Глава 18
Мирный закат. 1999 г.
Два «Су-27» легко оторвались от бетонной полосы аэродрома Приштина. Мощные двигатели с ревом гнали боевые машины в небо. Сразу после взлета набрав высоту, Сергей плавно перевел машину в горизонтальный полет и, мельком взглянув на приборы, выровнял курс. Еще один взгляд на дисплей. Все приборы в норме. Скорость 1900 километров в час, высота 12 километров. Луч поискового радара неустанно ощупывал пространство в поисках опасности. Под крыльями машины подвешены ракеты «воздух – воздух», восемь стальных сверхскоростных дьяволов с чуткими головками самонаведения, способных разорвать в клочья любой самолет. И наведение от нашлемного целеуказателя – это лишние секунды в бою. Ракеты наводятся туда, куда смотрит пилот. В носовом обтекателе спрятана 30-мм пушка, последний аргумент, когда кончаются ракеты. Сергей любил эту машину, надежная, маневренная, скоростная, с мощным вооружением, прекрасным боевым информационно-управляющим комплексом, помогающим летчику ориентироваться в ежесекундно меняющейся обстановке современного боя. Настоящий фронтовой истребитель, самолет завоевания и удержания превосходства в воздухе. А кроме того, «Су-27» мог решать ударные задачи. Как и большинство современных истребителей.
– Грифон, вы прошли точку Валун-1, – прозвучал в наушниках неистребимый рязанский акцент наземного поста.
– Вас понял, поворачиваю.
После прохождения точки, Сергей повернул налево на 80 градусов, одновременно снижаясь до трех километров. Уже здесь, над Сербией, чуткие локаторы истребителя улавливали отзвук мощных радаров кружившего над Македонией «Сенти». Здоровенный «Боинг», летающий радарный пост, барражировал почти над границей, следя за югославской авиацией. Впрочем, он был далеко, два истребителя вовремя снизились и ушли из зоны действия его радара.
Сбросив скорость и снизившись почти до земли, машины шли вдоль границы с Албанией. Фотоаппаратура и контейнеры с разведывательной аппаратурой были включены, засекая любые искусственные объекты, любое движение, любое малейшее изменение на той стороне. Такие облеты совершались регулярно, это позволяло засекать караваны с оружием для сепаратистов. Горную границу сложно прикрыть только наземными постами, и авиация приходила на помощь пограничникам. Иногда для разгрома караванов вызывали штурмовики и вертушки. Это была обычная боевая работа, повседневная, тихая война.
«Сенти» кружил где-то в 150 километрах южнее, опасаясь приближаться к югославскому воздушному пространству. Несущиеся над самой землей истребители были не видны на его радарах. Оставалась еще опасность быть засеченным наземными постами, но при этом бортовая аппаратура самолетов и сама фиксировала вражеские посты технической разведки. Палка о двух концах.
– К вам приближаются четыре скоростные воздушные цели, – бесстрастно проинформировал командный пункт, – рекомендую уйти за высоту 912.
Все ясно, сербская ПВО не дремлет. Видимо, расположенный на высоте у границы радарный пост засек самолеты НАТО и вовремя передал информацию в штаб округа. Или сработал спутник, в последние месяцы югославские летчики регулярно получали свежие данные из космоса. Балканский кризис послужил причиной того, что Советский Союз довел до оптимального уровня свою орбитальную группировку, полностью завершив программы «Легенда» и ГЛОНАСС.
На приборном дисплее истребителя возникла сиреневая отметка идущих плотным строем самолетов противника. Точно, данные из космоса, передаваемые по аппаратуре «Бирюза». Это хорошо. Сергею объясняли, что «Легенда», даже в своем полном составе, не может круглосуточно держать на прицеле Балканы и Адриатику. Периодически появляются окна. Почему? Видимо, дело в особенностях спутниковых орбит. В общем, Сергей понял только одно: не надо слишком полагаться на космос, лучше ориентироваться на данные наземных и воздушных постов.
