Глава 21. ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ ДРУЖБА!
Всю весну Жозефина встречалась с Куколкой. На этот раз Джойс старалась соблюдать для своей новой любимицы диету, а я в свою очередь проводила строгую политику по отношению к Жози. Конечно, иногда ей удавалось сжульничать. Не станешь ведь, к примеру, в гостях отказываться от умопомрачительных блюд, предлагаемых хозяйкой, и требовать собачьи консервы! Для этого она была слишком хорошо воспитана. И надо сказать, ее довольно часто приглашали в гости. Особенно Последняя Гершкович. Наверное, прежде чем продолжать, я должна дать необходимые пояснения относительно ее имени.
Последняя происходит из большой семьи. У ее матери был то ли удивительно покладистый характер, то ли редкое чувство юмора, но она разрешила своему мужу выбрать имена для всех своих детей. Первенец оказался девочкой. Ее назвали Ливан (они тогда жили в Ливане). Ее братишка получил имя Гарлем (семья как раз переехала). В следующий раз родилась девочка, которую назвали Портленд (они часто переезжали с места на место). Впоследствии Портленд вышла замуж за Фреда Аллена и сделала карьеру на радио как Портленд Хоффа. Джеймс Мейсон назвал в ее честь дочь. Будучи англичанином, он решил, что это распространенное американское имя. Во всяком случае, ему нравилось, как оно звучит. Как видите, повадки мистера Хоффа пустили корни в поколениях.
Довольный своей маленькой семьей, в которой уже было трое детей (Ливан, Гарлем и Портленд), мистер Хоффа решил на этом и остановиться. Но у миссис Хоффа были свои далеко идущие планы, и она родила еще одну девочку. Мистер Хоффа топнул ногой и дал этому ребенку многозначительное имя Последняя.
Однако не надо недооценивать стремление миссис Хоффа к независимости. Пусть мистер Хоффа дает им имена, но на свет-то они появляются благодаря ей! И она выстрелила в его душевный покой еще одним ребенком, в расчете на то, что фантазия ее мужа истощилась и уж на этот раз он удовольствуется чем-нибудь вроде Дженни или Мэри. Во всяком случае, ему трудно будет превзойти вершину его творчества – Последнюю. Однако он превзошел: новорожденной дали гордое имя Период.
Миссис Хоффа признала свое поражение и перестала искушать судьбу. Вероятно, она испугалась, что следующее дитя получит еще более неудобоваримое имя типа «Восклицательный знак» или «Ты что, издеваешься?». Так что Период стала ее последним произведением.
Как ни странно, впоследствии ни один из их детей не испытывал никаких неудобств из-за своего имени. По признанию Последней, это даже имело свои преимущества: их невозможно было забыть. Когда ее впервые с кем-нибудь знакомили, реакция всякий раз была одна и та же – безумный взгляд и вопрос: «Как, вы сказали, вас зовут?» А после ее ответа неуверенное: «Да-да, именно так я и думал!»
Как я уже сказала, их невозможно было забыть или с кем-то спутать. И если кто-нибудь говорил: «Сегодня я видел Последнюю», его собеседник не задавал глупых вопросов типа: «Последнюю что?» или «Последнюю кого?».
Последняя стала женой адвоката по имени Артур Гершкович. Они с Арти поселились недалеко от нас, и мы частенько вместе коротали вечера за игрой в джин-рамми или унылым созерцанием того, что происходит на телеэкране.
Последняя – изумительная кулинарка! Время от времени она звонила и говорила:
– Если у вас нет других планов на сегодняшний вечер, приходите к нам. Я приготовлю бифштекс. И обязательно приводите Жозефину.
(Обратите внимание, это были ее собственные слова, я и не думала навязываться.)
Последнюю вряд ли можно было заподозрить в особой любви к животным, но и она пала жертвой очарования Жози. По правде говоря, в семье Хоффа вообще установилось прохладное отношение к собакам, а Портленд – та их попросту боялась и всегда готова была вознестись на вершину какой-нибудь горы при их приближении.
Жози полюбила вечера у Гершковичей, даже стала узнавать дом, в котором они жили, и, проходя мимо, натягивала поводок, а если я отказывалась зайти к Последней, устраивала на асфальте сидячую забастовку. Так что, хотелось мне того или нет, а приходилось отдать краткий визит вежливости.
У Последней Жози нравилось многое. Прежде всего кухня. Жозефина еще не видела такой просторной – не меньше, чем гостиная, – кухни, которая кружила ей голову экзотическими ароматами, способными привлечь и самого пресыщенного пуделя, не говоря уже о такой лакомке, как Жози. Неудивительно, что из всех знакомых Последняя была у нее на первом месте.
Мало того что, когда мы садились за стол, Жози давали отдельную тарелку с ростбифом или индейкой с гарниром. У Последней всегда были заготовлены какие-нибудь сюрпризы, и пока мы отдавали дань напиткам, Жози не скучала. Последняя с заговорщицким видом наклонялась к ней и весело говорила:
– Смотри, Жози, что тебе приготовила тетя Последняя. Это закуска, – и она клала на тарелку необыкновенно вкусную куриную печенку.
Но Последняя завоевала сердце Жози не только благодаря кухне и куриной печенке. Что вы скажете о блюде с конфетами в три ряда, обычно стоявшем на столе в гостиной, – ну прямо Эйфелева башня в миниатюре. Первый слой состоял из бобов в шоколаде, дальше шли тянучки и, наконец, леденцы.
