1. Бегство

Утро выдалось хмурое.

Тёмный свод облаков плотно окутывал небо. То и дело срывался мелкий дождь. Но призрачно-бледная полоса уже затеплилась вдоль горизонта. В августе – не длинные ночи.

Жаль, что холодно было совсем не по-летнему. Сидевшему за рулём Тесленко пришлось включить печку.

Спустя полчаса мы достигли границы.

Бетонные надолбы, пулемёты в бойницах и таможенники с рентгеновскими взглядами:

– Пожалуйста, выйдите из машины.

Поёживаясь, мы выбрались из салона в зябкий рассветный воздух.

Искали они основательно. Разве, что не вспарывали обивку на сиденьях. Заглянули под капот. Проверили сканнерами каждое колесо. И это несмотря на наши европейские паспорта.

Кое-кому повезло гораздо меньше.

Рядом с ветхим автобусом лицом вниз лежали человек сорок пассажиров. Прямо на мокром асфальте.

Трое пограничников караулили их с автоматами и овчарками. В самом автобусе проходил яростный «шмон». Наружу летели вещи и разодранные сумки.

– Сейчас возьмутся за кресла, – шепнул Тесленко.

– Цирк, – прищурился Мустафа, – Наверное, у кого-то опять нашли листовки.

Минут через двадцать нам разрешили вернуться в джип. Чугунно-невозмутимый пограничник отдал паспорта и казённым голосом пожелал «Good luck!».

Джип плавно набрал скорость. Здание КПП скрылось за поворотом.

– Да, удача нам не помешает, – буркнул Мустафа.

Я смолчал.

Ни впереди, ни позади нас на всём шоссе не просматривалось ни единой машины. Словно вокруг была пустыня.

Километра через два свернули в лесополосу. Заглушили мотор. Я достал из кармана детектор. Пискнул слабый сигнал. На экранчике высветился азимут.

Мы с Мустафой выбрались из машины. Пересекли рощицу. Сигнал усилился. В кустах под сухими ветками и слоем дёрна мы нашли тайник.

– Теперь будет веселее, – ухмыльнулся татарин, разворачивая пакет.

Что ж, ему лучше знать. Он-то в этих местах – не первый раз.

Мустафа вооружился «ониксом». Тяжеловатая штуковина на мой вкус. Я предпочёл новенький «вальтер». Щёлкнул фиксатором, проверяя обойму. Порядок. Двадцать патронов. Сунул оружие в карман.

Кроме трёх пистолетов в пакете имелись три сороказарядных «вайпера», несколько гранат и коробки с боезапасом. Отдельно – кумулятивные патроны для «оникса».

Татарин с нежностью погладил массивный воронёный ствол:

– Отличная «машинка». Хоть в БТР, хоть в человека. Кевлар для неё – как бумага! Такую дырку делает – залюбуешься.

– А если в армопласт?

– Не знаю, – ласково ощерился Мустафа, – Пока не пробовал.

Вернулись к джипу. Кроме пистолетов оставили себе по две гранаты. На здешних дорогах – это минимальный набор, почти не вызывающий подозрения. Всё остальное – спрятали в тайник под сиденьями. Разрешение на оружие у нас есть и усиленно шмонать уже не будут.

Опять выехали на шоссе.

Тесленко прибавил ходу, выжимая километров сто. Нарваться на дорожную полицию он не боялся. Перед ним – бортовой дисплей «чероки». Там высвечивалась карта. Все блок-посты и патрули по состоянию на сегодняшнее утро. Разве что, можем влететь на бандитскую заставу. Но самые «горячие» места там тоже обозначены.

Лишнего риска мы избегали. В результате, изрядную часть пути тряслись дикими, заросшими бурьяном просёлками. Я и не думал, что крапива может быть такой высоты.

– Этим летом здесь, кроме нас, никто не ездил, – заметил Мустафа.

Иногда попадались сожжённые остовы грузовиков. Изуродованные взрывами «бэтээры». Всё трёхлетней давности. Тесленко вспомнил, что раньше и на шоссе было до фига мёртвой техники. Потом главные магистрали расчистили, а сюда так и не добрались.

– Невыгодно, – уточнил он, – Да и неспокойно здесь.

У мёртвого железнодорожного переезда я увидел танк с сорванной башней. И вдруг вспомнилась картинка из комикса – Земля после нашествия инопланетян. Точь-в-точь такой же танк. Почти такой переезд… И ни души кругом.

