Обувь
— Это будет стоить тебе души, — прозвучал голос.
— Я знаю, — нетерпеливо произнёс маленький человечек.
— Ты готов к этому?
— Вполне, — ответил маленький человечек.
В наше время подобные диалоги крайне редки. Не у многих людей хватит смелости и знаний, чтобы решиться на такое. Но маленький человечек, невзирая на кажущуюся робость нрава, обладал как смелостью, так и знаниями.
Он даже не вздрогнул, услышав голос. Он даже не поёжился, ощутив за голосом потустороннее присутствие. Он стоял в центре затемнённой комнаты и смотрел на мерцающее красное свечение. Неуёмная алчность читалась на его лице, но страха не было и в помине.
— Давай покончим с этим, — потребовал он.
— Хорошо. — Голос зазвучал громче. — Чего же ты хочешь?
Маленький человечек чуть заметно усмехнулся.
— Я хочу никогда не погибать.
— Вечная жизнь? — эхом отозвался голос и затих на пару секунд. Затем продолжил: — Это, знаешь ли, единственная штука, которую я не могу тебе дать.
— Я не об этом прошу, — настаивал маленький человечек. — Я говорю, что хочу никогда не погибать. Полагаю, тут есть кое-какая разница.
— Возможно... Да, имеются некоторые различия. — Голос стал задумчивым. — Очень лукавые различия. Поэтому прими мои поздравления, ты на самом деле достоин комплимента.
Маленький человечек улыбнулся.
— Комплимент от тебя — это поистине комплимент. Что теперь скажешь о моём желании?
— Думаю, мы подпишем взаимовыгодный контракт, — решился голос. — Однако мне нужно прикинуть, как лучше всё устроить. Если я тебя правильно понимаю, ты хочешь освободиться от любой возможности погибнуть. От болезни и несчастного случая, от утопления и удушения, от голода и яда, от ножа и пули, от взрывчатого вещества и смертоносного газа.
— Правильно.
— Очень сложное соглашение, — прокомментировал голос. — Ты должен понять, я стараюсь делать всё возможное, чтобы угодить клиентам, но существуют серьёзные естественные ограничения — законы, я бы сказал, — которые должны неукоснительно соблюдаться.
— Послушай, я пошёл на всю эту суету не для того, чтобы выслушивать твои глупые оправдания. Сделка есть сделка. Либо ты можешь, либо не можешь.
— Я хочу заключить контракт, — ответил голос. — Я действительно этого хочу. Думаю, я бы наслаждался твоей душой. Она кажется мне совершенно уникальной. Ведь в тебе зреет зерно редкостного тёмного таланта.
— Тогда сделай это, — нахмурился маленький человечек. — Моё желание озвучено. И ты обязан каким-то образом обойти все преграды.
— Возможно... Однако имеют место определённые трудности. Я могу не позволить твоей душе покинуть тело в случае смертельного ранения или неизлечимой болезни, но не исключена вероятность того, что в дальнейшем ты останешься беспомощным калекой. Это же не твой вариант?
— Однозначно, нет.
— Видишь ли, имеется одна загвоздка. Я должен найти способ реабилитации твоего тела после травм несовместимых с жизнью, не так ли?
— Ты же доктор, — вздохнул маленький человечек. — Ты в этом больше понимаешь.
— Думаю, я мог бы давать тебе новое тело всякий раз при необходимости, — рассуждал голос.
— Меняться местами с другими людьми?
— Нет, конечно. Речь о твоём собственном теле. Например, тебе оторвёт голову, и ты сразу же появишься рядом с трупом точь-в-точь как новенький, нисколько не изменившись с сего момента. Тебе будет необходимо всего-навсего избавиться от старого тела. И больше никаких неудобств.
— Отлично придумано, — одобрительно кивнул маленький человечек. — Полагаю, такой вариант мне вполне подойдёт. Теперь я должен получить от тебя какой-либо талисман или оберег, дарующий силу воскрешения. Так ведь обычно бывает?
— В твоём случае это может оказаться опасным. Слишком легко потерять. Я мог бы наделить силой какой-нибудь предмет твоей одежды.
Голос умолк. У маленького человечка создалось впечатление, что его пристально разглядывают.
— Твои туфли, — наконец послышался голос. — Очень необычные. Лакированная кожа, верно?
