Глава 7
Паутина

Шли только одному Каше известными закоулками, протискиваясь через тесные нагромождения дворов, оград и домиков. В окрестностях поселка запустение чувствовалось еще сильнее, чем там, где удалось побывать брату с сестрой. Неубранные, заросшие сорняком огороды, разграбленные и брошенные дома, выломанные и покосившиеся заборы наводили тоску и обреченность.

Довольно быстро вышли к окраине деревни.

– Теперь можно расслабиться, дальше спокойнее будет, – успокоил спутников старик, видя, что те совсем раскисли от вида опустевших строений.

– Как-то с трудом верится, – поежилась Вика, осматриваясь.

Унылый серый пейзаж ей был явно не по душе.

– Отсюда до Ахмирово – семь часов пути. Это если пешим ходом, – произнес Каша, глядя на своих спутников.

– А если на машине? – спросила Вика.

Старик вздохнул.

– Была бы машина, конечно, поехали бы.

– А в поселке? – с надеждой спросил Глеб, оглядываясь.

– Машины-то есть, только горючее давно уже все слили – для обогрева. Я проверял, ни одной заправленной. Так что придется пешком.

– Прилично получится.

Старик задумался.

– За раз все равно не осилим, надо будет где-то ночлег организовать. Я места знаю, думаю, что-нибудь найдем.

– Ладно, – быстро согласились парень с девушкой, доверившись старшему.

Душевное состояние Каши было настолько подорвано за последние дни, а горе так велико, что встреча двух новых знакомых придала ему новых сил. Он радостно хлопнул в ладоши, сказал:

– Вот и отличненько! Не будем терять времени тогда!

Путники миновали небольшой перевал, обогнули устье мелкой речушки, уже начинающей подмерзать по берегам, и вышли к проселочной гравийной дороге. Протопав по ней полчаса, оказались перед небольшим, заросшим сорняком садом.

– Огород чей-то? – улыбнулся Глеб.

– Нет, пойдем, покажу, – старик раздвинул ветки деревьев и первым зашел в заросли.

Остальные последовали за ним.

Перед троицей открылась грифельно-бурая от слоя пыльных прошлогодних листьев покатая долина. Солнце тут светило так же тепло, как и месяц назад, когда еще не было холодов, и даже сквозь голубоватую вату дымки прогревало почву. Снега нигде видно не было. Казалось, зима забыла об этих местах и прошла стороной. Влажный, пахнущий землей и прелыми листьями воздух приятно щекотал ноздри.

– Здорово как тут! – воскликнул Глеб, выйдя вперед.

Подул слабый ветерок, принося новые запахи – забродивших яблок и соломы.

– Тут раньше сады были, – пояснил Каша. – А потом порубили все. Вон с той, дальней стороны только несколько деревьев оставили, а остальные с корнем выкорчевали. Вроде хотели что-то другое посадить, навоз с перегноем завезли, да так и бросили, не успели. Вот теперь и «горит» почва, греет, и снега нет поэтому. – Старик сделал глубокий вдох; воздух приятно пьянил и даже тяжесть, до этого все время стоявшая в груди, отпустила. – Через сады короче будет.

Путники спустились в долину. Почва под ногами убаюкивающе шелестела сухими листьями, иногда мягко пружинила. Идти по такой земле было весело и приятно, как будто она играла с ними, подставляя под ноги то бугорок, то хрустящую веточку, то мягкую подушку листьев. В небольших ямках стояли лужи, присыпанные приносимым ветром мусором и пылью, и пару раз маленький отряд с чавканьем наступал туда.

Иногда плотную тишину нарушали глухие шлепки – это никем не сорванные яблоки падали с деревьев.

В этом месте еще ощущалась та, прошлая, жизнь. Шли молча, любуясь простотой природы и впитывая ее каждой клеткой тела, с благодарностью и грустью думая о том, что больше этого уже не будет. С таким чувством рассматривают старый альбом с фотографиями, найденный по случайности на чердаке.

– Хорошо как! – вдохнула полной грудью Вика. – Странно только, неужели и в самом деле так почва прогревается, что тепло, даже жарко тут, и главное, что снега нигде нет!

– А что удивительного? Низина, холодный ветер не задувает, с севера гора стоит и мороз отсекает, да навоз свое дело делает. Жить бы тут остался, ей-богу! – радостно воскликнул парень.

– Нет, летом тут не так здорово, как сейчас, – сказал старик, переступая очередную присыпанную листьями лужу. – Я в прошлом году был, ходил за ягодой – комарье и клещи, спасу нет. Еле ноги уволок, думал, загрызут живьем.

– А сейчас? – настороженно спросила девушка.

– Что? – не понял Каша.

– Ну, клещи?

– Нет, сейчас нету, – добродушно улыбнулся старик, глядя на Вику.

– Зато другие гады есть! – выдохнул Глеб, резко остановившись.

– Что такое? – Каша оглянулся… и замер.

Над путниками возвышался ствол дерева, весь словно обмотанный ватой. Только это была не вата. Паутина.

– Это что?

– Кокон, – прошептал старик. – Пауки.

– Никогда такого не видел, чтобы так много! – прошептал парень. – Разве они живут так?

– Как видишь, – ответил Каша, рассматривая кокон. – Новые условия жизни диктуют новые правила. Видимо, так легче выживать, сбившись в стаю. У птиц тоже так, даже у тех, кто раньше в одиночку летал.

– Сколько же их тут? – с нескрываемым ужасом спросил Глеб, брезгливо разглядывая кокон.

Старик не ответил ему.

Белая вата паутины была сплошь облеплена серыми жирными пауками, снующими друг по другу, отчего казалось, что ствол дерева – это единый живой организм.

– Мерзость! – скривилась девушка, отступив назад. Под ногами что-то хрустнуло, и она взвизгнула.

– Тише ты! – цыкнул на нее брат. – Это просто ветка.

