Глава 16
«Кош, ты меня видишь?»
«Кош!»
Рэм изможденно вздохнул.
— Да тут я...
«Ты уже сделал все, что хотел. Теперь будешь делать то, что нужно.»
— Нужно?.. — недоумевающе переспросил Рэм.
«Сейчас ты пойдешь в кухню и хорошо умоешься.»
Рэм взглянул на свои окровавленные руки, усмехнулся и поплелся в кухню. Осторожно перешагнул через труп и склонился над раковиной.
«Теперь залей ее всю моющим средством и оставь воду включенной. Возьми полотенце и вытри руки и лицо. Потом брось его рядом с телом. Возьми другое, постели его на чистый пол, осторожно на нем разуйся.»
— Зачем? — недоумевающе спросил Рэм, кряхтя наклоняясь к ботинкам.
«Затем что у тебя на обуви кровь Геральта. Теперь брось их туда же, где полотенце и выходи в прихожую. Бери любую пару кроссовок с полки. Они на размер меньше, но ничего, потерпишь. В спальне возьми спортивный костюм, который я вижу на кресле, и переоденься». В шкафах поищи маску стоппера и надень ее.«
— Я не стану надевать его одежду и маску! — взбеленился Рэм.
«ТЫ НАДЕНЕШЬ ЧИСТУЮ ОДЕЖДУ, ЧИСТУЮ ОБУВЬ И СПРЯЧЕШЬ ЛИЦО ПОД МАСКОЙ!» — капслоком прокричал ему в лицо Uno.
Рэм выругался, но подчинился. Костюм тошнотворно вонял чужим потом. Маску он не нашел.
«Ладно, оставь. Закрой лицо шарфом, волосы спрячь в капюшон».
Выполнив требования Uno, Рэм взглянул на себя в зеркало:
— Ебанутый лыжник посреди лета, — прокомментировал он свой облик. — И что теперь?
«Теперь посиди и подожди».
Подождать чего? Рэм не стал спрашивать. Плюхнувшись в кресло, он откинулся на спинку и закрыл глаза. Все тело ныло, как одна сплошная рана. Адреналиновая трясучка почти отпустила, уступая место эмоциональному отупению.
Тут дверь в квартиру открылась, и внутрь ввалились четверо парней в байкерских комбинезонах и шлемах. В руках они тащили канистры бензина. Один, поставив свою ношу, сразу заглянул в кухню и присвистнул.
— Вот же ж срань!
Двое других последовали его примеру:
— Бля, вот это приложил!
Четвертый подошел к спальной.
— Эй ты, тебе со мной.
На Рэма напал столбняк. Но прежде чем он успел раскрыть рот, ему написал Uno : «Он подвезет тебя почти к дому, дальше доберешься сам».
Тем временем парень, обратившийся к Рэму, заметил рассыпавшиеся по полу фотографии. Подошел поближе, ковырнул их носком обуви, присел. Взял в руки сначала одну, потом — вторую.
— Блять, ты маньяка какого пришил, что ли?
Рэм не ответил. Он услышал из кухни плеск, и в нос ударил острый запах бензина.
— Эй, мужики, вы что творите?! — вышел наконец из оцепенения Рэм, и, чуть не врезавшись на ходу в байкера с фотографиями в руках, рванулся в кухню. — Тут же люди кругом живут!
Один из троицы уже обливал бензином тело Геральта, валявшиеся рядом ботинки Рэма, другой вышел в коридор за новой канистрой, толкнув Рэма в плечо.
— Да и хрен с ними, пусть живут.
— Если тут все ахнет к чертям, соседние квартиры загорятся! — заорал на него Рэм.
— Свали уже отсюда, — мрачным басом ответил тот, кто поливал Геральта, отставив в сторону пустую канистру. — Эй, давай быстрей! — прикрикнул он приятелям.
— Блять, но так нельзя!
— А мы тебя спрашивали? Нам сказано — выжечь все.