— Боюсь, у меня не самый лучший вкус, — признался маленький человечек. — Что это за модный опрос?
— Ничего. Я прикидываю в уме... Да, я решил! Я дам тебе силу через туфли. Носи их, и ты не погибнешь.
— Великолепно, — усмехнулся маленький человечек в чёрных лакированных туфлях. — Я согласен. Полагаю, я должен подписать что-то, скрепляющее наш контракт?
— Да, Знак Завета, свидетельствующий о нашем союзе. У меня наличествует соответствующая книга. Взгляни на стол.
Красное свечение сделалось ярче, и на столе материализовалась книга, открытая на чистом страничном развороте. Маленький человечек шагнул вперёд, вынимая из кармана авторучку.
— Постой. — Голос остановил его. — Если не возражаешь, то немного крови было бы более приемлемо.
— Извини, — виновато улыбнулся маленький человечек. — Я просто не привык вот так подписывать.
Он отыскал булавку, уколол палец, а затем вписал кровью своё имя в книгу.
— Должен сказать, что ты не робкого десятка. Твоя рука даже не дрогнула, — одобрительно отметил голос.
Маленький человечек рассмеялся.
— С чего бы мне дрожать? Ведь я перехитрил тебя, знаешь ли?
— Что ты имеешь в виду? — насторожился голос.
— Если я никогда не погибну, то ты не получишь мою душу.
— На твоём месте я не был бы столь самоуверен, — проговорил голос. — Всякая обувь имеет свойство изнашиваться.
— Именно об этом я говорю. Думаешь, что ты такой хитроумный, да? Строишь из себя «тёмную лошадку». Но у меня припасён джокер. Моя обувь никогда не износится. Ведь всякий раз после гибели я буду появляться новёхоньким. И в новых туфлях!
— Будь я благословен! — потрясённо вымолвил голос.
— Вряд ли, — прокомментировал маленький человечек. — Я провернул настолько выгодную сделку, что она превзошла все мои ожидания. Ну, прощай.
— До скорого свидания, — пробурчал голос.
— Навсегда, — настаивал маленький человечек.
— Увидим.
— Увидимся в церкви, — беззастенчиво заявил маленький человечек, давая понять, что разговор закончен.
Красное свечение угасло, и книга растворилась в воздухе.
Маленький человечек включил настольную лампу. Затем он раздвинул сомкнутые шторы и, сморщив нос от неприятного запаха серы, отворил окно, чтобы проветрить помещение. Высыпав содержимое трёх миниатюрных жаровен в пустой камин, он растоптал угольки. Далее, взяв в руки тряпку, он аккуратно стёр с пола пентаграмму, начертанную синим мелом, и лёгким ударом ноги расстелил ковёр, заблаговременно скатанный в рулон.
Приведя комнату в порядок, он плеснул себе виски и уселся в кресло возле камина. Улыбаясь, он негромко напевал популярную песенку.
Склонив голову, он посмотрел вниз на лакированные туфли. Его счастливая улыбка воссияла на чёрной гладкой кожаной поверхности.
Задумавшись, он пошевелил пальцами ног.
Внезапно он поднялся.
— Почему бы и нет? — усмехнулся он. — Выясню раз и навсегда. Кто не рискует, тот не побеждает.
Маленький человечек, глотнув виски, направился в ванную. Он остановился перед настенной полочкой с зеркальной дверкой.
Открыв дверку, он достал свою опасную бритву и высвободил острый стальной клинок.
— Туфли, делайте своё дело, — приказал он.
Поднеся лезвие к шее, маленький человечек подмигнул отражению в зеркале и перерезал себе горло.
— Номер с ванной, мистер? Конечно. Впишите имя и фамилию.
Администратор подал авторучку и регистрационный журнал.
Новый постоялец не захотел указывать подлинные данные, а предпочёл псевдоним сродни своему чувству юмора.
«Доктор Фауст».
Не удосужившись взглянуть в журнал, администратор вызвал коридорного.
— 207-й для джентльмена.
Маленький человечек последовал за юношей, пошатывающимся под весом тяжёлого чемодана.
Оказавшись в номере, он выпроводил коридорного, наградив квотером, и запер дверь изнутри.
— Да, полагаю, дьявол был прав. Избавиться от тела — это единственное неудобство. На сей раз пусть будет самоубийство в отеле.
Маленький человечек, вытащив из кармана небольшой ключик, отпер чемодан и вывалил бездыханное тело на пол.
