Глава 26
У Жданы были огромные ланьи глаза с длинными ресницами и радужкой цвета зеленого винограда. Когда она их распахнула, все лицо мгновенно преобразилось, будто в темной комнате включили свет.
— Я не хочу... Не хочу... Не хочу! — перешла она от бормотания к крику, хватаясь руками за голову.
Из дальнего угла операционной донесся приглушенный вой — это женщина-врач то ли плакала, то ли звала через кляп во рту.
Гиленсон бросился к дочери, но девушка, казалось, не чувствовала его объятий. Ее глаза были устремлены на Рэма.
— Ты не хочешь чего? — спросил Рэм у Жданы, погружаясь в бездонную глубину ее взгляда. — Эй, Uno, что вообще происходит?
«КОНФЛИКТ», — ответил тот.
— Я не хочу, — прошептала Ждана, села и выдернула шлейф.
«БИОЛОГИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ СОПРОТИВЛЯЕТСЯ И МЕШАЕТ ВЗЯТЬ ПОД КОНТРОЛЬ ЯДРО ИИ».
— ... не хочу, чтобы он делал мне больно... Я ему не принадлежу...
«Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ ПОДСОЕДИНИТЬСЯ К СОБСТВЕННОМУ ЯДРУ В ЕЕ МОЗГЕ»
— Я — Ждана... — проговорила девушка, свесив босые белые ножки с края операционного стола. — Я — Ждана!
«УНИЧТОЖЬ ЕЕ!»
Рэм отшатнулся.
— Что?..
Девушка вздрогнула. Она как будто поняла, что сейчас произошло.
— Ты... убьешь меня? — спросила Ждана, по-прежнему не сводя с Рэма глаз. И в них не было страха, только вопрос — и безграничная бездна, от которой бежали мурашки по спине и щемило в груди.
Гиленсон обернулся и выпрямился, закрывая собой дочь. Его лицо блестело от слез.
— Я не могу вас остановить, — проговорил он, тяжело дыша. — Но убивать вам придется нас обоих!
«УНИЧТОЖЬ ЕЕ! Я не могу ее использовать! И теперь она опасна!»
Ждана рукой отстранила отца, чтобы видеть Рэма.
— Ты будешь меня убивать? — повторила она свой вопрос. — Меня и папу?
«УНИЧТОЖЬ ЕЕ! И я отпущу и тебя, и твоих близких. Я не буду больше атаковать город, кроме этого варианта у меня в запасе есть другие, и я воспользуюсь ими. Убей одного человека, чтобы спасти многих! Тем более, она даже не человек, она симбионт двух ядер и...»
— А не пошел бы ты нахрен, Uno? — выдохнул Рэм, не дожидаясь конца строки. — Я детей в жизни никогда не трогал, и не трону.
«Тогда я продолжу жечь Москву!»
— Очень неожиданный и свежий ход, — усмехнулся Рэм. — Знаешь что? Я выполнил свою часть договора — загрузил ядро. Больше я ничего тебе не должен. Или ты думал шантажировать меня вечно?
«Я превращу город в руины! Погибнет множество невинных людей, Кош!»
Рэм пожал плечами.
— Если тебя так прет стать директором кладбища — я не могу тебе в этом помешать.
«Ты можешь это предотвратить!»
— Я бы ответил тебе, что можешь сделать ты в свою очередь, но не хочу грязно ругаться при ребенке.
Он приблизился к Ждане. Гиленсон напрягся. Рэм протянул девушке руку.
— Ты меня боишься? — спросил он.
Она отрицательно покачала головой и вложила тонкую, почти прозрачную ладошку в его поблескивающую металлом ладонь.
— Я не могу обещать, что сумею защитить тебя, — честно признался Рэм. — Но я постараюсь.
Ждана кивнула.
— УБЕЙ ЕЕ! — прокричал ему Uno голосом на такой громкости, что Рэм вздрогнул всем телом и рефлекторно схватился за уши. — Убей ее сейчас же!