— Пиздато пристроился — ты завалил, а мы прибираем! — со смехом крикнул кто-то из-за плеча Рэма.
— Да люди погибнут!
В ответ ему грянул смех.
— Святоша, нах!
— Уебывай давай, а то щас рядом с клиентом положу! — угрожающе прошипел басистый по пути из кухни в прихожую за следующей канистрой, хорошенько пихнув его в стену. — Давайте живей, ща задохнемся, нах!
И тут Рэм вспомнил еще кое-что.
— Кот!!! Кота отдайте!
Он бросился в спальню, обыскал под кроватью и на шкафу. Дышать становилось нечем.
Отшвырнув фотки, байкер отодвинул от стены кресло, и огромный полосатый котяра бросился из своего укрытия наутек. Рэм поймал его на бегу за хвост. Кот мгновенно обернулся вокруг его руки колючей варежкой, впиваясь в недруга всеми когтями и зубами.
— Все, пошли, пошли давай! — торопил Рэма парень, который помог отыскать Леву, подталкивая к выходу.
«УХОДИ!», — требовал Уно.
У Рэма в голове звенело и кружилось. Он плохо понимал, что происходит вокруг, пока уличная свежесть, плеснувшись в лицо, не привела его в чувство.
Присев на корточки, он с трудом отцепил от себя зверя и посадил его на дорогу. Лева, казалось, впал в кому. Прильнув пузом к асфальту, он выпучил глаза и затрясся всем телом. А потом с треском ломанулся в кусты.
Байкер сунул Рэму в руки мотоциклетный шлем и хлопнул его по плечу.
— Поехали.
Нахлобучив шлем, Рэм плюхнулся на кожаную спину байка, позади его хозяина.
Обернулся, чтобы взглянуть на черные окна тридцатого этажа..
— Слышь, что было на фотках — это же он сделал? — спросил вдруг байкер.
— Да.
— Жаль, что ты один его вальнул. Я бы с радостью помог. Держись!
Мотоцикл с рычанием рванул вперед, и почти одновременно с этим предутреннюю тишину разорвал громкий хлопок взрыва. В окне ярко полыхнуло пламя, повалил черный дым...
Тут байк вынырнул из дворов на автостраду и легко понесся по прямой.
Дом Геральта исчез из вида. Но шлейф дыма от пожара все еще виднелся на фоне светлеющего неба.
Оказавшись дома, Рэм в бешенстве проорал:
— Да чтоб ты сдох, Uno! Ты все решил, да? Ублюдок! Рискнуть жизнью десятков людей!
«Ты одного вообще убил.»
— Он был мразью! И то я не хотел его...
Рэм запнулся на слове «убивать».
— У меня не было выбора, — проговорил он чуть тише.
«Ты мне тоже не оставил выбора. Я же говорил, что ты мне нужен.»
Рэм тяжело сполз на пол и схватился за голову.
— Блять...
«Успокойся, в пожаре никто не пострадал. Я постарался это проконтролировать.»
Рэм шумно выдохнул.
— Твою мать, ты сразу сказать не мог?.. Слушай, я... — начал было Рэм, но Uno его уже не слушал.
«Ты пропах бензином. Тебе нужно срочно в душ, переодеться и выйти на пробежку. В отдельный пакет сложишь вещи Геральта. Уложи пакет в рюкзак. На лицо надень медицинскую маску. И беги в парк. В парке к тебе подойдут трое мужчин. Один слегка ударит тебя пару раз по лицу, чтобы пустить свежую кровь. Второй бросит большое полотенце и бутылку воды. Ты заберешь их себе в рюкзак, а ему отдашь пакет с одеждой. В парке свяжешься с полицией и сообщишь, что на тебя совершено нападение, несмотря на то, что ты, нарушая закон, пытался скрыть свою личность с помощью медицинской маски. Заплатишь штаф, заполнишь форму заявления. После этого отправляешься в больницу, регистрируешь побои, и забываешь про сегодняшнюю ночь. Копию заявления вместе с ответами, которые тебе следует написать, я тебе сейчас отправлю. На этом пока расстаемся. Я во второй раз спас тебе жизнь. Хорошего дня!»