Он брезгливо поморщился при виде трупа. Безусловно, не самое приятное зрелище. Особенно с учётом того, что покойник с перерезанной глоткой чересчур похож на маленького человечка. Но в том-то и дело, что погиб не он.
Живой заставил себя внимательно осмотреть мёртвого. Глаза уловили детали. Каштановые волосы, нос с горбинкой, тонкогубый рот. Измятый серый костюм и гротескно прижатые к телу конечности свидетельствовали о том, что тело было втиснуто в нутро чемодана после наступления трупного окоченения.
Маленький человечек старался не глядеть на жуткий кровавый разрез. Он сосредоточил своё внимание на чёрных лакированных туфлях, идентичных тем, что были на его собственных ногах.
— Тяжёленькая ночка, — прошептал он, улыбнувшись через силу. — Продал душу. Совершил самоубийство. Тайком доставил тело в отель. Очень хлопотная ночка.
Так оно и было... Мгновение… и маленький человечек обнаружил, что стоит посередине комнаты, будто в ванной ничего не случилось. Всё произошедшее казалось ему игрой воображения. Пока он не открыл дверь ванной и не устремил взор на своего двойника, распластавшегося на залитой кровью напольной плитке.
Изумление смешалось с восторгом. Сработало! Более того, сработало так, что затмило самые заветные чаяния маленького человечка. Он не только возродился сразу же, но и в пятнадцати футах от безжизненной копии!
Это полностью соответствовало его планам. Его намерениям...
Маленький человечек закурил сигарету. Здесь, в номере отеля, ему предстоит справиться с несколькими проблемами. Во-первых, придётся накупить кучу одежды, чтобы заполнить пустой чемодан. Во-вторых, необходимо подождать, пока не сойдёт трупное окоченение, а затем перетащить тело в ванную и подстроить собственное самоубийство.
Ну, это всего лишь мелкие затруднения, которые не смогут помешать грандиозным замыслам.
А теперь спать. Завтра будет много дел. Маленький человечек выключил свет и растянулся на кровати. Он посмотрел на неподвижную фигуру, замершую на полу в нелепейшей позе. Лунный лучик высветил неживое молочно-белое лицо.
Погружаясь в безмятежный сон, маленький человечек бросил последний взгляд на это лицо. Комичное. Его собственное. И довольно заурядное. Ни намёка на непреклонную волю, на безудержную целеустремлённость. Ни следа маниакальности. Просто мёртвое лицо маленького человечка.
Постоялец уснул. В тусклом лунном свете чётко выделялись два белых пятна — лицо на полу и лицо на кровати. Вдобавок лакированные туфли сверкали серебром.
— Я же сказал, что если когда-нибудь увижу тебя вновь, то убью. — Голос Джадсона Коннорса казался ледяным. Он в гневе вскочил из-за стола.
— Иди к чёрту, — усмехнулся маленький человечек.
— Я предупредил тебя, когда узнал, что ты заигрываешь с моей молодой женой. И теперь ты пришёл сюда...
Маленький человечек расхохотался в лицо Коннорсу.
— А почему бы мне не прийти? Сильвия попросила меня об этом. Старый олух, разве ты не в курсе, что я частенько встречаюсь с ней тет-а-тет? Знаешь, мы всегда смеёмся до слёз над твоими угрозами и над тобой. Я и сейчас смеюсь!
Костлявая рука, дрожащая от всепоглощающей ненависти, метнулась к верхнему ящику стола. Пальцы обхватили рукоятку револьвера. Ствол поднялся, но несносный наглец продолжал невозмутимо заливаться смехом.
Старик всадил шесть пуль в маленького человечка. Тот опрокинулся на спину, и не успело смолкнуть эхо последнего выстрела, как жизнь упорхнула из тела.
Коннорс воззрился на застреленного обидчика. Почему-то старческие глаза отметили отдельные, казалось бы, незначительные частности. Например, небольшие красные капельки на блестящих туфлях. Почему покойный носил эти туфли? Ведь лакированная кожа вышла из моды.
И убийства были не в почёте.
Через тридцать секунд багровый туман ярости растаял перед взором Коннорса. Спустя ещё тридцать секунд к нему пришло понимание того, что он натворил.
