* * *
Утро своего второго дня в Нелласе принцесса Арьята, законная наследница Халланской Короны, встретила забившись в узкую и глубокую щель городской стены. Она случайно наткнулась на место, где раствор выкрошился и кто-то — из озорства, наверное? — не пожалел сил на то, чтобы выломать из стены несколько громадных глыб. Подле этой щели стояли пригнанные в город возы с сеном, Арьяте удалось набрать немного для подстилки. Все пережитое отняло у принцессы так много сил, что она провалилась в черный сон без сновидений, едва улегшись.
Выбравшись из своего убежища и наскоро умывшись в колодце на Рыночной площади, принцесса вновь отправилась к дому барона Вейтарна. Она понимала, что это безумие, но иного выхода у нее не было. Барон представлялся принцессе ее единственным союзником, и она надеялась, улучив момент, поговорить с ним.
Пробираясь к памятному дому, девушка обратила внимание на мрачных воинов в черном и сером с короткими прямыми мечами у пояса, занявших в городских воротах место дружинников Нелласа. Столкнувшись взглядом с одним из этих воинов, Арьята невольно вздрогнула и поспешила пройти мимо, опустив глаза, — ворота охранялись Орденом Койаров. Это значило, что охота на них с Трогваром пошла уже всерьез.
У дома барона Вейтарна принцессе пришлось испытать новое потрясение. Она ожидала увидеть похоронную процессию — жены барона, несчастной Оливии, однако ее взору предстали две траурные повозки!..
* * *
Фельве медленно приближалась, низко склонив голову; предводительница койаров застыла на середине просторной передней; рядом с ней против собственной воли оказался растерянный Вейтарн.
— Твоя жена украла принца! — прошипела предводительница, поворачиваясь к барону. Глаза ее сузились, казалось, она сейчас вопьется зубами ему в горло. Наверное, единственный раз за всю свою жизнь та, которая стояла во главе самого могущественного тайного Ордена в Западном Хьёрварде, потеряла самообладание. — Отвечай, жалкий червь, где она его спрятала?!
Фельве метнулась к Вейтарну, подобно бросающейся на добычу змее; ее короткий и широкий кинжал столкнулся с недлинным клинком барона. Сталь со скрежетом ударила в сталь; свободной рукой барон попытался ударить Фельве в незащищенное горло, но тут слева от него что-то мелькнуло, и его рука с трудом отразила внезапный выпад предводительницы. Она не хотела убивать барона, он был нужен ей живым, и Фельве собиралась лишь приставить лезвие к шее Вейтарна, однако неистовый барон спутал все их планы.
— Люди, ко мне! — заревел он, отпрыгивая к окну. — Сюда, с оружием!
— Проклятие! — почти взвизгнула предводительница. — Фельве!
Ее верная соратница молча прыгнула, однако если она рассчитывала встретить обремененного изрядным брюшком, разжиревшего сорокалетнего мужчину, то жестоко ошиблась. С удивительной для его грузной фигуры легкостью барон извернулся, присев на одно колено, и его короткий парадный клинок ударил в живот Фельве. Железо легко погрузилось в плоть; пальцы Вейтарна обагрились кровью. Обмякшее тело Фельве глухо стукнулось об пол; Вейтарн выхватил из ослабевшей руки оружие, замахнулся им на предводительницу…
Сухо щелкнул небольшой арбалет, и странная стрела, оставляя за собой в воздухе блекло-зеленую дорожку, впилась в широкую грудь барона, тотчас превратившись в короткую и толстую змею с усаженной многочисленными зубами широкой пастью. Тварь немедленно вгрызлась в плоть, пробираясь к сердцу.
Вейтарн еще успел полоснуть тварь кинжалом Фельве, но тут жизнь покинула его тело, и он замер, распластавшись на полу. Из перерезанного тела страшной змеи на пол медленно вытекала темно-зеленая кровь.
Предводительница койаров, с презрением глядя на мертвого барона, неторопливо перезарядила арбалет. Как жаль, что этот Вейтарн ухитрился полоснуть клинком Дарготу, — доберись ненасытная тварь до его сердца, тело барона можно было бы извлечь из смерти особыми магическими приемами, и он стал бы еще одним бойцом воинства койаров; душа же его оказалась бы пленена могущественными малефиками Ордена…
Предводительница Ордена мысленно окликнула нескольких воинов из своей личной сотни и, когда в передней появились семь затянутых в черное фигур, коротко произнесла:
— Соберите здешних слуг. Заставьте этих скотов работать. Пусть к утру будет все готово для двух роскошных погребений. Распустите слух, что баронесса Оливия погибла от рук ночных бандитов, а ее супруг, не снеся удара, сам покончил счеты с жизнью. Здешней челяди пообещайте… сами знаете что, если они станут болтать…
Она отдала еще несколько приказов. Немедля расставить верных людей у городских ворот, а с утра начать прочесывать Неллас…
* * *
Арьята тотчас поняла, что здесь что-то неладно. Во дворе всем распоряжались угрюмые воины Ордена; испуганные слуги поспешно выполняли все их приказы. Спустя несколько минут из разговора толпившихся перед воротами зевак принцесса узнала, что барон Вейтарн присоединился к своей жене.
Арьята не рискнула вторично прибегнуть к заклятию слуха. Прошлый раз ее спасло лишь чудо, повторная попытка могла стоить жизни. Оборвалась последняя ниточка, которая могла бы привести ее к исчезнувшему Трогвару…
И все же она не могла уйти. Что-то неудержимо тянуло ее к этому дому, какая-то сила не давала ей уйти прочь; раздираемая на части противоречивыми стремлениями, принцесса сама не заметила, как обогнула строение и оказалась в узком переулке, возле задних ворот. Бродить здесь было чистым безумием — уже наверняка о ней знают все до единого воины Ордена; и все же она не уходила.
Створки ворот внезапно приоткрылись, четверо койаров с видимым напряжением выволокли громадный куль, перемазанный в нескольких местах чем-то багровым. Арьята поспешно юркнула за выпирающий угол какого-то сарая, не переставая следить за мрачной четверкой. Мимо нее прогрохотала телега, на передке сидел еще один воин Ордена; впятером койары с трудом взвалили свою ношу на телегу, возчик хлестнул лошадь, и та неспешно потрусила прочь. Четверо вынесших куль воинов вернулись во двор. Арьята осторожно выглянула из своего укрытия и, поминутно озираясь, припустила вдогонку.
Телега долго петляла по глухим и кривым проулкам; возчик ухитрился ни разу не пересечь оживленных улиц. Наконец они добрались до узких ворот, носивших выразительное название Мусорных. По счастью, их не охраняли воины Ордена — стояло лишь двое городских стражников, на все лады проклинавших своего начальника, уличившего их в пьянстве и поставившего на этот самый грязный и позорный пост. Они были полностью поглощены подбором наиболее подходящих прозвищ своему старшому и больше ни на что внимания не обращали. Принцесса беспрепятственно проскользнула вслед за повозкой.
Оказавшись за воротами, она поспешно зажала нос. Здесь на несколько миль от крепостных стен до самого берега реки тянулась старая городская свалка. Отец последнего халланского короля выстроил новую стену за свалкой, и так получилось, что об этом куске земли вообще забыли.
Телега осторожно пробиралась среди высоченных гниющих груд; огибая мутные лужи, на почтительном расстоянии за ней следовала принцесса. Углубившись довольно далеко в хаос мусорных хребтов, возчик остановил телегу. Повозившись некоторое время, он спихнул свой груз наземь, развернулся и тронулся в обратный путь.
Стилет Арьяты торопливо распорол грязную мешковину. Открылось широкое, грубо вылепленное лицо великана, с закрытыми глазами. «Верно, кто-то из слуг барона… — мелькнуло в голове принцессы. — Защищал господина… Но почему же меня потянуло за этой телегой?»
Тонкие пальцы принцессы осторожно коснулись мощной шеи, и тело великана внезапно вздрогнуло. Он был еще жив.
