СЕТ ДЖОНСОН глядел на свое кукурузное поле, и в душе у него пели соловьи. Даже при свете майской луны он видел, какое хорошее было поле, какая превосходная уродилась кукуруза, прямо праздник какой-то.

Украдкой поглядывая на дом, он отбежал от сарая к седьмому столбу забора, наклонился и сдвинул лежащую там плиту. Потом достал из ямы кувшин, и яблочная водка с бульканьем потекла в его пересохшее горло. Джонсон почувствовал, как приятное тепло разливается внутри. Ну-ка, еще глоточек. И яблочная водка забулькала снова.

И тут он увидел на таком прекрасном поле кротовый бугор. Ну, разумеется, чем лучше поле, тем больше вероятности, что туда проберется крот. Только вот бугорок что-то великоват. Джонсон поморгал и взглянул снова. Бугор был уже футов в десять высотой и продолжал расти.

— Эй! — закричал Джонсон. — Эй! Убирайся оттуда!

В ответ раздалось приглушенное «Пуфф!», и кротовый бугор взорвался. Дождик из мягкой грязи взлетел вверх и пролился на ошалевшего Джонсона. Из образованной взрывом дыры вылетело целое облако дыма, крутясь и кипя, точно вулканическое извержение. Затем оттуда ударил свет, ровный столб ярчайшего света. Свет ударил в полночное небо и замигал. Затем он погас, и Джонсон опрометью бросился к дому.

Джонсон ворвался на кухню.

— Мав, — завопил он,— сам дьявол вырвался из ада прямо на нашем кукурузном поле. Выскочил с ревом из огненной ямы, из глотки у него валил дым, а из глаз вырывался огонь!

Жена задумчиво оглядела его.

— Ну, неужели мне недостаточно радиопомех? Так теперь этот дурень будет врываться прямо посреди моей любимой программы... — Она встала напротив мужа и, не сводя с него глаз, уперла руки в бедра, голос ее зазвучал на полную октаву. — Сет Джонсон! Ты снова пил!

Джонсон попятился от нее. Он мог быть хозяином фермы, но на кухне царствовала жена.

— Честное слово, Мав, я только разок глотнул, и тут прямо посреди поля вырос бугор, а из него полез старый дьявол...

И тут, словно подтверждая его слова, в небо опять ударил столб света. Жена подскочила на целых пять футов.

— Спасения ради, Сет Джонсон! Что это? — завизжала она.

— Я же говорил тебе, — завопил в ответ муж. — Дьявол вышел прямо из ада!..

— Да ты совсем спятил, — гаркнула в ответ жена, электричество вырубилось, но в лунном свете был отчетливо виден столб дыма. — Нужно что-то делать! Я вызову шерифа!

Столб света вспыхнул вновь. Сверкнув глазами на мужа, Аманда схватила трубку телефона.

— Алло! Шериф? Это Аманда Джонсон. Тут происходит нарушение границы частных владений. Они развели дым, словно сотня костров, и пускают в небо сигнальные огни. Шериф, приезжайте, разберитесь и арестуйте их за нарушение границ!

— Миссис, — раздался в трубке голос шерифа. — А сколько вы шпили?

Потом шериф осторожно отстранил трубку от уха. В трубке продолжало гневно квакать, когда он повернулся и поглядел на своего помощника.

— Билл, — сказал он, — я думаю, нам лучше поехать и поглядеть, что там случилось у Джонсонов. Они орут так, словно оба напились вдрызг.

Билл что-то неохотно проворчал, не отрывая взгляда от бумаг, которые читал. Он заочно учился на агента ФБР, а агенты ФБР не должны тратить свое время, проверяя все дурацкие телефонные звонки. Правда, Билл никогда не видел живого агента ФБР и не знал никого, кто бы его видел, но очень хотел им стать.

Потом он ушел вместе с шерифом. И прежде, чем они вернулись, Билл увидел столько агентов ФБР, что этого хватило ему до конца жизни.