Сбавив скорость до минимума, Сергей закрутил вираж, уходя в радиотень тянущейся вдоль границы высоты 912. Ведомый с четкостью робота повторил маневр. Сиреневые отметки постепенно сместились вниз экрана и через некоторое время совсем исчезли. Звено истребителей противника разминулось с патрульной парой. А «Сухие» вернулись к своей полосе патрулирования. Вскоре на дисплее замигал зеленый сигнал. Автомат определил, что они подошли к очередной точке поворота. Дальше не нужно красться над самой землей. Старший лейтенант Горелов начал набор высоты, обеспечивая аппаратуре максимальный радиус охвата, и пошел над Албанией. Прямо по курсу был аэродром Ринас, с недавних пор облюбованный американцами. Самолет шел по приборам, не было необходимости привязываться к местности, это за летчика делала бортовая ЭВМ. Система предупреждения о радарном облучении негромко пищала, сообщая, что истребители засечены противником. Скорее всего это «Сенти», но это уже не имело значения, через четыре минуты внизу в вечернем сумраке вспыхнули огни, яркими мигающими ниточками обозначавшие летное поле и взлетно-посадочную полосу.
«Идиоты, – усмехнулся про себя Сергей, – даже не скрываются. Сюда бы эскадрилью штурмовиков». В подтверждение его мыслей под крылом «Су-27» проплыли ровные ряды самолетов и вертолетов. Уже на отходе, по паре югославских истребителей скользнул луч зенитного комплекса, но было поздно, форсируя двигатели, разведчики умчались на запад, вдогонку за заходящим солнцем.
Внизу расстилалась Адриатика. Море легенд и сказаний. Когда-то его бороздили греческие триеры, здесь плавал хитроумный Одиссей, пятнадцать лет добираясь до родной Итаки. Затем греков сменили гордые римляне, а потом пришло время жарких сражений венецианцев с алжирскими и турецкими пиратами. На смену лихим абордажным галерным схваткам пришли дуэли парусных линкоров, как-то незаметно перешедшие в баталии броненосцев. Кто только ни бороздил Адриатическое море, врезавшееся узким клином между Италией и Балканами, сотни и тысячи кораблей лежат на его дне. Со временем менялась техника, на смену парусам и веслам пришли турбины и дизели, впередсмотрящего в «орлином гнезде» заменили чуткие радары и эхолоты, даже, казалось бы, вечный компас постепенно вытесняется спутниковыми приборами GPS и ГЛОНАСС. Не изменились только люди, привыкшие в каждом встречном видеть врага. И пусть бронзовые пушки и абордажные сабли сменились высокотехнологичными «Гарпунами», «Томагавками», «Москитами», «Гранитами», «Яхонтами», «Экзосетами», «Габриэлями», все равно людей не изменить.
Об этом могло думать древнее море, лениво вздымавшее на своей волне авианосцы «Фош», «Инвинсибл» и десяток кораблей помельче. В глубинах, на самом дне, лежали три черные с антисонарным покрытием стальных корпусов атомные субмарины. Южнее в Средиземном море крейсировали сверхтяжелые атомные авианосцы «Рузвельт» и «Америка». А в восточной части Адриатики, у входа в небольшой залив, облюбованный людьми в незапамятные времена и превращенный в порт, дрейфовал крейсер «Рюрик». Новейший корабль, введенный в строй всего год назад. Вытянутый стремительный силуэт, две трехорудийные башни перед носовой надстройкой, нацелившие на море свои 180-мм орудия, спрятанные в корпус шахтные барабанные зенитные установки «Форт». Выглядывающие из-под крыльев мостика контейнеры со смертоносными сверхзвуковыми «Яхонтами». Скрытые в вырезах корпуса торпедные аппараты и реактивные бомбометы в оконечностях. Ажур радарных постов и скупая утилитарная красота ракетно-артиллерийских модулей «Кортик». Это и есть крейсер «Рюрик» – живое воплощение концепции «Артиллерийского крейсера XXI века». Совсем не гигант, всего 16 тысяч тонн водоизмещения, океанские рейдеры класса «Киров» гораздо крупнее, но и не маленький – большинство его потенциальных противников мельче. Крейсер, готовый обрушить на берег шквал тяжелых снарядов, обеспечить высадку десанта, поддержать войска на приморском фланге. И в то же время полноценный боевой корабль, способный дотянуться до противника огненными стрелами «Яхонтов», обеспечить непробиваемый зонтик ПВО, а в случае необходимости обнаружить и потопить подводную лодку. К слову сказать, это не входит в круг его основных задач, но на палубе стоят два вертолета, а в боекомплекте имеются противолодочные торпеды. Но самое главное, выгодно отличающее «Рюрик» от других кораблей, это 120-мм бронепояс и 70-мм палуба со скосами. Пока «Рюрик» – единственный корабль в своем роде, если не считать остающиеся на плаву крейсера времен Второй мировой, но уже проходит испытания на севере его родной брат «Аскольд». На чертежных досках проектировщиков прорисовываются контуры еще более мощных 35-тысячетонных тяжелых крейсеров «Ретвизан», «Молотов» и «Свердловск». Они будут нести 305-мм новые орудия, атомные реакторы и 240-мм пояс, но в строй войдут только в следующем веке.