Fuck…

На тегеранских улицах я чувствовал себя увереннее.

– Всё таки странно, что вокруг нет людей…

Ведь кто-то живёт в этих местах. До этого, мы проехали убранное поле. И заметили в речной пойме аккуратные стога сена.

– Если и были, то попрятались, – ухмыльнулся Мустафа – От греха подальше…

– А чего нас бояться?

– «Тачка» у нас крутая, – объяснил Тесленко, – «Rider-Cherokee». Любимый бандитский экипаж.

– Вот-вот, – кивнул Мустафа, – Наверняка, отсиживаются где-то в кустах. Наблюдают.

– Или наводят гранатомёт, – будничным тоном добавил украинец.

Не поймёшь, шутят или всерьёз?

Скорее бы миновать открытое место.

Мы покинули переезд. И все равно двигались слишком медленно.

– Прибавь ходу!

– Без паники.

Тесленко крутанул руль и объехал большую, но почти неприметную за высокой травой воронку.

Он – молодец. С другим водилой мы бы обязательно туда влетели.

Остатки железной дороги всё дальше. Мустафа насвистывает что-то весёлое – кажется песенку неувядающей Бритни Спирс. При этом, не забывает изучать окрестности – намётанным и острым взглядом. Тесленко ведёт машину ровно и уверенно. Ухитряясь даже на скорости избегать самых жёстких колдобин.

Дьявол! И правда, чего я так разволновался?

Хотя… Есть одна веская причина.

Татарин и украинец – обычные наёмники. Пусть и дорогостоящие. Если угодят в чьи-то «нежные» лапы, максимум что расскажут – имя подставного заказчика. Даже если их будут резать на куски.

А я… Об этом лучше не думать.

Странная штука жизнь. Чем больше знаешь – тем труднее живётся.

Опять выехали на шоссе. Быстро замелькали деревья придорожной посадки. Но минут через двадцать Тесленко притормозил. Впереди, растягиваясь серо-зелёной змеёй, шла военная колонна.

Дорога делала небольшой изгиб. Так что, отлично было видно, как в хвосте и голове ползут бронетранспортёры с развернутыми «ёлочкой» башнями.

Мустафа глянул в цифровой бинокль:

– Тащатся, как черепахи. Может обгоним?

Я отобрал у него бинокль. Дал увеличение на максимум.

Ага… «Пшеки» катаются. На бронетранспортёрах – белый «петух». И шесть грузовиков – с эмблемой НАТО. Нет, рисковать не стоит. Я знаю последнюю директиву их командования – в случае вероятной угрозы стрелять на поражение.

Особой храбростью эти придурки не отличаются. Так что, вполне могут счесть угрозой наш джип.

– Туда, – указал я Тесленко, когда мы поравнялись с поворотом на разбитый просёлок.

– Плохая дорога, – возразил украинец.

– Езжай! – коротко отмахнулся я.

Опрометчивость моего решения выяснилась довольно быстро. По спутниковой карте всё выглядело чудесно. В реальности имелась только раскисшая грязь и лужицы размером с небольшой пруд.

Джип старательно рычал, пробуксовывая в чернозёме. Тесленко хмурился, но помалкивал. Дискуссии вообще были не в его характере. Лишь после того, как мы едва не засели намертво в болотистой низине, украинец решительно заявил:

– Надо возвращаться.

Я сердито кивнул. Часа два точно потеряем.

– А если через Берёзовку? – вдруг предложил татарин.

Я задумался. До этого мы старательно объезжали все населённые пункты.

– Там дорога лучше, – объяснил Мустафа, – И если напрямик – километров сто срежем.

– Угу, – кивнул Тесленко, – Заодно и Вальку проведаем…

– Какую ещё Вальку? – насторожился я.

– Ты думаешь, почему его в Берёзовку тянет?

– И что такого? – подмигнул Мустафа, – Полчасика отдохнуть. Выпить, закусить…

– Религия не запрещает? – улыбнулся украинец.

– Э-э, шайтан! – оскалился татарин, – Всего сто грамм под малосольные огурчики…

Он глянул на меня с надеждой.

Я потёр висок.

Малосольные огурчики? Да, помню, это любимая русская закуска… А я… Я здесь надолго. Будем привыкать!

