23

Эцио ехал весь день, ограничивая отдых несколькими минутами, пока ему меняли лошадь. Он торопился достичь Апеннинских гор, а когда достиг, понял: найти младшего Орси будет труднее, чем он думал. Если Чекко отправился в свою родную Новеллару, тогда Эцио сможет перехватить его на длинной, извилистой дороге, что вела из тех мест на юг, в Рим. Нет никаких гарантий, что Орси не отправился прямо к святому престолу. Однако молодой ассасин предполагал, что, имея при себе столь драгоценный груз, как Яблоко, похититель решит временно осесть в родных местах, где можно рассчитывать на безопасность. И потом, прежде чем отправляться в Ватикан, разумнее послать туда курьеров и узнать, там ли сейчас Испанец.

Поэтому Аудиторе решил проникнуть в Новеллару тайком и выведать местонахождение Чекко. Однако младший Орси везде расставил своих шпионов, подозревая погоню. Чтобы спутать замыслы тамплиеров, Чекко послал Яблоко с двумя повозками.

В день, на который Орси назначил отъезд, Аудиторе с самого утра занял наблюдательный пост близ южных ворот. Вскоре, как он и ожидал, мимо прогрохотали две повозки и выехали за пределы города. Эцио прыгнул в седло, приготовившись их догнать, однако из боковой улочки вдруг вывернула третья повозка. Она была поменьше и полегче тех двух. На козлах сидел кто-то из приспешников Орси. Повозка перегородила дорогу. Испугавшись, лошадь Эцио встала на дыбы и сбросила своего седока. Чтобы не тратить понапрасну время, молодой ассасин прыгнул в повозку, одним ударом вышиб кучера с козел, хлестнул лошадей и пустился в погоню.

Вскоре он заметил повозки Чекко, которые, почуяв погоню, прибавили ходу. Петляющая горная дорога не была приспособлена для быстрой езды. Во второй повозке сидел отряд сопровождающих. Они уже готовились дать по Эцио залп из арбалетов, когда кучер слишком резко повернул. У лошадей порвались постромки. Животные, повернув, понеслись дальше, но повозка, лишившись управления, продолжала катиться прямо. Пробив невысокий парапет, она рухнула с высоты примерно пятидесяти метров в долину. Затаив дыхание, Аудиторе поблагодарил судьбу за оказанную милость. Он хлестнул своих лошадей, понимая, что заставляет их бежать из последних сил. Погоня продолжалась. Расстояние между повозками Эцио и Чекко неумолимо сокращалось.

Вскоре обе повозки поравнялись. Кучер Орси замахнулся на Эцио хлыстом, однако молодой человек вырвал у него хлыст. Выждав удобный момент, ассасин бросил поводья и перепрыгнул на крышу повозки Чекко. Лошади же с его повозки взвились на дыбы, а затем бешеным галопом понеслись вперед и скрылись из виду.

– Убирайся! – закричал испуганный кучер. – Откуда ты вообще взялся на мою голову? Спятил ты, что ли?

Без хлыста ему было куда труднее править лошадьми.

– Не валяй дурака, Эцио! – крикнул Чекко из повозки. – Из этой переделки тебе не выбраться живым!

Кучер нарочно ехал зигзагами, пытаясь сбросить Эцио, но молодой ассасин словно прирос к крыше повозки. Впереди показалась заброшенная каменоломня, где добывали мрамор. Ухищрения кучера принесли обратный результат: повозка опрокинулась набок. Кучер вылетел с козел и с размаху ударился о большую груду мраморных плит. Обезумевшие лошади, удерживаемые постромками, отчаянно били копытами, кроша мрамор. Аудиторе ловко спрыгнул и выхватил меч, приготовившись к сражению с похитителем Яблока. Долго ждать не пришлось: Чекко выбрался из опрокинутой повозки с перекошенным от злости лицом.

– Отдай мне Яблоко, Чекко! – потребовал Эцио. – Игра закончена.

– Идиот! Она закончится с твоей смертью!

Чекко замахнулся мечом на своего противника, и тут же один за другим посыпались удары с обеих сторон. Драться приходилось на самом краю обрыва.

– Еще раз повторяю: отдай мне Яблоко – и я оставлю тебя в живых. Ты даже не представляешь, каким могуществом оно обладает!

– Тебе его не видать! А когда оно окажется у нашего магистра, он получит безграничную власть. И мы с Лодовико тоже получим свою долю.