МАРК УАЙТИНГ тихонько скользнул вверх по лестнице. Он чувствовал себя слегка виноватым, потому что был хозяином, и, в качестве хозяина, должен был развлекать гостей. Или не должен? Марсия ничего не сказала. На самом деле, они были ее гостями, и ей следовало бы развлекать их и без него, но, казалось, так было не принято в обществе, которое внезапно распахнуло перед ними двери теперь, когда они разбогатели. Марсия с готовностью ринулась в эти двери, но Марку это общество казалось сборищем зануд.

Те люди, внизу в гостиной, представлялись ему ложной аристократией по величине богатства, и Марк не чувствовал себя с ними ровней. Вот если бы они были аристократией собственных достижений — тогда было бы все по-другому. На земле не было людей ближе ему, чем люди, которые мыслили так же, как Марк Уайтинг. О нем уже слагали легенды. И не потому, что он накопил целое состояние. Да, он получил это состояние. Но это было совершенной случайностью. Он был изобретателем. И одним из его изобретений оказался радиоэхолот, благодаря которому самолеты теперь могли безопасно летать даже самыми темными ночами. Другим изобретением был радиоуправляемый самолет — но армию это не особенно заинтересовало. Был еще фотоэлемент, носящий его имя.

В общем, в Вашингтоне на имя Марка Уайтинга было зарегистрировано восемьдесят с лишним патентов. Правда, за последние годы количество их уменьшилось. Марк занялся атомными исследованиями, а открытия, сделанные в этой области, не всегда следует патентовать.

Приходится даже стараться, чтобы о некоторых никто не узнал.

Марк тихонько пробрался на третий этаж и отпер единственную там дверь.

Внизу собирались играть в бридж. Вот тогда-то Марк и смылся, надеясь, что Марсия не заметит его отсутствия.

Конечно, не стоило ему убегать. Но он не собирался играть в бридж этой ночью. Или любой другой ночью. Нужно было кое-что сделать, и Марк был единственным, кто мог это сделать.

Он включил свет. И тут же превратился в совершенно другого человека.

Для любительской радиостанции это было настоящее чудо. Впрочем, подобные станции вообще являются чудом. Они восхитительны. Здесь было четыре передатчика, два приемника и два шифратора, для сорока- и восьмидесятиметровых волн. И был специальный экспериментальный передатчик, который работал вовсе не на метровых волнах, так что для него не требовалось официальное разрешение. Из приемников три работали на всех волнах, а один — на особых.

Глаза Марка загорелись, пока он смотрел на них, и вспыхнули особенно ярко, когда взгляд его перешел к тому странному блоку, который был его собственным детищем.

Марк сам сконструировал его вплоть до последнего проводка, от особого кристалла до пары дешевых наушников. Ах, какой это был приемник! А в передатчике главным элементов был крошечный вибропреобразователь, от которого выходила антенна и заземление.

Наверное, его можно услышать на много миль, усмехнулся Марк, если ветер будет в нужном направлении, и все приемники не смогут не принять его, в таком широком спектре он вещал.

Вся аппаратура выглядела примитивной и неуклюжей. Это мог бы собрать ребенок со всей своей детской неуклюжестью.

Не то, что поблескивающий монстр в другом углу комнаты — передатчик, который можно услышать где угодно, хоть в Австралии.

Ну, да, его и создал ребенок, подумал Марк и тут же вспомнил, как в 1918 году был снят гриф «совершенно секретно» со всем материалов по беспроводной связи, и он, четырнадцатилетний мальчишка, как раз тогда сломал руку и вынужден был неделю лежать в кровати. Среди журналов, которые ему принесли, оказался журнал по радиотехнике со статьей, в которой как раз и было описано это самое примитивное устройство.

В том журнале Марк Уайтинг, лежа со сломанной рукой, нашел свою судьбу. Судьбу, которая к июню 1939 года принесла ему положение одного из ведущих ученых в США, и эта примитивная самодельная катушка была прабабушкой тех сложных катушек в особом приемнике, который работал не на обычных частотах.

