Я смотрю сквозь узкую щель. Она не шире сантиметра, но кухню хорошо видно.

Магнус-Мошонка стоит, широко расставив ноги, возле кухонного стола. Одной рукой он держит сотовый, второй почесывает пах. Темные редкие волосы растрепаны. Спортивные растянутые штаны висят на бедрах. Взгляд прикован к окну.

Сине-серый свет просачивается в комнату сквозь стекла.

Голова у меня болит так сильно, что, кажется, вот-вот взорвется. Я жмурю глаза и приказываю себе дышать как можно тише, вдыхать и выдыхать как можно медленнее, потому что боюсь, что выдам себя. Сердце так громко колотится в груди, что, наверно, его слышно даже в кухне.

Магнус-Мошонка. Деревенский дурачок. Дебил.

Я думал о черточках, тщательно вырезанных на мокром бетоне. О длинных седых волосах на расческе и П. в холодильнике рядом с брикетом мороженого.

Все знают, что Магнус-Мошонка недоразвитый. Когда я был помладше, мы с приятелями прятались перед домом, где он жил с Маргаретой, и швыряли в него камнями.

Папа называл Магнуса-Мошонку имбецилом, но мама за это на него злилась. Говорила, что он не виноват, что «отстаёт в умственном развитии», и что она устроит мне с Мелиндой взбучку, если узнает, что мы его дразним.

Он держал в подвале женщину?

Он убивал людей?

Невозможно представить, что вообще кто-то способен на такие вещи, не говоря уже о Магнусе, который никогда не работал, не водит машину и, по словам Мелинды, даже не умеет ни писать, ни читать.

У него должен был быть сообщник. Магнус слишком туп, чтобы сделать такое в одиночку.

Но то, что я увидел в подвале, не оставляет сомнений. И остается еще могильник.

Я знаю, почему и Нермину, и эту женщину нашли именно там.

Если бежать от дома Маргареты и Магнуса, то слева от тебя река, а справа – Змеиная гора. Дорога становится все уже и выводит на полянку с захоронением. Ты попадаешь в ловушку, как рыба в невод.

Из дома Магнуса и Маргареты есть только одна дорога – через захоронение.

Можно еще бежать по проселочной дороге. Но там тебя лучше видно. Так что это не лучший вариант, когда за тобой гонится маньяк.

Магнус хорошо это знал.

Он ждал Нермину и эту женщину в засаде у могильника, как охотник, выслеживающий дичь. Единственным способом остановить женщину было застрелить ее, так как Магнус слишком медленный и неуклюжий, чтобы угнаться за взрослым человеком.

Мозг перерабатывает информацию, складывает кусочки мозаики в единую картину.

Магнус держал женщину у себя в подвале. Ханне с Петером открыли дверь и выпустили ее. Магнус их застукал и убил Петера. Может, думал держать его в холодильнике до весны, когда земля оттает, а потом закопать.

Женщине с седыми волосами удалось сбежать. Вот почему она была босая. Она бросилась в лес и дальше к могильнику, где Магнус ее и застрелил.

А Ханне?

Судя по всему, ей тоже удалось убежать, но потом она заблудилась.

Я снова смотрю на Магнуса.

Он бродит по кухне с мобильным в руке. Шаги неуверенные, словно он пробует тонкий лед на прочность. Он что-то хмыкает в телефон, слушает, потом мямлит:

– Ты это прочитала в записях Малин?

Он вздыхает.

– Но там же Берит, – говорит он, выдвигая стул и садясь спиной ко мне. Через пару секунд добавляет:

– Потому что я не хочу.

Замолкает, стучит свободной рукой о сиденье стула.

– Я не хочу.

Потом вздыхает.

– Но, мама, она все забудет. Она же старая!

Долго молчит и слушает.

Я думаю.

Магнус говорит со своей мамой, Маргаретой. И они обсуждают Ханне. Желудок сводит судорогой, я сжимаю кулаки так, что ногти вонзаются в кожу.

– Я должен?

Голос у него капризный. Как у ребенка, которому велели убрать комнату против его воли. Такой голос бывает у Саги, когда мама заставляет ее учить математику, или у Мелинды, когда папа говорит ей надеть нормальную кофту, а не эту «тряпку, которая оголяет живот на радость всем арабам».

Холодильник просыпается к жизни.

Я отчетливо ощущаю запах плесени из подвала, я боюсь, что он проникает через щель в кухню.

Чувствует ли Магнус этот запах? Не учует ли он, что дверь в подвал открыта?

– Не можем сделать это в другой день? – спрашивает Магнус. – Я жутко устал.

Парой секунд позже:

– Но на неделе ожидается снегопад. Обязательно делать это сегодня?

Магнус долго молчит. Чешет затылок своей крупной ладонью.

– Хорошо, – соглашается он под конец, но без особой уверенности в голосе. – Но мне нужно поесть и переодеться, так что не сразу…

Снова пауза.

– Хорошо. У могильника. Ружье взять?

Магнус откидывается на спинку стула и смотрит в потолок. Поворачивает голову в пол-оборота и зевает.

