II

КИНГ ЗАСТЫЛ посреди комнаты, не двигаясь, не глядя ни на кого и не позволяя себе думать. Он слышал Син Юла, дышащего тяжело, как астматическая лошадь. У окна застыл Карсон.

Макинтош был мертв. Это невозможно! Макинтош мертв! Убит бильярдным шаром, который влетел в разбитое окно, а вылетел через окно на противоположной стороне. Где-то есть храм, которым правит человек по имени Акбад, а может, он и вовсе не человек. Что, черт побери, все это значит? Кожа на теле Кинга покрылась пупырышками.

Из бамбуковых зарослей вырвался вой, прорезав ночную тишину снаружи, вой, от которого волосы Кинга понялись дыбом, а сердце бешено застучало.

— Они идут, Сэнди, — шепнул Карсон.

Кинг подкрался к окну. Из зарослей вышли темные фигуры. Карсон прицелился в них, но не стрелял. Они даже не пытались укрыться, и Кинг тут же понял, почему.

В воздухе перед ними танцевал шар. Словно игривый светлячок, он подпрыгивал и крутился, неспешно направляясь к бунгало.

— Я могу скосить их, — прошептал Карсон.

— А его тоже? — спросил Кинг.

Могли ли они попасть в этот пляшущий шар. А если бы и попали, то повредили бы ему пистолетные пули?

— Сэнди, нам нужно решить, что делать, причем чертовски быстро, — сказал Карсон.

— Знаю, Кэл. Бороться или сдаваться. Жди меня, — ответил Кинг.

Он вышел наружу. Шар подпрыгнул вверх почти до верхушек растений, повис там на секунду, словно в удивлении, затем принялся описывать быстрые, эксцентричные круги, то кидался вперед, то отступал, ни на миг не оставаясь неподвижно. Люди остановились. Уголками глаз они наблюдали за шаром, словно ждали от него приказаний. Было их четверо, бородатых, с коротко подстриженными волосами, нагих, не считая сандалий и набедренных повязок. В лунном свете Кинг ясно их видел. Лица у них были как у европейцев, с тонкими носами и высокими лбами, но кожа черная, как у негров. У каждого в руке был изогнутый нож, а еще один торчал за поясом.

— Ну? — спросил Кинг.

Все четверо не двигались. Шар плясал над ними. Ночь была тиха. Кинг слышал, как бьется его сердце, чувствовал ритмичный пульс в висках. Молчание тянулось и тянулось. По лбу Кинга струился пот, заливая глаза. Но он не осмеливался поднять руку и смахнуть его.

— Ну? — повторил он.

— Браво! — ответил чей-то далекий голос. — Сильный парень. По-настоящему сильный!

Раздались какие-то мягкие шлепки, словно хлопали в ладоши, тоже далекие.

— Кто говорит? — прошептал Кинг.

— Я говорю, — ответил далекий голос. — Я, Акбад...

— Ты...

— Ты, кажется, узнал мое имя!

— Где вы?

— А где делают таких храбрецов, как ты?

— Не понимаю. Где вы?

Раздался далекий смех.

— Ты кажешься взволнованным, мой храбрец, — слова на этот раз прозвучали нечленораздельно, с каким-то шипением. — Скоро ты узнаешь, где я. Скоро ты все узнаешь. Ха-ха! А, может, попытаешься воспользоваться оружием, которое так нервно сжимаешь в руке? Или хочешь дать сигнал своим храбрым товарищам, чтобы они тоже начали стрелять? Ты ведь предпочитаешь так поступить, разве нет?

— Я могу так поступить! — ответил Кинг.

СКАЗАВ ТАК, он увидел, что светящийся шар перестал нарезать круги в вышине, а резко остановился, словно готовясь к прыжку. Как лев за долю секунды до выстрела. Кинг вспомнил Макинтоша, вспомнил, как его настиг шар, когда он попытался убежать, как шар легко пролетел сквозь него, словно раскаленный шарик через кусок масла.

— Ты хочешь стрелять? — с тревогой спросил далекий голос.

Но, помимо тревоги, в этом голосе слышалось нетерпение. Кинг понял, что Акбад хочет, чтобы он стал стрелять, хочет, чтобы он сопротивлялся. Макинтош сказал, что там, где он был, эти люди развлекали себя игрой. И, услышав в далеком голосе нетерпение, Кинг понял, какой дьявольской была эта игра.