А в Средиземном море, в нейтральных водах у входа в пролив Отранто, крейсирует авианосец «Адмирал Кузнецов» с сильным многочисленным эскортом. Корабль не самый большой в своем классе, всего 48 самолетов и 12 вертолетов, но зато у него на борту вдобавок к авиагруппе имеется 12 ракет «Гранит». Могучие дьяволы, прорывающиеся к цели на бреющем полете с сумасшедшей сверхзвуковой скоростью, способные доставить более чем полутонную боеголовку на 550 километров. Может быть, слишком тяжелые, но тем хуже тому, в кого они попадут. Разумеется, наводятся они только от внешних целеуказателей, радары авианосца неспособны засечь надводную цель дальше, чем за 150 километров. Дальше мешает естественная кривизна Земли. Но у «Кузнецова» имеются самолеты, которые могут взять на себя обязанности разведчиков, а на орбите кружатся спутники, способные засечь «Жигули» на горной дороге, а не только корабль в море. Затем достаточно заложить в электронные мозги ракет координаты цели, и они вырвутся из своих подпалубных контейнеров смертоносным мыслящим роем.
Но это в самом крайнем случае. Пока корабли Средиземноморской эскадры не собираются вступать в бой. Вельтполитик. Эскадра должна обеспечить беспрепятственную проводку конвоев, наблюдать за разгорающимся конфликтом и действовать на потенциального противника одним своим присутствием. Лучшие места в зале уже заняты. Бинокли нацелены на сцену, тухлые яйца и гнилые помидоры припасены целыми ящиками. Ждем-с выхода актеров. Актеры готовы. Баки заправлены, ракеты и бомбы подвешены, цели распределены. Полторы тысячи боевых самолетов сосредоточены на аэродромах Южной Европы. Все готово, господа зрители, пусть только обнаглевшие сверх меры русские уберутся из Адриатики, и можно начинать очередной «урок демократии».
Но это главные актеры, а мелкие, третьестепенные персонажи уже всеми силами внедряли «либеральные общечеловеческие ценности» в обреченной стране. На фоне закатного солнца горело село. Огонь весело поглощал хаты, на улице пылала машина, изредка гремели взрывы. Удар был нанесен неожиданно, молниеносно, грамотно. Небольшая деревенька и все ее обитатели были обречены. Бандиты прекрасно знали местность, половина из них родилась в Косово. Они хорошо знали это село, его жителей, раньше часто ходили в гости, поговорить о жизни, выпить глоток крепкого узо или кувшин виноградного вина. Соседи, старые соседи. А сегодня они пришли убивать. Просто за то, что соседи говорят по-сербски и не делают обрезание. За то, что сербы дали приют их предкам полвека назад, впустив в Косово беженцев из Албании. Закон жизни: ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Банда подкралась к селу на закате, когда люди были в своих домах, ужинали или ложились спать. Окружили село с трех сторон, открыли огонь и пошли вперед. Убивая всех встречных. Люди выскакивали на улицу безоружные, не понимая, что случилось, и падали под пулями албанцев. Многие погибли в первые же минуты, но это была хорошая легкая смерть, от пули или осколка гранаты. Гораздо хуже было попасть в руки албанцев. В этом случае живые завидовали мертвым.
Но не все было так просто. После первых минут паники мужчины схватились за оружие. Пусть у большинства гладкоствольные охотничьи ружья, а у бандитов китайские автоматы и гранатометы. Албанцев было немного, человек 35–40, но они были хорошо вооружены, организованы, и на их стороне была внезапность. После первого успеха в селе то тут, то там вспыхивали очаги сопротивления. Люди понимали, что пощады не будет, и дрались ожесточенно, стараясь подороже продать свою жизнь. Когда загонят в угол, а за спиной малые дети, и с вилами пойдешь на вооруженного до зубов автоматчика. К счастью, в селе оказалось несколько молодых парней из расквартированного в двадцати километрах бронетанкового полка. Они приехали в село вечером, навестить своих невест, обговорить будущие свадьбы. Дежурный офицер, подписывавший увольнительные, настоял, чтобы ребята взяли с собой автоматы. Повезло. Албанцы с ходу захватили больше половины села, но дальше продвинуться не смогли. Их встречали частые ружейные выстрелы. А из трех хат на центральной улице били короткие автоматные очереди.
