Глава 5. Стелс-экшен

Было холодно, темно, скучно и беспонтово.

Эти слова из рэперской песни, как нельзя точно отражали положение, в котором оказался Виктор Сомов. Он нашел себе пристанище где-то на окраине Маркатана, на заброшенном старом кладбище, внутри узкого полуразрушенного склепа с обвалившейся стеной. Единственное достоинство этого унылого места заключалось в том, что здесь было тихо и совсем не было людей. Живых по крайне мере.

Это было далеко не первое место, где уже пытался устроиться Сомов. Как только он покинул цирк, то поначалу опрометчиво двинулся на постоялый двор и попал неприятную ситуацию, когда хозяин гостиницы открыл амбарную книгу и попросил личную грамоту, чтобы записать данные постояльца. Виктор на ходу сочинил маловразумительное объяснение, что бумаги остались на улице в багаже и еще долго оглядывался, быстрым шагом удаляясь от постоялого двора и опасаясь преследования.

Уже в темноте беглец выбрался за пределы города и первую ночь провел на клеверном поле, зарывшись в огромный как дом стог сена. В стогу было уютно – сухо тепло и хорошо пахло свежескошенной травой. Однако Сомову не позволили здесь задержаться надолго и даже выспаться толком не дали. Рано утром его разбудили громкие крики крестьян, которые с косами и вилами вышли на полевые работы. Пришлось с большой неохотой вылезать из стога сена и прощаться с этим удобным, но как оказалось ненадежным укрытием. К полудню Виктор вышел к развалинам старого кладбища, где наткнулся на полуразрушенный склеп, в котором и устроил себе временное убежище. Здесь беглец провел некоторое время, предаваясь тяжелым раздумьям, что делать дальше.

Самым разумным решением было бежать из Маркатана в любой другой город, а лучше всего в другую страну, где беглеца точно не станут искать. Существовало два быстрых способа покинуть Останд – по железной дороге или морским путем. Оба способа требовали документов и денег, которых у Виктора не было. И оба варианта предполагали возвращение в город. Это было опасно, но как не крути, а возвращаться было надо. Хотя бы для того чтобы проверить, а не поддался ли господин Сугис напрасной панике и не ошибся ли насчет сыщика, разыскивающего беглого раба. Внутри Сомова еще теплилась слабая надежда, что может быть, как-нибудь все обойдется.

Ночь, проведенная в стогу сена, заставила Виктора вспомнить об игре Assassin's Creed, в которой главный герой тоже прятался в сене и довольно успешно перемещался невидимкой по городу. Игра рекомендовала использовать стога сена, деревья, заросли кустарника и колодцы как укрытия в случае опасности. Ну что ж, поиграю в ассасина, с самоиронией подумал Сомов, а главное буду надеяться на свой респектабельный вид, который раньше защищал не хуже укрытия. Гитару как слишком приметный объект Виктор оставил в склепе. Оставил с сожалением, понимая, что возможно сюда он больше не вернется. А насчет меча колебался недолго и поместил его за спину в потайные ножны – как оно там сложится еще неизвестно и лучше быть готовым к любым неожиданностям.

В город Сомов входил закоулками. Первое время он настороженно озирался по сторонам и вздрагивал при каждом появлении стражников, но постепенно успокоился. Слишком много людей перемещалось по улицам Маркатана, и в городской толпе было несложно затеряться. Отряды стражников встречались редко и были не в состоянии обращать внимание на каждого прохожего, а дорогая одежда Виктора исключала его из круга лиц, на которых стража смотрела с подозрением. Даже если у стражей порядка и было его описание, то гогглы скрывающие глаза и почти треть лица делали беглеца неотличимым от тысяч других таких же горожан. И все же Сомов перестраховался и как только представилась возможность стал перемещаться по городу самым безопасным способом – на омнибусе. Разглядеть лица тех, кто едет внутри высокого омнибуса с грязными стеклами, было практически невозможно.

Общественный транспорт довез Виктора до рыночной площади. Здесь он окунулся в толчею покупателей и продавцов, прошелся по торговым рядам и осторожно приблизился к цирку. Вокруг шатра было непривычно тихо. Оркестр не играл и никого из артистов видно не было. От афиш остались только обрывки, а на пологе над входом, свежей краской, криво и с подтеками, было наспех написано: «Цирк не работает». Надежды на то, что все обойдется, рухнули и отозвались мучительной болью. Сомов переживал не только за себя, но и за судьбу цирковой труппы, со стыдом осознавая, что именно он является причиной разразившихся неприятностей. Как узнать, что произошло в цирке, где сейчас находятся артисты и не нужна ли им помощь? Нагло сунуться в балаган с риском нарваться на засаду? Виктор не позволил совести толкнуть себя на безрассудный поступок. Он посмотрел на высотные здания, окружающие рынок. Хорошо было бы понаблюдать за тем, что происходит внутри цирка с высоты, как советовала игра. Однако в отличие от виртуального игрового мира, в Маркатане никто оставлял приставных лестниц ведущих на крыши зданий, не свешивал сверху вниз удобные веревки, а по стенам домов Сомов лазить не умел. Впрочем, даже если бы и умел, то не трудно было представить, какое огромное количество любопытных зевак сбежалось бы поглазеть на человека, карабкающегося по стене. Не зная, на что решиться, Виктор еще долго топтался на месте, с грустью глядел на ярко раскрашенный балаган и терзался муками совести. А потом Сомов решительно надвинул гогглы на глаза, резко развернулся, взметнув полами плаща, и твердым шагом пошел прочь. Он уходил навсегда. С цирковой жизнью было покончено, но жизнь продолжалась. Пришла пора не только изменить род деятельности, но и поменять страну пребывания.

Виктор сел в переполненный омнибус и поехал в порт. Спустя час их гужевой транспорт выкатился на портовую набережную и сквозь маленькие окошки беглец увидел корабли, которые заполнили всю гавань. Одни суда были пришвартованы к причалу, другие стояли в ожидании своей очереди на рейде, третьи, с частично расправленными парусами плавно скользили по обширной акватории реки. На причале дымила и вовсю работала портовая машинерия: козловые, консольные и стрелковые краны с цепными полиспастами, лебедки с пневматическими цилиндрами и прочие агрегаты. Устройства в основном были стационарные, но имелись и мобильные на паровом приводе, которые передвигались по рельсам. Большинство машин выглядело странно, словно внутренности разобранного и увеличенного в сотни раз механического будильника. Обслуживающему персоналу приходилось довольно часто осматривать и смазывать механизмы из огромного количества сцепленных между собой разнокалиберных шестеренок, поэтому кожухи к ним не предусматривались изначально. В лучшем случае над машинами крепился навес от дождя. А потом Сомов обратил внимание на то, что кроме простых обывателей и портовых рабочих набережная буквально кишит морскими офицерами, таможенниками, стражниками и солдатами. Их было так много, что беглец застыл на своем месте и не рискнул покинуть безопасный омнибус. Виктор проехал мимо порта в сильном раздражении и беспокойстве. У него, конечно, имелся запасной вариант – железнодорожный вокзал, но это была уже последняя его надежа. Денег оставалось только на одну единственную поездку в городском транспорте.