Тесленко развернул машину. Джип, вырвавшись из низины, плавно набирает ход.

Мустафа расслабился. Глаза его весело сверкают:

– Какая в этих местах рыбалка!

Удивительное дело. Я же знаю, татарин – честный отморозок. Папу и маму продаст. Если, конечно, хорошо заплатят.

Но сейчас он кажется нормальным парнем. И в Берёзовку его тянет не только ради безопасного секса на свежем воздухе. Его там, действительно, ждут. И будут рады его скуластой физиономии.

Проклятье. Как я ему завидую…

Полчаса мы тряслись по уходившей ввёрх «грунтовке». Кругом было редколесье. И за придорожными кустами далеко тянулся прозрачный сосняк.

Дождь закончился. Выглянуло солнце.

– Здесь хорошо, – сказал татарин. И чуть опустил бронестекло. В салоне повеяло живыми хвойными ароматами.

Я неодобрительно покосился за окно. И всё таки не стал возражать.

– Скоро будем на месте, – улыбнулся Мустафа.

«Скорее бы», – подумал я.

Улыбка татарина вдруг растаяла. Через хвойные ароматы прорезался явственный запах гари.

Дорога сделала крутой изгиб. Мы повернули, выехали из леса. И увидели огромное пепелище.

Когда-то, вероятно совсем недавно, здесь было крупное село. На бетонных столбах ещё остались провода. Вдоль улицы тянулась жёлтая газовая труба на опорах. Странно, эта труба лучше всего сохранилась. И казалась единственной реалистичной деталью. Почернелые кирпичные коробки с провалившимися крышами выглядели, как декорация.

– Вперёд, не сбавляйходу! – приказал я Тесленко.

Мы неслись, подпрыгивая на ухабах. Мустафа молчал. Глядел за окно, не мигая. И вдруг ладонью ударил украинца по плечу:

– Стой!

Тесленко послушно вдавил тормоз.

– Что ты делаешь, урод?! – я даже растерялся от неожиданности.

Но меня будто не слышали.

Мустафа рывком распахнул дверцу. Пересёк улицу и остановился рядом с остатками большого кирпичного дома. Застыл, как изваяние. Отличная мишень для любого, даже самого никудышнего снайпера.

Идиот!

Я достал «вальтер». Каждый миг ожидая худшего, замер с пальцем на спуске.

– Да нет здесь никого, – вздохнул Тесленко, – Уже нет…

И заглушил мотор.

Дьявол! Трудно поверить!

Он тоже вышел из машины.

Я метнулся следом. Пригибаясь, проскочил открытое место и бухнулся в канаву.

Украинец остановился рядом с татарином.

– Хватит маячить! – прошипел я.

Мустафа даже не оглянулся.

Терпение у меня лопнуло. Я встал и, озираясь по сторонам, шагнул ближе:

– Ну, вы… придурки!

Оба молчали. Мустафа вошёл через дверной проём и носком ботинка копнул пепел.

Вблизи сожжённый дом не выглядел декорацией. Среди груды головешек я заметил остатки кухонной посуды. Из-под куска шифера выглядывало колесо детского велосипеда. Тесленко убрал шифер и обнаружил ещё что-то. Почернелое, как головешка. Украинец наклонился, всматриваясь…

– Не трогай, – хрипло сказал Мустафа.

Около часа мы ехали молча.

Татарин сидел сзади. Иногда в зеркале я видел его каменную физиономию. Разговаривать с ним я и не пытался.

Конечно, дерьмовое начало. Хотя… Когда дома выжигают напалмом – зрелище бывает и пострашнее.

Мустафа заговорил первым:

– Я ещё вернусь туда! – его крепкие пальцы стиснули рукоятку «оникса», – Я найду этих шакалов…

Не понимаю. Зачем так нервничать? Проще найти себе другую Вальку. С его-то деньгами…

– Я должен был знать, – скривился Мустафа, – Должен… Я бы их вывез.

– Откуда тебе знать? – вздохнул Тесленко, – Раньше здесь не было партизан. И «чистильщиков» не было.

Мустафа стиснул зубы.

А я отвернулся к окну.

Что-то и мне надо ощутить? Хотя бы жалость?

Только внутри – пустота.

Ничего.

Это не моя война. И не моя страна.

Я просто сделаю дело.

И заработаю кучу бумажек с портретами мёртвых президентов.

А на остальное мне плевать.