Так же, вспоминая теперь задним числом, вижу, как проживала она свое несбывшееся материнство. Еще задолго до болезни многие поражались, как она необыкновенно всерьез, с нешуточной заботой и любовью играет с куклами. И вообще, несмотря на внешнюю веселость и открытость, она была порой очень грустна и серьезна, словно предвидела свое будущее, из детства видела недетское. Таня давно обращала внимание, что на некоторых фотографиях у нее какой-то обреченный вид, и она как бы отделена от других детей. Много позже нам скажут, что причины такой страшной болезни — не на земле, не в земных обстоятельствах, а куда выше, и потому их нельзя устранить средствами земными. Отсвет этих причин уже отражался на Сашином лике. Разумеется, это не осознавалось нами тогда ясно, но рождало нередко щемящую тревогу за нее, особенно у матери, как натуры более тонкой и близко чувствующей дочь.