— Вы победили, Акбад, — ответил Кинг. — Не будет сегодня никакой стрельбы. — Он бросил пистолет на землю перед собой. — Смотри! Я не стану сопротивляться. Карсон! Син Юл! Положите оружие и идите сюда. Не будет сегодня вечером никакой стрельбы, Акбад.

— Может, как-нибудь в другой раз? — с сожалением сказал далекий голос. — А, ну, в общем, если ты так желаешь, то пусть так и будет. Желания моих гостей священные, а вы теперь — мой гость. Мои слуги покажут вам, что делать. Экнар эль сингто!

Последние слова были на чужом языке. Все четверо мужчин тут же прошли вперед, повинуясь им. Знаками они показали, что трое то ли гостей, то ли пленников, должны следовать за ними. И повели их по тропинке через бамбуковые заросли вдоль края горы.

— Что делать, Сэнди? — спросил Карсон.

— Господи, Кэл, я понятия не имею, — воскликнул в ответ Кинг. — Нас поймали так же, как и Мака.

Он взглянул вверх. Над тропинкой, чуть выше уровня зарослей, летел мягко светящийся шар.

— Может, нам стоит напасть на них? — пробормотал Кинг.

— Мы умрем, если сделаем это, — ответил ему Кэл Карсон.

— Хочу намекнуть, что мы в любом случае уже мертвы, — сказал вдруг Син Юл, впервые нарушив молчание.

ХРАМ АКБАДА располагался на уступах скалистой расселины на вершине горы, которую небольшой отряд мог с успехом защищать хоть от целой армии. Они поднимались к нему всю ночь, конвоируемые двумя бородачами, идущими впереди, и двумя позади. А над ними плыл в воздухе шар, словно маленький, но чрезвычайно опасный сторожевой пес. Рассвет уже окрасил вершину горы, когда они добрались до храма. Храм приник, прижался к утесам, распластался на них, словно какая-то отвратительная жаба с толстым брюхом и ядовитыми бородавками. Он был древний, такой же древний, как горы вокруг. Огромные гранитные блоки, из которых состояли его внешние стены, были до блеска гладкими. Ни за год, ни даже за тысячу лет непогода не смогла бы до такой степени отполировать прочный гранит. Отдельные блоки были громадны и весили много тонн. Кинг видел гранитные блоки, из которых были построены египетские пирамиды, видел каменный блок в карьере позади разрушенного Баальбека. Те камни были столь велики, что современные инженеры не смогли объяснить, как их могли перетаскивать. Но блоки в этом храме были гораздо больше. Они выглядели гораздо старше пирамид, старше Баальбека, старше Ниневии, даже старше, чем библейские города на равнине древнего Авраама.

Древний, древний храм, припавший к горе, точно жаба, обнимающий гору, находился тут, в Верхней Бирме. Сопровождаемые бородачами, конвоируемые сверху летящим шаром, люди подошли ко входу и очутились в помещении, столь богато и гротескно обставленному, как Кинг никогда еще не видел. Ни у каких легендарных султанов Индии и магараджей не было столь мягких ковров, чем на полу этого храма, таких гобеленов, расшитых золотом и инкрустируемых драгоценностями на его стенах.

И ни у какого короля, султана, хана или царя не висело на стене такого изображения.

Это было изображение девушки, молодой женщины. Она сидела в свободной позе в резном антикварном кресле, голову ее украшала бесценная диадема. На шее висела цепочка с блестящим драгоценным камнем, так искусно нарисованным, что казалось, словно он действительно испускает белое сияние.

Кингу она показалась самой красивой женщиной, какую он когда-либо видел. Глядя на нее, он почувствовал, как кровь быстрее побежала по жилам. Это была девушка, какую он искал с тех пор, как ему стукнуло двадцать лет. Он искал ее по всей Земле, надеясь, что где-то, может, за следующим поворотом пути, она вдруг выйдет навстречу ему, или на очередном званом обеде их посадят рядом. Кинг ее так и не нашел, и вот сейчас увидел ее образ, написанный, насколько он мог судить, лучшим из всех художников на Земле. Да Винчи не смог бы добиться большего успеха. Рафаэль, Ван Дейк, Путти, Вержа — все они могли бы брать у него уроки мастерства, у этого художника, совершенно неизвестного живописца идеальных женщин.

Были здесь и другие изображения. Они покрывали все стены и даже потолок. Но Кингу они не понравились.

Это все были сцены охоты. В густых джунглях маленькие, гротескные люди преследовали тигра. Другая группа, вооруженная копьями, напала на льва. Третья окружала странного зверя, которого Кинг не сумел узнать.

— Клянусь Богом, это же саблезубый тигр! — пробормотал кто-то у него за спиной.

