И число христиан, и скорость роста христианской Церкви мы можем оценить лишь очень приблизительно; однако наши оценки, по-видимому, совпадают с имеющимися данными – как из литературных источников, подробно исследованных Гарнаком и другими учеными после него, так и из материальных памятников христианской древности: папирусов, надписей на камнях и различных археологических находок. Вряд ли мы сможем когда-нибудь в точности описать рост христианской Церкви, однако можем сделать это приблизительно, и даже наши неточные и приблизительные выводы вполне убедительны.

Некоторые пункты стоит повторить. Христианство покорило империю не чудом, не по мановению руки Божией. Разумеется, сами христиане могут говорить, что это чудо и Божий промысл. У историков нет методик для оценки таких утверждений. Однако победа христианства не требовала божественного вмешательства. Она требовала лишь постоянного роста числа обращенных; а почему люди обращались в христианство, я достаточно подробно объяснил в предыдущей главе.

В проповедях перед толпой и массовых обращениях необходимости не было. Не считая Павла, у нас практически нет сведений о христианах, занимавшихся только проповедничеством, или об организованных миссионерских предприятиях. Люди обращались в христианство благодаря своим знакомым христианам – родным, друзьям, соседям, коллегам, людям, с которыми были связаны в повседневной жизни. Многие христиане с радостью рассказывали другим о своей новой вере, о великих чудесах, что совершались верующими или над верующими, о том, что христианский бог сильнее всех прочих богов и охотно помогает тем, кто поклоняется ему. И речи этих христиан звучали убедительно – не для толпы, лишь для некоторых из тех, к кому они обращались. Но этого было достаточно.

Быть может, удивительнее всего то, что окончательная победа христианства вовсе не требовала обращения императора Константина. На протяжении всей этой книги я подчеркиваю, что обращение это было, без сомнения, очень важно, – это один из поворотных пунктов истории христианства. Практически за одну ночь христиане превратились из преследуемого меньшинства в господствующую религию. Разумеется, это открыло шлюзы в том смысле, что теперь и высшие классы римской администрации – тот самый численно ничтожный один процент образованной, культурной и богатой элиты, – увидели для себя путь к принятию христианской веры. Теперь можно было возводить христианские церкви, не опасаясь репрессий. Массы могли присоединяться к новой вере, не опасаясь за свою жизнь или благосостояние. И христианство начало расти стремительно: от двух с половиной или трех миллионов в начале IV века до тридцати миллионов в конце.

Однако ошибочно было бы думать, что одно лишь обращение Константина облегчило христианизацию империи. Если бы христианство просто продолжало расти – теми же темпами, как во время обращения императора, или даже медленнее – рано или поздно оно все равно одержало бы победу.

Мы не можем сказать, что произошло бы, если бы Константин не обратился. Можно предположить, что, будь римляне более решительны в искоренении христианства, в конце концов им удалось бы положить ему конец. Но можно предположить и обратное: чем жестче римляне противостояли бы христианству, тем активнее христиане пропагандировали бы свою веру и тем решительнее бы за нее боролись, подтверждая слова Тертуллиана о том, что кровь мучеников есть семя Церкви. Так это было бы или не так, мы никогда не узнаем.

Мы знаем лишь о том, что произошло в реальности. Константин обратился в самый подходящий момент – и обеспечил христианству взрывной рост по экспоненте, пусть относительная скорость его роста и несколько замедлилась. Христианство пошло в массы. Император поддержал и осыпал своими милостями религию, отвергавшую поклонение всем иным богам. С этого мгновения, – глядя из будущего, об этом можно судить наверняка, – языческие культы в Риме были обречены. Исключительная приверженность одному лишь Богу христиан уничтожала все иные религии на своем пути. Через восемьдесят лет после обращения Константина преображение охватило всю империю и было утверждено официально. Рим сделался, по форме и по сути, христианским государством.