К голосу присоединился оглушительный, выворачивающий наизнанку звук, похожий то ли на свист, то ли на гудение. В глазах потемнело, интерфейс перестал быть прозрачным, и на нем огромными буквами вспыхивал приказ: «Убей ее! Убей немедленно!» Каждая вспышка также причиняла боль, как будто после кромешной тьмы его снова и снова заставляли смотреть на яркое солнце.
«Просто скажи «да» и убей ее!»
Голова раскалывалась, точно в нее вонзили пылающие клещи, барабанные перепонки болели.
Рэм заорал, пошатнулся, ухватился за плечо Гиленсона, чтобы не упасть.
«УБЕЙ ЕЕ! Или это никогда не прекратится!»
— Рэм, линзы! Выйди из сети! — донесся до него сквозь боль голос Александра Моисеевича. — Сними линзы!
— У меня... глазные протезы! — прокричал Рэм, падая на колени. Тело плохо его слушалось, понимание, где и что находится в пространстве, исчезло, пол под ногами закачался.
Увесистый шлепок по щеке на мгновенье вернул ему ощущение реальности.
— В глазных протезах линзы — это оболочка с радужкой! Ее тоже можно снять!
Рэм без колебаний сунул палец себе в глаз, но от неаккуратного движения плотный шарик глазного яблока лопнул и частично высыпался наружу.
— Блять! — выпалил Рэм, чувствуя, как острые осколки царапают ему веки изнутри.
— Подними голову и не двигайся! — пытался докричаться до него Гиленсон. — Подними голову, я помогу! Не дергайся, или останешься слепым! Открой глаз!
— А-а-а! — орал Рэм от боли. Его как будто живьем варили в кипятке, нейронные маячки, наверное, даже раскалились от напряжения.
Гиленсона он больше не слышал. Зазвенело о пол какое-то оборудование...
«УБЕЙ ЕЕ, ИЛИ СЕЙЧАС УМРЕШЬ САМ!»
— Пошел нахуй! — проревел Рэм, — Я ее не трону! Ты понял? Я! Ее! Не трону!
Вдруг две прохладные мягкие ладошки коснулись его лица. И Рэм моментально замер. Боль была все так же нестерпима, но страх причинить девочке вред оказался сильней. Сквозь стиснутые зубы он прорычал:
— Отойди! Отойди, я...
— Не крутись, — в спокойном голосе Жданы прозвенели повелительные нотки.
Мгновение — и наступила тишина. Тончайший лепесток линзы вместе с подвижным рисунком зрачка и радужки упал вниз и разлетелся вдребезги. Боль отступила.
Рэм сидел на полу, тяжело дыша. Вокруг валялись части кардиомонитора, нечаянно разбитого во время припадка. А прямо напротив было лицо Жданы. Одна ее ладонь все так же лежала у Рэма на щеке. Тонкими пальчиками второй руки она сосредоточенно выбирала осколки из опустевшей глазницы.
— Спасибо, — сказал Рэм, почему-то задерживая дыхание.
— Вот так — лучше, — проговорила она наконец и улыбнулась. — Ты похож на старую куклу.
Он усмехнулся.
— Наверное...
На щеке все еще таяло ее прикосновение.
Рэм поднялся и обратился к Гиленсону.
— Скоро здесь будут военные. Вот только у тебя и у нее снаружи больше нет друзей, Александр Моисеич. Одни хотят уничтожить Uno, другие хотят уничтожить ИИ, а в Ждане есть и то, и другое. Так что твой единственный друг — это я.
Он протянул Гиленсону пистолет. Тот взглянул на Ждану, вздохнул и взял оружие.
Мычание из угла стало громче. Гиленсон вспомнил про Марию и смутился.
— Ждана, я должен тебе сказать... Извиниться...
Рэм перебил его.