 Немного не доехав до городского железнодорожного вокзала, Сомов выбрался из омнибуса. Последний отрезок пути Виктор предусмотрительно проделал пешком. Он вышел на привокзальную площадь, бегло осмотрелся и поставил ногу на низенькую подставку для обуви перед чумазым мальчишкой с банкой ваксы и двумя щетками в руках. Пока пыльные сапоги Сомова приводили в надлежащий вид, соответствующий зажиточному горожанину, сам он внимательно изучал местность. Как гласила игра, практически у каждого задания есть несколько способов прохождения. На площади стоял памятник императору на вздыбленном коне, застывшему в позеленевшей бронзе, вокруг которого шло непрерывное движение транспортных средств, ненадолго притормаживающих у ступеней вокзала для выгрузки пассажиров. Само здание вокзала было широкое приземистое, сложенное из темно-рыжего кирпича и имело декоративную когда-то белокаменную, а сейчас изрядно посеревшую отделку. В центральной части здания возвышалась шатровая башня, увенчанная длинным металлическим шпилем, а прямо под башней располагался огромный чуть выступающий вперед диск часов с черным циферблатом, разбитым на десять делений на котором удобно устроились голуби. По фасаду здания шел ряд высоких решетчатых окон, а посередине были прорезаны три арочных проема без дверей, которые прикрывал портик с серыми колоннами и надписью «Маркатан» из потускневших медных букв на треугольном фронтоне. Несколько стражников в облегченных доспехах с плюмажем на шлемах и в красных коротких плащах скучали в тени портика и лениво поглядывали на протекающий мимо поток граждан. Еще один отряд стражников патрулировал площадь по периметру и неторопливо, но неумолимо двигался по направлению к Сомову. Сердце беглеца застучало быстрее. Виктор с деланным спокойствием, дождался, пока малолетний чистильщик обуви закончит свою работу, бросил ему медную монетку, повернулся к приближающимся стражникам спиной и пошел вдоль сплошного ряда домов, которые с трех сторон обступали площадь. Заметив по пути какую-то лавку Сомов, не задумываясь, открыл дверь, звякнувшую маленьким колокольчиком и нырнул в полутемное помещение. Притворившись, что разглядывает витрину перед собой Виктор краем глаза проследил в окне за стражами порядка, которые покачивая красно-белыми перьями на шлемах проплыли мимо лавки и только после этого перевел дух. Беглец глянул на свои руки – они находились в легком треморе и были позорно мокрые. Нелегко было быть невидимкой.

– Интересуетесь мечами смерти? – раздался у него за спиной скрипучий старческий голос.

Сомов вздрогнул и только теперь заметил, что перед ним на витрине за толстым стеклом лежат на черном бархате и сверкают полированной сталью мотоциклетные рукоятки магических мечей. Оказалось, что беглец забрел в лавку магических товаров. Он обернулся. Позади него стоял благообразный седой старичок и рассматривал его сквозь огромные гогглы с множеством торчащих в разные стороны радужных линз.

– Хотите дополнить магическим оружием ваше любопытное устройство за спиной? – проницательный старик хитро улыбнулся, – Или желаете заменить бутафорские гогглы на настоящие?

– Вы что меня насквозь видите? – изумился Виктор и снял свои липовые очки, которые не смогли обмануть продавца магической лавки и теперь только мешали смотреть в полумраке.

– Почему вас это удивляет? – спросил старик, – Существует огромная разница, как невооруженный глаз воспринимает реальность и какова она на самом деле. Только магические гогглы позволяют увидеть полную картину естества и делают тайное явным.

– Вынужден признаться, что я совсем не разбираюсь в магии и весьма плохо представляю ее возможности, – честно признался Сомов и словно оправдываясь, добавил: – Я воспитывался очень далеко отсюда и получил хорошее, но слишком однобокое образование.

– Какой вы странный молодой человек, – произнес старик и перевел взгляд на плечо раба, где под золотой фольгой скрывалось магическое клеймо.

Виктор занервничал, но старик видимо ничего не смог рассмотреть, поскольку несколько разочарованно вздохнул и сдвинул на лоб свои магические окуляры, открыв желтые острые глаза.

– Так что же вы ищите в магической лавке, если не разбираетесь в магии? Вижу, вас заинтересовали мечи смерти. Могу предложить сувенирный вариант всего за триста золотых, – продавец указал на цилиндр с выдавленной на донце цифрой один и насмешливо сказал: – Заметьте насколько проще прятать такой компактный меч, чем ваш железный клинок. Но для профессионала я бы рекомендовал вот этот великолепный экземпляр, – старик перешел к другой витрине, где на красном бархате покоился вороненный цилиндр с цифрой три, – Его цена тысяча золотых, но он стоит каждой потраченной монеты. Время работы целых три секунды и исключительно алмазная начинка.

Беседа с доброжелательным продавцом неожиданно заинтересовала Сомова, и на какое-то время он даже забыл о цели своего визита на железнодорожный вокзал. Впервые Виктор разговаривал с кем-то, кто разбирался в магии и открыто о ней рассказывал.

– Этот меч работает на алмазах? – изумленно спросил он.

– Как и любой другой амулет. Алмазы это основа магии. Только они позволяют удерживать темную энергию и магические заклинания. В какой-то мере на это способны и рубины, но лишь в качестве вспомогательного элемента.

– Как интересно, – Виктор даже напрягся в предвкушении ответа на следующий вопрос: – А в магии используются искусственные алмазы? Их уже научились делать?

– Искусственные алмазы? – старик от души рассмеялся сухим трескучим смехом, – Это же надо такое придумать – искусственные алмазы. Да вы шутите, молодой человек?

– Конечно шучу, – натянуто улыбнулся в ответ Сомов, но глаза его при этом остались абсолютно серьезными.

– Какой вы веселый молодой человек, – старик вдруг перестал смеяться, снова опустил гогглы на глаза и принялся откровенно разглядывать Виктора.

– Спасибо, что уделили мне время, уважаемый, – произнес Сомов, которому стало неуютно под таким пристальным взглядом, – С удовольствием продолжил бы беседу, но, к сожалению, я тороплюсь и вынужден откланяться.

– Приходите еще торопливый молодой человек. И в следующий раз, собираясь в магическую лавку, не забудьте захватить с собой больше одной медной монеты.

И пожилой продавец опять рассмеялся ехидным трескучим смехом. Виктор покинул лавку магических товаров и, конечно же, не преминул заглянуть в свой кошелек. В нем действительно завалялась только одна последняя монетка. Сомов пораженно покачал головой. Он был ошарашен новой информацией: и рентгеновскими гогглами, которые способны были видеть гораздо больше, чем он предполагал и тем что вся магия оказывается зиждется на алмазах, что вызывало у Виктора отдельный особый и очень сильный интерес. Но чтобы все это обдумать требовалось время, которого сейчас не было совсем. Первым делом нужно было срочно убираться из города и теперь не забывать держаться подальше от всевидящих владельцев гогглов. Беглец прошелся по площади, внимательно наблюдая за окружающей обстановкой и задержался неподалеку от остановки омнибусов, прикрываясь большим почтовым ящиком в виде тумбы красного цвета с прорезью для писем на уровне глаз. Тумба была покрыта витиеватыми узорами, и имела черную чугунную табличку с гербом и золоченной надписью: «Имперская почта». Выглядывая из-за этого несуразного почтового ящика, Сомов дождался, когда к остановке подкатит очередной транспорт и начнется высадка пассажиров, после чего смешался с толпой вновь прибывших горожан и вместе с ними прошел внутрь железнодорожного вокзала. Стража у входа на него даже не взглянула. Хороший маневр, похвалил себя беглец. Гогглы стражники не носили, но следовало соблюдать предельную осторожность, чтобы не попасть в поле зрения их начальства, которые всегда имели в своем распоряжении эти оптические магические приборы. Не хотелось бы, чтобы тебя просканировали и стали задавать вопросы – почему это благородный господин носит меч не открыто, а в ножнах за спиной. Тайная стража регулярно ловила шпионов в Останде или по крайне мере докладывала об этом обществу посредством местных газет, и Виктор об этом читал не раз.