Старик пригляделся. Внутри кокона что-то было. Едва различимый силуэт то ли чучела, то ли манекена. Отчетливо виднелась лишь левая конечность, приподнятая на уровне рта, словно сдерживая зевоту. Непонятно только, где они тут взяли манекен… Кашу вдруг передернуло от отвращения и ужаса.

– Там… там… – задыхаясь от страха, прошептала девушка, тоже увидев жуткую картину.

– Да, человек, – закончил за нее старик. – Нам надо уходить.

– Но там…

– Он уже мертв, ему ничем не помочь. Надо сматываться, пока…

Вскрикнул парень, истошно, дико. Старик оглянулся.

– По плечу гад ползал, – пояснил Глеб, смущенно улыбнувшись.

Следом вновь взвизгнула девушка, стряхивая с волос огромного, размером с ладонь, паука. Старик увидел, как по его ботинкам тоже начинают сновать два мерзких создания, пытаясь забраться под штанину, и крикнул:

– Бежим!

Путники бросились врассыпную. Каша рванул вправо, заложив крутой крюк мимо кокона, брат с сестрой – в противоположную сторону.

Но бегство было недолгим. Едва они приблизились к яблоням, чтобы укрыться в них от пауков, как поняли – увиденный ими кокон не единственный. Каждое дерево в этом паучьем царстве чуть ниже кроны было крепко оплетено паутиной, и в каждом таком мешке находился покойник. Некоторые бедолаги, которым не посчастливилось стать жертвой восьминогих, превратились в ссохшиеся мумии, другие же были почти как живые, и только сладковатый запах разложения, исходящий от коконов, говорил о том, что они мертвы, а не спят.

Каша остановился, попытался предупредить парня и девушку об опасности, но, почувствовав на лице тонкие нити паутины, стал с остервенелой брезгливостью оттирать ее.

Только это были еще не все неприятности. Едва старик избавился от паутины, как ощутил щекотание на шее. Проворные лапки твари проскочили по воротнику куртку и, царапаясь, юркнули за шиворот.

Каша сдавленно вскрикнул и начал вытряхивать паука из одежды, пританцовывая. Увидь кто издали, непременно подумал бы, что захмелев, мужчина пытается сплясать польку. Только старику было не до шуток. Тварь все глубже пробиралась по спине вниз, до самой поясницы. Крепко вцепившись в кожу, мерзкое создание не желало отпускать свою добычу.

Почувствовав вибрацию земли от танцев человека, оживился ближний кокон. Ватный комок завибрировал, загудел, словно потревоженный улей, внутри что-то зашевелилось. И следом из небольшой дырочки, расположенной наверху, словно из прорвавшегося чирья гной, полезли белесые пауки. Их было не меньше пары сотен, и все они были огромные.

Старик аж вскрикнул от увиденного.

Быстро спустившись по стволу дерева на землю, рой, разделившись на две кучки, двинулся к Каше.

«Заходят с двух сторон! – промелькнуло в голове у старика. – Пытаются отрезать ходы к отступлению. Вот ведь твари разумные!»

Разозлившись, Каша со всей силы ударил сам себя по пояснице и почувствовал, как забравшийся под одежду паук с чавкающим звуком хрустнул. Что-то склизкое и теплое растеклось по коже. Пытаясь не закричать от омерзения, наполнившего все его нутро, старик попятился назад. Правый фланг тварей бросился наперерез.

– Не дождетесь! – выдохнул Каша, уходя в сторону, но едва не врезался в другой кокон, разместившийся на пеньке.

Краем уха старик услышал выстрелы, но ничем помочь своим друзьям не мог – самого бы кто выручил.

Пауки тем временем избрали очень хитрую тактику – левый фланг рассыпался на несколько небольших групп и окружил Кашу спереди, другой фланг зашел с правого бока и стал атаковать.

«Они же хотят меня к дереву прижать! – осенила старика догадка. – Чтобы потом меньше мороки было!»

Противно шурша сухими листьями, пауки начали прыгать на старика, и только быстрая реакция Каши спасла его – он вовремя убрал ногу. Злобно потрясывая мохнатыми телами, пауки двинулись в новую атаку.

Где-то вдали сдавленно крикнул Глеб, следом – Вика.

Не выдержав, старик стянул с плеча автомат и дал несколько залпов по ползучим гадам. Жест этот был больше от безысходности, потому что результата не произвел – пули размазали двух пауков, не причинив остальной куче никакого урона.

Уже не обращая внимания на облепивших ноги созданий, Каша рванул напролом. Попутно стряхивая прикладом членистоногих, старик добрался до брата с сестрой – те сами себя загнали в тупик, отступив к саду. Глеб отмахивался палкой, наловчившись метко сбивать пауков, прыгающих на него. Вика сметала от себя веткой, словно веником, ползучую армию, лицо у девушки было все в крови.

– Вы как? – спросил старик, попутно давя ботинком гадов.

– Еле отбиваемся, – выдохнул парень, в очередной раз проредив наступающую армию.

– Вика, что с лицом?

– Кровь просто из носа пошла. Это от страха, бывает так иногда. Я нормально.

Идея по спасению возникла у Каши случайно. Судорожно обшарив карманы (при этом найдя в одном жирного паука), старик достал спички и крикнул спутникам:

– Возьмите больше веток!

Глеб, казалось, не услышал его и продолжал воевать, а вот Вика быстро сообразила, что намеревался сделать их спутник, и живо насобирала несколько сухих прутиков.

Огонь вспыхнул быстро – ветки занялись дымным огнем и затрещали.

– Вот вам! – крикнула Вика, угощая тварей хорошей порцией пламени. Мохнатые тельца пауков вспыхивали, щелкали и искрились, угодившие в огонь мерзкие твари корчились в агонии и быстро умирали.

– Кокон! – словно очнувшись от глубокой задумчивости, крикнул Глеб.

Каша кивнул. Идея парня ему понравилась.

