Ледоруб Рамона Меркадера
Достать врага на другом конце света оказалось трудновато. Но Сталин считал, что ненавидимый им недавний член политбюро, председатель Реввоенсовета и нарком по военным и морским делам Лев Давидович Троцкий должен быть уничтожен. А приказы вождя исполнялись неукоснительно.
Троцкий был выслан из СССР в 1929 году. Он перебирался из одной страны в другую, но нигде ему не были рады. Одни не хотели давать приют профессиональному революционеру, другие не желали раздражать Москву, принимая злейшего врага Сталина. Приют Троцкий нашел только в Мексике, куда он добрался в январе 1937 года. Его поселил в своем доме выдающийся мексиканский художник и коммунист Диего Ривера.
Задача была поставлена перед внешней разведкой в 1938 году. В истории отечественных спецслужб эта операция именуется делом «Утка». Окончательный план убийства Троцкого, представленный начальником 5-го (разведывательного) отдела Главного управления государственной безопасности НКВД старшим майором Павлом Михайловичем Фитиным, Сталин одобрил в августе 1939 года.
В разработанном 9 июля 1939 года плане записано:
«Цель: ликвидация.
Методы: агентурно-оперативная разработка, активная группа.
Средства: отравление пищи, воды, взрыв автомашины при помощи тола, прямой удар — удушение, кинжал, удар по голове, выстрел. Возможно вооруженное нападение группы…»
Предполагал ли Троцкий, что чекисты охотятся за ним? Во всяком случае, его предупреждали.
В 1926 году, записывал Троцкий в дневнике, «когда Зиновьев и Каменев, после трех с лишним лет совместного со Сталиным заговора против меня, присоединились к оппозиции, они сделали мне ряд нелишних предостережений».
— Вы думаете, Сталин размышляет сейчас над тем, как возразить вам? — говорил недавний член политбюро и заместитель Ленина в правительстве Лев Борисович Каменев. — Вы ошибаетесь. Он думает о том, как вас уничтожить. Морально, а если возможно, то и физически. Оклеветать, подкинуть военный заговор, а затем, когда почва будет подготовлена, подстроить террористический акт. Сталин ведет войну в другой плоскости, чем вы…
Каменев еще рассказал, как когда-то они втроем — Сталин, Каменев и Дзержинский — сидели вечером на балконе дачи в Зубалове. И Сталин вдруг признался:
— Лучшее наслаждение — наметить врага, подготовиться, отомстить как следует, а потом пойти спать.
Каменеву вторил еще один бывший член политбюро и друг Ленина Григорий Евсеевич Зиновьев, который много времени провел с генсеком, пока они держались вместе:
— Вы думаете, что Сталин не обсуждал вопроса о вашем физическом устранении? Обдумывал и обсуждал. Его останавливала одна и та же мысль: молодежь возложит ответственность лично на него и ответит террористическими актами. Он считал поэтому необходимым рассеять кадры оппозиционной молодежи.
Каменева и Зиновьева Сталин вскоре прикажет расстрелять.
И сам Лев Давидович нисколько не сомневался в готовности своего бывшего коллеги по политбюро и правительству отдать приказ о его убийстве. В Алма-Ате к ссыльному Троцкому однажды пришел какой-то инженер. Интересовался его жизнью, между делом спросил:
— Возможны ли какие-либо шаги для примирения?
Лев Давидович ответил, что Сталин мириться не станет.
— Чем это может закончиться? — спросил инженер.
— Мокрым делом, — хладнокровно ответил Троцкий. — Ничем иным Сталин кончить не может.
В Мексике Троцкого охраняли преданные ему люди. Но это были любители, а добраться до бывшего председателя Реввоенсовета старались профессионалы. На выполнение личного задания вождя были мобилизованы все чекистские возможности.
В конце мая 1940 года было совершено первое покушение на Троцкого. Убить изгнанника убедили группу мексиканских коммунистов, среди них был известный художник Давид Альваро Сикейрос, которого с тех пор особенно полюбили советские руководители.
Два десятка человек в полицейской форме разоружили охрану дома Троцкого в Койоакане (неподалеку от Мехико), забросали дом гранатами и обстреляли из пулеметов.