Это был Кэл Карсон, тоже рассматривающий картины.

— Я как-то побывал в Музее Палеонтологии в Чикаго, — продолжал Карсон. — У них там были рисунки животных, когда-то живших на Земле. Этот зверь был среди них.

— А ты не ошибаешься?

— Нет. Нельзя ошибиться, глядя на такие клыки. Но как... — внезапно он замолчал.

— Что «как»? — спросил Кинг.

— Мне тут пришла одна мысль, — нерешительно ответил Карсон. — Ученые Музея нашли кости саблезубого тигра. Затем они выяснили, как он выглядел, и художник нарисовал картинку. Но...

— Я тебя понял, — прервал его Кинг. — Я подумал то же самое. На Земле нет никаких саблезубых тигров уже десять, двадцать, а, может, и все пятьдесят тысяч лет. Как же здешний парень нарисовал эти изображения, откуда он узнал, что такой зверь когда-то существовал?

— Ты думаешь, что тот, который нарисовал все это, действительно видел саблезубого тигра? — спросил Карсон.

Кинг ничего не ответил. Там были и другие картины. Они понравились ему еще меньше. Все это были сцены охоты, но вот дичью на них были люди. И те же гротескные маленькие мужчины в ниспадающих одеждах были охотниками. И оружие у них было то же самое. Это какая-то раса охотников, подумал Кинг. Люди, нарисовавшие эти картины, имели лишь одну цель в жизни — охотиться.

Щелкнув, открылась дверь помещения. Кинг обернулся. Вошли рабы, несущие кувшины с парящей водой. Они отодвинули ширму в углу, открыв ванну, вырезанную из одного куска мрамора, и знаками показали, что пришли, чтобы помочь гостям выкупаться. Пожав плечами, Кинг шагнул вперед и первым освободился от одежды. Они искупались, затем облачились в чистую новую одежду. После этого вошли другие рабы, неся еду: тонкие ломти оленины, вазы с фруктами и приятное на вкус красное вино. Кинг с товарищами наелись до отвала.

— Королевская еда, — вздохнул Кэл Карсон. — Но я обменял бы все это на несколько гамбургеров с луком и картофель фри. Сэнди, куда, черт побери, мы попали?

ПРЕЖДЕ ЧЕМ Кинг успел ответить, снова открылась дверь. Вошли шесть девушек. Это были красивые девицы, лица смуглые, но все равно прекрасные. У Кинга отвисла челюсть, когда он понял, зачем они появились.

— А я-то думал, что у Мака были галлюцинации, — пробормотал он.

Карсон вдруг оробел. А Син Юл, напротив, оживился, темные глаза его масляно заблестели при виде этих девушек.

— Уходите, — бросил Кинг, махнув рукой в сторону двери.

Девушки пораженно переглянулись. Слов они явно не понимали, но жест Кинга был достаточно красноречив. Они заколебались.

— Выметайтесь! — рявкнул Кинг, снова указывая на дверь.

Девушки, точно напуганные кролики, выбежали из комнаты.

Кинг повернулся к печально глядевшему Карсону и сверкавшему глазами Син Юлу.

— Черт побери, это же девушки! Зачем ты прогнал их? — возмутился китаец.

— Я хочу видеть Акбада, а не шлюх, — ровным голосом ответил Кинг.

— Твое желание выполнено, — внезапно пронесся по комнате чей-то голос.

Кинг завертел головой в поисках его источника. Карсон вскочил на ноги. Син Юл пригнулся, правая рука его метнулась к поясу в поисках ножа, которого там не было.

Комната была по-прежнему пуста. Когда раздался голос, принесшие еду рабы уже ушли. Через восточное окно потоком струился солнечный свет.

— Где-то здесь скрытый динамик, — пробормотал Кинг.

— Нет, — возразил ему голос. — Я здесь, в комнате, вместе с вами.

— Что?

— Вы ведь хотели видеть меня? Прекрасно. Смотрите.

Посреди комнаты, в ярком солнечном свете, возникло вдруг волнение, игра света фиолетового оттенка. Через пару секунд эти лучи стали такими яркими, что на них было уже невозможно смотреть. Затем все исчезло. А там, где только что была вакханалия света, стоял человек.

Он был высок, по меньшей мере, метр девяносто пять. И очень худой. Кожа оттенка зеленого лимона обтягивала его узкое, как на камее, лицо. Маленький рот, черные, утомленные и какие-то пресыщенные глаза завершали картину.

— Я Акбад! — сказал он.