Глава двадцать пятая
ЛЕО
Сегодня у нас что-то вроде Тайной Вечери – последний ужин перед окончательным выбором. Так, наверное, чувствуют себя солдаты в канун наступления, только мы боимся как раз того, что нас отправят домой. Даже канун первого отбора сравнения не выдерживает: сегодняшнее напряжение могло бы снабдить энергией целый город, и самый высокий уровень у меня. Мне надо не просто войти в шестерку – надо, чтобы и Наоми тоже вошла. Молюсь за нас обоих – если моя молитва не будет услышана, до завтрашнего вечера мне не дожить.
Сидим с Минкой, Сидни, Дэвом и Анри. Есть никому не хочется. Я долго набираюсь смелости, глядя на доктора Такуми, и перехватываю его на выходе из столовой.
– Можно с вами поговорить? Это быстро.
– Да, Леонардо, в чем дело?
– Я хотел только сказать, что здесь есть два человека, рожденных для этой миссии. Я запросто пробурю ледяную кору Европы, а мозги Наоми Ардалан могут спасти жизнь нам всем. Я понял это, занимаясь с ней в одной группе. – Перевожу дух и поспешаю дальше: – Каждый день после того, как меня призвали, я живу только ради миссии. Решать вам, я знаю, но могу гарантировать, что мы с Наоми будем правильным выбором.
После долгой паузы доктор бесстрастно произносит:
– Буду иметь это в виду. Спокойной ночи, Леонардо.
Могу лишь надеяться, что не зря вылез со своей просьбой.
И вот оно, роковое утро, которого мы ждали и одновременно боялись. Спал я плохо – морда в зеркале бледная, под глазами круги. Ларк предупреждала, чтобы мы выглядели прилично, но мне не до камер и не до репортеров, которых допустят в Центр после долгого перерыва. Могу думать только о том, что нам скоро объявят.
Все собираются у лестницы.
– Меня тошнит, – стонет Наоми, протолкавшись ко мне. – Никакие нервы такого не выдержат.
Меня тянет к ней, но придется обойтись одними словами.
– Со мной то же самое. Держись, скоро все кончится – надеюсь, что хорошо.
Все замолкают: к нам направляются доктор и генерал.
– Доброе утро, – приветствует доктор. – Готовы?
Где уж там… но мы киваем, дружно следуем к лифту и спускаемся в холл, где не бывали с самого дня приезда, целую жизнь назад. Тот же оркестр, что встречал нас, играет «Звезды и полосы», доктор Такуми открывает парадные двери. Выходим на ступени; крики оглушают нас, вспышки камер слепят глаза.
Генерал велит нам выстроиться в шеренгу на сооруженном у входа помосте. Я стою между Наоми и Аной Мартинес. Доктор подходит к микрофону, толпа затихает, Наоми легонько трогает меня за руку.
– Готовы увидеть лица и услышать имена финальной шестерки? – спрашивает доктор Такуми, электризуя и без того взбудораженных зрителей. – Тогда начнем!
– Не могу больше, – шепчет Наоми.
– Я тоже. Ты не смотри туда, смотри на меня.
– Старший помощник – Дэв Ханна, Индия!
Толпа ревет, оркестр исполняет бхангру. Я улыбаюсь, радуясь за нашего друга.
– Медик – Сидни Перл, Канада! Второй пилот – Цзянь Су, Китай!
Я смотрю на Наоми, она на меня. Страх нарастает: осталось всего три имени.
– Научный эксперт – Минка Паладин, Украина. Подводник… – Наоми до боли стискивает мне руку… – Беккет Вулф, Соединенные Штаты Америки!
Нет. Нет. Кровь приливает к голове, перед глазами темно. Почему его выбрали? Почему не меня?
– Ничего, ничего, – утешает Наоми. – Будем жить вместе, одной семьей, а им все равно поможем, придумаем что-нибудь…
– Последний в списке, но не по значению – инженер-связист. Им становится Наоми Ардалан, Соединенные Штаты Америки!
Невозможное совершилось. Сбывается мой худший кошмар. Заорать бы в голос, да ни звука из себя не могу выдавить. Наоми, у которой подгибаются ноги, цепляется за меня…
Нет. Нас нельзя разлучать. Нельзя ей без меня на Европу. Это все равно что во второй раз потерять семью. Окошко, в котором для меня брезжили любовь и надежда, захлопнулось навсегда.