– Лодовико мертв. И неужели ты думаешь, что хозяин оставит тебя в живых, когда надобность в твоей помощи отпадет? Ты и так слишком много знаешь!

– Ты убил моего брата? Тогда вот тебе, получай! За Лодовико! – крикнул Чекко, бросаясь на Эцио.

Он ударил ассасина в левую руку, но металлический наруч отразил удар. Младший Орси оторопел, но лишь на мгновение. Он ударил по правой руке – рана оказалась достаточно глубокой, и Эцио выронил меч.

Чекко хрипло засмеялся, предвкушая скорую победу. Острие его меча было нацелено в горло противнику.

– Молить о пощаде бесполезно, – заявил Орси. – Ты достоин только смерти.

Он отвел руку, готовясь нанести смертельный удар. В этот момент раздался тихий щелчок. Взмахнув двулезвийным клинком, Эцио всадил оба лезвия в грудь своего противника.

Минуту или две Чекко не понимал, что произошло. Он смотрел на кровь, оставлявшую красные всплески на белой мраморной крошке дороги. Потом выронил меч и рухнул рядом с Эцио, схватившись за ногу противника. Молодой ассасин наклонился к нему.

– Ты снова забрал наше сокровище, – прошептал Чекко с кривой улыбкой на губах.

Кровь вовсю хлестала из его раны, а вместе с кровью уходила жизнь младшего Орси.

– Неужели оно стоило стольких жизней? – спросил Эцио.

Чекко засмеялся, а может, закашлялся. На его губах выступила кровь.

– Яблоко – опасная игрушка. Не думай, что оно долго пробудет в твоих руках. – Он дышал с большим трудом. – Я умираю сегодня, но завтра умрешь ты…

Глаза утратили блеск и закатились. Лицо застыло. Тело обмякло.

– Это мы еще посмотрим, мой друг, – сказал мертвецу Эцио. – Покойся с миром.

Сам он чувствовал себя прескверно. Голова болела и кружилась. Рана на правой руке продолжала кровоточить. Аудиторе заставил себя подойти к опрокинутой повозке. Он успокоил лошадей, обрезав постромки. Забравшись в повозку, быстро нашел драгоценную шкатулку. Открыв ее и убедившись, что Яблоко на месте, Эцио плотно закрыл крышку и взял шкатулку в левую руку.

Лошади с повозки, на которой ассасин преследовал похитителя, не успели далеко ускакать. Они бродили, пощипывая жесткую траву. Эцио смотрел на них, прикидывая, сумеет ли забраться на лошадиную спину и проехать хотя бы часть пути до Форли. Как-то там Никколо и Катерина? Аудиторе думал, что выслеживание Чекко займет у него меньше времени. Но главное, он вернул Яблоко ордену ассасинов. А то, что возвращение оказалось столь трудным… он и не рассчитывал на легкую победу. Во всяком случае, время потрачено не напрасно.

Эцио снова посмотрел на лошадей. Остановил выбор на коренном. Из всей четверки он показался молодому ассасину наиболее выносливым.

Держа шкатулку под мышкой, Аудиторе взялся левой рукой за гриву и попытался подтянуться, поскольку ни седла, ни стремян у лошади не было. Его зашатало, и он понял, что сегодня никуда не поедет. Он потерял слишком много крови. Поэтому перво-наперво следовало перевязать раны, а потом уже думать обо всем остальном. Но прежде чем заняться раной, Эцио привязал выбранную лошадь к дереву. Разорвав рубашку Чекко на лоскуты, перевязал рану. Тело убитого оттащил подальше от дороги и спрятал среди мраморных плит. Если кто-то поедет мимо и не будет особо приглядываться, решит, что повозка налетела на глыбу мрамора и опрокинулась. Однако время двигалось к вечеру, а в темноте по горным дорогам ездить было опасно.

Все это унесло остатки его сил. «Даже мне нужно иногда отдыхать», – устало подумал Эцио. Он уселся в тени дерева, слушая, как пасущаяся лошадь мягко перебирает копытами. Шкатулка стояла рядом с ним. Молодой ассасин еще раз осмотрелся по сторонам. Места были не из тех, где можно задерживаться надолго. Но веки Аудиторе уже отяжелели. Глаза закрылись сами собой. Эцио заснул, не заметив молчаливого наблюдателя, который следил за ним с придорожного холма, прячась за деревом.

