Вил ждал у ворот — понятно в каком мире. Похоже, напарник Линсона давно прижился в этой реальности и в мир живых возвращался разве что для пополнения припасов и встреч с информаторами. В жилье он не нуждался: здесь, в давно погибшем мире, в его распоряжении был целый город. Выбирай любой дом: хоть нищенскую хибару, хоть особняк, хоть покои во дворце. Разгреби кости, выхлопай пыль — и ни одна живая душа не потревожит твой сон.

— Не переломишься? — Вил кивнул на увесистый рюкзак за спиной проводника. Собранный с изрядным запасом продовольствия и инструментами на все случаи жизни, тот и правда ощутимо тянул спину. — Не бойся, с голодухи не помрём. Городов и деревень в пути будет предостаточно.

Линсон лишь пожал плечами. Он не имел опыта дальних путешествий и не знал, как много припасов следует брать в дальний путь. И как мало их нужно обладателю Окуляра, способному безнаказанно вломиться в любой дом, склад или амбар. А вот Вил в этом деле явно успел поднатореть: на плече у бывшего напарника болталась скромненькая котомка, содержимого которой едва хватит на пару дней.

Шагая вслед за другом по пустынному тракту, проводник ловил себя на мысли, что внутренне осуждает предстоящие кражи съестных припасов. С тех времён, когда приходилось кормиться из чужих карманов, минуло уже много лет, и незаметно для самого себя Линсон успел стать благочестивым гражданином. Мелкие проступки вроде кражи у булочника не в счёт — то было скорее наказание для скряги, а не попытка урвать бесплатный кусок.

— Может, наконец посвятишь меня, какими ветрами нашу банду занесло в Кеварин? — Линсон поравнялся с напарником. — Или будешь тянуть до самой границы?

Вилле нахмурился, видимо, не очень довольный тем, с какой уверенностью Линсон называет пиявок «своей бандой».

— Ладно, слушай. Случилось всё, как можешь догадаться, ровно пятнадцать лет тому назад, вскоре после твоей драки с Арамео. Пока тебя не было, пиявкам подвернулось одно интересное дельце. По Турте стали ходить слухи о некоей делегации, прибывшей из Кеварина.

«Как я и думал, это не совпадение! — подумал Линсон. — Судьба пиявок напрямую связана с делегацией, подкупившей Генрима».

— В трущобах тогда ещё никто не знал, для чего летуны явились в столицу, да и кому какое было дело? — продолжал Вил, шагая по сухой земле. — Главарей заинтересовало другое — странные маски на их бледных мордах. Раньше крылатые ничего подобного не носили, и народ быстро прочухал, что маски эти не простые. А непростые — значит недешёвые. Сказано — сделано. Набрали отряд рукастых парней и стали думать, как заставить этакую ценность перекочевать в правильные руки.

— А пиявки здесь каким боком? Не могли же столь крупное дело доверить каким-то пацанятам.

— Ясно, что не могли. Самой кражей занимались взрослые — матёрые парни из шайки Дареда. Уж не знаю, как они это провернули, но к утру пять масок позвякивали в мешочке в ожидании новых владельцев. Тут-то и пришла очередь «пиявок» выйти на сцену. Те ребята, что обчищали крылатых, могли засветиться, так что главари не стали рисковать и велели им сразу залечь на дно, а доставку груза поручили тем, кто не так заметен в толпе и кого даже в пьяном угаре не заподозришь в причастности к ограблению кеваринской делегации. То есть детям.

Задача была нехитрая: доставить артефакты главарям и обеспечить себя жратвой — в случае успеха обещали бесплатно кормить целый месяц.

Арамео с ходу заявил, что в одном мешке мы это добро не понесём. Если стража нас всё-таки схватит и заберёт разом весь товар, то лучше сразу пойти утопиться, чем принять на свою шкуру гнев главарей. Достал он эти штуковины и раздал каждому по одной. С нами тогда ещё был Демби — взяли тебе на замену, — так что выходило аккурат по маске на человека. Таким образом, даже если один из нас вдруг попадётся, у остальных всё ещё был шанс доставить свою часть товара.