Улыбаясь, Марк смотрел на свою аппаратуру. Теперь он мог создавать гораздо лучшие установки, но в первом, неуклюжем, устройстве, который он собрал своими руками, оказалось нечто такое, что он не до конца понял и много лет спустя. Он работал над ним все эти годы, и все же не до конца раскрыл все его секреты.

Марк протянул руку, легонько передвинул ползунок регулятора частот и осторожно погладил установку.

Затем он вспомнил о Марсии. В любой момент она примется искать его, чтобы заставить играть в бридж.

Марк вновь повернулся к мерцающей установке, плоду трудов его гениального разума. Ему захотелось несколько минут послушать бормотание голосов из обрывков каких-то радиосигналов. Это всегда вновь заставляло его чувствовать себя ребенком в Калифорнии, болтающим с таким же ребенком в штате Мэн. Их голоса встретились, несмотря на расстояние в три тысячи миль. В этом было нечто таинственное, нечто, заполнившее его тогда страхом.

Лампы нагрелись. Мгновение стояла тишина.

Затем из динамика раздался хриплый рев, заставивший его зажать руками уши. Марк тут же уменьшил громкость, но рев не прекращался. Тогда он прошелся по частотам — рев оказался на всех частотах без исключения.

Марк выключил приемник. Осмотрел его и снова включил.

И тот снова взревел. На этот раз Марк распознал в этом реве какие-то серии точек и тире, забивающие все частоты. Он прошелся по шкале от двухсот до шестисот метров — рев был везде. И даже когда Марк вывернул громкость до самого минимума, рев все равно был неприятно громким.

Было похоже на то, что им занят весь эфир, и сейчас все радиоприемники на Земле пронзительно вопят.

Баз... баз... баззз... Билось в динамике с частотой человеческого сердца. Но это было нечеловеческое сердце, это было сердце радиосвязи.

Баз... баз... баззз... И так на всех частотах.

СИДНИ ДАНГЛ сорвал телефонную трубку.

— Я плачу за время в эфире десять тысяч долларов в час, — заревел он. — Еще десять тысяч мне стоят певцы и комики. И что я получаю взамен? Только баз... баз... баззз! Это поможет мне продавать шоколадные батончики Инки-Пинки-Кэнди? Что-то я сомневаюсь! Свяжите меня с президентом вашей компании... Да хоть с президентом США!.. Верните мне мои деньги!..

— Мы делаем все, что можем, — сказал ему встревоженный заместитель президента компании. — Но это общенациональное происшествие. Еще ничего подобного не было. Мы пытаемся выявить источник направленными антеннами. Мы уже сообщили об этом в Торговую Палату, и они обещали принять меры. Мы очистим эфир как можно быстрее. Да, сэр, мистер Дангл. Можете положиться на нас.

И заместитель положил трубку.

— Надеюсь, ты подавишься своими проклятыми батончиками, — проворчал он, злобно уставившись на телефон.

Телефон тут же зарычал. Заместитель снял трубку.

— Послушайте, леди, если бы думаете, что это у вас проблема, что же тогда у меня? Сейчас весь Чикаго звонит мне на телефон, желая узнать, почему не работает их радио. До свидания... — Он бросил трубку, и тут же снял другую трубку — внутренней связи. — Дайте мне опять главного инженера... Джим, ради любви ко мне, неужели ты не можешь что-то сделать с этим? Старый Дангл уже глотку себе сорвал, вопя, что слишком много платит нам. Неужели ты еще не понял, что происходит? Не могли же сломаться все приемники в стране! Вот-вот начнется первосортная паника. Уже сейчас газеты визжат так, словно мы все это учинили. Ну, так как начет мыслей?.. Ладно, я заткнусь и не буду мешать тебе работать...

Он вытер со лба пот, глубоко вдохнул, поднял трубку уже снова звонившего внешнего телефона и попытался объяснить какому-то взволнованному человеку, что это еще не конец света.

