В конце концов BICEP2 заработал так, как нужно. Я начал делить свое время между проектами BICEP и POLARBEAR.

Четыре недели спустя, 22 января 2010 года, я проводил встречу по POLARBEAR в Калифорнийском университете в Беркли, когда в конференц-зал вбежал Пол Ричардс, бывший научный руководитель Эндрю Ланге.

«Эндрю умер! — выдохнул Пол. — Он покончил с собой».

У меня перехватило дыхание. Как такое могло случиться?! В комнате воцарилась мертвая тишина. Я позвонил Джейми Боку. Он подтвердил: Эндрю больше нет. Я выскочил на улицу и больше часа простоял на холодном, влажном ветру, не в силах двинуться с места.

Через несколько дней после смерти Эндрю его коллега по Калтеху Шон Кэрролл создал в своем блоге мемориальную страницу — место, где можно было поделиться воспоминаниями об Эндрю, нашем лидере, наставнике и друге. Его друзья, родственники, коллеги и даже совершенно незнакомые люди оплакивали эту потерю. Они говорили о мальчишеском обаянии Эндрю, его человечности, блестящем уме. Многие превозносили его как наставника, руководителя и лидера. Из этих выражений горя и признания я узнал и кое-что новое для себя. Когда-то Эндрю был «Энди» — щедрым, добрый и обаятельным парнем. Но в то же время он принадлежал к редкому типу людей — искателей, стремящихся докопаться до фундаментальных истин Вселенной.

BICEP2 начал давать первые данные. Ставки были чрезвычайно высоки. Мы нуждались в Эндрю больше, чем когда-либо. Как мы сможем плыть дальше без нашего капитана?

Пару лет спустя я побывал там, где закончилась жизнь Эндрю: захудалый мотель, никоим образом недостойный чести, оказанной ему этим прекрасным человеком. Именно здесь я останавливался десять лет назад, когда приехал на собеседование в Калтех. Начало моей научной жизни странным образом оказалось связано с концом его жизни. Дешевый мотель находился неподалеку от кампуса Калифорнийского технологического института, где когда-то у Эндрю было все: член Национальной академии наук, ученый года штата Калифорния, будущий нобелевский лауреат. Именно он одобрил мои первые идеи, придал уверенности в том, что я смогу осуществить свой эксперимент мечты, когда мысль о нем едва еще брезжила в моем сознании.

У меня в голове вертелись вопросы, которые навсегда останутся без ответа. Почему он не обратился за помощью? Почему не помог сам себе, как помогал многим другим? Как он мог с нами так поступить? Я никогда не говорил Эндрю о том, какое огромное влияние он оказал на мою жизнь. Почти десять лет спустя я не мог подобрать слов, чтобы в полной мере описать мою благодарность этому человеку. Какая невосполнимая утрата… для меня, для нас, для его семьи и для Вселенной.