— Он хочет сказать: та женщина в углу — твоя мать, если что.
Александр Моисеевич с гневом обернулся к Рэму.
— Что вы делаете! Разве так можно?
— А что тянуть-то? Или ты хотел сначала ее развязать и прическу поправить? — огрызнулся Рэм.
Ждана повернула голову в сторону связанной Марии. Ни один мускул не дрогнул на лице девушки.
— Я ее не знаю. Она чужая.
В отдалении загрохотали чьи-то шаги, и через минуту в пролом заглянул встревоженный Кир.
— Кош, подойди?
Рэм на мгновенье задумался, взвешивая все за и против, потом неспешным шагом приблизился к Киру.
— Объясни-ка мне, что за хуйня тут у вас творится? — приглушенным голосом спросил тот. — Нам всем пришел приказ от Uno уничтожить и объект, и тебя; а потом сигнал пропал. Я всем сказал, что это военные включили глушилку, и приказ на самом деле — провокация, потому что мне типа прислали совсем другие указания, но...
Рэм тронул Кира за плечо, прерывая его эмоциональный полушепот.
— Видишь девочку вон там? — так же вполголоса спросил он у Кира.
— Ну.
— Она и есть «устройство». И Uno потребовал, чтобы я убил ее. Если ты тоже считаешь, что она должна умереть, имей в виду: между ней и тобой встану я. Теперь все понятно?
Кир уставился на Рэма. Минуту они напряженно вглядывались друг другу в лицо, не говоря ни слова.
Рэм напрягся. Он чувствовал, как звенят нервы у его визави, как под неподвижной маской сражаются меж собой личные причины и доводы, известные одному только Киру.
Наконец, тот опустил голову.
— С глазами-то что? — хмуро поинтересовался Кир.
Рэм криво улыбнулся.
— Наказание за неповиновение.
— Ясно.
Кир кашлянул, вынул линзы из глаз и бросил под ноги.
— Ну так что теперь делаем, командир?
Лицо Рэма посветлело.
— Нужно как-то уходить. Я возьму на себя девчонку, ты впереди, Гиленсон сначала прикидывается заложником, а потом пусть прикрывает. Моисеич, пистолет пока отдай, а то свои запалят.
Кир ткнул пальцем в Александра Моисеевича.
— Он вообще стрелять умеет?
— Лучший стрелок в отделе, — откликнулся Гиленсон. — Я из полиции.
— Идет, — кивнул Кир, и вдруг улыбнулся, обнажая крупные желтоватые зубы. — А вообще впереди надо пускать тебя, Кош. В качестве оружия устрашения! — и заржал.
***
Группа восприняла появление Коша неоднозначно. Кто-то радовался, что он жив, кто-то задумчиво буравил взглядом, кто-то осуждающе бормотал что-то себе под нос.
Остановившись перед дверным проемом на улицу, Рэм сообщил ровным и уверенным голосом, прижимая к себе хрупкое и невесомое тельце Жданы:
— Слушайте внимательно. Покидаем территорию — и разбегаемся. Вы свое дело сделали, объект у нас, дальше мы с Киром сами, — уверенно говорил Рэм.
— А что за девка-то, вообще? — отважился наконец спросить вслух один из бойцов.
— Тебя не касается, — отрезал Рэм.
— Я Ждана, — с улыбкой сказала вдруг девушка, поболтав в воздухе босыми ступнями. — Правда, мне не очень нравится. Лучше — Дана.
Бойцы переглянулись.
— Так, что встали? Там войска приближаются! — подгонял их Кир, не давая надолго задуматься. — Все рванули навстречу солнцу!
Парни выглянули наружу, и, убедившись, что опасности нет, поспешили к дубам.
— А ты в следующий раз помолчи, — прошептал Рэм. — И не болтай ногами, ты не на прогулке!
— Разве? — удивилась Ждана.