Итак, шагаем мы по городу, у каждого за пазухой по Окуляру. Стража уже нервничала и хватала всех, кто подозрительно выглядел. Прямо посреди улицы начинали лупить и допрашивать, где кеваринские маски. А что ещё делать, когда сказали: не найдёте пропажу, на месяц без жалованья останетесь? А где и у кого искать, эти дуболомы понятия не имели, вот и бросались на честный люд: авось, среди сотни избитых и покалеченных случайно попадётся ворюга. На детей, как и ожидалось, внимания не обращали, так что мы спокойно добрались почти до самых трущоб.

И тогда началось.

То был настоящий хаос. Люди дохли прямо на дороге, мигом разлагались до самых костей. Усыхали деревья, вяли цветы и трава. Горожане метались, бегали, орали. А мы стоим и не можем воткнуть, что за чертовщина происходит. На Демби налетела какая-то испуганная тётка, сшибла с ног. Тут у парня Окуляр-то и вывалился. Один из стражников увидел и… Уж не знаю, какую награду им там объявили за поимку воров, но мужлан тут же позабыл про Жатву и кинулся к Демби. Тот артефакт схватил и дал дёру. Остальные, как и договаривались, вмешиваться не стали: мы друг друга не знаем, вообще тут мимо проходили.

Демби учесал за поворот, увёл за собой стражника, и больше мы их в тот день не видели. А вокруг продолжалась Жатва. Живых оставалось всё меньше и меньше, а вот от скелетов вскоре ступить стало некуда.

Нас же Порча не трогала. Город к тому времени почти затих, только изредка донесётся чей-нибудь вопль или рыдание, а мы, пиявки, всё никак не подыхаем. Идём, даже скорее крадёмся, в штанах у каждого давно навалено; но главное — живы и целёхоньки, все четверо.

Кто первый просёк фишку, думаю, и сам догадаешься. Достал Арамео свою маску. Держит её перед собой, смотрит, как на вылезшего из девки младенца, и говорит: «вот что не даёт нам умереть». И надевает.

Мы повторили за ним и наконец увидели, что творилось в Турте на самом деле. Громадные белые кляксы — они разливались повсюду, десятки и сотни. Росли, расползались, тянулись ко всему живому голодными щупальцами. Доедали последних людей, а те вертелись, что испуганные котята, не видя и не понимая, что их убивает.

Обнаружилось, что мы и сами стоим в белой луже — все четверо, — только нам эти корни никакого вреда не причиняли.

— Так вы с самого начала знали, что Окуляр защищает от Порчи?

— Ну да, пришлось убедиться на практике. Первое время Арамео порывался спасать людей: показывать им, где можно стоять, а где нельзя. Некоторые даже слушались, но и Жатва не теряла времени, выплёвывая всё новые белые сгустки, иногда прямо под ноги. А когда один не в меру сообразительный мужик чуть не отнял у нас маски, мы бросили эту затею и занялись спасением самых важных людей в городе — самих себя.

— И что было потом?

— А что потом? Все умерли, мы выжили. В городе оставалось ещё много нетронутых мест, так что голод нам не грозил. Нашли трупы Демби и стражника, вот только Окуляра при мальце не оказалось. Уж не знали мы, радоваться, что ещё одному счастливчику удалось не подохнуть в Порче, или опасаться, каких дел он натворит с волшебной штуковиной в руках. Мне, признаться, было немного обидно. Обладание колдовскими артефактами делало нашу банду уникальной, а тут выясняется, что какой-то неизвестный хрен таскает с собой пятую маску и может пользоваться ей наравне с пиявками.

— Значит, вы так и не выяснили, кто унёс последний Окуляр?

— Каким, интересно, образом? Наш друг Марей, видишь ли, испугался артефакта и пять лет прятал его под подушкой, держа рот на замке. Какое-то время мы, конечно, послеживали за мародёрами, что слетались к развалинам, точно мухи на говно. Надеялись, что обладатель пятой маски непременно появится в руинах, но счастливчик так себя и не показал. Спасибо хоть, что искатели сокровищ не давали заскучать. Мне нравилось смотреть, как очередной бедолага высыхает в луже Порчи, а его подельники трясутся от ужаса, чертят охранные знаки и уносят ноги прочь из города. Обратно добегала в среднем половина, остальные по дороге вляпывались в белую гадость, делая свой маленький вклад в строительство костяных дорог. Оно, конечно, было весело, вот только хозяина Окуляра мы так и не дождались.