Еще там был кофейный столик, уставленный тарелками с галетами, грецкими орехами и прочей вкуснятиной. Поэтому каждый визит к Последней становился для Жози настоящим праздником. Я высоко ценила то, что Последняя никогда не забывала позаботиться о Жозефине, и начала считать ее своей подругой номер один.
Однажды вечером, когда мы небольшой компанией играли в джин-рамми после особенно плотного ужина, к Последней неожиданно заглянула Портленд (она жила в том же доме). Жози в это время блаженно дремала на полу, делая небольшой перерыв перед очередным налетом на трехъярусное чудо и, по своему обыкновению, держа один глаз полуоткрытым – на всякий случай. Естественно, она не могла улежать. Последняя метнула на меня предостерегающий взгляд: «Порти боится собак!»
Вошедшая Портленд приветливо поздоровалась со всеми и вдруг замерла на месте.
– О, да здесь собака!
С этим трудно было не согласиться. Мы с Ирвингом радостно закивали головами и стали наперебой заверять гостью, что собака не кусается и вообще к ней не подойдет. Тогда Портленд успокоилась и села на диван.
– Играйте, играйте. Я захватила с собой вязанье. Вы уверены, что собака меня не тронет?
– Разумеется, Портленд, – ответила я. – Она боится незнакомых.
Последняя открыла рот, чтобы опровергнуть столь явную ложь, но я незаметно толкнула ее под столом и сказала:
– Сдавай карты. Портленд не унималась.
– Тогда почему она взобралась на диван и улеглась рядом со мной?
Я изобразила крайнее удивление. Но это же великая честь! Обычно Жози не доверяет чужим людям. Все смотрели, как Последняя сдает карты.
Ее сестра вновь подала голос:
– А почему она тронула меня лапкой?
Я постаралась, чтобы мой голос звучал как обычно:
– Наверное, хочет, чтобы ты почесала ей животик.
Портленд уставилась на Жози.
– Но я не умею. Мне никогда не приходилось этого делать.
Я предложила ей попробовать, и мы продолжили игру.
– Странно, – проговорила Портленд, – когда я останавливаюсь, она легонько ударяет меня лапкой. Что это значит?
Я посоветовала ей продолжать свое полезное занятие.
– Я так и делаю. Но одной рукой трудно вязать. Как быть?
Все молчали в ожидании той страшной минуты, когда Портленд стряхнет с себя наваждение и вспомнит, что боится собак. Примерно пять минут не было слышно ничего, кроме шелеста карт. Потом снова раздался голос с дивана:
– Я еще не встречала такой умной собаки. Вы знаете, я никогда их не любила, но эта собака особенная.
Все испытали облегчение. Кончилось тем, что Портленд отложила вязанье и полностью отдалась делу почесывания собачьего животика.
– Слушай, Джеки, – вдруг сказала она. – Я знаю, что вам с Ирвингом время от времени приходится уезжать в Калифорнию. Если нельзя будет взять с собой собаку, можете оставить ее у меня. С ней очень интересно.
Последняя оскорбилась.
– Знаешь что, Портленд? Второй дом Жози здесь, а не в каком-либо другом месте. Если Джеки отдаст ее кому-то другому, я сочту это кровной обидой. Кроме того, Жозефина обожает мою стряпню. Френсис в восторге от Жози, а Арти так просто жить без нее не может.
Мистер Гершкович немедленно подтвердил:
– Последняя права. Это необыкновенная собака. Я очень привязан к ней и совсем не прочь, чтобы она немного пожила у нас. Когда Френсис уходит в школу или уезжает в лагерь, здесь становится одиноко.
Естественно, миссис Гершкович не могла не отреагировать.
– То есть как это одиноко? А я кто же, по-твоему, невидимка?
Мистер Гершкович поспешил с уточнениями. Он высоко ценит общество Последней, но в отсутствие Френсис ему не хватает ребенка в доме. А Жозефина – очень ласковое дитя.
Последняя согласилась, добавив, что Жозефина будет утешать ее в те вечера, когда кое-кто станет клевать носом перед телевизором. Короче, она настаивает на том, чтобы в следующий раз, когда мы соберемся на Западное побережье, Жозефина погостила у них. Я поблагодарила, но сказала, что Жози прекрасно освоилась в пансионате мистера Ингрэма, сделавшего заботу о собаках своей профессией. По-видимому, там ей будет удобнее.
В ответ последовало:
– Ты что, мне не доверяешь? После того как я вырастила Френсис? Для каждого, кто воспитал ребенка, уход за собакой – сущая безделица!
Оспаривать подобное утверждение – все равно что сражаться с ветряными мельницами. Поэтому, не желая омрачать нашу идеальную дружбу, через несколько месяцев я рискнула оставить Жози на попечение Гершковичей – на восемь дней. Я уложила в сумку все ее имущество: поводок, мячик, сладости и тому подобное, а также листок бумаги с телефонными номерами нашего отеля «Беверли Хиллз» и ветлечебницы.
На прощание я поцеловала Жози и попросила ее быть хорошей девочкой. После чего медленной, осторожной походкой направилась к двери, страшась услышать за спиной жуткие вопли. Но душераздирающей сцены не последовало. Когда я обернулась, чтобы помахать Жози рукой, она даже не смотрела в мою сторону. Она была занята, пытаясь расправиться с пятью или шестью шоколадными бобами одновременно.