«Нападение произошло на рассвете, около четырех часов, — рассказывал Троцкий. — Я спал крепко, так как после напряженной работы принял снотворное. Проснулся от грохота выстрелов с тяжелой головой, я вообразил сперва, что за оградой происходит народный праздник с ракетами. Но стреляли слишком близко, тут же, в комнате, возле меня… Ясно: случилось то, чего мы всегда ждали: на нас напали. Где полиция? Где стража? Связаны, захвачены или перебиты?.. Жена подтолкнула меня на пол, в пространство между кроватью и стеной… Стреляли тут же, в комнате, но мы никого не видели… Осколки оконных рам и стен падали в разных направлениях…
Когда выстрелы притихли, раздался голос внука, который спал в соседней комнате: дедушка! Этот детский голос во тьме под выстрелами остался как самое трагическое воспоминание этой ночи. Мальчик после первого выстрела бросился под кровать. Один из нападавших выстрелил в кровать: пуля пробила матрац, ранила внука… С криком «дедушка!» он выскочил во двор, оставляя кровавый след и под выстрелами перебежал в помещение одного из членов охраны.
Моя жена бросилась на крик внука в его комнату, которая оказалась уже пуста. В комнате горели пол, дверь и небольшой шкаф.
— Они захватили Севу, — сказал я жене.
Это была наиболее жуткая минута. Выстрелы еще продолжались, но уже дальше от нашей спальни, где-то во дворе или непосредственно за оградой… Исчез ночной дежурный — Роберт Шелдон. Почему молчали полицейские внешней охраны? Они оказались связаны нападавшими…
Всадив через двери и окна несколько десятков пуль в направлении кровати и не слыша ни криков, ни стонов, нападавшие имели все основания думать, что они с успехом выполнили свою работу… Каким образом мы уцелели? Очевидно, благодаря счастливому случаю. Кровати были взяты под перекрестный огонь. Возможно, что нападавшие боялись перестрелять друг друга и инстинктивно стреляли либо выше, либо ниже, чем нужно было. Но это только догадка. Возможно также, что мы с женой помогли счастливому случаю тем, что не потеряли головы, не метались по комнате, не кричали, не звали на помощь, когда это было безнадежно…»
В день покушения дом Троцкого охраняли пятеро полицейских. Трое из них спали. Телохранитель Шелдон был убит нападавшими, потому что он знал одного из замаскированных чекистов — Иосифа Ромуальдовича Григулевича.
Убить бывшего председателя Реввоенсовета нарком внутренних дел Лаврентий Павлович Берия поручил Павлу Судоплатову, который ввиду важности поставленной перед ним задачи получил пост заместителя начальника внешней разведки.
Непосредственно операцией руководил будущий генерал Леонид (Наум Исаакович) Эйтингон. В 1917 году юный Эйтингон вступил в партию эсеров, осенью 1919-го присоединился к большевикам. 10 мая 1920 года его взяли в Гомельскую губернскую чрезвычайную комиссию, назначили помощником начальника секретно-оперативного отдела (см. работу А.Д. Карасева в «Сборнике памяти академика И. Минца»).
Осенью 1921 года Эйтингону поручили расследовать деятельность командира отряда местной ЧК Черноморца, обвиненного в бандитизме. Он не нашел в методах этого бандита и авантюриста ничего дурного. Но комиссия не закончила работы, как говорится в документе, потому что «на третий день Эйтингон был ранен случайно в избе Черноморцем в ногу и не мог дальше работать». Позднее это называлось ранением, полученным в борьбе против бандитизма.
Судоплатова и Эйтингона ныне вспоминают как героев. Возможно, потому что не все знают, чем именно они занимались. Известный историк Никита Васильевич Петров обнародовал материалы из архивов госбезопасности о работе токсикологической спецлаборатории.
В конце 1938 года руководитель спецлаборатории Григорий Майрановский обратился к своему высшему начальнику наркому Берии с просьбой — он хотел проводить опыты на живых людях. Иначе как гарантировать эффективность создаваемого ими оружия? Лаврентий Павлович разрешил передавать пытливым ученым приговоренных к расстрелу. Лаборатория, как расскажет в 1953 году сам Берия, была создана с личного разрешения Сталина.
Сотрудникам лаборатории объяснили, что создание смертельных препаратов необходимо для операций за кордоном. Но яды были востребованы и дома. Разрешение на применение яда давали нарком внутренних дел или его заместитель.
Задача состояла в том, чтобы не только убить, но и скрыть реальную причину смерти. Яд подмешивали в пищу. Делали инъекции. Кололи зонтиком и тростью (этот метод впоследствии возьмут на вооружение). Иногда в людей, превращенных в подопытных кроликов, стреляли отравленными пулями. Или вводили яд в подушку, чтобы человек умер во сне. В некоторых случаях люди погибали долго и мучительно. Иногда агония продолжалась двое суток.