– Камень? Зачем?

Сердце совершает сальто в груди, когда до меня доходит, о чем они говорят. Мне никогда не приходило в голову, что Ханне может быть в опасности, хотя она работает в полиции и я видел то бледное безглазое лицо в окне дома Берит.

Это, должно быть, была Маргарета.

Это она стояла там и шпионила за Ханне и Берит. Она боится, что Ханне вспомнит, что случилось с П.

Почему я раньше об этом не подумал?

Это я во всем виноват.

Если бы я не поддался своей болезненной страсти, ничего этого не случилось бы.

Магнус поднимается. Тяжко вздыхает. Кладет мобильный в карман треников, потягивается, отчего футболка ползет вверх, оголяя жирный волосатый живот. Идет к холодильнику, открывает, ищет что-то на полках, переставляет продукты, шелестит бумагой.

Ноги у меня затекли и одеревенели.

Я пытаюсь их размять, но ноги меня не слушаются. Я снова спотыкаюсь, теряю равновесие, цепляюсь за стену и задеваю дверь. Не сильно, но все же я произвожу небольшой шум, и дверь открывается на пару сантиметров.

Я зажмуриваюсь и молюсь про себя Богу, хотя он мне не нравится и я не знаю, верю в него или нет.

Когда я открываю глаза, он смотрит прямо на меня. Моргает и облизывает мясистые красные губы.

Я стою, остолбенев от страха. Как те люди в фильмах ужасов при виде зомби, инопланетян или монстров. Единственное отличие – что это не фильм, а реальность. Я не на диване в доме Саги с пакетом чипсов. Я не держу ее потную руку в своей. Здесь нет кнопки, чтобы поставить фильм на паузу. И, что самое ужасное, нет взрослых, которых можно позвать на помощь.

Я стою в доме настоящего убийцы, и он смотрит прямо на меня.

Но Магнус-Мошонка снова зевает. Поворачивается к холодильнику, берет питьевой йогурт и пьет прямо из пакета.

Я делаю глубокий вдох. Потом еще один.

Он меня не видел.

Несмотря на то, что я стоял прямо напротив, он меня не видел.

Может, Бог все-таки есть, хотя мне и сложно поверить, что ему есть дело до меня, такого противоестественного, когда в мире происходит столько всего плохого.

Магнус убирает йогурт обратно в холодильник и идет в прихожую. Его фигура пропадает в темноте. Секундой позже я слышу его тяжелые шаги на лестнице на второй этаж.

Это мой шанс. Единственный шанс.

Момент, которого я так долго ждал.

Магнус наверху.

Переодевается и собирается на встречу с Маргаретой у могильника.

И берет с собой КАМЕНЬ.

Я закрываю глаза и думаю о Ханне. О Гренландии, о бирюзовых айсбергах, покачивающихся на волнах, о П., которого она любила. Его заморозили, как гамбургеры из супермаркета, которые мы жарим на гриле летом.

Я думаю о том, как странно должно быть стареть и ничего не помнить, хотя за спиной у тебя целая долгая жизнь. И я думаю о жизни, которая может кончиться в любой момент, неважно, чем человек сейчас занят, даже если он занят чем-то серьезным, например, пишет книгу или придумывает лекарство от рака. Смерть может настигнуть тебя в любом возрасте, как настигла Нермину.

У меня болит сердце от тоски по Саге, Мелинде и папе, но больше всего по маме. Она бы знала, что делать. Она всегда знала, что делать, даже в самой отчаянной ситуации. Например, когда Мелинда упала с дерева, ударилась головой и у нее была кровь. Или когда папа так сильно напился на рождественском ужине у бабушки, что не мог даже ходить.

Мама всегда находила решение.

До того как заболела раком.

Но что делать, когда перед тобой убийца-маньяк? Не факт, что даже взрослый знает, что нужно делать.

Не факт.

Часть меня хочет упасть на пол и плакать, поддаться слабости, усталости и страху. Но другая часть слышит в голове голос, который шепчет, что нет ничего невозможного. Все можно перебороть, нужно только отпустить мысли на волю и дать им парить, как птицам. Я думаю о Винсенте, о его словах: «Отсоси мне, педик!». О хаосе в моей голове перед тем, как во мне проснулся зверь. Как Винсент лежал подо мной, бледный от ужаса, не ожидавший, что я способен дать ему сдачи.

Невозможное только кажется невозможным, пока не найдешь в себе силы сделать шаг вперед.

А потом оно просто становится частью повседневной жизни.

Я кладу руку на дверь, чтобы открыть ее, но в тот момент, когда мои пальцы касаются холодного металла, раздаются шаги на лестнице.

Я замираю и заглядываю в щель.

Магнус проходит мимо. Снова открывается дверца холодильника, шелестит пластик.

Потом становится тихо. Тревожно тихо.

Я напрягаю зрение.

Магнус стоит ко мне вполоборота. Рот полуоткрыт, вид у него удивленный.

Потом он идет прямо на меня, поднимает руку и со всей силы толкает дверь.

Все погружается в темноту. Я слышу щелчок, с которым задвижка возвращается на место.