Взяв у Вики горящую веточку, он подошел к одному из жилищ пауков и запалил его. Плотный клубок паутины вспыхнул быстро и ярко. Из горящего отверстия начали вылезать его обитатели, но, наткнувшись на огонь, быстро погибали, падая скукожившимися шариками на землю.

Старик запалил другой кокон. Еще один. И еще. Вскоре полыхали все деревья в округе. Человеческие трупы, более не удерживаемые крепкими нитями путины, начали оседать на землю, распространяя тошнотворный запах. Вика не выдержала и едва успела отвернуться в сторону, как ее натужно вырвало. Глеб стоял недвижимо, белый лицом, как привидение. Каша тоже молча наблюдал, как корчатся в агонии насекомые, и только теперь почувствовал, как сильно жжет спину, будто зачерпнул туда углей с огня. Попытка прощупать болевую точку привела к тому, что старик вскрикнул – настолько все там горело.

– Ох! – выдохнул Каша и упал как подкошенный.

– Что с вами?! – первым среагировал Глеб и подскочил к старику.

– Спина… – прошептал одними губами тот – силы словно подевались куда-то, даже слова давались с таким трудом.

Не церемонясь, парень перевернул Кашу на живот, задрал одежду и, не скрывая брезгливости, произнес:

– Вас паук укусил, вот он тут размазанный лежит. Гадость какая!

– Опухло?

– Не то слово, и место укуса красное все.

– Ему лекарство срочно надо дать, – подошла к ним Вика.

Старик почувствовал, как ее прохладная ладонь легла ему на лоб.

– У него температура. Яд в кровь попал. Надо что-то холодное приложить, чтобы замедлить его распространение.

– Снег! – Глеб подорвался с места, но увидев, что вокруг нет снега, сник.

– Надо идти, – простонал старик и попытался встать.

– Нельзя! Лучше я сам принесу.

– Другого варианта нет, – возразила девушка. – Если останемся – точно погибнем. Глеб, попытайся выдавить яд, если получится. Потом двинем в путь. Дойдем до снега, приложим на укус холод, а там… что-нибудь придумаем.

– Вот ведь гадство! – выругался парень. – Как выдавить-то? Я ни разу…

– Как прыщик, – злобно ответил Каша – было видно, что терпеть боль у него уже не было никаких сил.

– Понял.

Глеб прикоснулся к месту укуса, и старик тут же сдавленно застонал.

– Ох, простите! Вика, помоги.

– Давай! Не тяни.

Девушка подсела ближе к старику, но испачкав всю рану хлещущей из носа кровью, была быстро отстранена в сторону. Взяв себя в руки, парень сам приступил к оказанию помощи. Обхватив вспухший бугорок двумя пальцами, со всей силы надавил. Из раны выступила кровь, а потом с треском потекло что-то желтое, тягучее.

– Кажется, лезет! Яд лезет!

– Это дух из меня лезет! Ох, мать!.. больно-то как!

– Терпите. Еще чуток.

– Дави все, чтобы не осталось ни капли. Ох!

– Вика, дай что-нибудь вытереть.

Девушка протянула платок. Парень убрал кровь и выступивший яд, сделал еще несколько нажимов. Из дырочки брызнуло.

– Ууу-у-е-е!

– Все! – поспешил успокоить Глеб, промакивая рану. – Перевязать бы теперь чем-нибудь.

– Так тряпочку приложи, я ремнем придавлю.

– Вы как? – спросила Вика.

– Бывало и лучше, если честно. Но ходить вроде смогу. Морозит только всего.

– Это из-за температуры. Вам бы полежать…

– Надо до темноты место найти, где укрыться можно будет, иначе не дойду. Чувствую, к вечеру накроет меня.

– Давайте помогу встать, – Глеб подхватил старик под руку и помог подняться.

– Угораздило же забрести! – чертыхнулся Каша, аккуратно ступая вперед.

– Да кто же знал-то, – попыталась успокоить его Вика. – Здесь для них рай, сады давно уже никто не опрыскивает всякой химией, тепло…

– И еды предостаточно, – съязвил Глеб, украдкой поглядывая на лежащие возле деревьев трупы.

– Бр-р-р! Жуткое место! – не удержавшись, Вика тоже глянула в сторону мертвецов.

– Давайте туда, – сказал старик, указывая направление движения. – Обогнем сад с правой стороны и выйдем на тропу. Там рядом железная дорога проходит, по ней нам будет по пути. Если не ошибаюсь, километра через полтора-два мост должен быть, возле него домик дежурного станции, там можно переждать ночь.

Путники прошли вдоль сада, круто забирая вбок. Увязая в раскисшей грязи, вышли к гравийной дороге, уже изрядно заметенной, которой только густо разросшиеся по краям кусты не дали окончательно сгинуть в белой снежной вате.

– Туда? – спросил парень, подрагивая от холода – здесь температура была на порядок ниже, чем в паучьей низине.

Зачерпывая ноздреватый снег в ладонь и прикладывая к месту укуса, старик ответил:

– Да. Надо поспешить, а то мозги кипят уже.

Вышли к дороге. Редкий лесок, начавшийся было по пути, расступился в стороны и быстро кончился резким обрывом с неровными краями, на дне которого виднелась железная дорога. Едва не переломав шеи и ноги, путники спустились к ней и продолжили путь по шпалам, обходя выбившиеся из гравия плотные кустарники и колючки.

Дорога уходила прямо вперед, к железнодорожному мосту, который был перекинут через узкую полоску реки, сдавленную по краям буйной растительностью. За рекой почти до самого горизонта тянулось мелколесье, и лишь вдалеке поднимался темный массив соснового бора.

До станционной хибарки дошли из последних сил. Все изрядно замерзли, продрогли и едва переставляли ноги. Каша впал в странное оцепенение и оставшиеся триста метров уже не шел, его пришлось волочь на себе. Солнце давно зашло за горизонт, и на небе выглянула луна, когда Глеб наконец открыл дверь дома и втащил туда старика.