Арьяте стоило немалых трудов влить посредством магии в Гара достаточно сил, чтобы тот смог доковылять до берега реки, где было почище. Ей пришлось долго объяснять великану, кто она такая и почему он должен рассказать ей все со всеми подробностями. Гар не отличался сообразительностью, а принцесса слишком устала после своего чародейства. Так Арьята, чувствуя, как разжимаются ледяные тиски отчаяния, услыхала последнюю часть истории и узнала главное — имя того человека, к которому направлялась Оливия. Принцессе оставалось надеяться лишь на то, что посланец Тьмы выполнил волю баронессы и Трогвар попал к старому нелласскому сэйраву по имени Эммель-Зораг.
* * *
Дор-Вейтарн шел по длинному подземному тоннелю, прекрасно ориентируясь в полной темноте. Он направлялся к своей заклинательной пещере — после самого ухода Эммель-Зорага Ворон терзался смутной тревогой. Он чувствовал: его настойчиво ищет чья-то мысль, и в дело пошли магические средства. Дор-Вейтарн послал весть лесным гномам; они должны были прийти, и волшебник шел по залитой мраком пещере, держа на руках спокойно спавшего Трогвара.
Ворон слишком хорошо знал, что такое Орден Койаров, чтобы наивно полагать, будто нехитрая уловка Эммель-Зорага собьет их ищеек со следа. Один лишь раз, еще при жизни своего учителя, ему довелось видеть, как созданный малефиками Ордена Пылевой Демон настиг свою жертву, пройдя по ее следу почти полторы тысячи миль через весь Халлан…
Волшебник не старался отогнать тревожные мысли. Напротив, он тщательно обдумывал самые неблагоприятные для себя исходы — что койары уже знают об отсутствии Эммель-Зорага в Нелласе и сейчас их невидимые прислужники отыскивают на дорогах Халлана полустершийся след старого колдуна. В таком случае через день-два следовало ждать непрошеных гостей. У мага оставалось лишь несколько часов — для того чтобы вручить Трогвара гномам и дать им уйти поглубже в непроходимые для людей чащобы. В голове Ворона уже складывался план, правда, чреватый для него самого смертельным риском.
«Не обманывай себя, — подумал старый волшебник. — Койары поверят, что принц Трогвар вне досягаемости, лишь только держа в руках его труп. Труп настоящий, потому что его с придирчивостью станут расчленять весьма умелые малефики Ордена, для которых некромантия — хлеб насущный. И должен найтись некто, кто подбросит им такой труп… желательно с наибольшим шумом, грохотом и прочими огневыми потехами. А это значит, что тебе, Дор-Вейтарн предстоит дать бой посланцам Ордена… после которого они и найдут тело принца, сраженного их же оружием. Пусть Черная Матерь поотрывает их глупые головы после такого позора…»
Непроницаемый сумрак вокруг Ворона тем временем сменился мягким серо-зеленым полусветом. Впереди замаячила арка выхода.
Однако прежде чем шагнуть под раскинувшиеся своды приречной пещеры, Дор-Вейтарн долго и тщательно налагал скрывающее следы заклинание, надеясь, что среди множества ложных следов, которые он намеревался проложить вокруг своего жилища, колдуны Ордена не отыщут верный.
Старый волшебник оказался в просторной, чистой и сухой пещере, стены и углы тонули в мягком полумраке. Посредине, выбиваясь из-под земли, журчал ключ — от него брал начало небольшой ручеек, сбегавший по пологому руслу к реке. На белом песке в середине зала были видны грубо высеченные из камня черные стол и кресло, более смахивавшее на королевский трон. Подле них, рядом с источником из длинных валунов, был сложен круглый очаг. Больше в пещере ничего не было, однако она и не нуждалась ни в каких мрачных колдовских атрибутах. Воздух в ней был удивительно чист и напоен странными ароматами — их нельзя было соотнести ни с каким цветком или деревом, они были ароматами мысли и настроения, от одних безудержно тянуло в пляс, другие настраивали на серьезный лад. Были и такие, от которых сладко начинало щемить сердце, и те, что заставляли вдохнувшего их идти в бой, не помня себя. Однако последние Дор-Вейтарном на волю не выпускались никогда.
Ворон подошел к каменному креслу, осторожно положил запеленатого Трогвара на темную столешницу, отпил воды из родника, сел, устроился поудобнее и стал ждать.
Шло время, голубые колечки дыма из трубки Дор-Вейтарна плавно поднимались и таяли под потолком, на серебристой поверхности воды в каменной чаше родника прихотливо играли отблески света от зажженного Вороном магического фонарика. Старый волшебник выкурил целых четыре полные порции душистого табака из Южного Хьёрварда — единственное, что осталось от прошлой жизни, так это неистребимая привычка к хорошему табаку, — когда наконец появились гномы.
— Мы не могли прийти вовремя, почтенный! — не здороваясь, с порога произнес один из них. — В окрестных лесах творится что-то неладное…
Перед старым волшебником стояли пятеро невысоких лесных обитателей. Одеты они были большей частью в зеленое и коричневое, каждый имел на поясе толстый моток веревок с деревянными крюками на концах; из-под валяных шапок выбивались волнистые каштановые волосы. Оружия при себе они не носили.
На Дор-Вейтарна смотрели пять пар внимательных серых глаз. Обычно лесные гномы отличались легкомысленным и непостоянным нравом, однако были среди них и почтенные, заслуживавшие всяческого уважения семьи, что крепко блюли Лес, и именно благодаря им остальные гномы имели возможность беспрепятственно лоботрясничать.
Этот небольшой древний народ делился на три основные ветви, получившие несколько смешные названия корневиков, дуплянников и веточников. Первые обитали в глубоких норах под корнями старых деревьев — они-то и были самыми зажиточными, деловитыми и серьезными из всех. Дуплянники предпочитали одному большому постоянному жилищу несколько отдельных дупел, разбросанных тут и там по лесу. Веточники же вообще не утруждали себя устройством постоянных обиталищ, а кочевали с одного места на другое, нигде подолгу не задерживаясь и ночуя просто в кронах деревьев. Эти проводили все время в песнях, плясках, всяческих проказах, порой немало досаждая жителям подлесных деревень.
Разумеется, все гости Дор-Вейтарна принадлежали к корневикам.
— В чем дело, почтенные? — спросил он гномов, знаком приглашая их садиться. Из песка, повинуясь жесту сухой загорелой руки, появилось пять невысоких каменных стульев.
Гномы рассаживались неторопливо, блюдя достоинство. Если Ворон хотел чего-то добиться от них, не следовало начинать беседу с собственных просьб.
— По дальним окраинам начали рыскать какие-то воины в черном, — откашлявшись, солидно начал один из гномов, самый старший среди них, по имени Вестри. Его густая белая борода была аккуратно подстрижена, коричневатые сцепленные пальцы лежали на коленях, и Дор-Вейтарн заметил слабую дрожь. У старого гнома было явно неспокойно на сердце.
— Воины в черном, — продолжал тем временем Вестри. — Пришла весть от самого Нелласа. Люди с мечами. Шарят по окраинам лесов. С ними странные псы — точнее, это вовсе не псы, это духи в образе псов. Они что-то вынюхивают. Мы знаем этих тварей. Они кого-то ищут. Ищут чей-то след. Когда найдут, отправят в погоню Пылевого Демона. А Пылевые Демоны не упустят случая сожрать кого-то из нас, если заметят… Многие встревожены. Мы просим защиты!
Волшебник выпустил несколько колечек дыма из своей трубки, откинувшись на спинку кресла и полузакрыв глаза. Ясно было как день, что оправдались его худшие ожидания. Орден Койаров не тратил времени попусту. Каким-то образом они уже проведали о том, что Трогвара нет в городе. Пока еще они не связали исчезновение новорожденного принца с именем Эммель-Зорага, иначе черные воины уже двигались бы по его следу прямо сюда, к жилищу Дор-Вейтарна. Без сомнений, через день или два койары разберутся, что к чему. Таким образом, самое раннее — к завтрашнему вечеру ему следовало ждать гостей. Что ж, времени у нас хватит. Гномы успеют уйти достаточно далеко, а слугам койаров он, Ворон, устроит достойную встречу.