Он забормотал себе под нос:
— Ты сам заставил меня учинить это; ты насмехался и дразнил меня, выводя из душевного равновесия. А что теперь? Я должен что-то сделать с твоим трупом. Печь? Никто не видел, как ты вошёл. Никто не знает, что ты здесь. Печь!
Тощий старик нагнулся, и его пальцы вцепились в воротник пиджака. Он поволок тело в подвал, хрипя не столько от напряжения, сколько от страха. Покойник в лакированных туфлях медленно исчез в дверном проёме.
А затем маленький человечек — живой и весёлый — вышел из-за шторы.
— Отлично! Абсолютно идеально! — ликовал он.
Такое вовек не забудется... Было обжигающе больно, когда пули впивались в плоть. Затем мгновение темноты. И в ту же секунду маленький человечек осознал, что твёрдо стоит на ногах возле окна. Из-за шторы он смотрел комедию, разыгрывающуюся в кабинете; наблюдал за тем, как старикан трясётся от ужаса. Сжечь труп в печи, да? Хорошая идея. Так оборвётся единственная путеводная ниточка, ведущая к почившему в отеле «доктору Фаусту». И пока Коннорс изволит копошиться внизу, здесь нисколечко не опасно.
Можно спокойно взять ключ и открыть сейф. Маленький человечек знал, что старый скупец припрятал четверть миллиона долларов в доме. Сильвия рассказала ему. Дорогая Сильвия! Не зря же он услаждал любовными ласками жену своего работодателя.
Теперь, когда он не может погибнуть, осуществить задуманное ограбление оказалось легче лёгкого. План был прост: довести Коннорса до состояния неукротимого неистовства и заставить его стрелять, а после опустошить сейф, пока дурень будет избавляться от мертвеца.
Плёвое дело. Вот и ключ. Маленький человечек нашёл его практически сразу. Он знал, что ключ хранится в верхнем ящике стола, где и револьвер.
А сейф? В библиотеке, конечно. Прямо через зал. Старикан сейчас внизу. Маленький человечек выбрал время с умом, когда слуг нет в доме. Вообще никаких помех.
Воспользоваться ключом, наполнить деньгами пакет, закрыть сейф, вернуть ключ на место — для этого вполне достаточно трёх минут.
Где-то в подвале несчастный рогоносец занят растопкой большущей печи. Ха! Даже интересно, выдержит ли его нервная система очередное потрясение, когда он вернётся и обнаружит, что обобран до нитки.
О, как прекрасно! Нет подозрений, нет преследования. Ни одному человеку в голову не придёт подозревать в краже того, кого сам же ранее прикончил.
Да, жизнь удалась.
Маленький человечек покинул поместье Коннорса, сел в свой автомобиль и помчался в центр города, где купил билет до Нью-Йорка.
— Поезд отходит через десять минут, — предупредил кассир.
Маленький человечек подошёл к чернокожему чистильщику обуви, расположившемуся около здания вокзала, и забрался в кресло.
— Пожалуйста, сделай так, чтобы они сияли, — попросил он.
Любуясь своими чёрными лакированными туфлями, он принялся весело насвистывать.
Маленький человечек лежал на своём спальном месте в купе пульмана, пока колёса бренчали по рельсам, передразнивая Реджинальда Гардинера.
Сон не шёл, но он не беспокоился. Зачем спать, когда в темноте можно просто лежать с закрытыми глазами и мечтать? Сбудутся ли эти грёзы, порождённые воображением?
Ничуть не важно, как представляет себе действительность кто-то ещё. Для маленького человечка окружающий мир — это просто устрица. Его устрица.
Отныне он может владеть всем, чем только заблагорассудится. Целиком и полностью.
Он жизнерадостно улыбнулся. Четверть миллиона! Неплохое начало. Первый шаг сделан. Маленький человечек быстро пройдётся по денежным местам. Заставить кого-то убить его — это чудесный трюк; ловкий фокус, который сработает бессчётное количество раз. Конечно же, возможны и другие варианты.
Да, ещё будут иные гамбиты. Человек, который не может погибнуть, ценен сам по себе. Шпионаж и прочие секретные операции. Всегда найдётся выгодное дельце. Действительно. Миллионы долларов. И безграничная власть...
Маленький человечек подумал о мультяшном сериале. Гипермен. Почему бы и нет? Фантастика? Ни в коем разе, а сумма в четверть миллиона являлась тому убедительнейшим доказательством.