– Уложи его, – переводя дыхание, произнес парень. – А я пока дров натаскаю. У него спички где-то были, поищи.

Вика послушно кивнула.

Старика уложили на сетчатую кровать.

Возле дверей соорудили очаг из куска жести, зажгли небольшой костерок. Сухие щепки и вата, вытащенные парнем из перекрытия стены домика, загорелись быстро. А вот влажные ветки шипели и стреляли, не желая сдаваться огню. Наконец заполыхало. Слабые язычки заплясали над грудой углей, колеблясь, пропадая и появляясь вновь. Стало заметно теплее.

– Как думаешь, выживет? – спросила Вика брата, поглядывая на дремлющего спутника.

– Не знаю, – честно ответил Глеб.

Подбросив дровину, выглянул в окно. Небо было темно-фиолетовым, яркие звезды казались очень близкими. Срезанная с одного бока белая луна молчаливо взирала сверху вниз, а освещенные ею кусты кидали на окно жуткие тени, и казалось, что это чьи-то черные руки пытаются выломать стекло и проникнуть внутрь дома.

– Не знаю, – повторил парень. – Но не хотелось бы заночевать тут с покойником.

– Вечно ты ерунду всякую мелешь! – проворчала сестра. – Смотри вон лучше за костром, чтобы не потух.

– Не потухнет. У меня уж не потухнет! – парень подбросил еще веточек. – Слышь, Вика, поесть бы чего. Со вчера ничего не ели, на одной воде сидим.

– Терпи, экономить надо, – Вика достала из кармана небольшой пакетик, в котором лежали сухари. Протянула пару штук брату. – Вот, держи.

– Дай хотя бы пять! – больше по привычке начал торговаться Глеб, зная, однако, что затея эта бессмысленная. Кивнул на старика: – У него тоже вроде была пайка. Мясо вяленое. Давай…

– Нет, – твердо ответила Вика.

– Да я же просто…

– Вот и молчи, просто.

Глеб зевнул, похрустывая сухарем и, внимательно поглядывая на язычки пламени, сказал:

– Ты поспи. А я покараулю.

– Давай лучше ты отдохни, тебе нужнее.

– Мелкая, возражения не принимаются! Глаза закрыла и живо сопеть в две дырочки! Я старше тебя, вот и слушайся тогда меня.

Вика хихикнула, откинулась на скрипучем стуле, устраиваясь удобнее.

– Как думаешь, родители видят сейчас нас?

– Опять ты с этими причудами, – вздохнул парень. – Вик, они…

– Я знаю, что мертвы. Но ведь души их сейчас на небе, и они смотрят на нас.

– Нет никаких… – Глеб тяжело вздохнул, глянул на измученное лицо сестры, на ее растрепанные, давно не мытые волосы, которые так любил гладить отец, произнес: – Да, смотрят. И помогают нам.

– Помогают? Каким образом?

– А ты разве не поняла? Если бы не он, – Глеб кивнул на спящего старика, – сгинули бы мы в том паучьем логове.

– Это точно, – кивнула девушка, улыбнувшись. Присмотрелась к спутнику: – Он вроде нормальный, Аркадий? Как думаешь? Уставший только сильно.

– Он болеет, вот и вид такой. А так да, вроде нормальный. На соседа нашего немного похож, ну того, который на Солнечной улице жил, помнишь?

– На деду Васю?

– Ага.

– Не похож.

– А я говорю, что похож, тот так же разговаривал, с похожей интонацией. Да и лицо такое же.

– Да тише ты, разбудишь! Давай уже, поспи, я посижу вместо тебя. Я выспалась, правда.

– Цыц, сказал, малявка! Давай сама молчок и спать.

– Ладно.

Вика укуталась сильнее в одежду, закрыла глаза.

– А помнишь, как отец приносил с работы всякие штуковины?

– Малявка, чего тебе не спится? – устало вздохнул Глеб. – Надо отдохнуть.

– Неохота спать. Поговорить охота.

Парень повернулся к сестре, улыбнулся.

– Ну, помню.

– А мы играли в лабораторию потом с этими мензурками и колбочками. Интересно, его не ругали за то, что он с работы таскал эти вещи?

– Не ругали, он сам мне рассказывал, что у них в корпусе можно было выносить без проблем пустые склянки.

– А он не только пустые носил.

– О чем ты? – не понял парень.

– Я помню, он и полные приносил, с каким-то порошком, и коробочки еще разные. Я как-то раз тайком к нему в кабинет пробралась, посмотреть хотела. Открыла одну, а там пыль какая-то черная, я потом полдня чихала, еле нос отмыла.

Глеб хихикнул.

– Вечно ты его не туда суешь. Ну все, спи давай.

Вика закрыла глаза. Не прошло и двух минут, как девушка мерно и глубоко задышала, погрузившись в усталый сон.

Парень остался наедине со своими думами. Он думал обо всем, перескакивая с одной мысли на другую, прикидывая, что будет делать потом, когда найдет в лаборатории лекарство и излечиться от болезни. Снарядиться на юга, где тепло? Или найти тут местечко? А может, и вовсе вернуться домой? Может быть, охотники уже ушли оттуда? Дома было хорошо.

Ближе к полуночи Глеб, несмотря на опасения замерзнуть или задохнуться от угарного газа, тоже задремал, и снилось ему теплое солнечное лето.

Проснулся парень от того, что кто-то тыкал его в плечо.

Глеб вскочил, спросонок начал искать пистолет в кобуре, шаря по холодному полу.

– Тише ты! – шепнул знакомый голос.

– Аркадий, вы чего? Напугали вы меня до смерти!

– Долго я тут провалялся?

Старик, сморщившись, поднялся со скрипучей кровати.