Когда молодой ассасин проснулся, было уже темно. На небе светила неяркая луна, но ее света хватило, чтобы различить человеческую фигуру, двигавшуюся неслышно, словно призрак.

Острая боль в правой руке стала тупой. Эцио хотел встать, как вдруг увидел, что левая рука придавлена тяжелым куском мрамора, который кто-то принес из каменоломни. Тогда молодой ассасин попытался встать, но и это у него не вышло. Вспомнив о Яблоке, он повернул голову туда, где лежала шкатулка.

Но ее не было.

Незнакомец, одетый в черный cappa и белую сутану доминиканского монаха, заметил, что Эцио проснулся. Повернувшись к нему, незнакомец передвинул обломок, еще сильнее придавив левую руку молодого убийцы. Руки монаха двигались быстро. На одной недоставало пальца.

– Постой! – крикнул Аудиторе. – Кто ты? Что ты делаешь?

Монах не отвечал. Потом он нагнулся и поднял шкатулку.

– Не трогай ее! Делай что хочешь, только не…

Но монах уже открыл крышку. Изнутри вырвался ярчайший свет, словно там было спрятано маленькое солнце.

Эцио показалось, что монах удовлетворенно вздохнул. Потом молодой человек снова провалился в сон.

Когда он пробудился, было утро. Все лошади исчезли. Сон частично восстановил его силы. Левая рука оставалась придавленной обломком мрамора, однако стоило ею пошевелить, и обломок чуть-чуть приподнимался. Оглядевшись вокруг, Эцио увидел достаточно толстую ветку. Наверное, ее сломало ветром, причем совсем недавно. Листья на ветке еще не успели пожухнуть. Стиснув зубы, молодой ассасин схватил ветку и подсунул под обломок. Правая рука сразу же отозвалась острой болью. Рана снова стала кровоточить. Аудиторе еще глубже протолкнул ветку под мраморный обломок и нажал на нее как на рычаг. В мозгу вспыхнуло изречение, которое Эцио когда-то учил в школе: «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю»… Он еще сильнее надавил на рычаг. Обломок чуть шевельнулся, но тут силы оставили ассасина, и плита снова придавила ему левую ладонь. Он лег, стараясь медленно дышать. Потом сделал еще одну попытку.

От третьей попытки у него заныло все тело. Казалось, жилы в раненой правой руке вот-вот оборвутся. Но Эцио приналег на импровизированный рычаг с такой решимостью, словно это был вопрос жизни и смерти… В какой-то момент проклятый обломок приподнялся, перевернулся и откатился в сторону.

Тяжело дыша, молодой ассасин сел. Левая рука болела, но все кости были целы.

Почему таинственный монах попросту не убил его, пока он спал? Наверное, не хотел брать грех на душу. Пока было ясно одно: доминиканец и шкатулка с Яблоком исчезли в неизвестном направлении.

Поднявшись на ноги, Эцио кое-как добрался до ручья, текшего неподалеку. Там он жадно напился, затем промыл и заново перевязал рану. Искать лошадей было бесполезно, и молодой Аудиторе пошел пешком, держа путь на восток, в сторону Форли.

Он шел несколько дней. Наконец вдалеке показались городские башни. К этому времени Эцио чувствовал себя выжатым до последней капли. Дело, которому он служил неустанно, забрало все его силы. Постигшая неудача омрачала душу. Никогда еще ему не было так одиноко. За дни пути он много думал о Кристине и о том, как сложилась бы его жизнь, не возьми он на себя этот крест. Но Эцио уже не мог изменить свою жизнь. И как он понял сейчас, не хотел.

Наконец он подошел к мосту возле южных ворот. На парапетах стояли караульные. Здесь чудовищное измождение наконец одолело его, и Эцио упал, потеряв сознание.

Очнувшись, он увидел, что лежит не на земле, а на кровати, укрытый безупречно чистым одеялом. Кровать стояла на солнечной террасе, стены которой были густо увиты плющом. Чья-то прохладная рука коснулась его лба и поднесла к губам кружку с водой.

– Эцио! Слава богу, вы очнулись! Как вы себя чувствуете? Что с вами приключилось? – засыпала его вопросами Катерина.

– Я… я не знаю…

– Вас заметили караульные на парапетах. Послали за мной. Даже не представляю, сколько дней вы провели в пути, да еще с такой ужасной раной.

Эцио напряг память:

– Кое-что припоминаю… Я сумел отобрать шкатулку у Чекко… потом появился другой человек. Он забрал у меня Яблоко.