***
Тимо в обтягивающем брючном костюме суетилось вокруг Рэма на цыпочках, охая и причитая:
— Бедняжка, я даже не знаю, как и чем тебе помочь! Тут никакой грим не справится, разве что полная пересадка лица!
Рэм сидел перед зеркалом гримерки в мягком удобном кресле, обколотый двойной дозой обезболивающего, пытаясь бороться со сном.
Мягкая нежная губка по щеке — раз, еще раз... И по подбородку...
Кисточка... И еще раз губка...
Рэм проваливался в баюкающую мягкость кресла... А потом вдруг увидел прямо перед собой улыбающуюся и окровавленную рожу Геральта. Он закричал и рванулся вперед...
Истошный визг Тимо его разбудил.
Открыв глаза, он увидел, как визажисто, испуганно закрывшись руками, визжало во всю глотку. В гримерку вбежала охрана.
— Тимо, прости! Я не хотел тебя напугать...
Тимо умолкло и жестом попросило охранников выйти. Присев рядом с Рэмом, оно внимательно взглянуло ему в глаза.
— Рэмчик, тебе нужно обратиться к психологу. Весь этот ужас, который случился с твоим другом, да еще и сегодня... Это не проходит для психики бесследно.
Рэм измученно улыбнулся.
— Спасибо за поддержку.
В гримерку влетел Николай Ильич:
— Что тут стряслось?
Тимо подскочило со своего места:
— Вы как хотите, Николай Ильич, но мальчик сегодня выйти на площадку не может! Он измучен, избит и эмоционально неустойчив! Он спит у меня в кресле!
Ильич кашлянул.
— Ну, то, что он спит — это его проблемы...
И с тоской окинув взглядом подпорченный портрет, кашлянул еще раз.
— И что, это все, что можно сделать?
— Увы, — развело руками Тимо. — Нужно хотя бы два-три дня подождать. Экспресс-сыворотка плюс противоотечка пригасят пузыри, и тогда с этим хоть можно будет работать.
Ильич, пропыхтевшись, согласился.
— Ладно, дам два дня.
И, повернувшись в Рэму, добавил:
— А сейчас иди и будь жалким...Хотя, для этого тебе, в общем, и стараться не надо. Кстати, познакомишься со своей новой партнершей.
— А Лена?— удивился Рэм.
— После твоих выкрутасов Дороховы отказались спонсировать съемки, и теперь наш спонсор — движение «Возлюби себя».
Рэм поморщился.
— Онанисты, что ли?
Ильич укоризненно взглянул на него.
— Нет, ультра-бодипозитивщики. Так что возрадуйся, мой дорогой, и пойди полюбуйся, кого ты страстно полюбишь в следующей серии. Гости уже собираются.
И Николай Ильич вышел, хлопнув дверью.
Рэм посмотрел на свои руки. Что же, они убили человека, могут и толстушек потискать — не сломаются.
Тимо протянуло ему летную форму:
— Мне велели одеть тебя в Уильямса.
— Не вопрос. Хорошо хоть не в горничную... И еще раз — спасибо.
Оставшись в одиночестве, Рэм принялся осторожно стаскивать с себя одежду. Все тело покрывали синяки и ссадины: новые и старые. На спине алели две глубокие царапины. Нужно отдать должное, котяра у этого куска говна — боевой.
Рэм почесал затылок и написал Uno:
«Если нетрудно, можешь отследить, в каком приюте расчипируют Леву?»
«Я не понял. Кто такой Лева?» — ответил Uno.
«Кот Геральта».
«Минуту, уборщики уже должны были его обнаружить».