– Не знаю. – Глеб протер глаза, выглянул в окно – там по-прежнему светила луна. – Часа два, наверное. Может, три.

– Ты давай, вздремни на кровати. – Каша сел возле огня, подкинул веток. – Я подежурю. Я нормально себя чувствую, ты не переживай. Правда нормально.

– Точно? Я тогда покемарю чуток, совсем устал.

– Давай.

Парень лег и мгновенно уснул.

Спина еще немного побаливала, но Каша не соврал, сказав, что уже лучше, – было и в самом деле лучше. Только тело душила слабость, но к ней старик привык и уже научился не обращать на нее внимания.

Он примостился на обломках тумбочки возле костра и смотрел на двух спящих людей, ближе которых не было у него теперь на всем белом свете. Спящие казались ему собственными детьми, которых у него не было. Знакомое, трогательно близкое чувство охватило старика, он сидел не шевелясь, боясь спугнуть это ощущение. Памятью он был опять там, в той жизни. Тонко застонало сердце, и впервые как-то по-особенному почувствовалась старость, которая, оказывается, высосала из него все, оставив на дне лишь последние капли. Близость конца ужаснула его.

– Вот так бывает, – пробормотал себе под нос Каша, отворачиваясь, чтобы никто не увидел его скупые слезы. – Не успел толком пожить.

За окном гулко каркнул ворон. Каша вздрогнул, повернулся на звук.

– Бесовское отродье! – прошипел старик, но не громко, чтобы не разбудить спящих.

Птица промолчала.

Раздалось чуть тише и где-то в стороне хлопанье крыльев, а потом все смолкло.

Мысли овладели головой туманные и непонятные. Они пришли внезапно, как эхо на душевную боль, и больше не оставляли. Так Каша и просидел у костра, думая обо всем, что могло с ним случиться в той жизни и что не случилось.

Утро пришло незаметно. Снаружи кто-то крякнул, и Каша вздрогнул, выныривая то ли из глубокой задумчивости, то ли из дремоты. Глеб и Вика тоже проснулись.

– Как вы себя чувствуете? – первым делом спросила девушка, поднимаясь с места.

– Думал, что будет хуже. Идти смогу.

– Тогда двинем в путь? – предложил парень, потягиваясь. – Чего откладывать?

– Согласен.

Вышли по холодку. Солнце уже светило, но остывший за ночь воздух еще не успел согреться. Морозило, особенно в низинах. Путники без приключений прошли железнодорожный мост, поскрипывающий на все лады, и вышли к небольшому оврагу, образовавшемуся совсем недавно. За ним виднелись серые строения, близко стоящие друг к другу.

– Это и есть тот самый военный госпиталь, к которому вы шли, – пояснил Каша, оглядывая цель путешествия. – Там, наверное, и стоит нужная вам научно-исследовательская лаборатория.

– Дошли, – выдохнул Глеб, пристально всматриваясь вдаль.

– Значит, сможем вылечить тебя, – произнесла Вика, погладив брата по спине. Потом повернулась к Каше, добавила: – И вас тоже.

– Да я… – старик вдруг не нашел подходящих слов.

Говорить о том, что лечить его нет уже никакого смысла, не хотелось. Уже не было того чувства безысходности, которое так крепко держало его после смерти жены. Тогда он без всякой жалости готов был распрощаться с жизнью и даже просил об этом того бандита, которого убили птицы. А теперь… теперь он не хотел умирать.

– Пойдемте, – коротко сказал старик и первым двинул вперед.

Обошли овраг, быстрым шагом добрались до границ госпиталя.

– Главная дорога с другой стороны, – пояснил старик. – Мы шли через железнодорожную станцию, чтобы сократить расстояние, поэтому вышли тут.

Военный госпиталь располагался вдали от городов и поселков и поэтому раньше добираться до него можно было двумя путями: на автобусе или электричкой. Задумка проектировщиков была простой и понятной – оградить больных на период их лечения от суеты и урбанистического шума, предоставив тишину и покой. Да и самим пациентам – служивым местной воинской части, славящимся изрядной любовью к горячительным напиткам, это осложнило бы задачу по поиску магазинов и ларьков. В округе попросту никаких продовольственных точек не было, одна сплошная природа, тишь да благодать.

Больничный городок состоял из трех частей. В центре располагался сам госпиталь – пятиэтажное серое здание, выглядевшее сейчас из-за отсутствия ухода очень зловеще: выбитые окна были заметны уже издали, недобро взирая на путников провалами черных глазниц. Справа от госпиталя стояло административное здание, еще больше пострадавшее от отсутствия должного человеческого внимания: кирпичная кладка стала крошиться, а бетонный фундамент пошел глубокими трещинами. С другой стороны госпиталя находился небольшой парк для прогулок и лаборатория – одноэтажный домик с выцветшей табличкой: НИЛ.

– Маловата для научно-исследовательской лаборатории, вам не кажется? – спросил Глеб.

– Меня больше другое беспокоит, – задумчиво произнес Каша.

– Что же?

– Людей совсем нет. Никого. Пусто кругом.

– И в самом деле, – кивнула Вика.

– Давайте спустимся, посмотрим. Вдруг они внутри все сидят?

Глеб первым пошел вперед, следом Каша, Вика замкнула шествие.

Путники миновали периметр, без труда войдя в распахнутые настежь ворота, и подошли к административному зданию.

– Я сейчас посмотрю, – сказал Глеб и двинулся уже зайти внутрь, как старик его остановил.

– Нет, давай вместе. Я тебя прикрою, вдруг там засада?

Но внутри никого не оказалось, лишь пустые комнаты, в которых все было перевернуто вверх дном.

– Тут как будто обыск был, – сказал Вика, осматривая валяющиеся на полу бумаги и папки.

– Что-то, видимо, искали, – предположил Каша.

– Я даже догадываюсь что, – поникнув головой, произнес Глеб. – Лекарства.