— Погоди, я ведь тоже был среди мародёров. Как вы могли меня не заметить?

— А кто сказал, что тебя не заметили? Видели пару раз: мелькала среди ворюг знакомая физиономия.

— Что?! — Линсон остановился. — И ничего не сказали? Не вышли на связь?

— А зачем? Мы же не знали, что это ты прикарманил артефакт, а без него какой от тебя был толк? Ты не мог пойти с нами, вот Арамео и решил, что незачем тебя попусту дёргать и беспокоить. Пускай Марей живёт своей жизнью, подумали мы, а пиявок ждала совсем иная дорога.

Линсон нахмурился. Выходит, пиявки находились в Турте, видели его, но не потрудились отправить даже маленькую весточку; хотя бы сказаться, что живы… Правда ли, что причиной стали волшебные маски? Или дружба с бандой была не такой крепкой, как ему казалось?

— И куда же вас привела эта дорога? — спросил он.

— Первым делом мы как следует изучили Окуляры и их возможности, а затем долго спорили. Я и Торес уже нарисовали в уме картины, как будем обносить дома знатных господ в Эрконе, да и вообще где угодно, а вот Арамео с Перри нашей радости не разделяли. Грустили, понимаешь ли, о своём любимом городе, о погибших друзьях. Грустили и злились. И мечтали отомстить. Вот только кому? Мы ведь тогда понятия не имели, кто за всем этим стоит, а от свидетелей только косточки остались.

— Делегация из Кеварина. Разве вы не знали о ней?

— Откуда бы? Мелюзгу в детали никто не посвящал. Задачей было доставить Окуляры из точки А в точку Б, а где и у кого Даред их стащил, нас не касалось. Позже пробовали копать в разных направлениях. Первыми заподозрили големов, как главных изобретателей всякой механической дряни, и Арамео недолго думая отправился прямиком в Сат-Харим. Торес продолжил наблюдать за руинами, а Перри осталась в Эрконе и обосновалась в местной библиотеке — надеялась отыскать в книгах хоть какую-нибудь информацию о Порче.

— Перри была в Эрконе?! — снова изумился Линсон. — И как долго?

— Около года. И не надо так смотреть. Я уже объяснил, что мы условились тебя не трогать — для твоего же блага.

— Всё равно странно. Эркон не такой уж большой, рано или поздно мы должны были пересечься.

— Где, позволь узнать? Часто ли ты захаживал в библиотеку?

Линсон стыдливо отвёл взгляд. Скажет тоже — библиотека. Ещё бы в театр предложил сходить.

— То-то же, — усмехнулся Вил. — А как мы передвигаемся в людных местах, ты и сам знаешь. Увидеть Перри ты никак не мог, а она — разве что твой скелетик. Меня же отправили в Монрон — шпионить за нашим новым королём.

— За самим Иорием?

— Ага, братцем почившего Фрация. Должен сказать, устроился тогда я неплохо. Жрал из королевской кухни, подглядывал в ванных за фрейлинами. Да и сам королевский дворец был великолепен, с какой стороны ни посмотри. — Вил постучал пальцем по маске, поясняя, о каких «сторонах» идёт речь. — В общем, жил как король. Сбылась мечта беспризорника.

Вот только поручение Арамео так и осталось невыполненным. Сколько я переслушал официальных приёмов и тайных совещаний, а добыть ценных сведений так и не удалось. Пробовал рыться в бумагах — тоже пусто. Либо король ничего не знал, либо держал в секрете даже от собственного дневника.

Через несколько месяцев ко мне присоединилась Перри. Девчонка приехала попытать счастья в столичной библиотеке, но успехов достигла таких же, как и я. Пришлось нам, скрепя сердце, покинуть Монрон и вернуться с пустыми руками.

