Мы знали, что сигнал инфляционных гравитационных волн в космическом микроволновом фоне будет чрезвычайно слабым. Даже если он действительно существует, понадобятся годы, чтобы его найти. Мы также знали, что существует множество источников микроволн, которые могли сымитировать инфляционные B-моды. Эти источники загрязнения могли находиться в атмосфере и окружающем телескоп ландшафте. Вся галактика Млечный Путь купалась в микроволнах; одни исходили от космической пыли, облучаемой светом звезд, другие — от электронов, вращавшихся вокруг магнитных полей Галактики.

Поиски идеального места наша группа начала с космической «недвижимости». Мы обнаружили некое подобие «зоны Златовласки» — участок неба, подходящий для наших целей: не слишком большой и не слишком маленький, который можно было изучать годами.

Теперь нам требовалось найти подходящее место для размещения BICEP на Земле. Мы не могли вести наблюдения из Калифорнии из-за слишком высокого содержания водяного пара в атмосфере, даже над пустынями на юге штата. Вода, хотя и является основой жизни, существенно затрудняет жизнь космологам, поскольку прекрасно поглощает микроволны. В идеальном мире мы вышли бы за пределы земной атмосферы. Но для этого понадобился бы спутник, строительство и запуск которого обошлись бы в миллиард долларов.

Для ученых, которым не по карману наблюдения из космоса, есть более бюджетный вариант — Антарктида. По сути, Антарктида — это самая большая и самая высокогорная пустыня в мире (2,7 км над уровнем моря) с минимальным годовым количеством осадков. Снег, который вы видите на фотографиях Южного полюса, в основном занесен сюда ветрами из прибрежных районов. Это самый холодный материк на нашей планете. Но этот холод в известном смысле пошел на пользу нашему телескопу, уменьшив избыточное тепло, которое могло загрязнить наши измерения. Кроме того, полярная ночь в Антарктиде длится целых шесть месяцев. И наконец, именно здесь находился телескоп DASI, который в 2002 году впервые зарегистрировал поляризацию CMB. Короче говоря, это был идеальный выбор.

С помощью одного из бывших аспирантов Ланге, Билла Хольцапфеля, теперь космолога в Калифорнийском университете в Беркли, мы сумели получить финансирование от Бюро полярных программ (Office of Polar Programs) Национального научного фонда на размещение BICEP на антарктической исследовательской станции Амундсен — Скотт. Финансирование программы стало огромным стимулом для всех нас, и особенно для меня, поскольку это был мой первый проект такого уровня. Казалось, все идет лучше некуда.

Помимо денег, Бюро полярных программ предоставило в наше распоряжение бо́льшую часть здания со зловещим названием Лаборатория Темного сектора, расположенного всего в полумиле от Южного полюса. (Я с облегчением узнал, что Дарт Вейдер не имеет к Темному сектору никакого отношения: эта зона называется темной просто потому, что в ней не разрешена радиосвязь.) Итак, к концу 2005 года BICEP был готов покинуть родное гнездо и отправиться на долгую зимовку на юг.

Постепенно до меня дошло: путь в Стокгольм лежал через Южный полюс. Это было вовсе не то путешествие, о котором я мечтал. Честно признаться, у меня из головы не выходила печальная судьба Роберта Скотта и его товарищей, замерзших до смерти посреди безжизненной ледяной пустыни. Но я зашел слишком далеко, чтобы повернуть назад. Я стал пленником собственной мечты. Пришлось, имитируя героизм и непреклонность бритта, отправиться навстречу невероятному приключению в надежде, что оно не окажется последним в моей жизни.