Внутри вокзала находился просторный холл, который гудел сотнями неразборчивых голосов, словно огромный растревоженный улей. Высокий потолок был разрисован красочными сценами из местной мифологии, а серый гранитный пол изрядно затоптан грязными ногами. По всему залу были расставлены большие информационные щиты в массивных рамах из черной клепаной стали. Сомов остановился у крайнего щита, который отлично заслонял его от лишних глаз и произвел детальный осмотр помещения. К боковым стенам холла лепились билетные кассы и всевозможные магазинчики с застекленными решетчатыми перегородками. Дальний конец вокзала не имел стены и выходил прямо на перрон, закрытый от непогоды полупрозрачной крышей, собранной из металлических ферм и мутного давно немытого стекла, засиженного птицами. В холле суетились разномастные пассажиры, мелькали служащие в форменной одежде с каскетками на головах, и было настолько оживленно, что беглецу не составляло никакого труда затеряться в этой пестрой толпе. Виктор посмотрел на информационный щит перед собой. На нем была изображена подробная карта железных дорог. С Остандом граничили пять стран. Ближайшим государством был Эрганд, а первым населенным пунктом за границей, где делала остановку парка, был город под названием Кантан. Затем Сомов перевел взгляд на странную машину, похожую на популярный игральный автомат из казино «однорукий бандит», которая прижималась к информационному щиту. Приземистый агрегат из литого чугуна имел боковую ручку, а на лицевой стороне вырезанное окошко и ряды кнопок под ним. Виктор нашел кнопку с надписью «Кантан» и нажал на нее. Ничего не произошло. И только когда он покрутил боковую ручку, внутри машины тонко зазвенели и замелькали в окошке переворачивающиеся медные листы, а потом кнопка со щелчком вернулась в начальное положение, а в окне зафиксировался медный лист с выдавленным на нем текстом. Это были всевозможные данные о маршруте до города Кантан, включающие время отбытия, прибытия и стоянки на каждой станции. Информации было много, но там не было ответа на главный вопрос, мучавший Сомова, и он зашагал в сторону билетных касс.

– Цена билета первого класса до Кантана четыре золотых. Время в пути шесть дней, – проинформировал усталый билетер, и верно угадав причину, по которой замялся покупатель, добавил: – Есть билеты в вагоны простого класса, но там только сидячие места. Стоимость билета один золотой и двадцать пять серебряных.

– Нужно ли мне предъявлять личную грамоту чтобы приобрести билет? – напряженным голосом поинтересовался беглец.

– Зачем? – чуть удивился билетер, – Не нужно ничего предъявлять. Грамоту покажите на границе с Эргандом.

Ну, хоть что-то хорошее, подумал Виктор. С документами проблем не было, но вот озвученные суммы оказались для него совершенно неподъемными. Весьма озадаченный он отошел от билетных касс и двинулся вдоль лавчонок, тесно жавшихся к стенам. Газетные и книжные прилавки, маленькая закусочная с дразнящими запахами, ломбард. Ломбард? Сомов немедленно заглянул внутрь, но и здесь его ждало разочарование. В ломбарде охотно принимали драгоценные металлы и камни, изделия из этих металлов и магические амулеты. Позолоченные гогглы с обычным стеклом здесь согласны были взять лишь за тридцать пять серебряных монет. Учитывая, что эти деньги не решали проблемы, а за гогглы в свое время было заплачено два золотых, Сомов отказался от невыгодного предложения.

Зазвенели удары колокола, перекрываемые короткими пронзительными гудками, и послышался шум приближающейся парки. Большинство людей потянулось на перрон, и Виктор аккуратно затесавшись между ними, двинулся посмотреть на прибытие поезда. На платформе ощущалась неповторимая вокзальная атмосфера из смеси влаги, угольного дыма, запахов перегретого железа, мазута и масла. Эту атмосферу подчеркивала какофония самых разнообразных звуков с еле уловимым эхом, растворяющемся в общем несмолкающем ни на секунду шуме. Громадный локомотив с носом ледокола, постукивая колесными парами на стыках рельсов, медленно вползал под стеклянную крышу вокзала и тянул за собой длинную вереницу вагонов. В конце пути его уже ожидал взведенный пневматический отбойник в виде двух спаренных исполинских цилиндров, густо усеянных заклепками, и с датчиками давления размером с добрую кастрюлю. Паровоз уперся буферами в далеко выставленные поршни отбойника, вмял их внутрь цилиндров, залязгал железом и нехотя остановился, шумно выпуская излишки пара. На минуту все вокруг заволокло плотным искусственным туманом.

Сомов воспользовался моментом и двинулся по платформе вдоль поезда, с любопытством озираясь по сторонам и не забывая время от времени оглядываться. Огромный локомотив высотой чуть ли не с двухэтажный дом почти весь скрывался в облаках пара, а сверху из маленьких окошек без стекол высовывались машинист и кочегары. На их лицах черных от въевшейся намертво угольной пыли светились неестественно белозубые улыбки. Рабочие здесь еще не слышали ни об охране труда, ни о правилах техники безопасности и поэтому были вполне довольны своей работой и жизнью. За паровозом шел закопченный тендер с углем, а за ним цельнометаллический почтовый прицеп. Дальше начинались шикарные пассажирские вагоны, которые, несмотря на огромный размер, выглядели, словно игрушечные настолько ювелирно они были сработаны. Высокие и длинные, насыщенного шоколадного цвета, прошитые рядами заклепок, с большими окнами и многочисленными дверями они играли на свету яркой лакировкой и блестели начищенными медными деталями. Меди было много: оконные рамы, дверные ручки и поручни, прямоугольные узоры по всему борту, а в центре рельефный герб и такая же рельефная надпись: «Имперская железная дорога». Повсюду уже хлопали двери вагонов, и все больше и больше людей выходило на перрон. На нем становилось тесно и многолюдно. Перрон был не слишком широким и казался еще более узким от того, что был разделен надвое гранеными железными столбами, которые поддерживали стеклянную крышу. На этих столбах через одинаковые интервалы висели двусторонние круглые часы с желтыми циферблатами и черными острыми стрелками похожими на усики. Перрон был хорошо освещен, поскольку кроме солнечных лучей, проникающих сквозь прозрачную крышу, работали и магические светильники, расположенные в два ряда над каждой платформой. Светильники были упрятаны в чашеобразные медные отражатели и покачивались вразнобой на длинных цепях, подвешенных к потолку. В центре перрона возле сигнального колокола Виктор наткнулся на толстого дежурного работника вокзала в форменном френче из сукна цвета маренго. Одежда служащего сверкала металлическими пуговицами и гербом на бляхе ремня, а на голове у него отсвечивала глянцем каскетка из укрепленной кожи, усиленная металлической отделкой и еще не утратившая сходства со шлемом. Сомов на секунду замер, но ни гогглов, ни оружия у служащего не наблюдалось, и Виктор прошел мимо него, уже не напрягаясь.

Навстречу, теряясь в клубах пара и дыма, чинно вышагивали важные пассажиры, прибывшие первым классом. За богатыми пассажирами петляли между столбами красные от натуги, и потные носильщики в серых брезентовых фартуках с медными номерными бляхами на груди. Носильщики катили скрипучие тележки, на которых громоздился разнообразный багаж: сундуки, баулы и дорогие чемоданы из черной или коричневой кожи, отделанные медными полосками и уголками.

Сомову казалось, что все господа в гогглах смотрят исключительно на него и поэтому он старательно сохранял невозмутимый вид, а вместе с тем внимательно прислушивался к чужим разговорам. Так он добрался до середины состава. Здесь стеклянная крыша заканчивалась, а платформа ступеньками уходила вниз и дальше простиралась на одном уровне с землей. Кроме того, изменились и сами вагоны. Они утратили яркую лакировку, стали дощатыми, а многочисленные двери исчезли и остались только по краям вагона на переходных площадках. Около вагонов толкался простой люд с сумками, мешками и тюками перевязанными веревками. На высокой платформе широко расставив ноги стоял стражник с мечом на боку и выборочно пропускал пассажиров простого класса на вокзал.

– Разворачивай обратно! – властно покрикивал он слишком плохо одетых простолюдинов, – Для вас есть отдельный выход в город. Разворачивай, я сказал!

Когда сурового стражника накрыло облаком дыма, Виктор незаметно проскользнул мимо него и спустился на участок платформы, предназначенный для обычных граждан. Здесь было не слишком комфортно. Народ нещадно толкался и громко ругался. Повсюду витал тяжелый дух давно немытых тел, который смешивался с резким запахом чеснока, лука, несвежей пищи и перегара. Сомов поморщился – в подобной атмосфере ему предстояло ехать долгие шесть дней и то при условии, что ему удастся наскрести денег на дешевый билет. О билете первого класса, учитывая его цену, не стоило даже и не мечтать. В конце состава были прицеплены два багажных вагона, и Виктор заинтересовано подошел к ним ближе. Он скрупулезно осмотрел переходные площадки, скобы, ведущие на крышу, и даже заглянул под вагон, где приметил неплохое место на раме между колес. Это был его последний и самый опасный вариант уехать на поезде, если денег на билет он совсем не найдет.

