Часть 30
Сорванный урок так и не возобновился, носитель «раздвоенного языка» больше не показывался. Зато дальше по расписанию ожидалось религиоведение, все предвкушали отдых и расслабление.
— Лекси? Твое имя означает…
— Ага! Папа так назвал, — скромно потупилась Танина соседка.
— Балта твой отец?! — удивилась в ответ. — Здорово, хороший человек.
— Ты его знаешь разве?
— Немного общались. Он только кажется строгим, — вздохнула Таня. — Теперь вот ему со мной разбираться придется.
— Будешь жаловаться? — фыркнула соседка.
— И в мыслях не было. Но проблемы-то со мной уже есть…
— Если сама не настучишь — к нему не обратятся, не волнуйся.
Вошедший в класс человек был неимоверно толст и кутался в засаленную черную материю, имевшую рукава и спускавшуюся до пят. На шее, на толстой цепочке, болтался заряженный амулет. Голову его прикрывала черная же шапочка.
Он сделал колдовские пассы правой рукой и… ничего не произошло.
«Магия закончилась, — поняла Танюша.
Да не волшебство это, смотри через яснознание!»
Астрал дал ответ на многие незаданные вопросы сразу. Человек в черном начал вещать. Некоторое время Танюша вслушивалась в монотонное внушение, затем не выдержала:
— Можно вопрос?
— Обращаться не учили?! — прервал ее грозный голос лектора. — Нужно добавлять — «отец»!
— Иди ты нафиг, — произнесла тихонько. — У меня один папа! — добавила громче.
— Есть отец небесный и все мы дети его…
— Я не адепт вашего культа. Собственно, потому и вопрос возник.
Деятель от религии шумно втянул воздух носом, зло глянул на еретичку и снизошел:
— Спрашивай.
— Вы утверждаете, что божество всех очаровало небывалой добротой. А разве это не должно настораживать? Как-то нелепо призывать творить добро для сволочей, сидя в куче говна…
Рев взбешенного ритора не дал Тане высказать до конца свои сомнения.
— Ты порождение падшего! Богохульствуешь?! Как посмела рот свой поганый открывать?!
— Вы сами разрешили. А ротик у меня очень даже ничего, окружающим нравится. И целуется неплохо, — хитро подмигнула в сторону обалдевших мальчишек.
Пришлось Танюше нанести телепатический удар по рассвирепевшему «отцу» и заставить слушать молча.
— Зачем вы рассказываете в таких подробностях о далеко не самой популярной религии? Большинство людей этого мира вообще не придерживаются конкретного верования. А наибольшее число последователей имеют три других вероисповедания. Вопрос: вам кто разрешил эту пропаганду? Основной закон нарушаете, тридцать пятую статью, — и отпустила слугу божества с миром.
* * *
Одноклассники простили Тане «долговязого», которого, по злой иронии, звали Панфил: он задирался ко всем и терпение уже заканчивалось. Ей простили родство с Волком и категорический отказ от школьной формы. Готовы были простить отношение к эрзац — языку, лишь бы она и дальше доводила до белого каления преподавателей и «самую классную», как теперь стали называть невменяемую истеричку, руководившую этим детским коллективом.
Можно сказать, что первый день в школе удался на славу. На очень сомнительную славу, учитывая взбешенных педагогов, наотрез отказавшихся вести уроки, если на них присутствует дочь Волка. Их можно понять: ни оскорбить, ни ударить, ни просто накричать — страшно!
Это не помешало гурьбой отправиться после уроков в кафетерий и вероломно напасть на кондитерские изделия: Таня честно пригласила всех желающих. Быстро смели немногочисленный ассортимент кондитерских изысков, добавили сладких напитков и, руководимые смелой новенькой, сдвинули три столика под недовольным взглядом продавщицы.
Знакомство получилось веселым, без злобных недомолвок. Таньке не боялись высказывать все наболевшее, включая мнение о ней самой: получила несколько смущенных приглашений на свидания от мальчиков и одно — от Кати, что совсем не обрадовало Лекси.
«Какие тут страсти кипят! А ведь это еще цветочки. Или уже ягодки? — подумала немного растеряно.
Я как-то не хочу здесь яблока раздора…
Ой, тоже мне, Афина Афродитовна выискалась!
Заткнись! Назвалась шизофренией — вот и шизофрень молча!
Я голос разума, а не шизофрения, — обиделось Альтер Эго .»