— Я позабочусь о том, чтобы они не побеспокоили вас, — по-прежнему не открывая глаз, произнес волшебник. — Но нам придется действовать сообща. У меня здесь младенец. Койары охотятся именно за ним, не стану от вас этого скрывать. Малыша нужно спрятать — и не только спрятать, его нужно вырастить. И лишь когда ему исполнится семь, он уйдет от вас. Я постараюсь помочь, чем только смогу, мое слово крепкое. Подробности обсудим позже, сейчас самое важное — ваше согласие. Дадите ли вы мне его? Помните, что если вы откажетесь, силы Зла возрастут многократно — попади Трогвар им в руки. В одиночку я смогу защититься от койаров и защитить вас от них, но если руки мои окажутся связаны еще и этим ребенком… — Он сделал выразительную паузу. — Вы мудры и сами сможете принять правильное решение.
— Нам надо подумать, о достойный Дор-Вейтарн, — несколько севшим голосом ответил Вестри, и гномы тотчас склонились друг к другу. До слуха волшебника долетали обрывки торопливых, произнесенных взволнованным шепотом фраз. Однако Ворон даже не пытался понять, о чем идет речь. Он просто сидел, наслаждаясь прохладным покоем своей заклинательной пещеры, отчетливо понимая, что схватка с койарами неизбежна. А это значит — пещера, чистый ключ, его мелодичное журчание, мягкий песок, приглушенный зеленоватый свет очень скоро могут исчезнуть без следа. Древние стены промытой водами каверны рухнут, упокоив навсегда под землей и прах самого Дор-Вейтарна…
Маленький лесной народец совещался недолго. Пришедшие сюда корневики могли говорить не только от своего имени — и приняли решение. Они были согласны.
Пятеро древесных гномов и старый чародей беседовали еще долго, пока Трогвар сладко спал, погруженный Вороном в волшебный сон с прекрасными сновидениями Они обсудили многое, их речи касались мира и войны, магии и ведовства, мечей и драконов… многого, что повстречается на жизненном пути мирно дремавшего младенца. Солнце почти что село, когда гномы встали, торжественно и чинно поклонились Дор-Вейтарну и, аккуратно уложив в большую плетеную корзину так и не проснувшегося Трогвара, засеменили прочь; эту ночь им спать было не суждено. Вестри остался. Когда небесный пастух погонит в стойла стада бесчисленных звезд и заря сядет умываться на самом краю громадного земного диска, Трогвар будет уже в безопасности, в далеких, глухих чащобах, куда не сможет добраться ни один Пылевой Демон.
Четверо пришедших в этот заклинательный зал должны были сами донести Трогвара до потайного укрывища. Только четверо, потому что пятый, Вестри, оставался здесь, чтобы его народ точно знал, чем кончится поединок Дор-Вейтарна с Черным Орденом.
ГЛАВА VI
— Что же делать-то нам, госпожа? — пробасил Гар, шмыгая носом и вытирая слезы. — Убили ведь они и госпожу мою, и господина моего! И меня едва не убили… Что же нам делать-то?
Арьята молчала. Она сидела возле самой воды, обхватив руками согнутые ноги и положив подбородок на колени. Только теперь принцесса поняла, какой страшной силе бросила вызов, — без сомнения, в прошлую ночь ее спасло только чудо. Орден Койаров скорее спалит дотла весь Неллас и перебьет его жителей, чем упустит драгоценную добычу. Оставалось надеяться только на то, что у этого Эммель-Зорага хватит сообразительности как можно скорее покинуть город. И кроме того, из этого следовало, что Арьяте ни в коем случае нельзя и близко подходить к его дому. Лучше всего было бы перехватить старого сэйрава после того, как он выберется за крепостные ворота, чтобы потом идти с ним… Но, во имя всесильного Ямерта, что делать с этим беднягой Гаром?
— Сиди здесь, — распорядилась принцесса, поднимаясь. — Не трогайся с места, пока я не вернусь.
Великан послушно кивнул. Арьята стала крадучись пробираться обратно к Мусорным воротам… и едва не столкнулась нос к носу с восьмеркой заступивших на стражу мрачных воинов Ордена. Дорога назад, в город, была отрезана.
Почти тотчас появился и еще один отряд — десятка два затянутых в черное мечников. Эти, не задерживаясь, деловито направились в глубь свалки, принявшись методично обшаривать все вокруг. Похоже, их не смущали ни груды гниющих отбросов, ни ужасающее зловоние.
Принцесса опрометью помчалась назад. Койары показали себя очень быстрыми противниками, и сейчас у Арьяты оставался один-единственный путь бегства — по реке, прочь из Нелласа. Не приходилось сомневаться, что все пристани и набережные также тщательно охраняются.
— За мной, Гар, — только и сказала она великану, входя в холодные речные волны.
Былой слуга Оливии недовольно заворчал, но не посмел ослушаться.
Они поплыли. У Гара это получалось плохо, он отчаянно колотил по воде руками и ногами, поднимая целые фонтаны брызг. Арьята скользила, подобно рыбке, в одиночку; ей не составило бы труда скрыться, однако из-за великана их заметили с берега.
Надо отдать койарам должное — действовали они молниеносно, без малейшей суеты и неразберихи. Спустя несколько секунд над рекой раздалось звонкое щелканье арбалетов да злой свист коротких и толстых стрел. Шестеро воинов Ордена молча бросились в реку и поплыли вслед за беглецами.
Стрелы вспарывали воду возле самой головы принцессы. Койары стреляли с редкой меткостью и быстротой; Арьята поняла, что воины в черном не хотят убивать ее, стремясь взять живьем. Завеса стрел отрезала дорогу дальше по реке, и теперь плывшим вдогон слугам Ордена оставалось лишь схватить беглянку…
— Госпожа! — захлебываясь, проревел Гар. — Плыви, госпожа! Я задержу!..
Резко согнувшись в пояснице, Арьята мощным гребком ушла в глубину. Перевернувшись на спину, она уцепилась за пояс Гара, заставляя его тоже погрузиться.
Это было очень нелегко — тащить великана под водой, давая ему лишь изредка вздохнуть воздуха. Сама Арьята показывалась на поверхности вдвое реже. Сворачивая то вправо, то влево, сносимые течением, они отплывали от стрелков все дальше и дальше. Шестеро преследователей настигли принцессу с Гаром уже почти у самого берега.
Великан совершенно не интересовал черных воинов. Однако, чтобы добраться до Арьяты, им надо было сперва справиться с ним.
Вода забурлила и вспенилась. В руках койаров мелькнули короткие блестящие мечи, однако великан, почувствовав под ногами дно, сражался с небывалой яростью. Койары попытались кинуться на него сразу все вместе, со всех сторон; один оказался чуть более проворным, он опередил остальных, но лишь для того, чтобы его шея хрустнула под железными пальцами великана. Пена вокруг сцепившихся побагровела — клинок умирающего койара оцарапал плечо Гара, но великан, захлебываясь, успел размозжить голову еще одного нападавшего, прежде чем два других меча вонзились ему в руку и в бок.
Горечь и жгучая, неведомая доселе ненависть мощной волной обрушились на Арьяту. Только на один миг мелькнул перед ней взор тонувшего Гара, и стилет словно сам вспрыгнул ей в руку.
Она вновь нырнула и открыла под водой глаза. Прямо перед ней ко дну медленно шел громадный бесформенный ком, оставляя за собой темно-багровые полосы. Ком дергался, словно бьющееся в агонии животное, время от времени мелькала чья-то рука с кинжалом, клинки погружались в тело Гара, однако великан, сгребя в охапку всех четверых противников, похоже, твердо решил расстаться с жизнью только вместе с ними.
Арьята метнулась к борющимся, точно стремительная выдра, и, прежде чем заметивший ее воин Ордена успел высвободить руку для защиты, стилет погрузился ему в шею. Второй враг попытался отмахнуться ножом, лезвие задело предплечье принцессы, однако ее клинок дошел до сердца противника.
Вода вокруг стала совсем непроглядной от крови Едва ли не ощупью Арьята, уже задыхаясь, отыскала третьего койара и холодно, без колебаний, вогнала в тело оружие на всю длину, словно была она не утонченной принцессой, а старым, видавшим тысячи смертей циничным наемником. Ей казалось, что она убивает не людей, а давит каких-то отвратительных, смертельно опасных насекомых.
Нехватка воздуха вынудила ее рвануться вверх, и тут Гар яростным, поистине запредельным усилием стиснул в смертельных объятиях последнего врага, ломая ему кости. Два так и не расцепившихся противника опустились на дно…
У принцессы не было времени рыдать и оплакивать погибшего великана. Она понимала, что, появись она на поверхности, койары уже не потеряют ее из виду.