В конце перрона круто поднимался вверх пешеходный мост через железнодорожные пути из решетчатых металлических конструкций, по которому пассажиры простого класса перебирались в город. На этом мосту Сомов задержался, и сердце его болезненно сжалось. Всего несколько дней назад именно здесь они стояли вместе с Моной в обнимку, наслаждались жизнью и беззаботно смотрели, как поезда отправляются в путь. Беглец отогнал терзающие его душу воспоминания и заставил себя думать только о деле. С высоты открывался отличный вид, и Виктор еще раз внимательно осмотрел вокзал и прилегающую к нему территорию. Пара железнодорожных путей выходила с вокзала, разветвлялась и образовывала зону депо, где отстаивались локомотивы, пассажирские и товарные вагоны и прочий подвижной состав. Было хорошо видно, как там вокруг вагонов копошатся фигурки железнодорожных рабочих. Депо было отгорожено кирпичным забором от пустыря, на котором раскинулся шумный блошиный рынок. Спустя несколько минут, удовлетворившись осмотром, беглец спустился с моста, выходящего прямо на малую площадь, забитую телегами и повернул в сторону рынка. Может быть, здесь получится выгодно продать гогглы, плащ и ненужные пять жилетов, размышлял Виктор, пробираясь сквозь толпу. Но к его разочарованию оказалось, что люди на блошином рынке были озабочены схожей проблемой и не покупали, а сами старались избавиться от сваленной в кучи старой одежды побитой молью и кишащей паразитами. Хорошей цены за вещи Сомова никто не давал, и он остановился, не зная, что делать дальше.

– Купите букетик, господин, – отвлек его от раздумий тонкий девичий голос.

Совсем еще юная и очень худая цветочница с босыми ногами и корзинкой полевых цветов в руках умоляюще смотрела на Виктора большими грустными глазами. Не задумываясь, он вытряхнул из кошелька последнюю оставшуюся монетку.

– Все что есть, красавица, – словно извиняясь, произнес Сомов и протянул ее девушке.

Цветочница несколько растерянно посмотрела на монету, а затем на свою корзинку и выбрала одинокий василек.

– Спасибо, – улыбнулся Виктор, вставляя цветок в петлицу плаща.

– Испытайте удачу, благородный господин, – неожиданно предложил Сомову гнусавый мужик с хитрыми наглыми глазами, – Уверен, что вам повезет.

Мужик сидел на корточках перед картонкой и ловко гонял по ней шарик тремя швейными наперстками. Вокруг наперсточника толпились зеваки, но делать ставки никто не торопился.

– Извини, приятель, – усмехнулся Виктор, – Как видишь, я поиздержался, и денег у меня нет.

– Поставьте гогглы на кон, – тут же предложил бойкий жулик, – Угадаете, где шарик выиграете золотой. Только, чур, в гогглах не подсматривать.

Похоже, бутафорские гогглы беглеца приняли за настоящие и даже оценили в одну золотую монету. Но за эту цену их не покупали, а лишь предлагали поставить на кон в игре, которая являлась не чем иным, как надувательством, о чем Сомов был прекрасно осведомлен. Однако понаблюдав пару минут за действиями наперсточника и каждый раз угадывая, где находился шарик, Виктор вдруг засомневался. Может быть, местные жулики были не настолько хитрыми как на земле?

– У тебя есть золотой? – спросил он, окидывая взглядом непрезентабельную внешность плутоватого мужика, – С такой-то немытой рожей?

– Обижаете, уважаемый, – улыбнулся наперсточник.

 По его пальцам прокатилась золотая монета и исчезла в грязном кулаке. Вид этой монеты окончательно соблазнил Сомова.

– А давай, – азартно сказал он и придвинулся ближе к импровизированному игровому столу.

– Не делайте этого, господин, – услышал он за спиной голос цветочницы.

Но на девушку шикнули и оттерли в сторону какие-то серые личности, а жулик уже начал свою присказку.

– Два пустых холостых, один полный золотой, – скороговоркой забубнил он, быстро перемещая колпачки по картонке, – выбирай себе любой.

Сомов четко отследил шарик, который после всех манипуляций оказался посередине и уверенно указал на него пальцем. Но когда наперсток перевернули, шарика там не оказалось.

– Э-э, парень, – до Виктора наконец-то дошло, что его развели как последнего лоха, и он не на шутку рассердился, – Нечестная игра. Но со мной этот номер у тебя не пройдет.

– Давай сюда гогглы, – жулик больше не улыбался и требовательно протягивал руку, – Проиграл – отдавай!

Со всех сторон Сомова обступили невесть откуда появившиеся крепкие мужики, не давая проходу, а один из них бородатый с рваной губой показал из-под полы нож и угрожающе прошипел:

– Не рыпайся, благородный, и гони гогглы, раз проиграл.

– Ага, – прохрипел Виктор, моментально наливаясь злобой и злясь в первую очередь на самого себя, – Сейчас дам!

Ножик достали, чтобы попугать и Сомов отчетливо это понимал. У него уже имелся опыт в подобных делах, а кроме того ему сейчас было что противопоставить ножу. Он медленно поднял руки вверх, будто бы снимая гогглы, а затем резко рванул меч из потайных ножен.

И после этого вся его стелс-миссия полетела ко всем чертям.

Завизжали бабы, послышались крики «Убивают!» и призывы «Стража!», а где-то совсем рядом затрещали трещотки, и жулики вмиг бросились врассыпную. Не прошло и пяти секунд, как вокруг Виктора никого не осталось, а сам он оказался в одиночестве со свирепым лицом и обнаженным клинком в руке. К месту происшествия уже спешили стражники, распихивая людей бронированными локтями и ножнами мечей. Сомов кляня себя за глупость, запоздало убрал свой клинок за спину и попытался незаметно улизнуть.

– Гражданин, остановитесь! – донеслось ему вслед, а затем гораздо громче и требовательнее: – Именем короля, стоять!

«Только преступник будет убегать» – мелькнула в голове фраза из игры, и тут же вспомнилось ее продолжение: «Только дурак будет останавливаться». И Виктор побежал. За его спиной с новой силой зазвучала трель сигнальной трещотки и залязгали доспехами стражники, пустившиеся в погоню. Народ вокруг орал на все голоса, то ли поддерживая беглеца, то ли помогая стражникам и указывая его местоположение. Сомов тараном прошелся между торговых рядов, бесцеремонно расталкивая замешкавшихся на его пути прохожих, и выскочил к стене, отделяющей рынок от депо. Не останавливаясь, с ходу подпрыгнул, оттолкнувшись от ящиков с чьим-то барахлом, ухватился за край забора, подтянулся и два счета оказался на нем сверху. Забор был сложен в два кирпича, и на нем вполне можно было стоять. С другой стороны ограды плотными рядами стояли вагоны, тянулись длинные металлические конструкции и извивались ржавые трубы, соединенные с черными котлами, баками и цистернами в единую систему. Здесь было тесно, запутано, повсюду валил пар и дым и лучшего места, чтобы уйти от погони было не найти. Но сбежать через депо Виктору не позволили. Почти вдоль всей ограды трудились рабочие с лопатами и кирками, укладывая рельсы. Рабочими командовал служащий вокзала в форменной одежде, который, конечно, слышал трещотки стражников и как только беглец появился на стене, то сразу же закричал:

– А ну-ка, парни, хватайте негодяя! Помогите нашей доблестной страже.

Ближайшие рабочие послушно подняли свои инструменты и потянулись к Сомову. Вот тебе и пролетарии всех стран соединяйтесь.

– Козлы! – крикнул им Виктор и побежал по забору.

