… — Не вернешься, не вернешься, не вернешься! — кричала тьма.

Я открыл глаза и посмотрел на светящееся табло электронных часов. Четыре сорок семь. Слишком рано, чтобы вставать, и слишком поздно, чтобы пытаться снова уснуть. Я протянул руку, взял стакан воды, в которой, как я и пожелал с вечера, плавали кристаллики льда, с наслаждением сделал маленький глоток и попытался вспомнить: что же мне снилось? Вроде бы ничего страшного, но почему я проснулся с таким тревожным чувством?

Я плотно сжал веки и попытался если не заснуть, то хотя бы оказаться в том блаженном состоянии между сном и явью, когда пропадают мысли и появляются неосмысленные видения. На какое-то время помогло, я плыл по теплым волнам, качался на них, но вдруг ласковая вода стала обжигающе горячей, и я, сбросив одеяло на пол, мучительно застонал. Наверное, так просыпается человек, которому вчера вечером сказали, что он болен неизлечимой болезнью и жить ему осталось не больше недели. Господи, неужели я снова уснул? Что за дурацкий сон! Толстенькая кривая карлица, выглядывая из черного проема в стене, кричала:

— Не вернешься!

Почему я решил, что она карлица? В проеме я видел только ее лицо!

А ведь и в самом деле не вернусь! Через неделю я отправляюсь на свое последнее задание. Отправляюсь туда, откуда не возвращаются…

Я сильно потер руками лицо, чтобы прогнать видение, и сел на кровати. Все, уснуть больше не удастся. Конечно, можно себя заставить, но мне вовсе не хотелось возвращаться в ночной кошмар. Хватит с меня и тех мыслей, что неотрывно преследуют днем! Нужно сегодня же поговорить с маршалом…

Стоило вспомнить о падре, как зазвонил телефон внутренней связи. Я взял трубку и, не став больше ложиться, отправился с ней в ванную комнату.

— Ты проснулся? — Разумеется, это был он. — Тогда приходи, продолжим.

Неужели он совсем не спит? — мелькнула у меня мысль. Маршала можно было застать бодрствующим в любое время суток. Может быть, за свою долгую жизнь он научился обходиться без сна?

Через полчаса я закрыл за собой дверь с табличкой «27» — я снова жил в том самом номере, который занимал в годы обучения в Школе, — выпил в буфете чашечку кофе и отправился на первый этаж. Падре ждал меня в своем кабинете. Уже три недели он готовил меня к последнему в моей жизни заданию, и, по его словам, я был уже почти готов. Через неделю мы вместе отправимся туда, где нет ничего, кроме ледяной ненависти. В то измерение, которое в Службе между собой мы называли адом.

Тогда, на совещании, я, как и все остальные, толком не понял, что собирается делать маршал, почему прощается со Службой. Заранее в свои замыслы он посвятил одного Борю. А потом, пригласив к себе после совещания, — меня. И сообщил такое, от чего я впал в ступор, из которого вышел, только когда маршал сообщил, что с завтрашнего дня я числюсь в отпуске.

— Все наши усилия по изгнанию врага останутся тщетными, — сказал тогда маршал, глядя мне в глаза. — Победить мы сможем, лишь перекрыв ему все пути доступа в наш мир. А это можно сделать, только попав в его логово.

— Как это? — не понял я.

— Проникнуть в то измерение и закрыть все бреши, что люди наделали за тысячи лет. А в идеале — использовав стремление дьявола к самоуничтожению, взорвать его обиталище изнутри.

Я сидел и смотрел на него, не веря своим ушам. Неужели маршал на самом деле хочет по собственной воле отправиться в ад, чтобы в одиночку сражаться с целой враждебной всему живому Вселенной? Но, оказывается, он еще не все сказал.

— Но сделать это в одиночку я не смогу, — добавил он. — Мне нужен напарник, которому можно доверить свою спину. У меня были две кандидатуры, и я долго не мог сделать выбор. Но Михаил погиб, и остался только ты. Есть еще Борис, он бы справился, но ему предстоит другая миссия. Он должен объединить и возглавить все Службы. Искать другого кандидата в напарники мне некогда — на совещании я слегка покривил душой, назвав срок до конца века. Времени у нас почти не осталось. Начать мы должны максимум через полгода, из которых месяц уйдет на подготовку. Завтра я отведу тебя туда, где ты встретишься с Катериной и сыном. Там ты должен прийти к окончательному решению. Но помни: если ты согласишься идти со мной, менять решение у тебя не будет права…

На лице маршала вдруг появилось какое-то беспомощное выражение, как бывает у плохо видящего человека, когда он снимает очки.

— Думаешь, я бездушное чудовище? — спросил он. — Думаешь, мне легко оставлять без отца собственного внука? Но если мы с тобой не сделаем это, то у него нет больше будущего…

— Ничего подобного я не думаю! — ответил я, уже зная, какое приму решение. Маршал понял это по моим глазам и сказал:

— Не надо спешить, Володя. Решение должно быть обдуманным…

…Если бы кто-то мог наблюдать за нашими занятиями, то увидел бы странную картину. В удобных креслах сидели два человека и, не шевелясь, не мигая, смотрели друг другу в глаза. Но нечаянный свидетель никогда бы не догадался, что в этот момент два сознания, мое и маршала, были слиты в одно, и в меня вливался гигантский объем информации, содержавшейся в Золотой книге. Запас знаний, накопленных нашими далекими предками, и методы уничтожения врага, разработанные ими же. А еще — созданная маршалом стратегия битвы с хаосом внутри вражеской вселенной. Мы прогоняли тысячи и тысячи ситуаций, которые могли возникнуть там, в запредельности. Понимали, что если не сделаем это сейчас, то потом будет поздно.

Конечно, мы не могли проникнуть в другое измерение в своем человеческом облике. Попасть туда могла только та таинственная субстанция, которую мы называем душой. То есть, как ни горько об этом говорить, сначала мы должны были умереть. Правда, маршал, использовав знания наших предшественников, приготовил в надежном месте камеру с нулевым течением времени, где наши тела могли пролежать, не изменяясь, хоть миллиарды лет, дожидаясь нашего возвращения из ада. Но мы не тешили себя иллюзорными надеждами. Старались даже не думать об этом. Мы знали лишь одно: если мы не справимся со своей задачей, то все будет кончено. Для всех и навсегда.

Так, не шевелясь, мы просидели до обеда. А после него наступило мое время. Каждый день я проводил несколько часов за компьютером, описывая для сына историю своей жизни. Антон прочитает мои записки, когда не останется сомнений в нашей с маршалом победе. Вопрос о поражении я даже не рассматривал. Как говорили когда-то: за Волгой для нас земли нет! Мой отец выстоял в той войне. Чем я хуже его? Как жалко, что не придется увидеть внука…

Сегодня я поставил в тексте последнюю точку. Подумав, вернулся к началу и приписал: «Антон, если ты сейчас читаешь эту записку, значит…»

Я очень надеялся, что придет время, и Боря отдаст моему сыну флешку с записью…