого заместителя наркома военно-морского флота.
Адмирала доставили к Сталину. Он показал на карту и сказал:
— Немедленно вылетайте во Владивосток, посмотрите, не устроят ли нам японцы новый Перл-Харбор.
Перл-Харбор стал символом неподготовленности к войне. Соединенные Штаты располагали там немалыми силами, но позволили японской авиации уничтожить их корабли на рейде, самолеты — на летном поле и в ангарах. Выполняя указания вождя, адмирал Исаков немедленно вылетел во Владивосток. Разговор в Кремле означал, что Сталин все равно опасался внезапного нападения японцев на российский Дальний Восток.
Когда нацистская Германия была разгромлена, настало время расквитаться с Японией — за все обиды, накопившиеся еще с Первой, неудачной войны начала века.
Когда Красная армия вошла на территорию Китая, искали всех врагов советской власти, которые здесь укрылись, в первую очередь недавнего начальника всех дальневосточных чекистов, комиссара госбезопасности Генриха Люшкова.
Но он словно испарился. Арестовали других давних врагов — казачьего атамана Семенова и Родзаевского, вождя маньчжурских фашистов, которые до последнего хранили верность японцам. 4 мая 1945 года, когда Третий рейх был уже повержен, фашистская газета «Время» упрямо писала: «Адольф Гитлер сражен советской пулей в тот момент, когда он с оружием в руках спускался по лестнице своей штаб-квартиры. Японский народ намерен выиграть войну и будет сражаться до полной победы».
Японцы предложили эвакуировать эмигрантов. Поехали немногие. Родзаевский сдался советским властям, почему-то рассчитывая, что ему все простят.
10 августа 1946 года министр госбезопасности генерал-полковник Абакумов обратился к Сталину: «Прошу разрешить проведение судебного процесса по делу атамана Семенова — руководителя белогвардейского движения на Дальнем Востоке, Родзаевского — главы «Русского фашистского союза» и других активных белогвардейцев. По нашему мнению, целесообразно всех обвиняемых приговорить к расстрелу».
Семенова повесили 30 августа 1946 года во внутренней тюрьме Министерства госбезопасности. Родзаевского и других расстреляли. Тела сожгли в крематории Донского монастыря. Пепел ссыпали в братскую могилу невостребованных прахов.
В Хабаровск начальником управления госбезопасности прислали еще одного верного помощника Берии Сергея Арсеньевича Гоглидзе. Сталин повелел избрать его кандидатом в члены ЦК партии. Такой чести удостаивались немногие чекисты.
Квантунская армия попала в плен практически полностью — больше семисот тысяч солдат и офицеров. Сергею Гоглидзе поручили заниматься японскими военнопленными и последним императором маньчжурской династии Цин Генри Пу И.
В возрасте двух лет Пу И был возведен на престол. Когда ему исполнилось шесть, его лишили престола. Когда японцы захватили Северо-Восточный Китай, то сделали его верховным правителем Маньчжурии. Власть императора была номинальной. Император Пу И всю жизнь был игрушкой в чьих-то руках.
Когда в августе 1945 года советские войска вступили в войну с Японией и вошли на территорию Маньчжурии, царствование Пу И завершилось. 19 августа утром вместе со своим правительством он прилетел в Мукден. Японцы обещали вывезти его в Японию. Но буквально через полчаса над аэродромом Мукдена появились советские самолеты.
Императора, растерянного и жалкого, доставили в Читу. Из города на машине привезли в Молоковку. В документах это именовалось «объектом № 30», но, в принципе, это военный санаторий, так что условия содержания были достаточно комфортными. В Чите император провел полтора месяца.
В октябре 1945 года бывшего императора доставили в Хабаровск, в хозяйство товарища Гоглидзе. Бывшее училище превратили в спецобъект НКВД № 45, где содержали генералов и высших офицеров бывшей Квантунской армии. Впервые в своей жизни император оказался без подданных, никто о нем не заботился, никто его не обслуживал. Все приходилось делать самому.
Его повезли в Токио. Международному военному трибуналу бывший император дал показания о том, как японцы поработили Маньчжурию, которую рассматривали как плацдарм для нападения на Советский Союз. После процесса доставили назад. Поселили в поселке Красная Речка, где построили дачи для высшего командного состава Красной армии. Это же место выбрал себе для отдыха главный чекист края Сергей Гоглидзе.
Бывшего императора берегли. Устроили поудобнее. Вдруг еще понадобится. Ему отвели участок земли, чтобы он мог разбить огород, и он вместе со своими приближенными, кто с ним оставался, посадили фасоль, баклажаны и перец.