Когда ограждение кончилось, Сомов спрыгнул на землю и свернул обратно к пешеходному мосту, ведущему на вокзал. Была надежда, что на вокзале можно будет раствориться в толпе пассажиров. Но на середине моста он увидел, что с другой стороны по лестнице поднимается стражник, который в свою очередь тоже заметил беглеца и бешено закрутил трещоткой, подавая сигнал и призывая на помощь своих товарищей. Виктор повернул было назад, но там уже подбегали стражники с рынка. Тогда он не задумываясь перешагнул невысокое ограждение моста и спрыгнул на крышу поезда. Оглянулся, увидел, что со стороны депо спешат работяги, ведомые своим неугомонным начальником, и побежал к голове поезда. Виктор легко перепрыгивал с вагона на вагон и скоро достиг тендера перед паровозом, где на мгновение растерялся. Беглец понятия не имел, как теперь слезть. Он посмотрел с края крыши вниз. Вагон был слишком высоким, а каменная платформа слишком жесткой для того чтобы прыгать без риска поломать себе ноги. Сомов выдохнул, в три шага разбежался и прыгнул на светильник. Ухватился за цепь, сполз по ней до медного отражателя и повис на нем, сильно раскачиваясь, а затем неожиданно с треском полетел вниз. Охнул, отбив себе ноги, отбросил в сторону оторванный отражатель и огляделся. На него со всех сторон испугано косились пассажиры, а над их головами уже виднелись приближающиеся и колышущиеся перья на шлемах стражников. Звук трещоток усиливался и Сомов помчался в центральный холл вокзала. На его пути какой-то неразумный служащий железнодорожного вокзала без оружия попытался задержать беглеца и расставил руки в стороны. Виктор снес его, походя, одним ударом ноги в грудь и почти не замедлил движения. В холле оказалось намного меньше людей, чем рассчитывал Сомов и о том, чтобы спрятаться среди них не могло быть и речи. А на выходе из вокзала для беглеца была приготовлена грамотная засада. Во всех трех арках перекрывая путь, стояли стражники с мечами наголо, и капитан стражи в гогглах. Сомов, не сбавляя скорости, понесся по полупустому холлу прямо на стражу. А когда капитан стражи поднял меч, готовясь к удару, Виктор резко свернул в угол здания, закрыл лицо локтями и со всего маху врезался в окно рядом с билетными кассами. Раздался треск ломаемой рамы, зазвенели выбитые стекла, и он выкатился на привокзальную площадь, рассыпая вокруг себя щепки и град стеклянных осколков. Не обращая внимания на порезы, Сомов вскочил и рванул дальше. Он летел мимо зданий, тесно застроенных по краю площади и лихорадочно высматривал закоулок, куда бы можно было свернуть. Сзади наседали и матерились спохватившиеся стражники во главе с капитаном, а впереди из-за угла показалась еще одна группа людей в доспехах, привлеченная звуками трещоток. Беглеца взяли в клещи. Деваться было практически некуда, и Виктор нацелился на один из балконов, относительно низко нависающих над дорогой. Ну, выручай цирковая подготовка! Беглец изо всех сил подпрыгнул вверх, чудом зацепился за металлические прутья конструкции и быстро вскарабкался на эту выступающую часть дома в тот момент, когда к нему подбежали стражники. Прыгать следом они даже и пытаться не стали. Не с их ростом и умением выполнять подобные трюки. Но стража попробовала достать Сомова мечами, а потом заколотила в двери дома, требуя их впустить. Виктор не стал задерживаться и через незапертую балконную дверь проник внутрь здания. Он пронесся ураганом сквозь покои, пугая прислугу и домочадцев, вылетел из дома с другой стороны, миновал маленький садик и через калитку выскочил на узкую кривую улочку. Здесь не было ни прохожих, ни стражи, но звуки трещоток казалось, раздавались со всех сторон. Виктор заметался, совершенно не понимая, в какую сторону ему теперь бежать. Он тяжело и хрипло дышал, а силы у него были на исходе. И тут его взгляд упал на колодец, прижавшийся к стене здания. Невысокое сооружение больше походило на дыру в мостовой, огороженную полукольцом из камня и накрытую дубовой крышкой. Сомов оглянулся – не видит ли кто его, согнулся, быстро протиснулся в узкое отверстие и повис внутри колодца, держась пальцами за его край. Интересно долго ли я так смогу провисеть, успел подумать Виктор, прежде чем его пальцы соскользнули, и он полетел вниз.

Беглец с плеском обрушился в прохладную воду, вынырнул и затих. Сверху по мостовой уже грохотали подкованные сапоги и совсем рядом раздавались отрывистые команды капитана стражи. Сомов не был уверен, что вода непроницаема для гогглов, но на всякий случай все же задержал дыхание и без звука ушел под воду на самое дно. Он продержался без воздуха около минуты, а когда высунул голову и прислушался, то звуки трещоток раздавались уже где-то вдалеке и постепенно удалялись. Виктор с облегчением выдохнул – кажется, от погони он все-таки избавился. Он отдышался и попробовал выбраться из колодца. Но не тут-то было. Стенки колодца оказались покрыты скользким мшистым налетом и не позволяли ни удобно ухватиться руками, ни твердо упереться ногами. Сомов обреченно посмотрел вверх на светлое пятно горловины колодца. Оставалось только ждать. Виктор дрожал от холода, несколько раз уворачивался от дубовой бадьи, которая падала с пятиметровой высоты и полная воды, скрипя железной цепью, поднималась обратно. Несмотря на холод он не торопился вылезать из колодца и ждал безопасной ночи. А когда светлый круг над головой стал темным, Сомов ухватился за ржавую цепь очередного спущенного вниз ведра и проворно полез вверх. Какая-то женщина испуганно ахнула и села на мостовую, увидев вылезающего из отверстия колодца мокрого насквозь человека.

– Тихо, – сказал ей Виктор стуча зубами.

Город уже погрузился в ночь, и вокруг не было ни души, если не считать онемевшую от страха женщину. Настороженно прислушиваясь и поглядывая по сторонам, Сомов поднял из колодца бадью, перелил из нее воду в ведро женщины и аккуратно закрыл крышку колодца.

– Тихо, – еще раз повторил он и растворился в ночи, оставив только мокрые следы, уводящие в темноту улицы, на которой не горели газовые фонари.

Всю ночь Виктор крадучись пробирался по закоулкам Маркатана и лишь под утро выбрался из города. Беглец забился в свое убежище на старом кладбище, завернулся в плащ и проспал почти весь день до самого вечера. Проснулся Сомов хмурым и разбитым. Руки у него опустились, и что делать дальше он совершенно не представлял. Планов больше не было. Его дорогая одежда утратила прежний лоск, была измята, запачкана, местами порвана, а из пары перчаток осталась только одна правая. Кошелек был пуст. Ни карт, ни компаса в наличие не имелось, и в какую сторону идти было непонятно. Да и далеко ли уйдешь в таком виде, без денег и документов, да еще и пешком.

Виктор сидел на грязном полу, прислонившись спиной к холодной каменной стене склепа, и уже несколько часов не отрываясь, смотрел на низкое небо, по которому плыли огромные, словно горы, белоснежные и такие очень земные облака. Если долго не отрывать взгляда от неба, то можно было забыть о враждебном мире вокруг и представить, что ты находишься на земле. Сомов смотрел на эти чужие облака, а мыслями был на родной планете. Он цеплялся за земные воспоминания и пытался отвлечься от того безнадежного положения в котором оказался. Вдали от родины, совсем один и загнанный в угол. Но земные воспоминания мало успокаивали и всегда заканчивались тревожными думами о родителях. Что они сейчас делают? Помнят ли о нем? Живы ли? Смогли ли пережить то страшное известие, когда узнали, что их сын пропал без вести? Сомов горестно вздохнул. Эх, полжизни бы отдал за то чтобы сейчас вернуться домой. Вот только не с кем было заключить подобную сделку. И зачем он только купил этот чертов билет на злополучный рейс номер сорок пять тридцать восемь.

Авиакатастрофа заставила вспомнить Виктора и виновника всех своих бед – разноглазого человека из самолета. У булгаковского Воланда глаза тоже были разного цвета. Может быть, разноглазый пассажир был не человек и даже не маг, а сам сатана? Но для чего ему понадобилось посылать недоучившегося студента в это проклятое место? Была ли это часть какого-то дьявольского плана или просто злая шутка? И являлся ли Сомов единственным человеком, которого отправили в чужой мир? Может быть, здесь были и другие несчастные? Виктор задумался.