Она поплыла под водой, пока перед глазами не замелькали красные и зеленые круги. У противоположного берега — она знала — были заросли тростника. Она была обязана добраться до них так, чтобы не заметили койары. Девушка надеялась, что оставшиеся возле свалки воины Ордена поверят в то, что она утонула вместе с остальными…
Пальцы рук нашарили илистое дно. Берег был совсем рядом; цепляясь за осклизлые коряги, принцесса почти ползла, наполовину теряя сознание от нехватки воздуха. Она изо всех сил боролась со жгучим и неотвязным желанием выскочить, вдохнуть полной грудью, бегом броситься прочь от страшной реки, только что упокоившей в себе семерых, и всякий раз, когда, казалось, ей уже не выдержать больше, словно чья-то невидимая рука подносила к ее глазам Четыре Камня Халлана; в ее видении самоцветы дивно и величественно лучились мягким переливающимся огнем, и свет их помогал противостоять безумию.
Она выдержала. Едва-едва захватывая воздух губами — для чего ей приходилось переворачиваться на спину, — принцесса проползла среди острых листьев высокого тростника и осторожно, почти не дыша, выбралась на пологий берег. Вжалась в песок и осталась лежать неподвижно.
Она боялась пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы подняться и посмотреть, чем же сейчас заняты койары на противоположном берегу; холод пробирал до костей, мокрая одежда липла к телу, жадно высасывая последние остатки тепла. Арьята вдруг поняла, что если она не согреется, то просто умрет — умрет прямо сейчас, на этом самом месте; только теперь она решилась оглянуться.
Там, вдали, у самой кромки воды, стояли десятка полтора воинов в черном, держа наготове арбалеты, и еще пятеро на небольшом плоту торопливо отпихивались от берега. Арьята ужом поползла вперед.
Ей вновь повезло. Здесь в реку впадал небольшой ручей, текущий в глубоком овраге с высокими и обрывистыми склонами; Арьята незамеченной скользнула в его устье. Здесь уже можно было выпрямиться — и бежать, бежать что есть духу, так, чтобы ветер свистел в ушах!.. Бежать, чувствуя, как живительное тепло вновь возвращается в онемевшие от холода руки и ноги, бежать, пока сердце не начнет вырываться из груди!..
Запыхавшись вконец, принцесса остановилась. Остро болел бок; девушка задыхалась. Теперь — быстрым, размашистым шагом вперед, как можно дальше от реки, как можно дальше! Время от времени она останавливалась и прислушивалась, нет ли погони, хотя умом прекрасно понимала, что койары если и будут гнаться за ней, то она наверняка ничего не услышит до самого последнего момента. Арьята старалась бежать по ручью, надеясь не оставить следов; однако затем принцесса подумала, что именно этого койары и будут ожидать от нее, когда переправятся на другой берег и разберутся в следах. И потому, заметив справа от себя спускавшийся почти к самому руслу чистый травяной склон, Арьята решительно свернула, выбравшись прочь из оврага. Оглянувшись, она вздохнула с некоторым облегчением — примятая было ею короткая трава уже распрямилась.
Не сбавляя шага, принцесса двинулась куда глаза глядят, подальше от реки, в самую глубь леса. Ей пришлось пробираться густым и мокрым чернолесьем, кое-как отыскивая дорогу в непролазных зарослях. Остановилась она, лишь почувствовав, что больше не может сделать ни шагу, хотя бы весь Орден Койаров во главе с его страшной предводительницей гнался за нею по пятам.
Принцесса очутилась на сухом и довольно высоком холме с длинными и пологими склонами. Его покрывали величественные дубы; мокрые ивняки и болотины остались позади. Здесь же лесные гиганты спокойно и величаво возносили к самым облакам свои могучие руки-ветви; их листва беззаботно перешептывалась о чем-то под легким ветерком; могучие корни утопали в мягкой и длинной траве, так и тянувшей прилечь вконец измученную Арьяту.
И тут силы действительно оставили принцессу — вспомнилось, что за последние сутки она, раньше не обидевшая и мухи, убила ни много ни мало пятерых — пятерых людей, таких же, как она, Смертных, ходивших с нею по одной земле и дышавших одним воздухом. Впервые в жизни Арьята обагрила руки человеческой кровью — эта мысль только теперь добралась до ее сознания.
Принцессу затрясло. Девушка изогнулась в мучительном спазме, исходя кровавой рвотой. Ей казалось, что тени убитых воинов обступают ее, протягивают длинные бесплотные пальцы, стремясь утащить с собой, в области Серых Стран, где, говорят, каждый убийца, встречаясь со своими жертвами, должен будет держать ответ за содеянные им преступления… От всего этого Арьята лишилась чувств.
* * *
Дор-Вейтарн и гном-корневик Вестри не теряли времени даром. Старый волшебник, как мог, рассказал о причинах тревоги, и в глубь владений невысокого веселого народца полетел грозный приказ — рассыпаться и затаиться! У Ворона и в мыслях не было втягивать лесных гномов в эту свару — он был не настолько наивен, чтобы недооценивать воинов Черного Ордена и полагать, будто крошечные луки и пращи Древесного Народа способны противостоять великолепно обученным, свирепым и безжалостным бойцам-койарам. Кроме того, такой неожиданный отпор наверняка насторожил бы предводительницу Ордена, а ей, увы, нельзя было отказать ни в уме, ни в проницательности. Она наверняка догадалась бы связать стрелы гномов и исчезновение Трогвара — а тогда Древесный Люд ожидала бы печальная участь.
У Ворона и Вестри была совершенно иная цель — уверить койаров, что Трогвар именно здесь, заставить предводительницу бросить в бой все силы, а потом изобразить притворное бегство старого волшебника, с таким расчетом, чтобы воинам Ордена достался бы лишь обугленный поддельный труп ребенка.
Однако само собой разумеется, что нелишними оказались бы и волчьи ямы, и самострелы-ловушки, и спрятанные в кронах деревьев ловчие сети, и подвешенные над тропами тяжелые бревна… увы, времени на это уже не было. Дор-Вейтарн старательно крепил свои магические средства защиты.
Это потребовало огромных сил; наконец все, что можно, было сделано, и Дор-Вейтарну осталось просто ждать. Не следовало проявлять излишнего любопытства к делам Ордена — если младенец у тебя, то следует сидеть тише воды и ниже травы, иначе враг может и не клюнуть на приманку.
— Ты отослал своих, Вестри? — устало опускаясь в свое любимое покойное кресло возле зева печи-камина, спросил Ворон, закурив свою неизменную трубку. — Они должны уйти как можно дальше. И тебе тоже следует поторопиться!
— Куда ж мне торопиться, мне спешить некуда, — проворчал Вестри, скинувший добротный кафтан и сейчас протиравший клинок своего длинного кинжала. Рукоять была словно нарочито неказистой, зато сталь клинка отливала голубым — оружие наверняка вышло из горнила истинных, горных гномов. Раньше Дор-Вейтарн никогда не видел у Вестри подобной вещи.
— Мне спешить некуда, — тем временем продолжал тот, не поднимая глаз от своей работы. — Я с тобой останусь, почтенный Дор-Вейтарн, это уж ты как хочешь, бранись не бранись, а нельзя тебе, почтенный, одному против этой черной нечисти выходить. — Когда они остались одни, гном отбросил высокопарные обороты и заговорил по-простому.
Старый волшебник только покачал головой.
— От тебя же никакой пользы, кроме вреда, Вестри, — напрямик сказал он. — С койарами простым железом не справиться! Луки и стрелы тут тоже не помогут. Ты только понапрасну погибнешь, потому что я не смогу защитить тебя как должно, а малефики Ордена, овладев твоим телом, могут заставить твою руку ударить меня в спину. Понимаешь? Я не сомневаюсь в твоей храбрости, но когда готовишься драться насмерть… — Ворон покачал головой. — Прошу тебя — не упрямься. Твоему народу ты нужен куда больше, нежели здесь.
Вестри презрительно скривился, хмыкнул, пожал плечами — однако в конце концов подчинился.
— Ладно, почтенный, — нехотя пробурчал он, накидывая свой кафтан. — Ты, вестимо, колдун, тебе, конечно, оно виднее. Да только зря, по-моему, ты меня отсылаешь! Никто не ведает, как оно тут еще повернуться-то сможет…
— Вестри, у тебя дело тоже куда как важное, — с укором заметил волшебник. — Торопись! Пока еще до своих доберешься.
