Глава 49
Кто мы на самом деле?
Вернувшись в Москву, мы погрузились в студийную работу по озвучиванию. Режиссер и звукооператоры восхищались моей способностью с идеальной точностью подгонять слова под движение губ на экране, хотя во время съемок слова произносились нередко совершенно другие. Дни напролет во время съемок видеоклипов не прошли даром – я стала королевой пения под фонограмму. И когда я еще монтировала свои клипы сама, ничто не расстраивало меня больше, чем несовпадение звука с изображением.
Последней на озвучивании была сцена безудержного секса с Уродом, после того как он зачитывает мне фрагмент из «Камасутры». Режиссер, смущаясь, пытался подобрать слова, чтобы объяснить мне, чего, собственно, он от меня хочет.
– Роман, – оборвала я его. – Я прекрасно знаю, чего ты хочешь.
Я видела Мег Райан в фильме «Когда Гарри встретил Салли» и просто попыталась сделать то же самое. Обошлись одним дублем, и, когда я выходила из студии, остальные сидели, потеряв дар речи.
В фильм вошли и две мои песни, которые я написала когда-то с Борисом, – Baby Baby Bala Bala и Modern World.
Премьера прошла 4 апреля 1993 года в кинотеатре «Октябрь» на Новом Арбате. До премьеры я фильм не видела и, когда свет погас, тихонечко пробралась в зал и устроилась на заднем ряду, где Тимур приберег для меня местечко. Когда в самом начале в титрах появилось мое имя, по залу прокатился одобрительный шум. То же самое повторилось, и когда я впервые появилась на экране. А мое появление в длинном, плотно облегающем фигуру красном платье с открытым верхом и вовсе приветствовали таким криком и свистом, будто в кинотеатре начался пожар. Никто никогда в России не видел меня в таком виде, и публике это явно понравилось.
Меня удивило, каким оживленным смехом зал встретил сцену, где я спаиваю молодого чернокожего парня до такого состояния, что он просто валится на пол.
– Почему они так смеются? – шепотом спрашиваю у Тимура. – Неужели это так смешно?
Лишь потом я сообразила, насколько непривычными для русских были в то время черные лица. Сам вид чернокожего человека казался забавен.
Работа над этим эксцентричным, чудаковатым фильмом стала для меня новым, прежде неиспытанным опытом. Я была благодарна судьбе за предоставленную мне возможность и польщена, когда газета «Московская правда» написала, что я не такая уж плохая актриса. Но в то же время фильм заставил меня понять, насколько я предана своей главной любви – музыке.
Перед выходом фильма в прокат я отправилась в еще один тур: Санкт-Петербург, Уфа и Тверь, где в ожидании концерта мы с Галаниным, Рушаном Аюповым, Игорем Козиным и Славой Кузиным играли за кулисами в «Монополию».
А спустя некоторое время после выхода фильма вдруг появились слухи, что на самом деле я не американка. Там есть сцена, где я говорю с Уродом по-английски с русским акцентом. Акцент этот я приобрела совершенно неосознанно, пытаясь облегчить русским понимание моего английского. С моим музыкальным слухом мне не составляло особого труда чуть-чуть адаптировать свой английский под русское ухо, и делала я это ненамеренно.
– То есть они думают, что я ненастоящая американка?! И как мне теперь себя чувствовать – польщенной или оскорбленной?
– По крайней мере они не считают тебя чернокожей… – с присущим ему сарказмом ответил Большой Миша.
Что мне оставалось, кроме как рассмеяться?
– Пусть думают, что хотят! – в конце концов сказала я. – Да и кто мы на самом деле?