В мире Осаны он не встречал себе подобных. Однако на земле в объективы фотокамер не раз попадали весьма странные люди внешний вид которых свидетельствовал о том, что они явно из другого мира. Девушка, разговаривающая по мобильному телефону в фильме Чарли Чаплина, человек с прической и одеждой двадцать первого века запечатленный на снимке, сделанным в сороковых годах прошлого столетия и многие другие. Кроме того, Сомов видел нескольких попаданцев и собственными глазами. Правда, назвать их путешественниками во времени и пространстве можно было только с большой натяжкой.

На улицах дачного поселка, где семья Сомовых проводила лето, несколько дней подряд появлялся очень странный человек с окладистой бородой и в темных очках с роговой оправой. Выглядел он как выходец из шестидесятых годов – в полупальто, клетчатом костюме с отливом, в тряпичных ботах, шапке-пирожке и с неизменным фанерным чемоданчиком в руках, в котором всегда что-то таинственно позвякивало. Подозрительный человек интриговал весь дачный поселок до тех пор, пока его не задержала милиция. Попаданцем оказался бомж по кличке Маляля-самогонщик, обокравший конторку заготовителя вторсырья и поживившийся там старыми вещами. А в чемодане у него находился алюминий, похищенный с дачных участков: вилки, ложки, подстаканники и бидончик.

Другого попаданца Сомов увидел как-то зимой в Санкт-Петербурге. Февральская погода свирепствовала и люди заматывались шарфами и кутались в шубы. Виктор ехал в трамвае с напрочь заиндевевшими окнами, когда на остановке в салон вошел человек в шортах, футболке с короткими рукавами и сандалиях на босу ногу. Он прошел в середину вагона, взялся за ледяной поручень и принялся смотреть в окно, как ни в чем не бывало. От мороза его голые руки были красными, чуть ли не сиреневыми и было очевидно, что ему очень холодно, но он продолжал сохранять абсолютно невозмутимое лицо. Весь салон косился на необычного пассажира. Он не был похож ни на закалявшегося спортсмена, ни на жертву ограбления, ни на сбежавшего сумасшедшего, ни на проспорившего чудака в силу солидного возраста. Напрашивалось единственное невероятное, но самое логичное объяснение – это был путешественник во времени, промахнувшийся и угодивший вместо лета в зиму. И что ему оставалось делать? Принять независимый вид и отправляться выполнять задание, хрустя снегом под сандалиями.

Именно так тогда с улыбкой подумал о странном пассажире Виктор. Однако теперь вспоминая этот случай ему было совсем не смешно.

Третьего попаданца Сомов лично не видел, но о нем ему рассказывал дядя, в честь которого Виктора и назвали. Дядя Витя был неугомонным жизнерадостным, но не слишком везучим человеком. Он дважды был неудачно женат, а один раз ухитрился угодить в тюрьму. Об этом периоде своей жизни дядя рассказывал с юмором и одну историю Сомов хорошо запомнил. Речь шла о необычном преступнике, осужденным за нанесение тяжких телесных повреждений в отношении двух и более лиц. По словам дяди это был матерый рецидивист, почти не вылезающий из колонии и имевший особую примету – наколку на плече. Наколка эта была оранжевого цвета и даже слегка светилась в темноте. На ней были изображены две параллельных молнии и надпись: «База Астероид», а по окружности: «Второй пояс орбитальной обороны». Надписи были выполнены на русском языке, но необычным шрифтом и с ошибками. Человек говорил по-русски свободно, но с неопределенным акцентом и использовал в речи много англицизмов, что для закоренелого преступника было достаточно странно. Дядя Витя освободился по отбытию, а необычный человек остался досиживать в колонии, и дальнейшая его судьба была неизвестна.

Неужели то, что раньше Сомов принимал за веселую выдумку своего дяди, было правдой? Вполне возможно, что именно так оно и было. Сколько еще, таких как Виктор, бродило по Земле и Осане? Как они решали свои проблемы? И что было делать ему? Сомов в отчаянии обхватил голову руками.

Единственное что ему оставалось так это выйти на большую дорогу. Меч у него есть. Управляться им, спасибо Лексору и Хэку, он умеет. А если вдруг нарвется на более ловкого и опытного противника, то на этом все его мучения и закончатся. Ну а повезет, то разживется деньгами, документами, а возможно даже и лошадью. Верхом можно далеко уйти от опасного Маркатана, где на беглеца устроили настоящую охоту.

Вот только Сомов совсем не был уверен, что сможет поднять меч на человека. Он уже имел печальный опыт с кухаркой и сторожем, и выяснил, что на подобный поступок не так-то просто решиться. А в его случае может быть даже и невозможно. Наверное, слишком сильным оказалось земное воспитание, в котором немалую роль сыграли законопослушные родители Виктора. И на него опять нахлынули воспоминания.

Он учился в первом классе, когда все семейство Сомовых собралось на какой-то праздник у дяди Вити. Дети играли отдельно от взрослых, лазили, где только можно и где нельзя и нашли патронташ с охотничьими патронами. Вид блестящих латунных цилиндриков с красными капсюлями покорил сердце мальчишки с первого взгляда. Сказалась неудержимая тяга всех мужчин к оружию, и Витя утащил два патрона с собой. Дома их вскоре обнаружили родители, и состоялся исторический разговор, который навсегда привил Сомову стойкое отвращение к преступности.

– Ну что же, сынок, поздравляю, – с грустью сказал папа, – вот ты и стал вором. Теперь тебя обязательно будет искать милиция. Однажды ночью они придут к нам с собакой, наденут на тебя наручники и уведут в тюрьму. Там тебя постригут налысо и посадят в клетку. За кражу ты получишь лет десять. Но можно облегчить наказание. Для этого нужно вернуть патроны дяде Вите. Тогда тебе дадут не десять лет, а половину срока. Всего лишь каких-нибудь лет пять.

А мама погладила сына по голове и ласково сказала:

– Тебе сейчас семь лет, сынок, выйдешь из тюрьмы, будет двенадцать. Но мы с папой тебя очень любим, и будем ждать.

Черт знает, где его родители выкопали этот тонкий психологический этюд, но надо отдать должное – он оказался действенным. К чужим вещам Виктор никогда в жизни больше не прикасался.

Эти детские земные воспоминания разбередили душу Сомова и окончательно вогнали его в депрессию.

Наступил закат. Воздух, переполненный пьяным запахом полыни, был неспокоен, и иногда раздражался короткими порывами ветра, поднимая пыль. Наверное, приближался дождь. Виктор уже совсем отрешенно смотрел на чернеющие облака, плывущие по фиолетовому небу и на багровый горизонт в том месте, где скрылось солнце. Когда ветер швырял ему в глаза колючую пыль, он непроизвольно щурился, и это было единственное движение, которое выдавало в нем жизнь. Лицо его посерело, а скулы чуть серебрились трехдневной щетиной. Сомов практически не шевелился и пребывал в глубочайшей апатии.

Упали первые капли дождя, и сразу похолодало. Виктор вяло передвинулся вглубь гробницы под крышу и закутался в плащ. Он слушал, как редкий дождь еле слышно шелестит листвой деревьев и почти без звука разбивается о камни гробниц. Небо на мгновение озарила ослепительная вспышка света, и почти следом раздался оглушающий удар грома. Неподалеку кто-то испугано вскрикнул и выругался. Ему ответили смешками несколько грубых мужских голосов.

Сомов сразу весь подобрался, отодвинулся еще дальше вглубь гробницы и нащупал рукоять меча. Вот черт, неужели выследили? Он весь обратился вслух. Послышались приближающиеся шаги, и кто-то совсем рядом воскликнул:

– Смотри-ка, вон там можно укрыться от дождя!

У Виктора похолодело в груди. В проломе показалась фигура человека и замерла, всматриваясь в темноту гробницы. На стражника он был мало похож.

– Опаньки! – радостно воскликнул пришелец, разглядев Сомова, – Эй, Лютый, кажется, я нашел твой кожаный плащ. Только в нем кто-то есть.

Снаружи радостно заржали и в поле зрения появились еще несколько человек. Один из них властно растолкал своих приятелей, протиснулся вперед и изучающе посмотрел на Виктора. Видимо это и был Лютый. Широкоплечий мужчина с тяжелым квадратным подбородком и неприятным наглым взглядом.