Получив по зубам, бандиты залегли и обрушили плотный огонь на ополченцев. Выстрелы гранатометов сносили стены домов, а плотный автоматный огонь прижимал к земле тех, кто пытался выбраться на улицу, найти новое укрытие. Неожиданно для сербов банда, натолкнувшись на сопротивление, не отошла, а продолжила наступление. Бой затягивался, начались пожары. Дым и огонь мешали и бандитам, и ополченцам, но у албанцев были только молодые здоровые мужчины, а сербам приходилось в первую очередь спасать своих детей, женщин и стариков.
Все объяснялось просто. Начавшееся восстание инсургентов в Косово было быстро и четко сведено к отдельным тлеющим очагам, к таким вот вылазкам разрозненных банд. Кровавую вакханалию албанцев подавили войска. На большей части края царил мир, а лидеры АОК требовали от полевых командиров добиться каких-нибудь успехов. Восстание стоило дорого – переброска оружия, подготовка боевиков, создание необходимого общественного мнения. Деньги были уже потрачены, требовалось доказать, что не зря.
Поднятый по тревоге стрелковый батальон с боем прорывался через заслоны на горной дороге. Всего полчаса назад пришло сообщение о нападении боевиков на село. Бандиты хорошо подготовились к акции. На единственной дороге были оставлены засады. Батальон уже потерял две БМРД в скоротечной яростной перестрелке с засевшими у дороги албанцами. Машины были подбиты гранатометами, три человека погибли, еще двое получили ранения. А затем пришло возмездие: огонь тяжелых пулеметов и скорострельных пушек БМП перемешал засаду с землей. Спешившаяся пехота, прочесав окрестности, добила оставшихся врагов. А затем по машинам, и вперед! Побелевший от злости комбат рвался к селу. Успеть! Дойти! Спасти хоть кого-то. Там ведь женщины, дети!
Но не пройдя и трех километров, колонна наткнулась на новую засаду. На этот раз боевики плотно оседлали две поросшие лесом высотки и петляющую между ними дорогу. Обходного пути не было. А сбить засаду можно было только хорошо подготовленным штурмом. Майор доложил по рации о возникшей проблеме, но при этом прекрасно понимал, что начальство ничем не сможет помочь. Обычная формальность. Рядом не было других частей, чтобы прийти на помощь селянам. Солдаты не теряли времени даром, редкими цепочками и маневренными группами они обходили позиции боевиков. Медленно продвигались вперед под прикрытием огня бронемашин. Можно было броситься в атаку, наплевав на потери. Но это ничего не давало. У албанцев была слишком хорошая позиция. Четыре пулемета, полдюжины гранатометов и реденькие цепочки постоянно меняющих позиции автоматчиков господствовали над местностью и блокировали продвижение батальона.
Подмога пришла неожиданно. Из надвигающейся темноты вырвались две четверки самолетов. Разделившись на две группы, штурмовики согласованно с разных сторон спикировали на высотки. Сначала массированный залп ракетами. На позициях боевиков выросли дымные столбы разрывов. До югославских солдат, с восторгом глядящих на небо, докатился оглушительный грохот. Затем от прошедших над самыми верхушками деревьев самолетов отделились контейнеры, и по склонам холмов потекли потоки напалма. Пехота, поднявшаяся в атаку, пока выжившие албанцы не очухались, быстро довершила дело. Путь был свободен. Еще через восемь минут батальон ворвался в горящее село, давя бандитов огнем и колесами. Они успели.