— Не думал остаться во дворце? — вдруг спросил Линсон. — Тебе там, как я понимаю, хорошо жилось.

— Ты-то бы остался, не сомневаюсь, — ответил Корсон со злорадной усмешкой. Затем произнёс, задумчиво глядя на горизонт: — Может, когда-нибудь туда и вернусь. После того, как Кеварин ответит за Турту…

Линсон удивлённо взглянул на напарника:

— Вот уж не думал от тебя такое услышать. Только не говори, что всё-таки проникся идеями Арамео, — сказал он и тут же прикусил язык. Сейчас Вил опять начнёт злорадствовать и напоминать, кто из них остался с бандой, а кто бросил пиявок и объявился только годы спустя.

Вилле уже открыл было рот, но по лицу спутника понял, что эта подколка стала слишком предсказуемой. Вместо этого он сказал:

— Я один из «пиявок», и не оставлю банду, сколь бы роскошную жизнь мне ни предложили взамен.

— И это всё? — недоверчиво покосился Линсон. — Я скорее поверю, что Торес поступил в университет, чем в твою безвозмездную преданность кому бы то ни было, пусть даже пиявкам.

— Вижу, твоё отношение ко мне ничуть не изменилось, — притворно вздохнул напарник.

— Как и ты сам. Ты всегда был редкостным говнюком, Вил, даже в те времена, когда мы побирались на улицах. А сейчас у тебя в руках артефакт, который сам по себе ценнее целой армии союзников, и ты предлагаешь мне поверить, что остаёшься с Арамео из-за преданности пиявкам? Брось, Вил, мы оба знаем, что это неправда.

Корсон снова вздохнул.

— Ладно, Марей, ты меня раскусил. Хочешь знать, почему я остаюсь с бандой? Да потому, что пиявки — уже давно не кучка беспризорников, умеющих только резать кошельки да ковыряться в замках. Эти маски сделали нас почти что богами, Марей. Раньше мы воровали еду с прилавков и отвешивали пинки тем, кто младше и слабее; сейчас мы можем грабить сокровищницы и убивать королей. А с недавнего времени — порождать Порчу везде, где только захотим. И знаешь, такие возможности манят куда сильнее, чем еда, бабы и прочие мелочные утехи. Зачем мне королевский дворец, когда в союзе с Арамео я способен вершить судьбы целых народов?

Боги… Вершители судеб… Значит, Вил уже давно пришёл к мыслям, которыми Линсон начал задаваться всего неделю назад. И, в отличие от напарника, ничуть не усомнился и не устрашился уготованной ему великой роли. Вмешаться в судьбы целых государств — пожалуйста. Божественная сила — дайте две! Линсон был прав: за пятнадцать лет разлуки Вилле Корсон ни капли не изменился. Всё тот же алчный мальчишка, мечтающий о том, как весь мир падёт к его ногам. Истинная «пиявка».

— Так что, будешь меня отчитывать, или можно рассказывать дальше? — спросил Вил.

— Таких, как ты, надо не ругать, а вешать на первом столбе без суда и следствия. Продолжай.

— В общем, по прибытии мы встретились в Эрконе и поделились каждый своими успехами. И если ты думаешь, что Арамео тоже ничего не раскопал, а Торес впустую просидел два года в руинах Турты, то да, так оно и есть. Целый город стёрт с лица земли — и никаких зацепок. Словно и правда божья пара наслала на людей кару за их грехи. Арамео, понятное дело, в божественную версию ни секунды не верил и продолжал разнюхивать.

Ирония в том, что всё это время разгадка находилась у нас под носом. Белый призрачный лес посреди столицы. Приведи туда любого сколько-нибудь образованного бартелионца, и он завопит: «нар'силен, священное древо ма'аари!» Вот только образованных среди нас не было. Знания «пиявок» о Кеварине заканчивались на том, что там ангелы на крылышках летают; ни о каких насраленах мы и слыхом не слыхивали. Перри тоже хороша: перелопатила гору книжек о магии, колдовстве, наговорах и проклятиях, когда на соседних полках пылились целые тома об этих священных деревьях.