1 июля 1950 года глава правительства народного Китая Чжоу Эньлай сказал советскому послу, что китайское правительство готово принять бывшего императора. 3 августа на пограничной станции Гродеково бывшего императора, его министров и генералов передали представителям Китайской Народной Республики. Император смертельно боялся оказаться в руках китайских коммунистов, подумывал о самоубийстве, но не решился.
Бывшего императора поместили в тюрьму и заставили работать на заводе. В декабре 1959 года амнистировали. Он устроился в Ботаническом саду Академии наук. Написал воспоминания. Во время безумия «культурной революции» ему опять досталось. 17 октября 1967 года Генри Пу И умер в возрасте шестидесяти пяти лет.
А как развивалась история с боевиками, которых отправили убить Сталина?
Пароход «Адзия-мару» из китайского города Дайрэна в итальянский порт Неаполь шел несколько месяцев. Из Неаполя диверсионную группу японской разведки перебросили в Стамбул. Здесь их встретил японский военный атташе.
Они попытались перейти на советскую территорию в районе Батуми. Но группу перехватили на границе. ТАСС сообщил, что пограничники застрелили троих троцкистов, которые намеревались убить вождя, остальные убежали… Задуманная японской разведкой операция «Охота на медведя» окончилась провалом.
«В мае 1939 года в Советском Союзе выступал Сталин, — вспоминал один из офицеров разведотдела штаба Квантунской армии. — Мы слушали его по московскому радио. Майор Юкио Кинами как бы про себя произнес: «Значит, Люшкова постигла неудача». И вышел из комнаты».
Когда офицеры разведотдела встречали Новый, 1940 год, подполковник Тацуя Утагава с горькой усмешкой сказал:
— Я намеревался в уходящем году изменить судьбу всего мира своими собственными руками, но произошла непредвиденная осечка.
Сослуживцы считали, что подполковник Утагава с помощью Генриха Люшкова подготовил из русских эмигрантов диверсионную группу и отправил ее убить Сталина. Но в группе оказался предатель, и операция окончилась провалом. Тацуя Утагава дослужился до генерал-лейтенанта. Командовал дивизией, в сорок пятом попал в плен, сидел под Читой и умер в лагере…
Что же произошло с самим Люшковым? Почему искавшие его дальневосточные чекисты не нашли недавнего начальника?
У японцев Люшкову пришлось несладко. Его презирали как предателя.
«Он был похож на «ронина» — бродячего самурая, — вспоминал офицер японского Генштаба. — По сравнению с фотографиями, которые публиковались в газетах после его побега, он выглядел похудевшим и постаревшим».
Япония — не та страна, где ищут политического убежища.
В июле 1945 года японцы перевели бывшего комиссара госбезопасности в город Дайрэн. Здесь его и застала весть о вступлении в войну Советского Союза. 16 августа командование Квантунской армии объявило о капитуляции.
А 18 августа Люшкова вызвал к себе начальник японской военной миссии капитан Ютакэ Такэока. Он решил избавиться от опасного свидетеля. У него в маленьком флакончике был цианистый калий, и он щедро плеснул яда в чай Люшкова. Но Люшков отказался от чая. Тогда капитан просто предложил ему застрелиться. Люшков не захотел.
Бывший комиссар госбезопасности чудом избежал смерти на родине. Зачем же ему своими руками убивать себя на чужбине? Императорская армия проиграла войну, но он рассчитывал эвакуироваться в Японию и спастись.
Они спустились со второго этажа во двор, японец предложил пойти вместе в порт поискать какое-нибудь судно, на котором можно было бы уйти от наступающих советских войск. Здесь японец просто застрелил Люшкова. Вызвал своих помощников, чтобы они забрали труп. И тут Люшков застонал. Выяснилось, что он всего лишь ранен. Капитан Такэока приказал добить его, и начальник разведотдела выстрелил Люшкову в висок. Было полдвенадцатого ночи.
Похоронили его под японским именем. А через три дня пришли советские войска и искали Люшкова, до тех пор пока арестованный капитан Такэока не признался, что он лично уничтожил бывшего комиссара госбезопасности…
Кажется, только японские историки верят в серьезность попытки императорской разведки убить Сталина в мацестинской водолечебнице. Остальные считают нелепой авантюрой, не стоящей внимания. Но почему в те августовские дни сорок пятого, когда все офицеры Квантунской армии отчаянно пытались спастись от наступающих советских войск, начальник японской военной миссии капитан Ютакэ Такэока потратил драгоценное время, чтобы убить Люшкова, в результате упустил шанс бежать и угодил в плен?
Не оттого ли, что после поражения в войне японские разведчики смертельно боялись одного: если Люшков живым попадет в руки советских офицеров и расскажет об операции «Охота на медведя», им всем не избежать мести за покушение на жизнь вождя…
