Глава 18

Доктор осторожно шел вперед, освещая себе путь фонарем и на всякий случай держась за стену свободной рукой. Под ногами валялись камни и сухие ветки, поэтому он боялся оступиться. Если разобьет пробирку с кровью здесь, будет сложно завершить начатое. Чтобы было не так страшно, он представлял себя Орфеем, спускающимся вниз за Эвридикой.

Когда-то давно, до того, как зрение потеряло остроту, доктор был частым гостем местной библиотеки, а то и в Бережное ездил за книгами. Надюша к тому времени уже умерла, семьи он не завел, а держать хозяйство был не приучен. Он родился в городе, получил образование там же, и хоть уже несколько лет жил в деревне, деревенским образом жизни не проникся. Да и не докторское это дело, корову держать, сено косить и свиней по осени бить. Его задача – лечить людей, и с этим он справлялся. А благодарные соседи никогда не оставляли его без свежего молока и мяса.

Вечера в деревне долгие, особенно поздней осенью и зимой, когда темнеет рано. Телевизор Матвей Гаврилович не любил, а к чтению пристрастился. Вот и читал все, что попадалось под руку. Был среди прочитанных книг и сборник древнегреческих мифов. Больше всего доктору понравился миф об Орфее и Эвридике. Частенько он представлял себя тем самым Орфеем, который не побоялся спуститься в царство мертвых за возлюбленной. Правда, совесть подсказывала доктору, что никакой он не Орфей. Орфей в Аид пошел, а доктор в воду залезть побоялся.

И хоть сейчас впереди его ждала вовсе не Надюша-Эвридика, доктор все равно испытывал некоторое воодушевление, заглушавшее страх. Он действительно прожил неплохую жизнь, настало время достойно ее завершить.

Наконец пещера расширилась и превратилась в небольшую комнату. Матвей Гаврилович огляделся. В самом центре лежал женский скелет, на котором кое-где еще сохранились остатки длинного платья. Та самая ведьма, которая теперь бесплотным духом разгуливает по деревне, где он прожил большую часть своей жизни, где был счастлив и глубоко несчастен одновременно. В углу, у входа, сидел другой скелет, мужской. Человек, который пожертвовал собой почти сто лет назад, чтобы точно так же, как и доктор теперь, спасти деревню. Было ли его решение добровольным? Что заставило принять его? Матвей Гаврилович не знал, но вера в его собственное решение ни капли не пошатнулась.

Он аккуратно поставил на землю бутылку с водой, положил рядом фонарь, направив его свет на скелет, вытряхнул на ладонь четки и сжал второй рукой пробирку. Пальцы немного дрожали, но это от возбуждения, а не страха, уверял себя доктор. Вытащил зубами резиновую пробку из пробирки и аккуратно вылил вязкую бордовую жидкость на кости, стараясь сделать так, чтобы ни одна драгоценная капля не попала мимо.

Наступила абсолютная тишина. Доктор ждал, затаив дыхание, но ничего не происходило. Он думал, что ведьма появится с улицы, напуганная неподходящей кровью, поэтому смотрел в сторону входа и не увидел, как от противоположной стены отделилась фигура. Лишь услышав шорох за спиной, доктор обернулся. По другую сторону скелета стоял волк. Огромный, грязно-серый, с горящими ненавистью глазами. Шерсть его вздыбилась, клыки оскалились, и с них капала пенисто-красная слюна. Волк зарычал и сделал шаг вперед. Доктор испуганно отступил назад. Волк приблизился к скелету и аккуратно переступил его, вынуждая Матвея Гавриловича отходить дальше, пока тот, наконец, не уперся спиной в стену. Скелет остался непростительно далеко, если ведьма сейчас появится, будет сложно надеть ему на шею ожерелье.

– Вот как? – прорычал над ухом женский голос, заставивший доктора вздрогнуть.

За его спиной стена, как ведьма может стоять сзади? Редкие остатки волос на затылке мгновенно встали дыбом, а руки задрожали сильнее. Пришлось сжать их в кулаки, чтобы нечаянно не выронить четки.

– Думаешь, сможешь остановить меня чужой кровью?

Ведьма обошла доктора и встала перед ним. В тусклом свете фонаря, направленного в противоположную стену, разглядеть ее было сложно, тем более с его неважным зрением в темноте, но сердце все равно пропустило удар, когда Матвей Гаврилович увидел рыжие волосы. Однако ведьма даже близко не походила на его Надюшу, поэтому волнение оказалось недолгим.

– Значит, они пожертвовали тобой, как когда-то пожертвовали им? – ведьма зловеще усмехнулась и указала на скелет у входа. – Гнилая деревня, я всегда это знала.

– Я сам вызвался, – гордо вскинул голову Матвей Гаврилович.

– Старый дурак! – прошептала ведьма, приблизившись к нему с другой стороны, как бы обходя по кругу.

– Это мы еще посмотрим, – усмехнулся в ответ доктор.

Он надеялся, что ему хватит сноровки и сил в свои годы сделать то, что задумал. Не обращая внимания ни на ведьму, ни на волка, доктор бросился вперед, к скелету. Что-то сильно толкнуло его в спину, и он, вскрикнув, упал на землю, больно ударившись грудной клеткой. Возможно, сломал несколько ребер, но сейчас не это было главным. Он смог дотянуться до скелета, накинул на череп четки и протянул их вниз, к шее.