Происходило это на первом этаже здания НКВД в Варсонофьевском переулке. Допуск в лабораторию из оперативного состава ведомства госбезопасности имели только заместитель начальника внешней разведки Павел Судоплатов и его верный помощник Леонид Эйтингон. Иногда они сами просили испытать тот или иной яд.
В 1953 году, после ареста Берии, на допросе полковник медицинской службы Майрановский рассказал на допросе, что по заданию Судоплатова участвовал в убийстве людей на конспиративных квартирах в Москве. Яд подмешивался к пище или выпивке.
Убить Троцкого Судоплатов и Эйтингон решили чем-то более надежным, чем яды из спецлаборатории НКВД. После первой неудачной попытки, 30 мая 1940 года, Эйтингон докладывал в Москву:
«О нашем несчастье вы знаете из газет подробно. Отчет вам будет дан позже. Пока все люди целы, и часть уехала из страны. Если не будет особых осложнений, через две-три недели приступим к исправлению ошибки, так как не все резервы исчерпаны. Принимая целиком на себя вину за этот кошмарный провал, я готов по первому вашему требованию выехать для получения положенного за такой провал наказания».
Но, как говорил товарищ Сталин, нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики-ленинцы…
Лев Давидович чудом остался жив. Каждое утро он говорил жене:
— Видишь, они не убили нас этой ночью, а ты еще чем-то недовольна.
Троцкий сильно изменился в последние годы. Стал мягче, чувствительнее, больше ценил близких, которыми прежде пренебрегал в пользу революции.
«Сегодня гуляли, — записывал он в дневнике, — поднимались в гору… Н. устала и неожиданно села, побледневшая, на сухие листья (земля еще сыровата). Она прекрасно ходит и сейчас еще — не уставая, и походка у нее совсем молодая, как и вся фигура. Но за последние месяцы сердце иногда дает себя знать, она слишком много работает, со страстью (как все, что она делает)… Н. села, видно, что дальше не могла, и улыбнулась виноватой улыбкой. Как мне стало жаль молодости, ее молодости…»
Наталья Ивановна Седова была ему надежной спутницей. Однажды ее пригласили сыграть в любительском спектакле. Но у нее не получилось. Лев Давидович был удивлен и огорчен:
«Только позже я понял, что Н. не может ни в одной области «играть». Она всегда и при всех условиях — всю жизнь — во всех обстановках (а мы их пережили немало) оставалась сама собою, не дозволяя обстановке влиять на свою внутреннюю жизнь».
В своем завещании он написал:
«Судьба дала мне счастье быть ее мужем. В течение почти сорока лет нашей совместной жизни она оставалась неистощимым источником любви, великодушия и нежности. Она прошла через большие страдания, особенно в последний период нашей жизни. Но я нахожу утешение в том, что она знала также и дни счастья».
Троцкий был одним из отцов-основателей Советского государства. Ему судьба щедро отпустила славы и восторгов, несчастий и горя, писал его биограф Исаак Дейчер. Троцкий видел, как осуществились его самые смелые мечты, как мгновенно реализовывались его идеи, он был триумфатором. И он видел крушение всех своих надежд и собственное падение.
В конце жизни Лев Давидович по-иному взглянул на Ленина. Жалел, что так много спорил с ним. Незадолго до того, как его убили по приказу Сталина, записал в дневнике:
«Этой ночью, вернее уж утром, снился мне разговор с Лениным. Если судить по обстановке, — на пароходе, на палубе 3-го класса. Ленин лежал на нарах, а я не то стоял, не то сидел возле него. Он озабоченно расспрашивал о болезни:
— У вас, видимо, нервная усталость накопленная, надо отдохнуть…
Я ответил, что от усталости я всегда быстро поправлялся, благодаря свойственной мне энергии, но что на этот раз дело идет о более глубоких процессах…
— Тогда надо серьезно (он подчеркнул) посоветоваться с врачами…
Я ответил, что уже много советовался, и начал рассказывать о поездке в Берлин на лечение в 1926 году и хотел добавить: это случилось после вашей смерти, но сдержался и заметил: это было после вашей болезни».
Как странно… В конце жизни в своих снах и грезах Лев Троцкий, демон революции, как его любили называть, видел себя под защитой заботы и любви Ленина. Он уже не был похож на того железного председателя Реввоенсовета, каким он представал в Москве перед многочисленными посетителями, искавшими его помощи и расположения.
