Космолог из Массачусетского технологического института Макс Тегмарк посвятил Мультивселенной целую книгу. Выступая в прямом эфире на пресс-конференции в Гарварде, он сказал: «Сегодня великий день для большинства ученых, кроме тех, кто скептически относится к идее Мультивселенной — по крайней мере в этой конкретной Вселенной… Теперь скептикам будет гораздо сложнее отвергать эту идею, заявляя, что „инфляция — это всего лишь теория“. Сначала им придется найти другое убедительное объяснение гравитационных волн, обнаруженных BICEP2. Сегодняшний день принес разочарование и сторонникам экпиротических/циклических моделей, которые в последнее время стали популярной альтернативой инфляции: они опровергаются выявлением BICEP2 гравитационных волн».

Андрея Линде должно было порадовать, что шампанское в Стэнфордском видеоролике, посвященном открытию BICEP2, как нельзя лучше символизировало его модель пузырьковой Мультивселенной. Откупоренное шампанское в бутылку не вернешь. Пузырьки множатся, стремительно поднимаются к поверхности и взрываются, высвобождая восхитительный терпкий аромат времени и солнечного света. Настоящий праздник для всех органов чувств.

Инфляционные пузырьки Линде вырвались на волю 30 лет назад, когда он был молодым космологом, изучавшим удивительные следствия модели вечно расширяющейся и самовоспроизводящейся Вселенной. В видеоролике Линде размышлял о важности открытия BICEP2: «Будем надеяться, что это не обман. Я всегда живу с этим чувством: что, если я обманулся? Что, если я верю в это только потому, что это красиво?» Теперь ему не требовалось больше «верить» в инфляцию: благодаря открытию BICEP2 вера сменилась знанием. Красота его теории стала дополнительной глазурью на торте.

На следующий день после гарвардской пресс-конференции, посвященной BICEP2, Линде, Ковач и Гут рассказали об инфляции и эксперименте BICEP2 в набитом до отказа конференц-зале Массачусетского технологического института. Тегмарк предложил научить Гута немного говорить по-шведски, чтобы подготовиться к предстоящей поездке в Стокгольм. Затем Гут поднял тост с бокалом игристого сидра в руках. «За силу научной мысли!» — торжественно провозгласил он. Аудитория разразилась аплодисментами; и крошечные пузырьки снова взмыли к небесам.

Хотя обнаружение BICEP2 В-мод поляризации было выдающимся достижением, казалось бы подтверждающим инфляцию, вне всяких разумных сомнений, критики наподобие Стейнхардта указывали на то, что это не позволяет прояснить ситуацию с огромным количеством инфляционных моделей, которые соответствовали нашим данным. Одной инфляционной модели не было; их было буквально бесчисленное множество. Даже точная величина B-мод, измеренная нами, не позволяла ученым определить, какой из многих типов инфляции (хаотическая, вечная, новая и т. д.) мог их произвести. «Некоторые инфляционные модели могут генерировать сигнал [В-мод] настолько малый, насколько вам нужно», — сказал космолог Скотт Додельсон из Чикагского университета. Комментарий Додельсона напоминал саркастическое замечание Хойла по поводу открытого в 1965 году космического микроволнового фона: «Если бы измерения показали температуру 27 кельвинов вместо 2,7 кельвина, тогда их модель объяснила бы 27 кельвинов. Или 0,27 кельвина. Или любую другую величину». Как бы то ни было, открытие BICEP2 подтвердило модель Мультивселенной, которую Пол Стейнхардт насмешливо называл «теорией чего угодно». Абсолютно чего угодно…

Артур Эддингтон однажды съязвил: «Никогда не верьте результатам эксперимента, пока они не будут подтверждены теорией». Конечно, это изречение Эддингтона переворачивает научный метод с ног на голову. Теория не может доказывать эксперимент, как следствие не может предшествовать причине. Через несколько дней после пресс-конференции Стейнхардт сумел бросить тень на наше открытие: «Результат BICEP2 спровоцировал множество интересных дебатов… о природе науки, о том, насколько важна для науки разница между тестируемостью и нетестируемостью, фальсифицируемостью и нефальсифицируемостью… Мне довелось услышать весьма любопытные мнения, что… можно считать приемлемой в науке теорию, которая не поддается фальсификации… и я нахожу эту точку зрения очень странной и, более того, довольно опасной». Позже Стейнхардт неохотно признал, что поиск B-мод «тем не менее целесообразен… поскольку важен для определения правильной, научно значимой теории».

Эксперимент BICEP2 «освятил» инфляцию, введя ее в канон астрофизических знаний. Но, вместо того чтобы сузить поле, как это сделало открытие бозона Хиггса, исключив обширные области параметрического пространства, наше открытие гравитационно-волновых В-мод расширило теоретический ландшафт — почти до бесконечности.

Антропный принцип также вернулся за пиршественный стол. И благодаря Мультивселенной за этим столом было место для всего и вся. Линде отпраздновал триумф инфляции восхитительным шампанским. Гут провозгласил тост с игристым сидром в руках. Для моделей, конкурирующих с инфляционной, BICEP2 был ершом из горького пива и настойки из фальсификации.

Человеческое знание всегда эволюционировало от осмеянной Поппером псевдонауки к подлинной науке скачкообразно, иногда переживая длительные периоды нефальсифицируемости. Астрология — предшественница современной космологии — отнюдь не только предлагала человечеству озадачивающие истории о мстительных и капризных богах. На протяжении многих столетий астрологи накапливали бесценные наблюдательные данные. Еще одна важная их роль состояла в том, что они вдохновляли астрономов обратить взор на небо в поисках доказательств, а не на богов. Нефальсифицируемые теории также приносят пользу. Иногда наличие неприступного врага приводит к рождению превосходных научных теорий, гораздо более убедительных, чем они могли бы быть в отсутствие конкуренции.

Проект BICEP2 обеспечил инфляции непоколебимую монополию на рынке космологических идей, положив конец пятому раунду Великих дебатов на самом интересном месте.