– Наверное, ты прав, – согласился Каша и предложил: – Давайте в лабораторию сходим?

В лаборатории был все тот же бардак. Небольшое помещение, насквозь пропахшее спиртом, было досмотрено неизвестными с особым вниманием: мониторы компьютеров разбиты, сами процессоры разобраны, жесткие диски извлечены; папки с бумагами, видимо, те, которые не понадобились, откинуты в один угол, пустые файлы и регистры – в другой; и даже карманы рабочих халатов были вывернуты наружу.

– И тут побывали, – совсем расстроился Глеб.

– Основательно поработали, – присвистнул старик, проходя внутрь.

– Думаешь, все забрали? – спросила Вика.

– Конечно! Знали, куда шли. Видишь, как все переворошили?

– Интересно, кто это сделал? – спросил Каша, впрочем, наперед зная ответ.

– Известно кто – охотники, – злобно прошипел парень, пнув валяющуюся пустую склянку в сторону.

– А люди тогда где, которые здесь работали? Ведь трупов же нет, – спросил Каша.

– Людей они с собой забирают, – Глеб сжал кулаки. – Для своих экспериментов. Вместо крыс подопытных.

– Я, кажется, один целый компьютер нашла! – воскликнула Вика, освобождая от бумаг заваленный стол, стоящий справа у входа. – Вдруг там есть нужная информация? Как его включить? Света нет.

– Тут где-то генератор должен быть, от которого все работает, – ответил старик, выискивая взглядом устройство. – Скорее всего, на улице стоит, за домом. Пойду гляну.

Каша выбежал наружу и вернулся довольно скоро, кисло произнеся:

– Горючку всю слили, ничем не побрезговали.

– Давайте все равно попробуем! – сказал Глеб. – До последней капли не могли же они слить, хоть что-то, но осталось на самом дне, да и в шлангах, наверное, будет чуток. Запустить комп хватит. Нам много и не надо.

Старик не стал возражать и согласился.

Парень оказался прав, в баке хоть и не плескалось ничего, но генератор завелся, съедая последние капли.

– Быстрее! – крикнул Глеб, забегая обратно в лабораторию.

Вика уже включила компьютер и ждала, когда тот загрузится.

– Ну же! Ну же!

– Ребята, – вдруг понял Каша одну неприятную вещь, едва увидев знакомую заставку программы. – Это не рабочих комп.

– В смысле? Включается же, вон загружается, еще чуток осталось.

– На нем лаборанты не работали, это монитор наблюдения внешней камеры. Вот смотрите, – старик нажал пару клавиш, и на мониторе появились черные квадраты, ограненные белыми линиями. – Это видео с камер наблюдения. Почти ни одна не работает. Вот, сюда гляньте.

В правом верхнем углу мелькнула картинка – вид с верхнего этажа госпиталя.

– На этот компьютер фиксировались все записи с камер, поэтому его и не тронули. Мне очень жаль, но ничего интересного мы тут не найдем. Хотя…

Старик нажал еще пару клавиш, в появившемся списке выбрал дату.

– Можем посмотреть прошлые записи.

На экране появилось изображение – четыре разные картинки: задняя сторона госпиталя, главный вход, вид с крыши лаборатории и уголок административного здания с дорогой. Возле госпиталя буднично ходили люди в белых халатах.

– Это запись сделана две недели назад.

Каша выбрал другую дату – картинки были черными.

– Это уже неделю назад. Так, попробуем между. Ага, вот.

На экране вновь появились знакомые виды госпиталя. На главном входе суетились люди. Они были чем-то заняты – кажется, ремонтировали заклинившие ворота. Внезапно к воротам подъехал «уазик» и из него вышли уже знакомые люди в черных комбинезонах. Каша невольно съежился, увидев среди них того, кто едва не убил его, – бойца с цифрой 13 на груди. Охотники расстреляли людей в белых халатах и ворвались на машине внутрь, даже не потрудившись объехать трупы и промчавшись прямо по убитым. Следом за одним «уазиком» в больничный город двинули еще три машины.

От ненависти и злости, переполнявших сейчас Глеба, парень сжал кулаки – было слышно, как захрустели суставы пальцев.

Следующее появление охотников было уже на другой картинке, внизу экрана. Черные комбинезоны мелькнули у входа в госпиталь и одновременно у лаборатории, видимо, разделившись на две группы. Потом погасла камера у административного корпуса. Следом – снимающая задний дворик.

– Вот они, входят в лабораторию, – произнес Каша, указав пальцем на темные фигуры, промелькнувшие у дверей. Последним в лабораторию не спеша зашел Тринадцатый, успев глянуть прямо в камеру, словно заприметив наблюдавших.

Вика невольно ойкнула, а Глеб сквозь зубы процедил:

– Сволочь!

Генератор за окном забухтел и заглох, следом потух и компьютер.

– Все, горючка кончилась, – пояснил старик, отрывая взгляд от монитора.

– Что же теперь делать? – растерянно спросила Вика, глядя то на Кашу, то на Глеба. – Как же теперь без лекарства?

Повисла тишина.

– И пропуска не понадобились, – вздохнул парень, возвращая старику пластиковые карточки.

– Может, тогда стоит узнать, что написано в записке? – предложил старик и улыбнулся: – Чем черт не шутит, вдруг тут есть сам рецепт лекарства?

Шутка не удалась – Глеб махнул рукой, еще больше расстроившись.

– Может, действительно стоит… – начала Вика, но Глеб ее перебил:

– Какой смысл во всем этом? Лекарства нет, охотники нас опередили, стащили все. Что нам эта бумажка теперь?

– А что ты предлагаешь? У тебя есть другой план? – в тон ему возразила девушка. – Сидеть здесь сложа руки? Сдаться? Что молчишь? Ну и сиди тогда! А я пойду!

Девушка вышла из лаборатории, громко хлопнув дверью.

– Ребята, вы чего? – совсем растерялся старик. – Не ссорьтесь, надо вместе держаться. Вика, подожди, остановись!