Историки говорят, что Ленин несколько настороженно относился к Троцкому, потому что недолюбливал идеалистов, предпочитал практиков, которым ничто не мешает делать повороты на крутой дороге истории. А Лев Давидович в определенной степени остался романтиком. Во всяком случае, из всей плеяды победителей в революции и Гражданской войне он единственный сохранил искреннюю веру в марксизм.
Весной 1940 года в своем завещании Троцкий писал: «Я умру пролетарским революционером, марксистом, диалектическим материалистом и, следовательно, непримиримым атеистом… При каких бы обстоятельствах я ни умер, я умру с непоколебимой верой в коммунистическое будущее».
Он считал, что тяжело болен:
«Характер моей болезни (высокое и повышающееся давление крови) таков, что — насколько я понимаю — конец должен наступить сразу, вернее всего — опять-таки по моей личной гипотезе — путем кровоизлияния в мозг. Это лучший конец, какого я могу желать».
Никому не дано предугадать свое будущее. Инсульт хватил не Льва Троцкого, а Иосифа Сталина. И это была мучительная смерть. В марте 1953 года вождь потерял речь. Правая половина тела была парализована. Умирание затянулось на несколько суток.
Впрочем, Лев Троцкий вовсе не был уверен, что судьба подарит ему легкую и скорую кончину:
«Читать на эту тему специальные книги у меня нет желания, а врачи, естественно, не скажут правды. Если склероз сосудов примет затяжной характер и мне будет грозить длительная инвалидность, то я сохраняю за собой право самому определить срок своей смерти. «Самоубийство» (если здесь это выражение уместно) не будет ни в коем случае выражением отчаяния или безнадежности. Мы не раз говорили с Наташей, что может наступить такое физическое состояние, когда лучше самому сократить свою жизнь, вернее свое слишком медленное умирание…»
Сталин избавил его от необходимости принимать трудное решение.
На роль убийцы Троцкого нашли испанца Рамона Меркадера. Он работал официантом в отеле «Ритц» в Барселоне.
Рамон Меркадер родился 7 февраля 1914 года в Барселоне. Его отец Пабло Меркадер занимался бизнесом и был одним из самых богатых людей в Барселоне. Мать — Каридад дель Рио Эрнандес — родила пятерых детей, потом оставила мужа и увлеклась анархистскими идеями. Она стала агентом НКВД и предложила чекистам обратить внимание на сына. Советские разведчики завербовали его в 1938 году. К тому времени он успел и послужить в армии, и посидеть в тюрьме.
Рамон свободно владел французским и английским. Высокий и сильный, внешне привлекательный, хладнокровный, он годился для той роли, которую ему придумали: соблазнить одну из преданных Троцкому женщин, чтобы она привела его к будущей жертве. Уже через пять дней после первого покушения будущий убийца проник в дом Льва Давидовича. Он называл себя Жаком Морнаром, сыном бельгийского дипломата, а пользовался фальшивым канадским паспортом на имя Фрэнка Джексона.
20 августа 1940 года Меркадер пришел к Троцкому, несмотря на жару, в плаще и шляпе и попросил прочитать его статью. Когда Лев Давидович взялся за чтение, стоявший у него за спиной Меркадер вынул ледоруб с укороченной ручкой (пистолет ему тоже дали) и, закрыв глаза, со всей силой обрушил его на голову Троцкого.
Он предпочел ледоруб, а не пистолет, чтобы не шуметь. Меркадер был на редкость бесчувственным и безжалостным человеком: не всякий профессиональный убийца способен на такое. Он надеялся убить Троцкого одним ударом и убежать.
Но смертельно раненный Троцкий вступил в борьбу. От растерянности Меркадер даже не сумел воспользоваться пистолетом. Услышав шум, вбежали охранники и схватили убийцу. Полиция устроила Меркадеру очную ставку с женщиной, которую он использовал, чтобы проникнуть в дом Троцкого. Она сказала:
— Ты — предатель! В любви, в дружбе, во всем. Не лги, предатель!
Рамон Меркадер просил полицейских, чтобы его увели.
На следующий день Троцкий умер в больнице. Проститься с ним пришли триста тысяч человек — в далекой от России стране, где он прожил всего несколько лет.