В какой-то момент наши изыскания зашли в тупик, и, устроив всеобщий пиявочный совет, мы здраво рассудили, что даже высшим силам полагается право на отдых. Сказано — сделано. Наведались в королевскую казну в Монроне, облегчили её на пару мешков с золотыми щитами. Кутили целый месяц, побывали во всех кабаках и борделях.

Не буду вдаваться в подробности, что было дальше — та ещё скукота. Пиявки отправлялись на поиски, ничего не находили, ударялись во все тяжкие, совершали грандиозные по людским меркам ограбления; затем снова пытались отыскать зацепки, и далее по кругу. Так прошло лет десять.

А потом в один прекрасный день Перри возьми да заяви: «хочу в Кеварин, никогда не бывала в гостях у небесного народа». Человеку туда, как известно, прохода нет. Но какое нам дело до запретов, придуманных для простых смертных, верно? Так и оказались пиявки в Кеварине, по прихоти девчонки. И что же, ты думаешь, мы обнаружили в ангельских землях? Те самые деревья, заполонившие площадь и Капитолий в Турте. Распустили призрачные ветки и растут себе у всех на виду, будто так и надо.

Знал бы ты, какими дураками мы себя тогда чувствовали. Пиявки потратили пятнадцать лет, рыская по всему Бартелиону в поисках хоть каких-нибудь зацепок, и тут выясняется, что всё это время оружие, которым уничтожили наш город, спокойно себе распускало побеги в стране безгрешных ангелочков.

Может, само по себе наличие нар'силенов ещё ничего не доказывало, но Арамео оказался скор на расправу: крылатые виноваты, и всё тут! Оставалось лишь найти доказательства и покарать виновных. Ещё пара лет у нас ушла на изучение местного быта и культуры. Следили, подслушивали, копались в вещах. Пришлось выучить кеваринский язык, чтобы понимать, о чём крылатые болтают.

И снова всё впустую. Мы были уверены, что в Кеварине наконец-то сможем пролить свет на эту историю, но оказалось, что крылатым известно о Порче не больше самих людей. Даже теории у них ходили те же самые: мол, великие боги покарали жалких людишек за их грехи и пороки.

— Так и есть. Ты ведь следил за мной и видел крылатую девицу, посланную в Турту. Она и правда ничего не знала ни о Порче, ни о нар'силенах.

— Я не слепой. Видел, как ты оттащил её от свежего деревца, иначе так бы и осталась стоять в луже Порчи. Но это ещё ничего не доказывает.

— Знаю. Правители не посвящают простую солдатню в свои великие планы.

— Похоже, они и сами себя не особо-то в них посвящают. У них под боком вырос новый кусок Порчи, сожрал целую рощу, а крылатые упорно прикидываются шлангом и делают вид, что ничего не знают…

— Так Мелисельская роща — ваших рук дело? — спросил Линсон.

— Я смотрю, ты уже в курсе.

— Сайтеми призналась, но предупредила, что эта информация не для посторонних ушей.

— Ладно, неважно. Что до рощи, тут всё оказалось до смешного просто. Знаешь, в чём разница между кеваринскими нар'силенами и теми, что растут в Турте?

Линсон напряг память. Сайтеми что-то говорила об этом…

— Плотность, — наконец вспомнил он. — У ангелов не принято сажать священные семена так близко друг к другу.

— Я смотрю, язык у неё знатно развязался. Уж не соблазнил ли ты девчонку, Марей? — усмехнулся Вил. Не дождавшись реакции, он продолжил: — Да, в нашей столице семена посадили не по правилам. Напихали, как помидоры на грядке, вот они и дали сбой. Никаких ритуалов, тайных заклинаний и прочей заумной чепухи. Закапываешь дюжину шариков в одном месте, ждёшь пару дней, и из-под земли вырастает гигантский нар'силен, накрывая Порчей зону на несколько миль вокруг.

— Откуда вы всё это узнали?

— А кто сказал, что мы знали? Просто Перри одним солнечным днём вычитала в кеваринской книжке, как у крылатых принято сажать нар'силен, и вспомнила тот лес у Капитолия. Вот мы и решили провести эксперимент: закопать семена близко друг к другу и посмотреть, что будет.