Грустно и молча покивав, маленький гном, которого с куда большим основанием можно было бы назвать просто карликом, опустил голову, надвинул капюшон и скрылся за деревьями.
Волшебник остался один. Задумчиво играя угасающей трубкой, он вновь и вновь вспоминал, сделано ли все необходимое и не забыл ли он чего в поспешности. Во всей деревне больше никого не было — волшебство погрузило всех прочих обитателей в глубокий сон, на дома наложено было самое мощное из известных защищающих от огня заклинаний, не забыли также и скотину… Селение могло встретить врага. Оставалось только ждать.
Это оказалось самым трудным. Ворон не привык сидеть сложа руки, пока враг сам не найдет его; старый волшебник уже давно разработал изящную систему дозорных заклятий, однако еще ни разу не имел повода пустить ее в ход. И даже сейчас он колебался — настолько велик был соблазн хоть что-то узнать о своих противниках, хотя Дор-Вейтарн и понимал, что этого нельзя делать ни в коем случае.
Он ждал. Время в заклинательной пещере шло очень медленно, по песчаному полу едва-едва ползли пятна солнечного света, пробивавшегося сквозь специально оставленное отверстие в кровле. Дор-Вейтарн молча сидел в своем каменном кресле; со стороны могло бы показаться, что старый волшебник попросту дремлет.
Однако это было далеко не так. Старик вел нелегкий разговор с собственной совестью, сурово укорявшей его за то, что он, по сути дела, собственными руками отправил на смерть своего близкого друга, пожалуй, своего единственного друга, оставшегося у Ворона после долгих лет затворничества. Не требовалось особых умственных усилий, чтобы понять — Орден уже наверняка прочесал весь Неллас. И если им удалось связать отсутствие старого сэйрава с наймом им кормилицы, также покинувшей город вместе с ним, то участь Эммель-Зорага решена. Поразмыслив, Дор-Вейтарн уже было решил послать весть своему другу — план изменился, в город возвращаться не следует, надо искать иное убежище, — однако вновь передумал. Пылевой Демон легко отыщет Эммель-Зорага, где бы тот ни прятался. Защищаться от него старый сэйрав все равно не сможет, несмотря на то, что когда-то тоже обучался магии. А из этого следовало, что ему, Дор-Вейтарну, надлежит сделать так, чтобы койары сами нашли бы его, Ворона, и как можно скорее, пока Эммель-Зораг с ни в чем не повинной кормилицей, которой вообще не было никакого дела до всех этих высоких материй, не возвратился в город. Малефики Ордена могли оказаться и еще хитрее, чем полагал Ворон, но в любом случае ему придется драться. Что ж, будь что будет — он готов ко всему.
Новый план нужно было осуществить немедленно. И Ворон несколькими несложными заклинаниями направил свою мысль к тем лесным окраинам, где, по словам гномов, уже хозяйничали слуги Черного Ордена.
Он быстро смог убедиться, что гномы не преувеличивали. Внутреннему взору волшебника предстали многочисленные воины койаров, без устали рыскавшие по перелескам и оврагам. С ними были, как мрачно отметил про себя Дор-Вейтарн, и Сыщики — создания малефиков, наделенные способностью не только видеть, слышать и чувствовать вдесятеро острее любых других существ, но и вдобавок видеть отражения астральных двойников тех, кто проходил по тому месту, где находился Сыщик. Причем побывавших здесь не только что, а и неделю назад, и десять дней назад.
Итак, Орден в поисках. Но, похоже, они ищут вслепую, сами не ведая что. Если бы это было не так, за работу уже взялись бы Пылевые Демоны или иные столь же могущественные существа, коих с избытком сотворили изощренные в злодействах умы колдунов, принявших сторону Ордена и ставших уже не просто колдунами, не просто волшебниками, но злобными малефиками, что на языке Людей как раз и означает чародея, сознательно творящего зло.
Орден в поисках. Ну что же, пора напомнить о себе, если предводительницы этого страшного детища Мрачных Лет забыли, кто такой Ворон Халлана!
Руки волшебника теперь двигались с быстротой играющего сложный пассаж менестреля. Чтобы его вмешательство выглядело наиболее естественным, ему следовало найти того, за которым в настоящий момент гнались бы койары, и помочь этому несчастному; а в том, что такой отыщется, Дор-Вейтарн не сомневался. Воины Черного Ордена предпочитали схватить сто совершенно ненужных им людей, чем упустить одного, являющего собой хоть какую-то ценность для их предводительницы.
* * *
Арьята не тешила себя спасительной ложью, что ей удалось окончательно сбить с толку преследователей. Она понимала, что койары заплатят любую цену, чтобы только захватить ее, ее и Четыре Камня Халлана. Предводительница могла отдать всех рядовых воинов и даже всех таких, как Фельве, ради обладания этими сокровищами. Если правда то, о чем намеками упоминала Ненна… и о чем втихомолку шептались доверенные слуги отца… тогда койары действительно заплатят любую цену. И тогда никто уже не сможет помешать им владычествовать над всем Халланом.
Погоня и в самом деле вскоре обнаружила себя, хотя вернее будет сказать, что Арьяте ясно дали понять, где эта погоня и куда сейчас направляется. Девушка, разумеется, не могла долго размышлять над всем происшедшим с ней той страшной ночью в Нелласе, и она так и не ответила даже самой себе на вопрос: откуда в ее руке взялся Призрачный Меч, дважды спасший ей жизнь? Кто подсказывал ей дорогу во время ночного суматошного бегства по неласским улицам? Кому — невидимому, но явно очень могущественному — оказалась небезразлична ее судьба? Арьята не находила ответов, она просто приняла случившееся как есть и потому не удивилась снизошедшему на нее странному видению.
Сперва во мрак ее забытья пробился чей-то вкрадчивый, но располагающий к себе Голос. Он произносил какие-то слова, они складывались в образы, и Арьята вдруг увидела сперва берег реки, разложенные на песке тела шестерых воинов Черного Ордена и тело бедолаги Гара, что погиб, защищая ее; потом видение изменилось. Дальше Голос стал описывать какие-то лесные тропки, овраги, приметные деревья — и повсюду там принцесса видела воинов в черном. В ее сознании словно бы появлялась подробная карта этого леса — в самой середине ее лежала Арьята, а вокруг нее уверенно и неумолимо стягивалось кольцо врагов. Девушке показалось, что она даже видит пока еще свободную дорогу, по которой она сможет ускользнуть… Принцесса неосознанно постаралась запомнить это место получше — и тут кто-то осторожно тронул ее за руку.
Она вскочила, словно подброшенная, ей показалось, что коснувшиеся ее пальцы были раскалены, будто только что вынутая из горнила сталь; рука Арьяты сжала стилет. Принцесса не могла долго разглядывать, кто сейчас оказался перед ней, страх подсказал единственное решение, и она замахнулась тускло блеснувшим клинком.
— Остановись, безумная! — услыхала она молодой и мелодичный женский голос.
Сильная и ловкая рука перехватила в воздухе кисть Арьяты, попытавшись выбить из нее оружие; развернувшись в сторону, девушка споткнулась о торчавший из земли корень дуба и упала навзничь.
— Остановись, я не сделаю тебе ничего плохого, — услыхала она. Теперь в голосе говорившей сквозили неприкрытые изумление и обида. — Ты даже не захотела взглянуть, кто перед тобой!
Арьята с трудом подняла голову, ожидая увидеть мрачную, обтянутую черной одеждой фигуру. Однако перед ней стояла невысокая, очень стройная молодая девушка, наверное не старше пятнадцати лет, облаченная в просторный изумрудно-зеленый плащ, стянутый на немыслимо тонкой талии узким поясом из искусно пригнанных друг к другу зеленоватых самоцветных камней. Зелеными были и длинные волосы гостьи, заплетенные в две толстые косы, перекинутые на грудь. Изящные руки держали небольшой белый жезл с навершием в виде раскидистого дерева. На принцессу в упор смотрели два нечеловечески огромных глаза со странными зелеными кругами вокруг черных зрачков. Тонкие бледные губы были плотно сжаты.