– Благородный, – презрительно определил Лютый социальный статус Виктора, – Вот что, благородный, если тебе дорога жизнь, то живо снимай плащ, отдавай вещи, деньги и проваливай отсюда пока я добрый. И торопись, а то мои парни разденут тебя сами, но уже мертвого.

Разбойники Лютого сгрудились около своего предводителя предвкушая веселую потеху. Громыхнуло, и очередная вспышка молнии высветила из темноты злобные и хищно оскалившиеся рожи. В мире Осаны нелепая теория Ламброзо неожиданно нашла свое полное подтверждение, отпечатавшись на зловещих лицах разбойников. Сомову хватило всего лишь одного взгляда на эти небритые рожи, чтобы сделать однозначный вывод – перед ним безжалостные бандиты и убийцы. Черта с два они отпустят меня живым, понял вдруг Виктор. И это осознание неизбежной смерти подняло из глубин его души нечто дикое яростное и почти неконтролируемое. В глазах потемнело, стало трудно дышать и Сомова буквально затрясло от безумной рвущейся наружу энергии. Сдерживая себя, он неторопливо надел оставшуюся перчатку, несколько раз сжал кулак, педантично проверяя, чтобы каждый палец сидел как влитой, и взял в руки меч. Поднял черные сверкающие глаза, глядя на разбойников со жгучей ненавистью и красноречиво выставил перед собой клинок.

Атаман на всякий случай сделал шаг назад и оскорбительно захохотал.

– Ух ты, какой грозный. А ну-ка, парни, порежьте эту благородную свинью на кусочки. Тесак! Мосол!

Ушлый вожак не торопился лично вступать в бой и пропустил вперед своих подручных. В узком склепе с трудом помещались даже двое бойцов, и это было единственным плюсом в той ловушке, в которой оказался Сомов. Минусом было то, что разбойников насчитывалось никак не менее десятка, и перебить их всех даже по очереди было невыполнимой задачей. Во вспышках молний засверкали мечи, и зазвенели удары остро отточенной стали заглушаемые раскатами грома. Тяжело хрипел Сомов, сопели его противники и раздавались крики остальных разбойников подбадривающих своих приятелей. С первых же секунд Виктор почувствовал, что с двумя противниками ему не справиться, не учили его такому бою ни орк, ни гном. Он начал пропускать удары, пока еще не смертельные (пять кожаных жилетов оказались неплохой броней), но уже ясно предвещающие печальный финал. Ну, вот и все. Красиво умираю, мелькнула у него мысль. Подсвеченный молниями и под аккомпанементы грома он исполнял смертельную пляску с клинком и просто старался подороже продать свою жизнь.

Нападающие наседали, но им было тесно, и они мешали друг другу. Сомов решил акцентировать основное внимание на том разбойнике, что сражался ближе и правее и сам стал жаться к правой стене. Теперь второму противнику приходилось атаковать на более дальнее расстояние и с неудобной позиции из-за плеча товарища. Изменение рисунка боя дало результат. Сомов переиграл первого бойца и нанес ему колющий удар в кисть. Разбойник выронил меч, и Виктор сразу же ударил еще раз, целясь уже в грудь. Удар вышел не сильным на излете, но разбойник завопил от боли, схватился за пораженное место и попятился назад. Не давая опомниться оставшемуся в одиночестве другому противнику, Виктор пошел в яростную атаку. Его меч замелькал с удвоенной скоростью и через несколько секунд закончил свое движение в горле разбойника. Бандит вскинул руки, словно пытаясь зажать смертельную рану, но почти сразу же безвольно обмяк, ноги его подкосились, и он упал на землю уже мертвым.

– Следующие, – безумно рассмеялся Виктор и крутанул меч в руке, стряхивая с него капли крови прямо в лица злодеев.

Адреналин буквально бурлил у Сомова в крови. Умереть в бою сейчас казалось не страшным, а даже упоительным. Он словно опьянел от внутреннего избытка гормонов и внешних запахов крови и озона.

– Добровольцы есть? Шаг вперед! – рыкнул он и опять рассмеялся сумасшедшим хохотом.

Лиходеи вопросительно посмотрели друг на друга и стало понятно, что с добровольцами в их рядах возникли проблемы.

– Ну, падаль, – злобно процедил Лютый, – прощайся с жизнью.

Вожак сделал движение, словно потер руки, и на пальце у него засветилось неоновым огоньком кольцо.

– Умри! – выкрикнул Лютый и выкинул кулак с огоньком в направлении Виктора.

Сомов моментально сообразил, что раз светится что-то, что светиться не должно, то ничем иным кроме магического амулета это быть не может. Вряд ли это был воздушный удар, если конечно главарь не был полным идиотом, решившись использовать напор воздуха в глухом ограниченном пространстве склепа, из которого отдача разметала бы всех разбойников, стоящих перед входом. Значит, это был не воздушный удар, а что-то иное. Но размышлять, какой именно магией хотят его угробить, у Виктора не было времени, и он прыгнул вперед на опережение, стараясь достать мечом противника. Но не успел. Впрочем, его внезапный прыжок сыграл свою роль, и магический удар, что-то вроде металлической спицы, брызнувшей в лицо пришелся не точно в цель, а по касательной. Сомов почувствовал боль в левом ухе, из которого сразу же полилась кровь, и отпрянул обратно в нишу склепа. Боевой амулет требовал время для перезарядки, потому что магический огонек погас и теперь атаман вытащил меч, собираясь расправиться с Виктором древним проверенным способом. Ну, здесь мы будем на равных, удовлетворенно подумал Сомов и ошибся. Лютый оказался умелым и опытным бойцом. Несмотря на переполнявшую его злобу, действовал он расчетливо и хладнокровно, все теснее и теснее зажимая Виктора в самый дальний угол и лишая маневра. Сомов как мог, контратаковал и даже пару раз почти доставал противника, но его удары на пределе досягаемости были не столь сильны, чтобы пробить броню Лютого. Защита на теле разбойника оказалась неприятным сюрпризом и не оставляла надежды на победу.

Неожиданно снаружи послышалось множество воинственных криков, и там тоже зазвенели мечи. За стенами склепа явно началась какая-то массовка. Лютый прервал свою атаку, предусмотрительно отступил два шага назад и повернул голову боком, чтобы посмотреть на происходящее снаружи.

– Что там?! – раздраженно выкрикнул он и на какое-то мгновение упустил Сомова из поля зрения.

Другого такого шанса не будет. Виктор сделал глубокий молниеносный выпад, практически распластавшись на полу в шпагате, и ударил мечом в низ живота разбойника, где по его расчетам не должно было быть брони. Клинок легко вошел в незащищенное тело в районе паховой области и видимо перерезал крупные артерии, так как из образовавшейся раны кровь хлынула с напором в разные стороны, будто из сорванного крана.

И все-таки главарь разбойников умудрился среагировать на движение Сомова и успел рубануть мечом в ответ. Ответный удар вышел не слишком правильным и уверенным, хотя получился достаточно сильным и пришелся точно по голове Виктора. Из глаз брызнули искры, а лицо стала заливать липкая кровь, заструившаяся откуда-то с макушки, и первое, о чем подумал Сомов это то, что ему разрубили-таки череп. Виктор со страхом потрогал свою голову ожидая наткнуться на собственные мозги. Но на удивление голова была цела, лишь только лопнула кожа от удара меча, пришедшегося плашмя. Пошатываясь от нокдауна, Сомов нащупал капюшон за спиной и плотно натянул его на голову, чтобы хоть так приостановить кровь. Протер кулаками глаза и произвел быстрый осмотр организма на предмет повреждений. Обнаружилось, что кроме травмы головы он весь понемногу сочится кровью из множественных порезов по всему телу, а верхний жилет, принявший на себя основную массу ударов, практически весь превратился в лохмотья. Требовалась перевязка, но времени на нее не оставалось. Снаружи шум битвы уже стих, и сейчас там перекрикивалось много мужских голосов. Судя по доносившимся разговорам, выходило, что одна банда сменила другую, и начинался второй раунд кровавой сечи. Сомов медленно поднялся и широко расставил нетвердые ноги, боясь поскользнуться на луже крови. Упер меч в пол и сложил на нем руки. Надо было немного отдышаться перед следующим боем.