— И уничтожить целый лес ради одного эксперимента?

— Знаешь, Марей, как говорят: толковый отравитель всегда держит при себе антидоты, и лучший способ узнать, приложил ли он руку к той или иной отраве — залить яд ему же в глотку и посмотреть, найдётся ли у него противоядие. Крылатым плевать на людей, но они не смогут проигнорировать Порчу в собственных землях. Если у летунов есть способ остановить заразу, то они непременно должны были задействовать его в Мелисельской роще, и заодно засветить тех, кому известен секрет Порчи.

— И как, засветили?

— Нет. Началась та же самая паника, что и в Бартелионе. Носятся вокруг, галдят, рыдают, пялятся на высохший лес, как баран на новые ворота; но никто ни хрена не понимает. Тут даже мы подивились: неужто крылатые и правда ничего не знают?

— Вовремя спохватились, — фыркнул Линсон. — Может, стоило подумать об этом до того, как выпустили в мир второй очаг Порчи?

— Почитаешь мораль тем, кто её создал, когда мы их найдём, — спокойно ответил Вил. — К тому же это лес, а не город. Никто не умер, если не считать лесных зверушек.

— Порча не стоит на месте, Вил. Она постоянно растёт, и теперь — вашими стараниями — сразу в двух местах.

— Значит, крылатым придётся шустрее искать ответы. Виновны они или нет, но это их деревья прямо сейчас пожирают наш мир.

— А обсудить это с самими ангелами никто из вас не догадался? Я только и слышу: шпионаж, подслушивания, подглядывания. Вы не пробовали поступить смелее? Поймать кого-нибудь из ма'аари и устроить допрос с пристрастием? Да хоть бы самого короля, или кто у них там всем заправляет — с Окулярами можно добраться до кого угодно. Ведь Иория вы тоже не тронули, как я понимаю.

— Арамео не хотел рисковать, — сказал Вилле. — До сих пор считалось, что Окуляры покоятся в руинах Турты, и нас такой расклад вполне устраивал. Уже ясно, что создателям Порчи плевать на Бартелион и Кеварин; но вот будут ли они отсиживаться в тени, когда узнают, что некая воровская шайка давно прикарманила артефакты и теперь разгуливает с ними по миру? Как бы после этого к нам не пожаловали в гости серьёзные ребята в таких же масках. Ведь даже в этом измерении мы неуязвимы лишь для тех, кто не способен сюда проникнуть.

— Ты ничего не упустил из виду? Сайтеми видела мой Окуляр, и в скором времени должна вернуться в Кеварин.

— А кто тебе сказал, что она вообще вышла из Эркона? — с заговорщицкой улыбкой произнёс Вил.

Линсон встал как вкопанный. Перед глазами живо пронеслись последние мгновения Гирмса: хозяин Окуляра появляется из ниоткуда, без единого звука, и одним ударом обрывает жизнь спящей жертвы, после чего бесследно исчезает.

— Да шучу я! — рассмеялся Вил. — Жива твоя девка. Если в дороге какие-нибудь бандюги по кругу не пустили.

С бандитами-то она справится, но…

— Ты позволил ей уйти? В чём смысл?

— В том, что мы снова зашли в тупик, Марей. Крылатые ни хрена не знают и не могут остановить Порчу в своих собственных землях. Если будем вечно прятаться, то передохнем от старости раньше, чем хоть что-нибудь раскопаем. Когда я уходил, Арамео сказал мне: «Если вернёшься из Турты с пустыми руками, мы раскрываем карты. Даём всем знать, что Окуляры у нас, и смотрим, что будет». И раз уж я и впрямь иду назад с пустыми руками — ты не в счёт, — то план можно считать приведённым в действие. Пускай твоя девка бежит к своим и рассказывает, что видела в Турте проходимца с волшебной штукой на голове. Если слухи достигнут ушей виновника Порчи, то он непременно поймёт, о каком артефакте идёт речь. Пожалуй, так даже лучше: Окуляр засветится в Турте, а не Кеварине, и наши таинственные злодеи пойдут по ложному следу, не подозревая, что настоящая угроза прячется у них под боком.