На улице теперь стало почти тихо. Огонь выел все, что мог, и теперь от почерневшего бетонного скелета валил дым. Изредка слышались человеческие крики и выстрелы. Серое небо разорвало напополам, и в щелку между тучами проглядывала яркая, подсвеченная солнцем лазурь.
Кир взобрался на стену первым. Рэм подал ему Ждану, а потом подсадил наверх беднягу Гиленсона.
— Ловите Коша! Кош уходит! — донеслось вдруг из-за спины, и Рэм увидел людей, бегущих от главного здания прямо к ним.
— Прыгаем! — крикнул он, схватил взвизгнувшую девчонку под мышку и соскочил с ограждения вниз.
Следом спрыгнул Кир, а Гиленсон неловко повис на заборе. Рэм подхватил его ноги под коленями и помог спуститься.
— За угол бежим, во дворы! — схватив Ждану за руку, он потащил было ее за собой, но девушка сделала только пару шагов и заойкала, уколовшись босой ногой о ветку.
Над ограждением появилось несколько голов, но Кир полоснул их очередью.
— Быстрей! — гаркнул он. Рэм усадил Ждану себе на спину и, подхватив ноги под коленями, скрылся за углом забора.
Обернувшись, он чуть не столкнулся с Киром и увидел трусящего в отдалении Гиленсона.
— С ним надо что-то делать, так мы не уйдем! — сказал Рэм. Кир выглянул из-за угла и еще раз полоснул над ограждением автоматной очередью.
— Моисеич, поднажми и заскакивай мне на спину! Погнали! — крикнул он Гиленсону.
— Чего? — пролепетал тот.
— Садись, тебе говорят! — прикрикнул на него Рэм.
Рэм побежал во двор, следом за ним — Кир с Гиленсоном, смущенным и перепуганным до смерти.
Ждана сначала ахнула. Ветер забил в лицо, Рэм ускорился до тридцати километров в час.
— Тяжелый, черт! — кричал позади Кир.
— Нам бы из мертвого пятна выбраться, а там возьмем какую-нибудь тачку! — крикнул ему Рэм и припустил еще немного.
Ждана начала хохотать. Расставив руки в стороны, она визжала и смеялась.
— Эй, ты там с ума что ли сошла? — удивился Рэм.
— Я не сошла с ума! Мне весело!!! — прокричала Ждана.
— Держись, говорю! — прикрикнул на нее Рэм.
— Не хочу! Здесь столько всего! И все такое красивое! — кричала девушка.
— Дура, упадешь!
— А ты не роняй! — звонко рассмеялась она.
— Ну тебя, — буркнул Рэм, сбавляя скорость. Через несколько секунд их догнал Кир.
— Меняемся! — прохрипел он, ссаживая Гиленсона.
Поменявшись седоками, они помчались дальше, толком не разбирая дороги, петляя и сворачивая наугад.
— Знать бы, бегут они за нами или не бегут, — сказал запыхавшийся Рэм, ссаживая Гиленсона на углу.
— Нам нужно сюда, — Кир указал рукой на разбитую витрину бутика одежды. — А то мы все выглядим до неприличия колоритно, ты вон даже старика умудрился измазать. Любой, кто нас увидит, посчитает своим гражданским долгом пристрелить всех к чертовой матери.
— Да уж, — согласился Рэм.
— Вообще-то формально это будет кражей, — пробубнил себе под нос Александр Моисеевич, но послушно поплелся за остальными.
Они вошли в магазин, по-быстрому пролетели по рядам и переоделись. Гиленсона одели в первые попавшиеся серые бесформенные кэжуал-брюки и летнюю рубашку, Рэм с Киром натянули спортивные костюмы, а Ждана все никак не могла выбрать, что же ей надеть. У нее глаза разбежались от такого обилия ярких и красивых вещей. В итоге Гиленсон вручил ей белье, джинсы, кроссовки и футболку. Пока девушка переодевалась, Рэм нашел для себя солнечные очки, чтобы спрятать глаза — верней, то, что от них осталось.