— Ты даже не посмотрела, кто перед тобой, друг или враг, — вновь с упреком повторила незнакомка.
Ее нельзя было заподозрить в принадлежности к Черному Ордену, и Арьята заколебалась.
— Нет, погоди, ничего не говори, ты измучена и обессилена, — вдруг быстро произнесла странная девушка, на мгновение вглядевшись в Арьяту попристальнее. — Прости меня, я слишком скоро стала судить тебя, а прежде чем спрашивать, мне следовало…
Закусив губу, точно от досады, незнакомка мягко опустилась на колени возле головы лежавшей Арьяты и осторожно провела ладонями по щеке принцессы — легко, словно лаская. К изумлению принцессы, усталость и боль, головокружение тотчас оставили ее, сознание вновь стало ясным и чистым, даже горечь утраты родных, все время терзавшая сердце, на время отступила.
— Я Наллика, Дева Лесов, — представилась незнакомка, с удовлетворением от хорошо выполненной работы взглянув на прояснившийся взор Арьяты. — Я из рода эльфов, но давно уже служу Великой Ялини, Властительнице Зеленого Мира: я состою в ее свите. Здесь роща, когда-то посаженная самой богиней; я должна присматривать за лесом время от времени. Но расскажи же, что случилось с тобой!
— Наллика… Дева Лесов?! — Арьята вздрогнула. Впервые в жизни она оказалась лицом к лицу с Магическим существом, да еще из свиты самой Ялини, одной из Семи Молодых Богов. Невольно принцесса сделала движение, точно пытаясь отползти назад.
— Ты боишься меня? — Наллика даже рассмеялась. — Ты боишься меня? Но ведь, как и ты, я вышла из материнского чрева; и вся та магия, о которой ты, наверное, подумала, — это всего лишь знание, причем направленное только на доброе. Лечить, растить, обучать… Оставь свои страхи и скажи мне, как тебя зовут и что с тобой происходит!
— Разве… разве ты не знаешь? — с трудом выдавила из себя Арьята. Отчего-то эта Наллика пугала ее куда сильнее, чем все воины Черного Ордена, вместе взятые. Было что-то неживое в этой совершенной красоте, огромные глаза казались вделанными в гипсовую маску драгоценными камнями.
— Конечно, нет, откуда бы я могла это узнать? — терпеливо, словно разговаривая с непонятливым ребенком, втолковывала девушке Наллика. — Мы не читаем ваших мыслей — этим занимаются лишь злые колдуны. Мы узнаем лишь то, что человек, если только он не закоренелый лиходей, сам хочет сказать нам и произнести вслух. Я только чувствую исходящую от тебя тревогу.
— За мной гонятся, — выдохнула Арьята. — Черный Орден, койары.
— Койары? — Брови Наллики дрогнули и поползли вверх. — Зачем?
— Потому что… — начала было принцесса и осеклась, мысленно сто раз обругав себя последней дурой. Ведь она говорила с Перворожденной! А кто, как не они, прекрасные эльфы, замыслили весь тот заговор, после которого отец лишился трона и им пришлось спасаться бегством, приведшим всю семью прямиком в роковой дом старого Гормли?!
— Так уж вышло, — пробурчала в конце концов Арьята и, не придумав ничего лучше, отвернулась.
— Дело твое, не хочешь — не говори, — пожала плечами Наллика. — Но так я не смогу помочь тебе.
— Почему? Разве того, что за мной охотятся койары, недостаточно? Или ты, о Наллика из свиты Властительницы Зеленого Мира, думаешь, что я лгу? — В голосе Арьяты звучало истинно королевское достоинство.
— Нет, — покачала головой Перворожденная, опускаясь на землю рядом с сидевшей принцессой. — Но Великая Ялини не вмешивается в дела людей — равно как и в дела Эльфов, гномов и прочих народов Большого Хьёрварда. Зеленые растущие создания — вот те, о ком она заботится по-настоящему. Я не властна воевать с койарами, хотя и знаю, что хорошего в этом Ордене мало. Я могу помочь тебе, исключительно только тебе, потому что ты попала в беду именно в моем лесу, в моей заветной роще. — Она обвела рукой вокруг себя. — И потому, если ты расскажешь мне, в чем дело, я, быть может, смогу выручить тебя.
Арьята все отчетливей и отчетливей ощущала приближение преследователей. Конечно же, все ее детские уловки и попытки сбить их со следа ни к чему не привели. Прочесав близлежащие леса, широкая ловчая сеть черных воинов охватывала свою жертву со всех сторон. Ощущение было такое, что кто-то всевидящий, взирая сверху на все происходящее, рассказывает Арьяте обо всем, что предстает его взору.
— Они уже близко. — Принцесса поднялась. Спасибо этой Наллике уже и за то, что сняла усталость.
— Я бы на твоем месте не уходила из моей рощи, — задумчиво проговорила Дева Лесов. — Я узнала тебя. Ты Арьята, высокородная принцесса Халланская. И хотя я не понимаю, почему ты молчишь, я помогу тебе. В пределах круга этих дубов, моих добрых друзей, ты под моей защитой.
— А потом? — в упор спросила Арьята. — Я ведь не просижу здесь всю жизнь!
— Милосердная Ялини, моя повелительница, собиралась заглянуть сюда на исходе этой осени, — ответила Наллика. — Я надеюсь, ей ты не станешь перечить, Смертная?!
— На исходе осени?! — не поверила своим ушам Арьята. — Нет! Я не стану сидеть здесь сложа руки, в то время как… — Она вновь остановила себя.
— Содеять большее — не в моих силах. — В голосе Наллики слышалось неподдельное огорчение. — Но как, ответь, мне помогать той, которая сама боится меня?
— Еще бы тебя не бояться! — не выдержала Арьята. — На троне моего отца, на моем троне сидит какая-то Владычица, наполовину эльф по крови, и я знаю, что Перворожденные помогали ей!..
Наллика нахмурилась.
— Это дело тех эльфов, что еще остались в Западном Хьёрварде, — покачала она головой. — Не мне их судить, мы в людские дела не вмешиваемся. Одно могу сказать тебе, принцесса Арьята: Перворожденные никогда и ничего не делают зря. Раз они сочли нужным вмешаться, значит, они имели очень веские причины!
— Слова, слова, одни лишь красивые слова, — сквозь зубы процедила Арьята.
Эта Наллика говорила с ней, законной наследной принцессой Халлана, которая в свой черед стала бы королевой, точно мудрый старец с только-только выучившимся говорить ребенком. Ненна, былая наставница, быть может, и смогла бы втолковать гордой принцессе, что Наллика и в самом деле имела право так говорить — ну хотя бы потому, что годами превосходила Арьяту на добрую тысячу лет.
— Я понимаю твою горечь и боль, ведь вмешательство Перворожденных затронуло тебя непосредственно, — кивнула Наллика. — Но подумай: быть может, громадному большинству простых обитателей Халлана стало легче? Не в том ли состоит первейший долг правителя — облегчить жизнь тем, кто живет под твоей рукой?
Арьята ничего не ответила. Ее охватывало странное равнодушие; и разве можно было представить раньше, чтобы она вот так сидела бы рядом с настоящей Перворожденной и молчала, тупо глядя в землю? Она бы уже засыпала Наллику вопросами, а теперь ей все это совершенно безразлично. Койары будут здесь совсем скоро.
Очевидно Наллика тоже почувствовала неладное. Внезапно поднявшись, она грациозно, точно лань, подбежала к ближайшему из дубов; прижавшись щекой к толстой морщинистой коре, Дева Лесов как будто прислушивалась к идущему из глубины ствола голосу. Когда она вновь повернулась к Арьяте, лицо ее было тревожно.
— Они уже совсем близко, — негромко, словно обращаясь к себе самой, произнесла Наллика. — Посмотри на них, принцесса Арьята, если хочешь… Загляни в этот ключ!
Посреди небольшой лужайки из-под земли и впрямь выбивался звонкий родничок. Невольно повиновавшись голосу Наллики, Арьята склонилась над чистой поверхностью воды.