А в это время по дорогам благословенной мирной Черногории сплошным потоком тянулись колонны грузовиков. В порту Бар под яркими лучами трюмных люстр бригады докеров безостановочно в три смены разгружали огромные трюмы судов. Работа шла быстро. Люди работали без перекуров, без отдыха, на пределе возможностей. Как только один сухогруз, опорожнив свои трюмы, отваливал от терминала, на его место тут же вставал другой. Людей не требовалось подгонять, они прекрасно понимали, как важно успеть принять груз, отсортировать его и вывезти по назначению. Большая часть грузов этого конвоя предназначалась для армии. Приближался судный день. Солдаты из охраны железнодорожных составов и сопровождения грузовиков работали наравне с грузчиками и докерами. Люди боялись не успеть. Почти не было слышно крепкой морской брани и острых соленых шуток, лишь изредка кто-нибудь с легким матерком бросал взгляд на темнеющее небо. Или с надеждой – на замершие на волноломах громоздкие квадратные силуэты «Тунгусок».
Два истребителя шли над морем. Высота всего 200 метров, больше и не надо. Самолеты идут по приборам, по наведению со спутников, а малая высота полета не позволит противнику обнаружить их раньше времени.
– До входа в зону ближней ПВО остается пять минут, – прозвучал в наушниках голос Земли, – приготовьтесь.
Сергей молча кивнул, как будто офицер на командном посту мог его увидеть. Они сохраняли радиомолчание, нет необходимости раньше времени выдавать свое присутствие. Радары выключены, если навигационные приборы ошибутся, самолеты могут легко промахнуться, ударив мимо цели. И ошибка будет видна, только когда на горизонте возникнет берег Италии. Сергей Горелов обернулся назад. Ведомый шел четко, как привязанный. А ведь он лишь четыре месяца назад сел за штурвал «Сушки». До этого лейтенант Радован Милович летал только на «МиГ-21». Быстро научился, молодец.
После последнего выхода Земли на связь прошло три минуты, на приборной панели мигнула лампочка «Березы», и раздался тонкий противный писк. Все, они обнаружены эскортом. Сергей потянул штурвал на себя, одновременно передвигая рычаг газа на максимум. В глазах потемнело от перегрузки. Самолет буквально прыгнул вперед, разгоняясь с набором высоты. Далеко не все истребители могли совершить такой трюк. Но «Су-27» был способен на многое. Сергей, не глядя, ткнул пальцем в приборную панель. Дисплей высветился яркой картинкой радарного изображения. Вокруг рябило от отметок кораблей. Прямо по курсу, в каких-то тридцати километрах, горели яркие радиолокационные силуэты двух авианосцев. Вокруг них светились силуэты не менее десятка более мелких кораблей. Немного южнее выделялись четыре крупных силуэта, видимо, транспорты. На самолетах включилась вся разведывательно-наблюдательная аппаратура. Как только они поднялись над радиогоризонтом, в них впились радары НАТО. У Сергея засосало под ложечкой, вдруг какой-нибудь идиот нажмет на «Пуск». Мало кто осмелится стрелять по советским самолетам, но на крыльях «Сушек» югославские звезды. Всяко может быть.
Внизу проплыл французский фрегат класса «Команданте Ривер». Сергей в пологом скольжении снизился до трехсот метров, прямо перед ним во всей своей красе предстал авианосец «Фош». Огромный корабль, освещаемый закатным солнцем, медленно плыл по волнам. На его палубе, размером с десять футбольных полей, стояли шесть истребителей «Крусайдер». Была видна суета моряков на островной надстройке и около самолетов. На корме целый взвод занимался строевой подготовкой. Сергей снизил скорость до 900 км/час и прошел прямо над палубой авианосца. Успев при этом помахать рукой замершему у стартовой катапульты морячку. Затем плавно выжал газ и сбросил пару облачков дипольных отражателей. Береженого бог бережет. Вдруг у кого-нибудь внизу не выдержат нервы. Чуть в стороне от курса истребителей остался британский «Инвинсибл», но на сегодня хватит. Хорошо, что французы не подняли в воздух истребители, никто не путался под ногами. Впрочем, палубный «Крусайдер» – старье порядочное, но все равно могли помешать, оттереть от авианосца.
Сейчас главное – довезти фото- и видеопленки и контейнеры с аппаратурой до аэродрома. Завтра же все материалы, касающиеся албанского аэродрома и союзной эскадры, отправят в Москву. А там пусть специалисты разбираются, тем более фотографии «Фоша» должны получиться великолепными. Хоть на фотовыставку отправляй. А сейчас домой, домой, главное – долететь спокойно, без приключений. И керосина осталось меньше половины бака.