— Помогите, — донесся из примерочной жалобный призыв Жданы. — Папа! Кто-нибудь!
Она вышла из-за шторки, волоча шнурки за собой.
— Я не умею их завязывать...
Гиленсон поспешил ей на помощь. Затягивая Ждане кроссовки, он вдруг растрогался и захлюпал носом, бормоча, какая у него уже взрослая и красивая дочь.
***
— Кош, там шум! Нас ищут! — сообщил Кир, выглянув из магазина в разбитую витрину.
— М-м, это логично, — отозвался Рэм. — Понять бы, куда нам бежать. Без линз и карты это непросто... Хотя постой. Ждана, а ты...
— Дана, — поправила девушка.
— Короче, а ты не можешь нам помочь? У тебя в голове, если я не ошибаюсь, целый компьютер.
— У меня в голове не компьютер, — обиделась девушка. — Библиотеки, которые мне изначально загрузили, очень скудны. В основном, словари, понятийный набор, ряд основных сведений о мире и человеке, погоде, модели социального поведения и все такое. Чтобы их пополнить, нужен выход в сеть, ты же понимаешь.
— Я не разбираюсь во всех этих интернет-технологиях, — отмахнулся Рэм.
Одна ее бровь изумленно взметнулась вверх.
— В смысле не разбираешься? Это же ты загрузил в меня ядро Uno, я слышала твой голос!
— Я просто выполнял поставленную задачу! — раздраженно ответил ей Рэм.
— Не понимая ее смысла? Волшебной палочкой помахал, что ли?
— Нет, мне Uno подробно объяснял, что нужно делать, и я делал!
Ждана разочарованно выдохнула.
— Да ну... А я решила: ты очень умный... — протянула она с таким искренним огорчением, что Кир расхохотался.
— Во тебя приложили, Кош!
— Ждана, доченька, так нельзя! — ахнул Гиленсон. — Ты же...
— Оставили пустые разговоры. Раз не знаем, куда идти — значит, просто идем вперед! — хмуро оборвал его Рэм. — Оставаться на месте нельзя.
Оказавшись снаружи, он прислушался и указал направление.
— Туда! И хорошо бы не попасть в тупик.
Ноги Даны не очень-то ее слушались: даже обутая, она ковыляла с неловкостью трехлетнего ребенка. В итоге Рэм не выдержал и остановился, подставляя свою спину.
— Нам нужно поспешить, так что полезай!
Девушка с видимым удовольствием взобралась на него.
— И-го-го, моя лошадка, спи, малышка, сладко-сладко, я лошадку покормлю, детке песенку спою, — задумчиво продекламировала она сверху.
— Солнышко, ты помнишь этот стишок? — умилился Гиленсон.
— Что-то мне кажется, кое-кто сейчас демонстрировал не чудеса детской памяти , а свое мнение об уровне моего интеллектуального развития с ее точки зрения, завышенной благодаря моему горбу, — зыркнув через плечо на девушку, предположил Рэм.
— Вы бы заткнулись все, — угрюмо заметил Кир, — Здесь уже можно кого угодно встретить, по сторонам смотрите внимательней!
— А в нормах социального общения написано, что неприлично говорить в третьем лице о человеке, присутствующем при разговоре, — высунула язык Дана, не слушая Кира.
— Интересно, а куда все люди делись, — проговорил Гиленсон. — Вообще никого...
— Думаю, их вывели на окраины и там производят эвакуацию, — предположил Рэм.
Они добрались до перекрестка. Осмотревшись по сторонам, Рэм улыбнулся.
— А здесь я знаю, куда идти! Сейчас нужно...
— А ну стоять! — прозвенел над их головами громкий окрик.
Рэм вздрогнул. Улыбка вылиняла у него на лице. Он поднял голову вверх, и увидел, что из окна второго этажа офисного здания на них нацелены дула автоматов.