Сперва она не увидела ничего странного, кроме танцующих на дне песчинок; однако затем по воде пробежала внезапная рябь, и перед глазами принцессы появились пятеро воинов Ордена, крадущихся вдоль каких-то кустов в сопровождении омерзительного здоровенного паука. Спустя мгновение Арьята узнала место — койары шли по пологому склону прямо к заветной дубовой роще. Сердце у нее оледенело, рука судорожно стиснула рукоятку стилета. Девушка лихорадочно пыталась вспомнить, каким образом удавалось вызвать себе на помощь призрачный меч…
Наллика некоторое время стояла неподвижно, опустив голову, точно в глубоком раздумье. Вокруг них все оставалось безмятежно тихо, даже чуткие сороки не поднимали своего всегдашнего галдежа, как обычно случается, когда по лесу ломится человек. Койары умели пробираться бесшумнее и незаметнее рыси.
— Они уже здесь, — ни к кому не обращаясь, произнесла Арьята. Она понимала, что окружена и что ей не уйти — в роднике появились еще пятеро слуг Ордена, подбиравшихся к роще с другой стороны.
Принцесса медленно поднялась. Она не собиралась убегать и прятаться. Что ж, если такова ее судьба — она падет здесь, но падет так, как достойно истинной королевы Халлана, каковой она наверняка уже могла считать себя, — если властитель престола исчезает бесследно, до его возвращения власть все равно переходит к прямому наследнику — к старшему из детей королевской семьи, независимо от того, принц это или принцесса.
Арьята не видела, что Наллика с неподдельным интересом наблюдает за ней. Девушка погружалась в странное оцепенение, в тот самый транс, что спас ее в доме Гормли. Она просто стояла, привалившись спиной к дубу, и ждала.
В окружавших Неллас дремучих лесах и впрямь который уже день творилось что-то неладное. Дор-Вейтарн быстро смог отыскать причину — заклятие, направленное на поиск ненавидящего койаров человека (по отражениям его мыслей в астральном двойнике), тотчас явило его внутреннему взору видение — через непролазный бурелом пробиралась девушка в простой, даже бедной, темной одежде. Лицо ее, исхудавшее, с ввалившимися щеками, и голодный блеск в глазах говорили, что она не ела уже по крайней мере три дня. Она изо всех сил путала следы, забираясь в самые глухие уголки чащоб, не боясь ни зверей, ни прочих малоприятных обитателей лесных глубин, например, таких, как Пущевые Хеды, которые никогда не упускали случая полакомиться человечиной, — однако перед этой девушкой вся нечисть разбегалась, словно услыхав за ее спиной грозные шаги самого Ямерта. Впрочем, койаров, целая свора которых вкупе с Сыщиками и Пылевыми Демонами преследовала юную беглянку, это, похоже, не останавливало.
Увидев все это, Дор-Вейтарн, признаться, едва не лишился чувств от изумления. Орден бросил против одной-единственной девчонки такие силы, которых в иные времена хватило бы, чтобы привести к покорности доброе королевство, содержащее на службе целые отряды колдунов и чародеев. Дор-Вейтарн ничего не понимал в происходящем. Если беглянка уже известна Ордену — для чего воины-люди, если достаточно одного-единственного Пылевого Демона? А если такого Демона недостаточно, то кто же, во имя пресветлого Ямерта, эта девчонка?!
Ворон теперь не скрывался, и он позволил себе удовлетворить жестоко терзавшее его любопытство, отыскав в Астрале то, что произошло с этой необыкновенной девушкой несколько дней назад…
ГЛАВА VII
Хорошо запомнив преподанный им в Нелласе кровавый урок, воины Черного Ордена больше не хотели рисковать. Они приближались очень медленно и осторожно, сопровождаемые существами, куда лучше людей умеющими ловить, обезоруживать и связывать пленников. Сыщики сражались ничуть не хуже, чем отыскивали давно выветрившиеся следы намеченных жертв. Койары невидимками ползли в невысокой траве, ловко, как белки, перемахивали с ветки на ветку в древесных кронах, их подручные — пауки — Сыщики готовили ловчую снасть — клейкие и прочные паутиновые нити, точнее, — веревки, каждая толщиной в руку сильного мужчины. И Сыщики, и воины, конечно же, чувствовали, что перед ними не простая роща, — магия этого места была неприятна им, однако жестокий приказ их предводительницы не оставлял никаких надежд избегнуть боя — пленницу должно взять любой ценой и как можно скорее. Если они не справятся, то жизни их более не будут нужны Ордену.
Арьята стояла с закрытыми глазами, погрузившись в небывалое оцепенение. Всем существом своим желая сейчас приближения этих тварей в черном, она тянула их к себе всей силой своего сознания. Правая рука висела вдоль бедра; в левой Арьята сжимала стилет. Она не думала сейчас о Наллике, вроде бы обещавшей ей защиту, а теперь спокойно стоявшей неподалеку — руки скрещены на груди — и с каким-то странным интересом взиравшей на происходящее; мысленно принцесса представила себе призрачный серебристый клинок заветного меча, строгий холод его резного эфеса, его уверенную тяжесть, его скрытую до времени смертоносную силу. Смыслом ее существования сейчас стало вызвать к жизни этот меч.
Койары подобрались бесшумно. Вскарабкавшиеся на ветви дуба, под которым стояла замершая Арьята, Сыщики все разом метнули вниз свои липучие серые нити.
Словно чья-то сильная рука внезапно и резко толкнула девушку в плечо, заставив шагнуть вперед за долю мгновения до того, как густое переплетение ловчих сетей упало на то место, где только что стояла Арьята.
Черные воины не торопились. Прежде чем вступать в бой самим, следовало до конца использовать пауков, тем более что их вообще никогда не берегли и всегда гнали на бой.
Наллика по-прежнему не шевелилась; и странное дело, ни один из койаров даже не покосился в ее сторону, словно ее и не было.
Сыщики дружно прыгнули вниз, на лету готовясь вцепиться в жертву всеми многочисленными когтями и крючьями, коими их в изобилии снабдили создатели.
Не открывая глаз, Арьята резко повернулась. Оттуда, из-за спины, на нее бросилось нечто совершенно омерзительное, не имеющее даже права жить, отвратительная нечисть, созданная злобным чародейством; принцесса что есть силы взмахнула правой рукой, как будто рубила подступающего сзади противника. Ей показалось, что ладонь холодит долгожданная тяжесть волшебного эфеса.
У стоявшей поодаль Наллики вырвался невольный крик ужаса. Из руки странной Смертной, забредшей в ее волшебную рощу, вырвался язык яростного серебристого пламени. Падавшие сверху Сыщики достигали земли уже разрубленными надвое безжизненными грудами дурно пахнущего окровавленного мяса.
Арьята двигалась словно во сне, не открывая глаз, не чрезмерно быстро, однако каждый шаг и каждый взмах следовали именно в тот миг, когда нужно, ни секундой раньше и ни секундой позже; бросившихся к девушке пауков встретил убийственный серебряный блеск странного оружия.
Даже с закрытыми глазами Арьята видела все происходящее, как и обычно Пауки казались неуклюжими увальнями, которые сами напарывались на ее меч Не прошло и пяти секунд, как у ног принцессы валялось не меньше дюжины мертвых страшилищ.
— Ялини! — У Наллики вырвался отчаянный крик, словно увиденное уже не просто изумило, а до крайности напугало ее.
* * *
— Ну, подходите! — поворачиваясь к зарослям у себя за спиной, яростно выкрикнула Арьята. Теперь она чувствовала себя неуязвимой, принцессу захлестнул дикий боевой азарт, все мысли о том, как ужасно убийство, без следа исчезли из ее головы. Сейчас она хотела одного — крови своих врагов.
Койары, однако, не растерялись. Они не видели призрачного меча в руке могущественной волшебницы — за кого они теперь вполне серьезно принимали Арьяту — и потому решили, что она сразила их Сыщиков каким-то неведомым колдовством. С чародеями следовало, во-первых, держаться осторожно и, во-вторых, предоставить им возможность сражаться с такими же порождениями магии.
В воздухе свистнула первая арбалетная стрела, нацеленная в ногу принцессе, и прежде чем она успела даже подумать о чем бы то ни было, ее правую руку с силой дернуло вниз. Ударившись в невидимую для врагов серебристую сталь клинка, черная стрела вспыхнула быстрым бесцветным пламенем и исчезла. Арьята даже не поняла, что произошло.
Прежде чем остальные арбалетчики нажали на спусковые крючки, на краю поляны появилось еще одно существо. Оно не имело четких очертаний, более всего походя на редкое облако пыли, невесть откуда взявшейся среди густой лесной травы Облако быстро поплыло прямо к принцессе.