22 августа 1940 года газета «Правда» поместила короткое сообщение корреспондента ТАСС из Нью-Йорка: «По сообщению американских газет, 20 августа было совершено покушение на Троцкого, проживающего в Мексике. Покушавшийся принадлежит в числу последователей и ближайших людей Троцкого». Через день — такая же короткая информация, на сей раз из Англии: «Лондонское радио сегодня сообщило. В Мексике в больнице умер Троцкий от пролома черепа, полученного во время покушения на него одним из лиц его ближайшего окружения».
Через неделю, 28 августа, в «Правде» появилась статья без подписи под названием «Смерть международного шпиона», которую Сталин правил собственноручно:
«По сообщению американских газет, на Троцкого, проживавшего последние годы в Мексике, было совершено покушение. Покушавшийся — один из ближайших людей и последователей Троцкого.
В могилу сошел человек, чье имя с презрением и проклятием произносят трудящиеся во всем мире, человек, который на протяжении многих лет боролся против дела рабочего класса и его авангарда — большевистской партии… Иностранные разведки лишились долголетнего матерого агента, организатора убийц, не брезговавшего никакими средствами для достижения своих контрреволюционных целей. Троцкий прошел длинный путь предательства и измены, политического двурушничества и лицемерия…»
Троцкого обвиняли в том, что он вступил в партию большевиков, чтобы «взорвать ее изнутри», что в 1918 году вместе с левыми эсерами организовал злодейский заговор, стремясь «уничтожить вождей пролетариата Ленина, Сталина и Свердлова», что в годы Гражданской войны «предательскими действиями и вредительскими приказами всячески ослаблял» Красную армию… «Троцкого убили его соратники, — так заканчивалась статья. — С ним покончили те самые террористы, которых он учил убийству из-за угла, предательству и злодеяниям против рабочего класса, против Страны Советов… Так бесславно кончил свою жизнь этот презренный человек, сойдя в могилу с печатью международного шпиона и убийцы на челе».
6 июня 1941 года нарком внутренних дел Берия подписал записку за № 1894:
«ЦК ВКП(б) и СНК СССР товарищу СТАЛИНУ И.В.
Группой работников НКВД в 1940 году было успешно выполнено специальное задание.
НКВД СССР просит наградить орденами Союза шесть товарищей, участвовавших в выполнении этого задания.
Прилагаю проект Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР. Прошу Вашего решения».
На записке резолюция вождя: «За (без публикации). И. Ст.», вслед за ним расписались члены политбюро Молотов, Калинин и Ворошилов. Каганович и Микоян дали согласие опросом.
14 июня 1941 года в постановлении политбюро за № 25 записали:
«О награждении Меркадер К.Р., Эйтингона Н.И., Василевского Л.П. и др. (без публикации)
Утвердить проект Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР о награждении тт. Меркадер К.Р., Эйтингона Н.И., Василевского Л.П. и др. (см. приложение).
УКАЗ
Президиума Верховного Совета Союза ССР
о награждении тт. Меркадер К.Р., Эйтингона Н.И.,
Василевского Л.П. и др.
За успешное выполнение специального задания наградить:
Орденом ЛЕНИНА
1. Меркадер Каридад Рамоновну
2. Эйтингона Наума Исааковича
Орденом КРАСНОГО ЗНАМЕНИ
1. Василевского Льва Петровича
2. Судоплатова Павла Анатольевича
Орденом КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ
1. Григулевича Иосифа Ромуальдовича
2. Пастельняка Павла Пантелеймоновича».
За пять дней до нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, 17 июня 1941 года, соучастники убийства создателя Красной армии Льва Давидовича Троцкого получили в Кремле ордена из рук его недавнего товарища по политбюро, председателя президиума Верховного Совета СССР Михаила Ивановича Калинина.
Одной фамилии не хватает в этом списке — непосредственного исполнителя. Его мать Каридад Меркадер получила орден, а убийца Троцкого — ее сын Рамон остался без награды. Он не получил тогда ордена, потому что не знали, как он поведет себя на суде и в тюрьме.
Каридад Меркадер, оперативный псевдоним Мать, впоследствии покинула Советский Союз. Она предпочла жить во Франции.
Жена советского разведчика Бориса Никодимовича Батраева, работавшего в Париже, передавала Каридад деньги.
«Обычно мы встречались с Каридад в кафе, — вспоминала Зинаида Николаевна Батраева. — Иногда я ей приносила письма от Рамона, которые пересылались из Мексики через Центр. Периодически передавала деньги: Берия назначил ей пожизненную пенсию… Я передавала и бесконечные обещания Центра относительно скорейшего освобождения ее сына».