Ведьма страшно закричала, повалилась на него сверху, придавила с такой силой, словно весила целую тонну. Матвей Гаврилович попытался достать рукой фонарь, но тот был слишком далеко. Он хотел крикнуть, но в таком положении изо рта вылетал только хриплый шепот. Дышать стало тяжело, ведьма давила на него дьявольской тяжестью. Наконец, не глядя, ему удалось дотянуться до чего-то твердого и обхватить рукой, но это оказалась бутылка с водой. Он попытался хоть ею ударить ведьму, но гибкости не хватало. На боль в ребрах он старался не обращать внимания, но с физиологией не поспоришь. Тогда доктор подтянул бутылку к себе, второй рукой открутил крышку, направил горлышко себе за спину и изо всех сил нажал на стенки. Струя воды мощным потоком взвилась вверх и, видимо, попала в цель. Ведьма закричала еще громче. Тяжесть на спине моментально исчезла.

Доктор кряхтя перевернулся на спину и сел, с ужасом глядя на происходящее. Ведьма валялась на земле, вцепившись руками в горло, крутилась, как уж на сковородке, и вопила. На ее коже появлялись кровавые волдыри, росли, лопались, прыская вокруг отвратительной жижей, а в тех местах, куда она попадала, появлялись новые волдыри. Волк отступил в угол, снова вздыбил шерсть, но теперь не от ярости, а от страха. Длинные лапы уперлись в землю, а тело дрожало.

Матвей Гаврилович подтянул к себе фонарь, направил на выход и несколько раз моргнул светом.

– Там что-то происходит, – напряженно выдохнул Ваня, когда из пещеры донесся крик.

– Слышу, – отозвался Войтех, вглядываясь в непроницаемую темноту.

Они прятались за деревьями в нескольких метрах от входа в пещеру, не сводя с него глаз. Через инфракрасную камеру видели, как несколько минут назад что-то шмыгнуло внутрь. На этот раз без тумана, тот показался со стороны деревьев несколько позже, но почти сразу же рассеялся. Словно он был для ведьмы лишь прикрытием, на которое сейчас у нее не хватило сил. По крайней мере, хотелось надеяться, что Нев не ошибся и неподходящая кровь действительно на какое-то время ослабит ее.

И вот сначала раздался слабый вскрик доктора, а затем злобный, нечеловеческий вопль. Хотелось немедленно броситься туда и помочь Матвею Гавриловичу. Одно дело – позволить ему выпить отравленную воду и тихо уснуть навсегда, другое – слушать, как ему причиняют боль. Но Войтех заставил себя стоять на месте, лишь крепче сжал челюсти. Судя по воплю ведьмы, там идет борьба, на которую они и рассчитывали, и доктор в ней еще не сдал позиций. Войтех мысленно дал ему три минуты. Либо из глубины пещеры появится световой сигнал, либо они войдут внутрь и попытаются помочь. Нев умный, придумает другой план.

Третья минута только началась, а ночную темноту прорезал моргнувший свет фонаря.

– Готово! – шепнул Ваня, первым бросаясь ко входу в пещеру.

Все это походило на какой-то сюр, на кошмарный сон, нечто нереальное. Закладывать камнями вход в пещеру, замазывать цементом, зная, что внутри остается живой человек. Поэтому, когда где-то далеко раздался крик «Стойте!», Войтех воспринял его как звонок будильника утром.

Айя так резко выплыла из темноты, словно не бежала сюда из деревни, а телепортировалась за ближайшим деревом. И только всклоченные волосы, темно-красная, почти бордовая кожа и сбившееся дыхание давали понять, что она все-таки бежала.

– Стойте, – прохрипела она, взбираясь на холм.

Только когда она подошла совсем близко, мужчины увидели в ее руках большую тканевую сумку, из которой торчал… веник?

– Айя?.. – недоуменно спросил Ваня. – Что ты здесь делаешь?

Девушка попыталась что-то сказать, но дыхания не хватило, поэтому она просто покачала головой и вывернула на землю содержимое сумки. Веником оказался букет каких-то сухих трав. В сумке их было несколько, а также три пол-литровые бутылки с жидкостью. Айя схватила одну бутылку, букет сунула Войтеху и, призывно махнув рукой, направилась к на треть заложенному входу.

– Володя, останьтесь здесь, – велел Войтех, имея в виду и Илью Пантелеевича, а сам следом за Айей и Иваном поторопился внутрь.

Он понятия не имел, что происходит, но интуиция подсказывала, что Айя понимает происходящее гораздо лучше его, и следует сейчас ей довериться.

Доктор, выпачканный в грязи и пыли, сидел возле скелета, одной рукой упираясь в землю, а другой все еще сжимая фонарь. Увидев вошедших, он попытался что-то спросить, но Айя не дала ему и рта раскрыть.

– Посыпьте травой скелет, – велела она Войтеху и, пока тот возился со шнурком, связывающим букет, нервно огляделась. – Она еще здесь?

Доктор тяжело покачал головой.

– Я больше не вижу ее.

– Сейчас! – перебил их Ваня, поднимая камеру, которую так и держал в руке.

Ведьма обнаружилась в самом углу. Она лежала на земле, скрючившись, и замедленными, тяжелыми движениями царапала шею, как будто пыталась снять четки, которые висели на шее ее скелета.

– Полейте ее настойкой, – снова велела Айя.

Ваня посмотрел на бутылку в своих руках, но ничего спрашивать не стал. Видимо, Айя имела в виду ее содержимое.

Сама она присела рядом с доктором, тяжело выдохнула и сказала:

– Пойдемте, Матвей Гаврилович. Нечего вам здесь сидеть.