Арьята прыгнула вперед, совершенно не ожидая от себя подобной доблести. Впрочем, особой смелости от нее сейчас и не требовалось. Она услыхала внятный и повелительный приказ — встретить Пылевого Демона (откуда-то извне пришло и имя этого создания) посреди поляны.
Серо-бурый клуб рассекла стремительная серебряная молния Арьята ударила, точно опытный мечник, — и тело Пылевого Демона, против которого бессильно было любое оружие, даже многое из числа зачарованного, исчезло без следа.
Этого воины Ордена никак не ожидали. Самый надежный их помощник оказался бессилен, и сами они не рискнули предложить Арьяте открытый бой. Вместо этого вновь раздалось слитное щелканье десятков арбалетов.
Принцесса бросилась ничком, лишь на долю мгновения опередив посланные в нее чернооперенные тяжелые болты. Подобное вряд ли смог бы проделать даже самый лучший воин Халлана — вся земля вокруг девушки была утыкана короткими и толстыми древками вонзившихся стрел, но саму принцессу не задело.
И тут начала наконец действовать Наллика. Трудно сказать, отчего она так долго оставалась лишь сторонним наблюдателем; да и все последующее объяснить также нелегко.
— Вон из моего леса! — внезапно воскликнула она, высоко вскидывая руки над головой в повелительном жесте. Уткнувшись лицом в сгиб руки, Арьята не видела, что сделала Дева Лесов дальше, но стебли трав, на которых лежала принцесса, внезапно стали жесткими и колючими, словно стальные кинжалы. Они протыкали одежду, все настойчивее и настойчивее стремясь вонзиться в тело девушки.
Лежать стало невозможно.
— Эй, что ты делаешь?! — не своим голосом вскрикнула принцесса; из глубокого пореза на плече уже сочилась кровь. — Ты же обещала помочь!
— Я и так помогаю тебе, несчастная! — Голос тонкой, стройной Наллики прогремел громовым раскатом. — Беги, пока твои враги на ножах травы! И рассчитывай потом только на себя! Я не потерплю в моих владениях богомерзкое оружие!
У Арьяты не было времени для подробных расспросов. Она опрометью бросилась прочь, мимоходом заметив корчащегося на земле койара, из груди которого, точно копье, торчал длинный зеленый стебель, у основания испачканный кровью.
Промчавшись по склону холма, Арьята с разгону врезалась в густой орешник и постаралась как можно быстрее углубиться в него.
* * *
Все это открылось в видении Дор-Вейтарну; и теперь первейшим его долгом стало не только защищать младенца Трогвара, но и спасти наследную принцессу Арьяту, нынешнюю главу Королевского Дома Халлана. Девушка каким-то чудом пять дней ускользала от погони, хотя оторваться от Пылевого Демона, по твердому убеждению Ворона, было просто невозможно. Старый волшебник не понял, что за чудо-меч появился в руках принцессы в самый напряженный момент, как не понимал и то, почему он вызвал столь яростное неприятие у Наллики. Деву Лесов он знал давно — она отличалась кротостью и мягкосердечием, подобно и ее госпоже, могущественной Ялини, Хозяйке Зеленого Мира, — но никогда не видел Наллику в такой ярости. Казалось, перед ней появился сам Владыка Тьмы собственной персоной.
Не понимал старый чародей и того, кто же так здорово помогал принцессе во время схватки. Не сама же она, ясное дело, придумала все эти приемы, позволившие ей сначала отправить в небытие добрую дюжину Сыщиков, а потом расправиться с самим Пылевым Демоном, не говоря уж об арбалетных стрелах.
Дор-Вейтарну не удалось в деталях выяснить, что случилось с Арьятой после того, как она вырвалась из кольца в зачарованной роще. Каким-то образом принцессе удалось пять долгих дней продержаться в лесах против целой орды койаров и их чудовищных прислужников — Ворон не мог сказать как. У него даже мелькнула мысль, что девушка вовсе и не нуждается в его помощи, если в минуту острейшей нужды способна к столь сильному и изощренному колдовству.
И все же он обязан был помочь ей — и потому, что она была попавшей в беду принцессой, и для того, чтобы привлечь внимание тех, кто командовал койарами.
Волшебник громко вздохнул. Он стоял, наклонившись над чашей родника; потом зачерпнул ладонями воду и, резко произнося заклятие, швырнул вверх сноп сверкающих капель. Несколько мгновений он ждал, а потом, не выдержав, вновь склонился над источником: подобно Наллике, он использовал его для дальновидения.
В глухом лесу койары неожиданно попали под сильнейший, хлещущий, подобно бичу, ливень: дождевые капли вонзались, словно стрелы. Сперва старший среди воинов Черного Ордена отдал приказ укрыться под деревьями, но внезапно насторожился, замерев под секущимися струями, как будто к чему-то принюхиваясь. Дор-Вейтарн видел искаженное яростью лицо воина — он был настолько взбешен, что даже сорвал черный капюшон-маску, закрывавший головы всех остальных его спутников Без сомнения, он почуял направленное против них заклятие, и сейчас малефики Ордена возьмутся за работу.
Но прежде чем они доберутся-таки до него, Ворона, стоило послать охотящимся за принцессой черным воинам еще несколько приятных подарков. Дождь внезапно прекратился, сменившись невесть откуда взявшейся в этих лесах краях песчаной бурей. Ворон постарался на славу — ветер швырял в лицо воинам целые пригоршни острого, секущего, подобно отточенному лезвию, песка, они увязли во внезапно появившихся у них на пути рыхлых барханах — старый волшебник использовал все свое умение управлять стихиями воды и ветра. До времени он не хотел показывать врагам свою подлинную мощь — заветные боевые заклятия он прибережет напоследок, — но и сделанного им вполне хватало, чтобы помочь Арьяте оторваться от погони. Следя за ней, чародей с удовлетворением убедился, что девушка не просто бежала куда глаза глядят, гонимая одним лишь острым ужасом, — направление ее пути, то, как она обходила препятствия и затем вновь возвращалась к одной ей видимой оставленной тропе, говорило о том, что Арьята пробирается к Пещерам Ортана, известному месту сбора всех Белых Колдунов Западного Хьёрварда, и про себя Ворон одобрил ее решение. Другое дело, что этот путь был очевидным, и предводительница Черного Ордена вполне могла устроить засаду на ближних подступах к Ортану…
Дор-Вейтарн уже собирался послать весть об этом хранительницам Пещер, как вдруг сообразил, что Халлан стоит на пороге самой настоящей магической войны. В свару смертных колдунов вполне могли вмешаться их наставники, Истинные Маги, чей дом — Замок Всех Древних и из колдовства которых черпали силу для своих заклинаний все без исключения чародеи-люди; а койары, по слухам, имели могущественных покровителей там, на вершине Столпа Титанов. «Готов ли ты ввергнуть в хаос новой войны весь Западный Хьёрвард?» — напрямик спросил себя Ворон, тотчас ощутив в груди предательский холодок липкого страха. Сам он был готов бестрепетно вступить в смертельную схватку хоть со всем Орденом — но подставлять других было выше его сил.
Логово койаров было надежно укрыто от излишнего любопытства как волшебников, так и простых смертных; нечего было и пытаться без помощи других собратьев по Кругу Ортана проломиться к цитадели Ордена. Однако Дор-Вейтарн легко мог представить себе, как склонились над своими магическими амулетами малефики его противника, пытаясь как можно скорее разобраться в том, кто и почему противодействует им. Ворон знал, что ответ его врагами будет найден очень быстро.
Тем временем задержанные его колдовством койары, похоже, ненадолго потеряли след. Дор-Вейтарн постарался вложить в свои заклятия и нечто, отбивавшее на время чутье даже у Пылевых Демонов. Они быстро приспособятся к этому неприятному сюрпризу: чародей знал, что день или два — и созданная им помеха перестанет мешать Демонам, подобно тому как человек может свыкнуться даже с не слишком приятным запахом, если этот запах не чрезмерно силен.
Тем временем Арьята добралась до берега Свиррле — быстрой и чистой речки, отделявшей от предгорий просторы лесистых равнин Халлана. За Свиррле в двух днях пути лежали Пещеры Ортана.