За то, что Каридад Меркадер пожертвовала своим сыном, ей была установлена пожизненная пенсия. Тогдашний посол Кубы в Париже говорил, что Каридад — «большая сталинистка, чем сам Сталин». Она умерла в 1975 году.
Рамон Меркадер на суде не признался, что работает на Советский Союз. Он твердил, что убил Троцкого по личным мотивам. Это понравилось в Москве. Советская разведка пыталась вызволить его из тюрьмы, но не удалось. В тюрьме он чинил радиоаппаратуру. Режим был относительно мягким.
Убийце Троцкого дали двадцать лет. Он отсидел девятнадцать лет восемь месяцев и четырнадцать дней. Вышел на свободу в 1960 году. Покинул Мексику с чехословацким паспортом. От всего мира скрывали, куда он направляется. Его привезли в Советский Союз.
Уже прошел ХХ съезд, где Хрущев впервые рассказал о сталинских преступлениях, уже были реабилитированы многие жертвы террора и наказаны палачи. К уголовной ответственности привлекли тех, кто руководил Рамоном Меркадером. Но убийцу Троцкого встретили как героя. Правда, все хранили в тайне. Закрытый указ о присвоении ему звания Героя Советского Союза «за выполнение особого задания и проявленные при этом героизм и мужество» был подписан 31 мая 1960 года.
Убийце Троцкого выдали советский паспорт на имя Рамона Ивановича Лопеса. Поселили в четырехкомнатной квартире в районе метро «Сокол», чекисты обставили ее мебелью и даже расставили книги. Устроили по специальности — в мастерскую по ремонту радиоаппаратуры, но это занятие ему быстро надоело. Он попросил устроить ему встречу с испанскими коммунистами.
Вождь испанской компартии Долорес Ибаррури позаботилась о том, чтобы Меркадера взяли в Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, где испанские эмигранты писали историю своей компартии и гражданской войны. Ему предоставили дачу в поселке Кратово. Он жил не один — женился на мексиканке Рокелии Мендоса, которая носила ему передачи в тюрьму.
К тому времени, когда он появился в столице Советского Союза, его друзья и наставники — генералы госбезопасности Эйтингон и Судоплатов — сидели в тюрьме: их посадили как людей Берии. Потом выпустили, они часто встречались.
Я спрашивал сына Судоплатова — Анатолия Павловича, который в шестидесятые годы хорошо знал Меркадера и часто бывал у него дома: сожалел ли тот о своем прошлом? О том, что убил человека?
— Нет, — ответил профессор Судоплатов, — он сожалел о том, что жизнь его так сложилась, что ему пришлось столько лет провести в тюрьме.
С Рамоном Меркадером тесно общался и профессор, доктор юридических наук Давид Львович Златопольский (в годы войны он служил в органах военной контрразведки Смерш). Златопольский женился на испанке Кончите Бруфау — из тех испанских детей, которых республиканское правительство отправило в Советский Союз. Она работала в испанской редакции радиовещания на зарубежные страны, дружила с младшим братом Рамона — Луисом Меркадером и сестрами первой жены Рамона. Луис Меркадер приехал в СССР в 1939 году и жил в нашей стране до возвращения в Испанию в 1978 году.
Златопольский говорил мне, что Рамон лишь однажды вспомнил, что он сделал, и сказал:
— До гробовой доски не забуду, как он закричал после моего удара…
Рамона Меркадера опекали сотрудники Комитета государственной безопасности. Относились к нему вежливо холодно. В Москве он не прижился. Его брат Луис вспоминал, что Рамон был мрачным, подавленным своей личной драмой и тяготами советской действительности. В октябре 1974 года уехал на Кубу, где не было снега и тоскливых аппаратчиков, где говорили по-испански и где ему дали звание генерала и предоставили работу в Министерстве внутренних дел. В Москву он в последний раз приезжал в 1977 году на празднование 60-летия Октября.
На Кубе Рамон Меркадер умер от саркомы 18 октября 1978 года. Один из самых знаменитых боевиков двадцатого столетия прожил всего пятьдесят девять лет, из них двадцать лет — треть жизни — он провел в тюрьме. С Кубы урну с прахом доставили в Москву. Хоронили убийцу Троцкого на Кунцевском кладбище — с военным оркестром и почетным караулом из солдат-пограничников. Большую часть своей жизни Меркадер выдавал себя за другого человека. И похоронили его тоже под чужим именем.
