Я слушала, как он дышит рядом со мной. Сама пыталась дышать спокойно, чтобы успокоиться. На груди тикали подаренные братом часы с компасом. В ладони я сжимала заранее приготовленный коробок спичек.

Спустя долгое, показавшееся мне вечностью, время дыхание волка стало ровным и глубоким. Он спал, но я все равно тянула, ждала, мучилась сомнениями.

Наконец, когда добрая половина ночи была позади и откладывать дело больше уже нельзя, я тихо потянулась к стоящей на прикроватном столике лампе.

Вытащила из коробка спичку и чиркнула ею о боковую сторону. Запахло серой, вспыхнул огонек. Я зажгла от него лампу и тряхнула спичку, погасив ее.

Мое сердце бешено колотилось, я едва могла дышать. Однако повернулась и подняла лампу, чтобы взглянуть на того, кто лежит рядом со мной в кровати.

Увидела и тихонько вскрикнула. Затряслась рука, в которой я держала лампу.

Это был Хэл. Он крепко спал, уткнувшись лицом в подушку и плотно прикрыв глаза. Но выглядел он совсем иначе, чем в зеркальных книгах. Здесь Хэл был старше, с морщинами на лице и серебряными нитями в волосах. Но его лицо все равно было прекраснее всего, что я когда-либо видела на свете.

Больше всего мне сейчас хотелось поставить лампу на место, обнять Хэла и уснуть, уткнувшись головой ему в подбородок. Но этого не сделала. Просто продолжала смотреть на него, и зажженная лампа по-прежнему дрожала в моей руке.

Хэл внезапно пошевелился во сне, и это движение испугало меня. Лампа дрогнула сильнее, из нее скатилась янтарная капелька горячего масла и упала на щеку Хэла.

Пару секунд ничего не происходило, а затем Хэл дернулся, замычал от боли и открыл глаза. Дико огляделся вокруг, затем остановился взглядом на моем лице.

– Эхо, – высоким хриплым голосом выдохнул он. – Что ты натворила, Эхо?

Комната начала дрожать.

Я выронила лампу.