Cм. Лк. 10: 29–37.

Ср. Мф. 18: 10: Смотрите, не презирайте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лицо Отца Моего Небесного.

Позже фрау Лебер прислала письмо, в котором были такие строки: «Уверяю Вас, что с тех пор, как мы с Вами встретились в клинике „Катариненхёге“, я чувствую незримую связь между нами. Я молилась за Вас, за выздоровление Александры. Считаю это своим долгом. Встречу с Вами ценю, как самую драгоценную встречу в моей жизни. Я, как никогда, почувствовала близость Божью. Я вспоминаю Вашу записку на русском языке в нашей церкви, в которой Вы просили помощи переводчика. Вспоминаю, как мы пришли к Вам в клинику в первый раз, как познакомились с Вами, дорогая, уважаемая семья Бобровых, как познакомились с Вашим больным ребенком Александрой, Сашенькой, как Вы нежно называли ее. Саша лежала в кровати, и ее взгляд произвел на нас огромное впечатление. Я до сих пор вижу эти открытые глаза, в которых можно было прочитать не только страдания, но и теплоту прожитых добрых дней, наполненных любовью, теплом и заботой родительского дома. Чувствовалось, что Александру в ее тяжелой болезни поддерживали и очень любили ее мужественные родители. Иконы над Сашиной кроватью виделись мне как зеркало безопасности. Мне стало абсолютно ясно, что Бог рядом с этим дитем, своим дитем. Хоть это и больно, но был очевиден звездный час! Незабываем и наш разговор с Вами, дорогие родители, Ваш вопрос — почему через такие страдания идет ребенок? С тех пор не перестаю думать о Вашем вопросе, о смысле страдания. Милые родители, Вас мучил тогда вопрос: „Не является ли болезнь вашего ребенка наказанием Божьим за грехи ваши?“ Я хорошо помню, как противоречила Вам, так как Бог есть и остается Любовью. Эта любовь остается и тогда, когда мы подвергаемся тяжелым испытаниям. Да, я уверена, что через страдания Саши Бог приближает нас к себе».

Добавлю, что позже (уже после ухода Сашеньки) я решился задать тот же вопрос о наказании родителей болезнью детей архимандриту Иоанну (Крестьянкину). Дерзнул написать письмо не только потому, что он — глубокочтимый старец, признанный всем православным миром. Была и еще сугубо личная причина такого обращения. Дело в том, что Таня особо терзалась этим вопросом после того, как одна ее новая знакомая, очень гордившаяся своей недавней тогда поездкой, посещением монастыря и беседой со старцем, стала внушать, что в этой беседе слышала прямое осуждение вины родителей, которое прозвучало, по ее словам, в ответ на рассказ о болезни нашей дочери. Поэтому я решился выяснить, обратиться напрямую, узнать — действительно ли это было именно так, ведь уже приходилось убеждаться, насколько поспешные свидетельства, пересказы, передачи чужих слов о сокровенном искажают их истинный смысл. Вот выдержки из драгоценного для нас письма архимандрита Иоанна: «Молимся о Вас и о супруге Вашей Татиане и просим Господа, чтобы помыслы, смущающие Ваши души и посеянные в Вас человеком неблагоразумным, отступили. Многие люди свои архиглупости непременно подкрепляют для большей убедительности авторитетным мнением, и мое имя ставят под многими выдумками и на разных уровнях, начиная от бабулек и кончая политическими лидерами. Но скажу: „На всякий роток не накинешь платок“. И как бы мог я кого-то клеймить, являясь сам рабом неключимым? А Вам скажу, что не всегда Божие посещение бывает как наказание, чаще это милость и зов Божий к Себе… Дорогие мои, Бог ведь только любовь, и не Им мы наказываемся, но терпим наказание и скорбь только через свои несовершенства, наказываясь тем, что мы делаем сами. Так что, дорогая Татиана, Бог и Спаситель пришел в мир спасать людей, а не губить».