Убедившись, что Глеб никуда убегать не собирается, старик бросился догонять девушку.

– Вика, стой! Да постой же ты!

Каша с трудом догнал ее, остановил почти у самых ворот.

– Что? – повернулась та, скрестив руки на груди.

– Нельзя вам разлучаться, охотникам вас так будет легче найти.

– На что теперь мы им? – отмахнулась Вика. – Лекарство они уже нашли и забрали, а значит, мы им теперь ни к чему.

– Нашли, – неуверенно кивнул старик, вдруг задумавшись. – Или не нашли…

– В смысле?

Каша долго молчал, о чем-то размышляя. Вика уже хотела спросить еще раз, что имел в виду ее спутник, как старик сказал:

– То видео, которое мы смотрели сейчас, оно датировано прошлой неделей, ведь так?

– Ну.

– Тогда зачем, спрашивается, им еще целых семь дней было гнаться за вами, если лекарство у них уже в руках? Что-то мне непонятно…

– Получается, что цель не достигнута, – сказала девушка. – Ведь если бы лекарство было у них – а это единственное, что их больше всего интересует, – мы бы им уже не понадобились. И значит… – девушка не смогла озвучить невеселые выводы.

За нее это сделал старик.

– Значит, лекарства у них нет. НИЛ не удалось разработать его.

В наступившей паузе было слышно, как высоко в небе посвистывает ветер.

– Надо… надо… что же делать? – девушка не знала, что сказать. Весь ее запал и злость разом прошли.

– Надо идти в город, перевести документ, – предложил старик. – Возможно, он даст какие-нибудь подсказки. Ведь есть и другие лаборатории, и они тоже, наверное, ищут спасение.

– Да, вы правы, – согласилась Вика. – Другого варианта просто нет.

– Поговори с Глебом, он совсем раскис. И прошу – не надо ссориться.

– Ладно.

Старик с девушкой вернулись в лабораторию и поделились своими выводами с парнем.

Тот выслушал их до конца, не проронив ни слова. Потом, когда Вика закончила, произнес:

– Так, значит, лекарства нет?

– Нет, – кивнула девушка. – Но нам не следует отчаиваться, что-нибудь придумаем.

– Последняя надежда рухнула. Я думал, что нам удастся найти спасение, а его и не было вовсе. Теперь уже ничего не имеет значения. Без разницы: хотите, пойдем, хотите – останемся. Мне уже все равно.

– Мы обязательно найдем тебе лекарство, Глеб, – Вика подсела к брату. – Только будь рядом со мной, не бросай.

– Да я и не бросаю, – немного оживился парень. – Ты чего, плачешь, что ли? Ну-ка давай, малявка, без мокрого дела! Ну чего, встали и пойдем уже скорее, от этого места меня начинает воротить.

– Вот и правильно, – согласился Каша.

Двинулись новом маршрутом – по обычной дороге, которая вела прямиком в город. Шли скоро, но за день не успели – у Каши открылся сильный кашель, и решено было переждать ночь в придорожной кафешке. К радости путников, в одном из шкафов Глеб нашел непочатую пачку макарон и пакет приправы – сушеный укроп. Ужин получился почти королевским. Переночевали тихо, почти не болтая – все силы высосала дорога. До рассвета вновь выдвинулись в путь.

– Опять эти птицы! – нахмурился Глеб, идя впереди. После сытного ужина и крепкого сна настроение у него значительно улучшилось. – Они преследуют нас, что ли?

Каша обернулся. В предутренней мгле деревья понемногу выступали из темноты, вытягивая, словно угловатые руки, голые ветки. Издали могло даже показаться, что это заблудившиеся слепые великаны, пытающиеся найти дорогу в свою неведомую страну и медленно ощупывающие пространство перед собой в поисках пути. Почти на каждой ветке расположились вороны. Молчаливо, не проронив ни единого звука. Каша сразу заприметил матерую птицу, сидящую выше остальной стаи. Измазанная кровью голова, словно на нее надели колпак палача, подсказала, что этих пернатых он уже видел, и совсем недавно.

«Следят за мной, что ли?» – невольно подумал старик, поспешно отводя взгляд.

По вершинам деревьев прошелся сильный ветер. Лес сразу ожил, зашумел, выходя из сонного состояния. Сосны начали переговариваться между собой свистящим шепотом, и сухой иней с мягким шелестом посыпался меж ветвей, покрывая головы птиц белизной. Тревожный и грустный, перекатывающийся волнами шум леса нарушил вожак стаи. Ворон дал хриплый клекот и слетел с ветки на снег.

– А ты знал, что ворон – это предвестник зла? – спросила брата Вика.

– Какого еще зла? – не понял Глеб.

– А оно разное, что ли, бывает, зло? – улыбнулась девушка. – Обычного зла. А еще они являются проводниками в потусторонний мир.

– Что за легенды ты опять рассказываешь? – пренебрежительно фыркнул Глеб. – Потусторонний мир, зло, проводники. Или жути нагоняешь?

– Ничего не нагоняю. Просто вспомнила вдруг, читала в статье одной, когда курсовую по литературе писала. Вот смотри – вороны же не брезгуют падалью.

От этих слов Каша вдруг вспомнил стычку с бандитом на краю леса, когда птицы умертвили человека весьма изощренным способом. Действительно, падалью не брезгуют.

– А еще в поисках пропитания они часто копаются в земле, – продолжала Вика тоном учителя, объясняющего ребенку самые примитивные вещи. – Поэтому народная молва и связала их с посредниками в потусторонний мир.

– А еще они глаза выклевывают, – внезапно вклинился в разговор Каша. – Так что будьте внимательны, сильно не сверкайте, они любят все блестящее.

Парень с девушкой замолчали, с недоверием покосившись на спутника.

