Между тем воскрешенная Друзиана заявила довольно-таки важную вещь. Она заявила, что ее воскресил не Иоанн. Она заявила, что ее воскресил Христос.

Лично.

При этом он был многолик.

И один из его ликов был лик Иоанна.

«Господь явился мне в гробнице в облике Иоанна и в облике юноши» (Ин. 87:2), – заявляет Друзиана. Точно так же в «Деяниях Фомы» Христос явился царевичу и царевне в облике своего близнеца Фомы.

Это наблюдение Друзианы и дает Иоанну повод для теологического экскурса, которое, по сути, является небольшим Евангелием и центральной частью «Деяний».

В сжатом виде и от первого лица апостол Иоанн, как свидетель, рассказывает о своих совместных странствиях с Иисусом Христом. Его рассказ, по сути, является второй ступенью гностической инициации.

Согласно Иоанну Иисус был не человек, а Бог, принявший подобие человека.

Когда Господь призвал его для служения, то брату Иоанна Иакову показалось, что их зовет ребенок, а самому Иоанну – что их зовет взрослый мужчина в расцвете сил (Деян. Ин. 88:4–9). Когда они пристали к берегу, Иаков увидел цветущего юношу, а Иоанн – лысого старика с седой бородой (Деян. Ин. 89:1).

Глаза Иисуса никогда не моргали (Деян. Ин. 89:3). Иногда он был невысокий и невзрачный мужчина, а иногда достигал головою небес (Деян. Ин. 89:4). Когда голова Иоанна лежала на его груди, Иоанну иногда казалось, что эта грудь материальна, а иногда ему казалось, что ее вообще нет (Деян. Ин. 93:2). Иисус не оставлял следов (Деян. Ин. 93:6).

Когда фарисеи приглашали Иисуса на трапезу, то они давали Иисусу и его ученикам по здоровой ковриге хлеба. Иисус сам ничего не ел, а вместо этого делил свою порцию на небольшие доли между учениками. «Этот маленький кусочек всегда полностью насыщал каждого из нас, а те ковриги, что нам дали, оставались нетронутыми, изумляя тем наших хозяев» (Деян. Ин. 93:5).

Однажды Иисус взял Иоанна с собой на гору Фавор. Когда он стал молиться, то Иоанн увидел, что от него исходит свет, который нельзя описать человеческими словами.

Любопытствуя, Иоанн подошел поближе.

«И я увидел, что он никоим образом не был одет одеждой, но был наг, и был он не человек, ибо его стопы были белее снега, так что земля была освещена этими стопами, и его глава касалась небес, так что я перепугался и закричал, и он, обернувшись, снова оказался человеком небольшого роста» (Деян. Ин. 90:6–7).

Согласно синоптическим Евангелиям, Иисус на Тайной вечере научил своих учеников ритуалу причастия. Ритуал причастия был важнейшим для ранних христиан. Именно совместная трапеза создавала в них чувство единства, и именно эту совместную трапезу («сходятся вместе для принятия пищи, обычной и невинной») упоминал как одну из важнейших черт встретившихся ему христиан такой ранний языческий источник, как Плиний Младший.

Но в «Деяниях Иоанна» ничего не говорится о том, что Иисус на Тайной вечере научил апостолов причастию! Ровно наоборот. В них утверждается, что он научил их совсем другому ритуалу – экстатическому танцу.

Перед тем, как он был схвачен «беззаконными евреями, чьи законы были даны беззаконным змием» (Деян. Ин. 94:1), Иисус собрал своих учеников и построил их в круг. Он велел им взяться за руки, а сам, в центре круга, запел гимн. После каждой строчки гимна ученики отвечали ему: «Аминь».

«Я буду спасен, и я спасу. Аминь.

Я буду освобожден, и я освобожу. Аминь.

Я буду ранен, и я раню. Аминь.

Я буду рожден, и я рожу. Аминь.

Я буду съеден, и я съем. Аминь», – пели Христос и его ученики (Деян. Ин. 95:4–8).