Вновь прибывшие бандиты не заставили себя долго ждать. Новые разбойники увлеченно осматривали трупы и не сразу заметили Виктора в сгустившейся темноте, да еще и залитого с головы до ног черной кровью. Вспышка молнии осветила мрачную фигуру, которая словно грозный часовой, застыла над мертвецами у его ног.

– О, дьявол! – мужики испуганно шарахнулись в сторону.

Но надо отдать им должное они быстро пришли в себя и снова приблизились, держа мечи наготове и напряженно всматриваясь в неподвижный силуэт сверкающий белками глаз.

– Ты кто такой? – спросил один из бандитов бритоголовый, огромного роста и широкий в плечах разбойник не иначе как очередной главарь.

У Сомова были большие сомнения в необходимости вести диалог в сложившейся ситуации, но эти разбойники хотя бы сначала спрашивали, а не начинали с угроз как предыдущие и он решился ответить. Драться сил почти не осталось и стоило использовать любой шанс, чтобы попробовать мирно разойтись с бандитами. В конце концов, на языке Останда было одно слово, объединяющее всех, у кого имелись нелады со стражами порядка.

– Беззаконник, – прохрипел Виктор и смачно сплюнул под ноги кровью, попавшей в рот.

Его фраза озадачила разбойников.

– Ты один из людей Лютого?

– Лютого? – переспросил Сомов и небрежным тычком меча повернул голову мертвого вожака так, чтобы стало видно лицо убитого, – Этого?

– Этого, – пробормотал главарь и спросил уже не столько с опаской, сколько с удивлением: – Твоя работа?

– Моя, – подтвердил Виктор и снова сплюнул.

Соленая кровь постоянно попадала в рот, и он усмехнулся:

– Пришлось попробовать на вкус кредо убийцы.

– Кредо убийцы? – недоуменно повторил за ним главарь, – Интересно ты изъясняешься, беззаконник. Слова вроде понятны, но смысла в них я не вижу. Так что же вы не поделили с покойным?

– Жизнь, – Сомов оскалился красными зубами, – Иногда встречаются такие люди, которые прямо-таки требуют, чтобы их убили. А я не их тех, кого надо долго упрашивать.

– Отчаянный ты парень, как я погляжу, – с уважением произнес бритоголовый, – и фартовый, раз смог положить Лютого вниз лицом. Видимо боги здорово благоволят тебе, беззаконник.

И тут в разговор встрял один из разбойников, обращаясь к главарю и злобно зыркая на Сомова исподлобья:

– Нам не стоит оставлять свидетелей, Орк.

– Помолчи, Бешенный, – недовольно отстранил его рукой вожак и снова обратился к Виктору: – Мы тоже беззаконники. Выходит, ты оказал нам немалую услугу, разобравшись с Лютым. Покойный был нам враг. И тебе, как я понимаю тоже враг. А враг врага это вроде как друг. Так что если хочешь, иди своей дорогой, друг. Нам с тобой делить нечего. А хочешь – присоединяйся к нам. Хороший боец нам не помешает.

Сомов задумался, соображая, а не разводят ли его. Да нет, вроде не похоже на обман. Главарь выглядел искренним, разговаривал дружелюбно, оружие расслаблено опустил вниз. Но присоединяться к разбойникам?! Виктор посмотрел на их грубые жестокие лица. Он был совсем не такой как они. А потом он глянул на трупы у своих ног и горько усмехнулся. Или такой же? Он впервые выпустил свою сдерживаемую ненависть на волю и убил несколько человек, но не испытывал никакого раскаяния. Он вообще сейчас не испытывал никаких эмоций, а ощущал лишь смертельную усталость. И вдруг Сомов как-то по-новому увидел этот мир и свое место в нем. Мир Осаны больше не был таким чужим, как казалось ему прежде. Он давно уже был частью Виктора. Надо было лишь самому стать частью этого мира, чтобы обрести с ним гармонию. Давно пора было забыть о земном прошлом и принять этот мир как свой.

– Почему бы и нет? – ответил он главарю и добавил с легкой усмешкой: – Всегда мечтал стать благородным разбойником.

Бандиты весело заржали и общее напряжение сразу спало. Сомов вышел из склепа, не выпуская меча и заставив всех расступиться. Сбросил капюшон, раскинул руки в стороны и поднял черное от крови лицо к небу, ловя широко открытым ртом капли дождя. И как по заказу сверху обрушился настоящий ливень. Виктор стоял под проливным дождем и с наслаждением ощущал, как холодная небесная вода смывает с него кровь. Ему до сих пор не верилось, что все закончилось, и он выбрался из этой кошмарной переделки живым. Чудом выбрался. Не иначе как сам Авр явил ему сегодня свое расположение, подумал Сомов, глядя в громыхающее ночное небо, испещренное зигзагами молний. Подумал и недовольно поморщился. Не хватало еще только впасть в религиозный маразм. Виктор повернулся, сделал пару шагов к склепу за гитарой, и тут у него закружилась голова, да так сильно, что его даже повело в сторону. Он чуть было не упал и это его здорово напугало. Мало было пережить сражение, надо было еще постараться не погибнуть от ран и потери крови. Сомов тяжело опустился на одну из ближайших гробниц и прикинул чем бы перевязать глубокие порезы. Затем отстегнул несколько коротких ремней (так вот для чего их так много носят, понял он вдруг) и затянул их поверх кровоточащих ран, подложив снизу обрывки платка. Почувствовав себя немного лучше и увереннее он глянул на то, чем были заняты остальные.

Разбойники тщательно собирали трофеи и деловито обыскивали тела, разбросанные по всему кладбищу. При каждом ударе грома многие бандиты испуганно приседали и совершали ритуальное движение ладонью ото лба к сердцу. Что с них взять – дикари, слабо усмехнулся Сомов. Но, несмотря на дикость разбойников, они были все-таки живыми людьми, с которыми можно было работать. Их было много и у них имелись зачатки организации с дисциплиной и определенной иерархией. Было от чего оттолкнуться. Это конечно не цирк Сугиса, подумал Виктор, но неужели у него не хватит земных знаний, способностей и воли, чтобы заново подняться с помощью беззаконников? Он посмотрел на огни Маркатана размытые пеленой дождя и недобро прищурился. Хватит. Он больше не будет убегать, и прятаться от опасностей. Он больше не будет подчиняться чужим законам, а придумает свои правила, по которым заставит играть остальных. И он приложит для этого все свои силы, а если потребуется, то станет даже крестным отцом этого города.

– Мы уходим, – сообщил главарь, – Беззаконник, ты остаешься или идешь с нами?

– Обязательно с вами, – твердо сказал Сомов.

И я не просто с вами, подумал он про себя с холодной решимостью, я с вами еще таких дел наворочу, Маркатан вздрогнет!

– Что ж, славно, – искренне обрадовался предводитель бандитов, – Меня зовут Орк. А как твое имя, фартовый?

Виктор начал вспоминать: Майкл Корлеоне, Аль Капоне, Джон Диллинджер, какой огромный оказывается у него выбор.

– Эцио, – ответил он и криво усмехнулся: – Зовите меня Эцио Аудиторе да Фиренце.

– Эцио значит, – произнес главарь и весело блеснул в темноте золотым зубом: – А что ты там, Эцио, говорил насчет кредо убийцы. Что это?

И Сомов ответил не задумываясь:

– Ничто не истинно, все дозволено.

Он вернул меч в ножны за спину, накинул на голову капюшон и вместе с бандитами зашагал в сторону мерцающих огней большого города. Он возвращался. Виктор больше не убегал от своей судьбы. Тяжело раненный, истекая кровью и с трудом передвигая свинцовые ноги, без единого медяка в кармане и в окружении разбойников он упрямо и уверенно шел своей судьбе навстречу.

Я справлюсь со своей судьбой, шептал Вик Сангин, стиснув зубы, и я справлюсь с этим миром. Потому что это мой мир.