– Я в детстве любила скандинавские саги и мифы читать, – продолжила рассказывать девушка. – Помню, в одной истории рассказывалось о двух воронах, Хугине и Мунине, кажется. Они летали по всему миру и рассказывали богу Одину о происходящем там.

– Кто знает, может, так и есть на самом деле, – пробормотал Глеб, с опаской поглядывая на стаю. – Высматривают тут, а потом докладывают богу, кто сколько нагрешил.

– Бога нет, – буркнул Каша.

Парень и девушка вновь недобро посмотрели на своего спутника, но тот отвернулся в сторону и больше не проронил ни слова, уйдя далеко вперед.

Глеб хмыкнул, начал что-то говорить касательно детской философии старика, но Вика больно ткнула брата в бок, и тот сразу замолчал.

Метрах в десяти от поваленной столетней сосны Каша обнаружил на снегу кружевной, хитро запутанный след зверя. Сердце невольно вздрогнуло, но тревога быстро сменилась спокойствием. Глеб, знающий про животных гораздо больше старика, пояснил, что следы принадлежат лисице.

– Совсем еще маленькая, может, даже детеныш, – пояснил парень, поднимаясь с колена. – Бояться не стоит.

– А я и не боюсь, – нахмурился старик, смерив спутника презрительным взглядом.

Вновь каркнул ворон, распустив хвост, похожий на оперение стрелы. Еще две птицы нестройно кашлянули в ответ.

– Идемте скорее, – поторопила Вика. В голосе проскочили нотки страха. – Жуткое тут место.

Ветер стих внезапно, как и налетел. Деревья снова застыли в холодном оцепенении, и сразу стали слышны звуки, которые до этого терялись в завываниях леса. Птичья возня, редкие удары дятла. Несмотря на беду, что разлилась от горизонта до горизонта, поглотив собой все человечество, природа продолжала жить своей жизнью.

Ворон, вожак стаи, стоял у сосны, внимательно вглядываясь куда-то в сторону поваленного прошлогодним ураганом валежника. В плотном переплетении веток и расколотых надвое стволов мрак, казалось, не выдувался даже в самый солнечный день, словно застряв там. С того места, где шли путники, не было видно, как торчащие в разные стороны ветки едва заметно подрагивают, а клочок земли возле кучи мусора вытоптан. В самой глубине валежника тревожно похрустывали сучья.

– Тут тоже лили кислотные дожди? – спросила Вика, глядя на голые скрюченные ветки сосен, что расположились у внешнего периметра леса и приняли основной удар химической атаки. Кто нанес этот удар, так и осталось для выживших неизвестным.

Каша кивнул. Дожди были первые три дня, потом прекратились. Все, кто попал под них, умерли в ближайшую неделю. Но многим повезло – спрятавшись в подвалах домов, люди не выходили наружу по несколько недель, и только голод заставил их вновь покинуть свои убежища. Открывшаяся картина многих удивила.

– А это что? – девушка не смогла сдержать удивления.

Каша вздрогнул, выныривая из задумчивости.

– Это кладбище, – нехотя ответил он, украдкой поглядывая на россыпь самодельных крестов, устилающих южную сторону леса. Многие уже покосились и упали, но большинство еще стояло, крепко облокотившись друг на друга. – Когда только началась эпидемия, мы еще хоронили на старом кладбище. А потом уже, когда целыми улицами стали умирать, оно быстро заполнилось, и стали приносить сюда. Тут почва самая мягкая, легко копать.

– Как же их много! – только и смогла произнести девушка, замедляя шаг.

Около могилок виднелись оставленные лопаты и кирки. У одной Вика даже заприметила что-то похожее на скелет, но разглядеть не успела – Глеб мягко подтолкнул ее в спину, давая понять, что останавливаться здесь не стоит.

– Ночью тут земля светится иногда, – добавил Каша, то ли для устрашения, то ли просто так. – Не опасно, но мало приятного. Так что пошли, малая права – место жуткое.

Ускоряя шаг, группа миновала небольшую гряду и вышла к северной части леса.

– Отсюда удобнее будет топать, почти прямо получается, – пояснил Каша. – А нам как раз…

И замолчал на полуслове.

В чаще леса хрустнули ветки, сначала один раз, второй, потом сразу несколько подряд – кто-то большой и сильный шел сквозь лес, не разбирая дороги.

– Что это? – прошелестела Вика, побелев от страха.

Каша и парень не ответили ей. Глеб закрыл грудью девушку, достал пистолет. Старик лишь покачал головой – такая мелочь не спасет, зверь сильный. Может, кабан? Если и он, в чем Каша сильно сомневался, то очень крупный.

– Бежим! – шепнул Глеб, но Каша его остановил.

– Нет, поздно! Лезьте на дерево! А я…

– Я с вами, – перебил его парень, проверяя наличие патронов в пистолете.

– Хорошо, – кивнул старик.

– На какое еще дерево?! – воскликнула девушка, держась за живот. – Я что, на обезьяну похожа?!

Старик выругался. Посмотрел на птиц и вдруг понял, что они давно все знали и лишь ждали, когда пробудится зверь. Эти чертовы птицы следили за ним и его спутниками. Предвестники смерти, мать их. Свежим мясцом поживиться решили!

– Не дождетесь! – крикнул в небо старик.

Этого зверя еще до гряды и заприметил ворон и сейчас с любопытством слушал, как тот рвется напролом. Кажется, и сегодня у стаи выдастся отличный день. Гортанный клекот одобрения сородичей порадовал вожака. Распри друг с другом закончились вместе с голодом, стая вновь повиновалась ему беспрекословно. А он лишь следовал за Человеком, уже зная, что тот оставит им еду. Теперь, возможно, те двое спутников послужат им пищей. Или зверь. Кто кого победит – ворону было все равно, лишь бы были трупы. И чем больше, тем лучше.

– Не дождетесь! – пугая своих спутников, повторил Каша.

Но было поздно – зверь бросился в атаку.