«Огдоада поет хвалу вместе с нами. Аминь. Двенадцать пляшут в выси. Весь мир есть пляска в выси. Аминь» (Деян. Ин. 95:14–16).

«Я убегу, и я останусь, – говорит Христос в гимне, – у меня нет храма, и у меня есть храмы. Я лампа для того, кто видит меня. Я – зеркало для того, кто видит меня. Я – дверь для того, кто стучится в меня. Я – путь для идущего» (Деян. Ин. 95:22–27).

«Узри себя во мне, говорящем, а, узрев, храни молчание о моих тайнах» (Деян. Ин. 96:29–30). «Тем, чем я кажусь, я не являюсь… Познай страдание – и ты избежишь его» (Деян. Ин. 96:39–42).

И, разумеется, этот Бог, который был не тем, что он казался, вовсе не был распят.

В канонических Евангелиях сцены поимки, суда и казни Иисуса занимают огромное место. Молящийся Иисус в Гефсиманском саду; унизительный допрос у Каифы, суд Пилата, бичевание, издевательства римских солдат, напяливающих на Иисуса терновый венец и кричащих: «Радуйся, царь Иудейский!», крик толпы: «Распни его», брань других висящих рядом разбойников, и злорадный крик толпы: «Пусть спасет самого себя, если он Христос, избранный Божий» (Лк. 23:35).

Но в нашем мини-Евангелии, как и в других гностических Евангелиях, этой сцены просто нет. В нем утверждается, что в тот самый момент, когда Иисуса якобы распинали, он на самом деле беседовал с Иоанном на Елеонской горе. «Я не претерпел ничего из того, что они говорят» (Деян. Ин. 101:1), – заверил он Иоанна, и после этого Иоанн, смеясь и радуясь, спустился с горы.

«Я смеялся над всеми ними, когда они рассказывали мне то, что они рассказывали о нем, ибо я твердо знал: Господь сделал все это символически, и для того, чтобы обратить и спасти человечество» (Деян. Ин. 102:2–3).

Кто эти глупцы, которые утверждают, что Иисус был распят?

Это все, кто считают, что Иисус физически умер и физически воскрес.

Это, например, апостол Павел, который всегда настаивал на том, что смерть и воскресение Иисуса имели совершенно материальный характер. «Христос умер за грехи наши, по Писанию, и… погребен был, и… воскрес на третий день» (1 Кор. 15:3).

И это его главный враг, Иаков, физический брат Иисуса, которому, согласно «Евангелию от евреев», Иисус первому явился после своего воскресения.

Наше мини-Евангелие прямо полемизирует в этом месте, и в первую очередь, надо думать, именно с «Евангелием от евреев», в котором рассказывается, что Иисус, воскреснув физически, первым явился своему брату. Согласно «Деяниям Иоанна» Иисус явился первым своему любимому ученику Иоанну! Он сделал это еще в то время, когда ограниченный и недалекий Иаков думал, что Иисус висит на кресте!

На протяжении всей этой работы мы до сих пор постоянно подчеркивали непримиримую идейную и личную вражду между суровым иудейским фанатиком Иаковом, братом Иисуса, и безродным космополитом Павлом. И вот, оказывается, был теологический пункт, по которому оба этих архиврага совпадали. Они оба верили, что Иисус был телесным, живым существом, который тем не менее был земным воплощением Господа.

И этим их теология кардинально отличалась от теологии общины «Деяний Иоанна», для которой Иисус был вообще видимостью. Он не воскресал, потому что он не умирал. Его казнь была лишь обманом глаз. Те, кто верили, что Иисуса казнили, были глупые, ограниченные люди. Они были не в курсе. Они не имели гнозиса.

Тот факт, что в городе Эфесе интересы двух общин – общины последователей Иакова и общины последователей Павла – вдруг, в один прекрасный момент совпали в борьбе против общего идеологического врага, этот факт, как мы увидим, станет решающим для генезиса протоортодоксальной церкви.