Фантастика стала реальностью.
Коллеги по работе посмеивались над маленьким человечком, считая его душевнобольным. Называли его «чудаком». Думали, что он впустую тратит время на «оккультизм или какую-то полоумную религиозную чушь». Но он ждал. Выжидал. Изучал. Научился. Научился? Он умудрился дьявола перехитрить с этой обувной сделкой. Лакированные туфли. Человек в лакированных туфлях. Миллионер в лакированных туфлях. «У Лидера есть только одна эксцентричная черта. Независимо от стиля одежды, он упорно носит свои чёрные лакированные туфли, даже в случаях государственной важности...»
Маленький человечек улыбался своим радужным фантазиям, которые совсем скоро осуществятся. Ведь он вечен. Никогда не погибнет. Никакое оружие не сможет уничтожить его. Богатство. Туфли из лакированной кожи. Никто не получит его душу. Лакированная кожа...
— Я говорю тебе, что это парень из отеля.
Слова были подобны трезвонящему будильнику. Они эхом звучали в сознании маленького человечка, будто погребальный колокольный звон.
Он моментально открыл глаза. Голоса доносились из соседнего купе! Двое мужчин разговаривали вполголоса.
Маленький человечек сел, окутанный непроглядной темнотой, и напряг уши, обратившись в слух.
— Ты свихнулся. Тот парень перерезал себе горло.
— Я знаю! Какой-то там доктор Фауст. Но если это не тот парень, то уж точно его брат-близнец. Я присутствовал при осмотре трупа, а ещё у меня двадцатилетний стаж и прекрасная память на лица. Как только я увидел его в вагоне, то...
— Хорошо, — усмехнулся второй мужчина. — Замечательно. Но мы с сегодняшнего дня в отпуске, Стив. Не хочешь же ты...
— Плевать, — возразил первый. — Подойдём к нему и зададим несколько вопросов. Нам не помешает прояснить парочку неясностей.
Сердце маленького человечка колотилось в ритме стаккато. Это был подходящий аккомпанемент к скорости, с которой он одевался впотьмах, не зажигая свет, чтобы не разбудить спящего на соседнем месте пассажира.
— Надо убираться отсюда, — прошептал он и покинул купе. В дальнем конце вагона он столкнулся с сонным проводником.
— Эй, Джордж, когда следующая остановка? — осторожно осведомился он.
— О, мы остановимся примерно через два часа.
— Ох. Спасибо.
Два часа? Слишком долго. За это время детективы могут разоблачить его обман. Спрятаться в одном из купе? Опасно. Другие вагоны? Полицейские ищейки обнюхают всё вокруг. Начнут расспрашивать пассажиров и проводников. Кто-нибудь обязательно заметит и выдаст субъекта, находящегося под подозрением. Чёрт! Выхода нет.
Но ведь выход есть всегда!
Где бы ни спрятался маленький человечек, его найдут, если только не обнаружат мёртвым.
Вот и всё.
Нащупав в кармане опасную бритву, он прошёл в мужскую комнату.
Встав перед зеркалом, он улыбнулся и раскрыл бритву.
— Второй раз за три дня, — прошептал он. — Но меня не остановить.
Нет, никто не остановит его. Никто. Ни Бог, ни дьявол, ни человек. Он поднимется до недосягаемых высот; он станет хозяином жизни, ведь его хранит от гибели сила воскрешения.
Его улыбка стала шире, когда чарующие видения собственного величия вновь посетили его. Он недрогнувшей рукой приставил холодное лезвие к обнажённой шее.
Проводник вежливо постучал и открыл дверь.
— Послушайте, мистер...
Затем он увидел человека, лежащего в луже крови неподвижно, лишь голова слегка покачивалась в такт движению поезда.
Проводник уставился на счастливую улыбку, застывшую на бледном лице, и на глубокую резаную рану, пересекающую шею. Его взгляд скользнул по телу и остановился на ногах.
Что-то там вызвало у него особый интерес.
— Мёртв, — прошептал он. — Мёртв... А я как раз собирался сказать ему об ошибке, которую он ненароком совершил, перепутав свои туфли с обувью пассажира, спавшего на соседнем месте.
Почёсывая голову, проводник растерянно смотрел на мёртвого маленького человечка в коричневых лакированных туфлях.
(The Shoes, 1942)
Перевод Б. Савицкого
