Наташа возвратилась от отца Арсения и привезла целую пачку писем, которые надо было срочно раздать. Половину писем поручили разнести мне.

Время было тревожное, многих из наших арестовали. Наташа рассказывала, что, когда она жила у отца Арсения, за домом явно следили, а хозяйку и многих соседей вызывали в райотдел и спрашивали, кто приезжает, пишет, останавливается, и служит ли он дома. Она положилась тогда на слова отца Арсения, когда он благословил при прощании: «Господь милостив. Он сохранит вас».

Так говорила Наташа по приезде, передавая мне письма. Мы разложили письма на столе и стали их разбирать. Ночевала я у Наташи.

В семь утра вышла из дома. Было воскресенье, на улицах попадались редкие прохожие.

Отошла я от дома метров пятьдесят и почувствовала, что за мной идут. Обернулась — женщина. Возникла мысль: следят! Решила проверить, пошла быстрее и свернула в ближайший переулок. Шаги не отставали. Я опять свернула у следующего переулка, женщина по-прежнему шла за мной. Стало неприятно и страшно. Защемило сердце, ноги перестали повиноваться, и я растерялась. Письма со мной, если возьмут, то подведу многих. Женщина упорно шла за мной, держась на расстоянии 50–70 метров. Возникла мысль бросить письма куда-нибудь и бежать, но их, вероятно, найдут, а меня знают, ведь я шла от Наташи.

Переборов растерянность, я начала молиться. Сперва сбиваясь, но потом сосредоточилась. Пошла не спеша. Молясь говорила: «Матерь Божия, на Тебя уповаю и на Твою только помощь надеюсь. Помоги!»

Иду и молюсь. Исчезли страх, тревога, и на душу снизошла уверенность: я не одна. Охраняет меня Матерь Божия. Иду уверенно, ничего не боясь, а шаги преследующей меня женщины стучат, стучат сзади. Пошла я еще тише, возложив все упование свое на Матерь Божию.

Иду и молюсь, даже не замечаю, где иду. Одна мысль, одно прошение — к Богородице. Но слышу, что меня догоняют шаги. Дошла до пересечения улиц, завернула за угол, перекрестилась и вижу — идет рядом со мной женщина моих лет. Так же, как я, одета, все в точности, платок легкий на голове, пальто, сумочка. Идет рядом, вполоборота ко мне лицом. Лицо мне до удивления знакомое, но светлое, озаренное необычным светом.

Взглянула я, и больше на ее лицо смотреть не могла, так оно было светло и прекрасно. Идем рядом, я молюсь, что со мной необычайная спутница — но что за спутница, не знаю. А шаги за спиной по-прежнему стучат. Прошли до следующего перекрестка, и моя спутница, обернувшись ко мне, сказала повелительно, строго: «Остановитесь и стойте. Я пойду вперед». Сказала строго, а лицо полно доброты и света. Остановилась я, а она, спутница, пошла вперед. Одеждой, ростом, фигурой на меня полностью похожа. Странно мне показалось это, но я остановилась. Женщина, что шла за нами, дошла до меня, оглядела с головы до ног, потопталась… посмотрела с удивлением и, обойдя меня стороной, побежала за моей спутницей, а та быстро шла вперед.

У женщины, что следила за мной, лицо было злобным и темным, казалось, вся она переполнена ненавистью ко всему живущему.

Я стояла, не имея сил двинуться с места, и смотрела. Впереди шла моя спутница, похожая на меня одеждой, а за ней — женщина-агент. Дойдя до перекрестка, завернули они за угол и скрылись, я очнулась и, молясь, пошла в обратную сторону и к часам двум разнесла все письма.

«Кого послала мне в помощь Матерь Божия?» — постоянно думала я. Но это была Ее благодатная и великая помощь.

Через год меня арестовали, допрашивали несколько раз, следователь настойчиво добивался, что за женщина шла рядом со мной и куда она или я скрылись. Вызывали даже женщину-агента, она рассказала: «Иду я, товарищ лейтенант, за ней следом, а она все петляет и за углы заскакивает. Смотрю — на углу улицы Казакова кто-то стоит, подошла, и задвоилось в глазах. Обе одеты одинаково, точка в точку, в платках, в ботинках, пальто, сумка, повадка при походке, наклон головы. Пошла я за ними и понять не могу, какую я от дома вела, а какая на углу появилась. Смотрю — одна остановилась, а другая быстро вперед идет, я подумала, да и пошла за уходящей. Шла, шла минут десять, а потом она у меня посреди улицы вдруг исчезла. Я вам, товарищ лейтенант, и тогда и сейчас правду говорю — прямо так и исчезла. Вы спросите, пусть признается, как сделала. Словно в цирке».

Что я могла ответить? Следователь кричал, даже на одном допросе бил, а я все молчала и отвечала: «Не знаю», — беспрерывно молясь Матери Божией, и, наконец, не выдержала и сказала: «Никуда я не пряталась и не исчезала, это меня Матерь Божия спасала, я шла всю дорогу Ей молилась». Следователь на это засмеялся, но бить перестал.

Приговоры в те годы были суровые, но и здесь помогла мне Богородица, дали только высылку на три года за сто километров от Москвы, что было самым малым наказанием.

Отца Арсения пришлось мне увидеть только в 1958 году. Рассказала я ему все и спросила, что это было. И отец Арсений сказал: «По молитвенной просьбе вашей оказала вам великую милость Пресвятая Богородица. Чудо и большая милость были явлены вам и мне, ибо, сохранив письма, отвела Она от многих аресты, ссылки и лагеря».

Слава Богу за все.