В ЮЖНОЕ ОКНО было видно, как в небо бьет какой-то луч. Марк Уайтинг подошел к окну.

Снаружи стояла спокойная майская ночь с полной луной. Но было кое-что еще.

Был столб света, бывший в небо. Пока он смотрел, столб несколько раз то гас, то снова устремлялся в небеса, точно горящая стрела. Он походил на прожектор, направленный в небо, только в тысячу раз более мощный, чем любой известный человеку прожектор. Затем он погас.

Марк застыл. Когда свет погас, шум из приемника смолк.

Снова вспыхнул свет, устремившись столбом в небо, и тут же радио опять пронзительно завопило. И пока свет озарял небо, радио орало. Погас свет — смолк шум. Они четко синхронизировались друг с другом.

Мак глядел на все это, как у него нечаянно не вырвалось:

— Я мог бы поклясться, что ничто на Земле не может так светить!

Он был одним из немногих людей в мире, которые точно знали это.

За спиной зазвенел телефон, выведя Марка из транса.

— Мистер Уайтинг? Говорит Моррисон, редактор «Журнал ньюс». Мы готовим экстренный выпуск и хотели бы получить ваши комментарии. Наверное, вы уже слышали, что твориться с радио. Все радиостанции в стране забиты какими-то таинственными сигналами. Радиопеленгаторы определяют местоположение их источника примерно в сотне миль южнее Чикаго, где-то возле Мелвилла. Мы уже разговаривали по телефону с местным шерифом, и он сообщил, что там и близко нет никаких радиостанций. Однако, он рассказал, что на кукурузном поле одного фермера земля вдруг взорвалась, из ямы вылетел столб дыма, а потом начала с перерывами бить какой-то столб света. Несмотря на то, что этот свет находится почти в сотне миль к югу от нас, мы видим его, если глядим в том направлении...

— Я тоже его вижу, — прервал редактора Марк. — Что вы хотите от меня?

— Очевидно, что свет и радиосигналы идут из одного источника. Никто точно не знает, из какого, но уже предполагали, что там приземлился космический корабль. Мы бы хотели, чтобы вы дали комментарии этому...

— Что чему этому?

— Мистер Уайтинг, вы ученый! Предполагается, что вам должно быть больше известно о таких вещах. У нас больше нет никакой точной информации. Репортер с фотографом уже едут на аэродром... — Человек на другом конце линии на мгновение замолчал. — Дороги практически блокированы, — напряженно продолжил он. — Кажется, половина устремилась туда, чтобы поглядеть, что там такое. Люди пытаются проехать... Что? Задержать самолет на аэродроме, пока вы не подъедете? Пригород, где вы живете, милях в двух от аэропорта, не так ли? Вы дадите рам интервью, если мы отвезем вас туда?.. Отлично.

Но прежде, чем Марк успел выйти из комнаты, телефон зазвенел снова.

— Да, Уайтинг слушает. Это губернатор?.. Я не знаю, что происходит, и боюсь что-лимбо предполагать. Вы связались в Вашингтоном и вызвали помощь?.. Прекрасно. Я с вами согласен, это — дело для ученых. Я сделаю все, что смогу. Я немедленно отправляюсь туда...

В дверях стояла Марсия и укоризненно глядела на Марка.

— Гости... — начала было она.

— Черт с ними, с гостями, — бросил было Марк, пробегая мимо нее, затем, увидев некое выражение на лице жены, на секунду остановился и повернулся к ней. — Мне очень жаль, дорогая. Но что-то произошло. И если это то, о чем я думаю, то лучше всем разъехаться, потому что нынче вечером будет не до бриджа... Вообще теперь будет не до бриджа.

Он поцеловал жену и сбежал вниз по лестнице. Игроки в бридж смотрели, как он стрелой промчался по комнате и выскочил из двери. Марк услышал женский голос, жалующийся на то, что не работает радио.