Все-то он знает... И непонятно кому покровительствует. Раньше Рэм считал его богом-хранителем эйр-трейсеров. Но теперь стало очевидно, насколько это мнение было ошибочным.
Одеваясь, Рэм размышлял о сложившейся ситуации. Голова раскалывалась, но видеть все в ясном свете боль не мешала. Как будто у сознания выработался на нее иммунитет.
Эти люди пришли по приказу Uno, даже не зная, кто убийца, и кто — жертва. Им было все равно и явно не впервой. Без малейшего сомнения они устроили пожар, который мог стоить кому-то жизни. И Uno прикрыл каждого из них.
Сразу вспомнилась страшная картинка из новостей: бездыханное тело губернатора, расплывчатые, затертые цензурой кляксы крови...
Зачем Uno понадобился актер-трейсер?..
«Расчипирован в приюте «Любящие руки». Даю ссылку».
«Спасибо».
Будто разговор двух закадычных друзей.
Рэм с мрачным видом натянул поверх белоснежной рубашки китель с двумя рядами золотистых пуговиц, застегнул, поправил галстук.
И снова вспомнил тело Геральта, распластанное на полу... Тяжко вздохнув, Рэм в последний раз придирчиво осмотрел свое отражение, надел доброжелательную улыбку и отправился на растерзание.
***
В зале пресс-конференций к приему гостей все было готово: лишние столы убрали, зал украсили театральным скином, и теперь по полу расстелились красные ковровые дорожки, на голых стенах появились фальшивые колонны, а под потолком поблескивала позолотой лепнина в античном стиле.
Гости пока находились в условно рабочей части зала, где был закреплен огромный допреальный экран. Там шло какое-то веселое обсуждение. В другой стороне от экрана расположили банкетный стол, и взмыленная Катенька контролировала работу двух официанток, завершающих сервировку. Стол украшали маленькие композиции живых цветов.
— О, а вот и наш виновник торжества! — суетился вокруг проверяющего из министерства Николай Ильич, повелительным жестом приказывая Рэму подойти ближе.
Проверяющим оказался пожилой мужчина с красивой окладистой бородой цвета черненого серебра и пышной шевелюрой. Он был одет в аскетичный темно-шоколадный костюм, и на фоне пестрых платьиц горячих пышек-бодипозитивщиц выглядел музейным экспонатом.
Рэм виновато заулыбался и подошел к гостям. Поздоровавшись, он принялся наклоняться к мягеньким ручкам с ямочками. Тело взрывалось от боли, и Рэм, рассыпаясь в комплиментах устно, безбожно матерился мысленно. Потом пожал вялую ладошку проверяющего.
— Мне так неловко из-за всей этой ситуации, — заговорил Рэм, изображая искреннее сожаление. — Я осознаю, что на каждом из нас лежит особенная ответственность, мы ведь представляем не только самих себя, как персону, но и организацию, лицом которой являемся...
— Я как раз говорил вашему руководителю, что киноагентствам нужно гораздо тщательнее проверять свои кадры на нравственную позицию, поскольку общество тяжело реагирует, когда герои экрана становятся антигероями в жизни, — прогнусавил проверяющий с видом святой обреченности. — Видите ли, молодой человек, все ваше раскаянье — это лишь пустые слова. Если бы вы всерьез переживали и осознавали глубину своей ошибки, то сейчас держали бы себя иначе.
В глазах Рэма засветилась неудержимая злость.
— А как я должен держать себя, по-вашему? Ходить в рубище и пеплом голову посыпать? — с тихой ненавистью в голосе спросил Рэм.
Проверяющий повернулся к Николаю Ильичу.
— Ну вот, полюбуйтесь. Вот! То, о чем я вам и говорил. А между тем, Николай Ильич, государство является вашим постоянным заказчиком, и четверть всех ваших фильмов субсидирует Центральный Фонд Кино! Стране нужны образцовые герои, которым подрастающее поколение могло бы подражать, а это что?
Рэм продолжал закипать все больше, и доброжелательная улыбка на его лице приобрела зловещий оттенок.