– Кто?

– Он был в черном, будто монах… Кажется… без одного пальца! – Эцио с трудом сел на кровати. – Как давно я здесь лежу? Мне нужно ехать. Немедленно! – Он попробовал встать, но руки и ноги были свинцовыми. Голова отчаянно закружилась, вынуждая его снова лечь. – Надо же! Что этот монах сделал со мной?

– Эцио, сейчас вы никуда не поедете, – сказала Катерина, склоняясь над ним. – Прежде чем вернуться на поле боя, вам нужно поправиться и окрепнуть. А вас ждет долгий и нелегкий путь. Но не унывайте! Никколо вернулся во Флоренцию. Он будет зорко следить за положением дел. Не дремлют и остальные ваши собратья-ассасины. Так что позвольте себе отдых…

Катерина поцеловала его сначала в лоб, а потом в губы. Первый поцелуй был робким, остальные – все более смелыми.

– И если есть что-то, чем я могу… ускорить ваше выздоровление, скажите только слово.

Ее рука незаметно скользнула под одеяло и, пропутешествовав там, остановилась в известном месте.

– Ой! – улыбнулась она. – Кажется, вам уже становится лучше.

– Катерина Сфорца, вы – потрясающая женщина.

Она засмеялась:

– Tesoro, если бы мне однажды вздумалось написать историю моей жизни, мир был бы потрясен до основания.

Эцио был сильным и крепким тридцатилетним мужчиной. Он находился в расцвете лет. К тому же выучка, пройденная им, еще больше закалила его тело и характер. Неудивительно, что он поправлялся и восстанавливал силы значительно быстрее, чем большинство его сверстников. Однако правая рука, пострадавшая в поединке с Чекко, требовала особой заботы. Молодой ассасин знал: чтобы вернуть ей прежнюю силу, придется нещадно упражняться, не давая себе поблажки. Он больше не спорил с Катериной, проявлял терпение и старался с пользой проводить каждый день. Аудиторе любил сидеть на террасе, погруженный в одно из сочинений Полициано. Но чаще он занимался на открытом воздухе, вспоминая Монтериджони и уроки дяди Марио.

Как-то утром, заглянув к нему, Катерина увидела Эцио готовым отправиться в путь. Слуга помогал ему надевать сапоги для езды.

– Значит, время настало? – спросила она, присаживаясь на кровать.

– Да. Больше откладывать свой отъезд я не могу.

Катерина печально вздохнула и молча вышла, чтобы вскоре вернуться со свитком.

– Что ж, это должно было случиться рано или поздно. Видит бог, дело твоей жизни важнее наших утех. Но я надеюсь, что мы снова свидимся, причем довольно скоро! – Она протянула Эцио свиток. – Это мой прощальный подарок.

– Что это?

– То, что тебе непременно пригодится.

Катерина развернула свиток. Эцио увидел достаточно подробную карту Апеннинского полуострова от Ломбардии до Калабрии. Молодой человек сразу же обратил внимание на крестики, проставленные красными чернилами.

– Это и есть карта, о которой говорил Макиавелли? Карта твоего мужа…

– Моего покойного мужа, mio caro, – тут же поправила его Катерина. – Пока ты странствовал, мы с Никколо сделали пару важных открытий. Во-первых, мы весьма своевременно… устранили Джироламо, поскольку он был близок к разгадке. А во-вторых, карта эта поистине бесценна. Даже завладев Яблоком, тамплиеры без нее все равно не сумеют найти хранилище.

– Ты знаешь о существовании хранилища?

– Дорогой, иногда ты бываешь таким наивным! Конечно, я знаю о хранилище. – Ее тон стал более деловым. – Но чтобы полностью обезоружить наших врагов, ты должен вернуть Яблоко. Карта тебе поможет завершить это великое дело.

Их пальцы сами собой переплелись. Они смотрели друг на друга, не в силах оторваться.

– Неподалеку отсюда, в низинах, есть монастырь, – наконец сказала Катерина. – Доминиканский. Их орден носит черные плащи с капюшонами. Я бы начала оттуда.

Ее глаза увлажнились, и она отвернулась.

– А теперь – поезжай! Найди нам этого чертова монаха!

Эцио улыбнулся:

– Катерина, я буду по тебе скучать.

Она тоже улыбнулась (лучезарнее, чем то допускали приличия). Впервые в жизни смелость покинула ее.

– В этом я не сомневаюсь.