Нежная пухленькая ладошка предупреждающе тронула его руку. Яркая дама в коротком красном платье, стоявшая рядом, поймала взгляд Рэма чуть заметно отрицательно качнула головой.
— Ой, ну что вы все так серьезно и строго, Ярослав Фомич! Скучно с вами! — игриво воскликнула она, протолкнулась своим сдобным телом между проверяющим и Рэмом и подхватила обоих под руки. — А я вот смотрю на нашего бедного Романа Анатольевича — и сердце кровью обливается. Убила бы того, кто с ним такое сотворил!
— Ну, с этим-то я справился, — хмыкнул себе под нос Рэм.
— Да, я знаю! — восхищенно ахнула женщина, и Рэм даже вздрогнул. — Вы даже не подали заявления на розыск нападавших! Золотой человек! Ярослав Фомич, Роман Анатольевич просто еще очень молод, натура у него экспрессивная, творческая — ну кто в жизни не делал ошибок?
— Анжелочка, видите ли, молод — понятие относительное, — запротестовал проверяющий. — Я вот в его возрасте уже полностью взял на себя ответственность за все, что происходит в моей жизни, имел жену и двоих сыновей!
— Да ну! — вырвалось у Рэма, и в этой фразе было столько неподдельного изумления, что Ярослав Фомич взбеленился.
— А что, интересно, вас так удивило, Роман Анатольевич? Что вы вообще о себе возомнили?!
Николай Ильич вонзил в Рэма угрожающий взгляд. Катенька перестала бегать вокруг стола и испуганно прикрыла пальчиками рот. Анжела прикусила губу, чтобы не засмеяться.
— Меня удивляет только одно, — пробормотал Рэм. — Что я согласился на роль клоуна.
Он развернулся и направился к выходу.
— Рэм, ты уволен! — прогромыхал ему вслед Ильич.
— Да, я понял! — крикнул в ответ Рэм, не оборачиваясь и не сбавляя шаг.
— Сейчас же собрал свое барахло и выкатился из агентства к чертям! — орал вдогонку Ильич, хотя двери за спиной Рэма уже закрылись. — И машину чтобы оставил! Она, между прочим, собственность агентства!
***
— Вы проходите, не стесняйтесь! — молодой волонтер услужливо открывал перед Рэмом двери, бережно прижимая к груди автограф, сделанный за неимением чистой бумаги прямо на рекламном проспекте приюта. — Знаете, для нас всегда праздник, когда кто-то приходит с таким намерением, как у вас. Люди жестоки не только к животным, но и даже друг к другу. Поэтому так приятно видеть, когда кто-то решается сделать большое добро для животного...
Общие фразы дежурной любезности еще никогда так болезненно не отзывались в душе Рэма.
— Вы объясните мне, что и как там у вас организовано, — перебил пафосные излияния волонтера Рэм.
Тот наконец открыл последний зал, и в нос тут же ударил резкий запах кошачьей мочи. По периметру длинного зала стояли клетки примерно метр на метр и под два метра высотой.
— Значит так: справа у нас стерилизованные кошечки, слева — уже кастрированные котики. А прямо — еще не стерилизованные животные, их рассматривать не рекомендую.
— Понял, — кивнул Рэм.
— Вам еще потребуется моя помощь, или вы предпочли бы остаться один?
— Я сам, если можно.
— Да, конечно, — волонтер понимающе закивал и вышел.
Рэм сразу направился к ряду нестирилизованных — уж что-что, а яйца у этого зверя, судя по характеру, должны быть на месте.
И в первой же клетке увидел старого знакомого.
— Привет, — усмехнулся Рэм, присаживаясь возле него на корточки.
Лева воинственно забил хвостом, и недобро уставился зелеными глазами на человека.
— Я знаю, тебе хреново, — сказал ему Рэм. — Мне тоже. Думаю, мы идеально подходим друг другу.
