Часть II. Мечты сбываются

Мэри Кэтрин терзалась чувством вины. Обычное дело. Муки эти зародились десять с лишним лет назад, когда она впервые стала посещать уроки катехизиса, которые вела миссис Рэдклифф в Общинном католическом центре. Но сейчас у нее на душе было тягостно как никогда. Даже не верилось, что она так себя распустила. В законе черным по белому прописано: лицам, не достигшим установленного возраста, запрещено управлять транспортными средствами после полуночи. Сейчас уже 23.53, а до дому оставалось по меньшей мере десять минут езды. Как можно было забыть о времени?

– Тебя лишат прав! Дурища! – ругала она себя.

Сколько времени ты убила на получение водительского удостоверения? Не помнишь?! Пришлось умолять маму хотя бы замолвить за нее словечко перед отцом. И к тому времени, как мама собралась с духом, по ходу дела приговорив пару (коробок) белого вина, они с ней вдвоем чуть ли не месяц обхаживали отца, чтобы тот подписал согласие на посещение дочерью занятий по управлению автомобилем. Если другим ребятам хватило одного курса вождения, то Мэри Кэтрин пришлось пройти два. Если другие родители отпускали своих детей на МакЛафлин-роуд или на автодром в торгово-развлекательном центре, а то и – Бог свидетель – на скоростное девятнадцатое шоссе, то Мэри Кэтрин по-прежнему не выезжала за пределы церковной парковки. Ладно бы еще кружила по большой стоянке у собора Вознесения Господня. Так нет: отиралась на пятачке возле церкви святого Иосифа! Приехали!

Когда беспутная Дебби Данэм по прозвищу «Дай нам» и эта насквозь пропитая Мишель Горман уже гоняли в Питтсбург и там рассекали по центральным улицам, Мэри Кэтрин практиковалась брать с места и сдавать назад на подъездной дорожке у родительского дома.

– Эй, Непорочная Дева Мария, – изводила ее Дебби в школьной раздевалке, – я сейчас домой, не подбросишь ли меня от тротуара до крыльца?

Мэри Кэтрин привыкла, что ее дразнят. «Благочестивым девочкам даже прозвища достаются благочестивые», – привычно повторяла ей мама, и Мэри Кэтрин не могла сдержать слез, получая набивший оскомину совет не обращать внимания. Но Дебби Данэм вконец распоясалась. Если речь заходила о христианстве, она занимала позицию «Христиан – ко львам». Когда Мэри Кэтрин окончила католическую среднюю школу, переход в городскую гимназию, где были старшие классы, дался ей неимоверно тяжело. Но если рассудить, в этом мире, где на любой вопрос предлагается множество ответов, путь истинно верующего не бывает легким.

Впрочем, католическое чувство вины имело и свои плюсы. За Мэри Кэтрин не числилось ни единого прогула, она была круглой отличницей, заработала дополнительный зачетный балл, уже набрав необходимые девяносто девять, и в течение 2020 года с блеском сдала тесты за курс средней школы – все это вместе взятое наконец-то смягчило ее отца. Наконец-то даже он признал, что у него выросла самая ответственная дочь, о какой только можно мечтать. Он благословил ее на экзамен по вождению. И она прошла с первого раза. С Божьей помощью. А когда ей по почте прислали настоящие взрослые права, на них красовалось сногсшибательное фото. Поскольку тщеславие есть грех, чувство вины нахлынуло даже в тот момент. Но быстро улетучилось. Потому что ей исполнилось семнадцать. Потому что она получила права. И почти окончила школу. Поступать она собиралась в католический университет «Нотр-Дам». Жизнь виделась бесконечной, а предоставляемые свободой возможности – безграничными.

Оставалось только вернуться до полуночи.

А иначе все рухнет.

Часы показывали 23.54.

– Дьявольщина! – выпалила она, но тут же перекрестилась и поправилась, надеясь, что этого будет достаточно: – Чтоб тебя…

Мэри Кэтрин прокручивала в голове свою ошибку. С Дагом они встретились в 21.30. Билетер сказал, что продолжительность фильма – два часа. То есть сеанс должен был закончиться в 23.30. А если не дожидаться титров, то и в 23.27, хотя ее будет точить вина от неуважения к этим людям, которые так старались. В любом случае времени достаточно, правда же? Но перед фильмом начались рекламные ролики. Потом трейлеры к «Плохому Коту в 3D» (кому нужны новые серии – хватит уже!). Когда начался показ, Мэри Кэтрин даже не смогла вспомнить, на какой фильм они пришли. У нее в планах была новая романтическая комедия студии Уолта Диснея. Но Даг притащил их на фильм-катастрофу.

Даг, болван.

Почему самых умных мальчишек вечно тянет на самые тупые фильмы? Даг с детского сада был в числе первых. Ему как лучшему ученику доверили подготовить речь для торжественной части выпускного вечера; любой университет, даже светский, принял бы его вне конкурса. Но ему приспичило увидеть, как мир в очередной раз будет рушиться почти до основания.

– Нет, Даг, – выговорила она за рулем, готовясь к ссоре, начинать которую вовсе не собиралась. – Мне не нравится, когда ты добавляешь в попкорн шоколадно-мятное драже. Это нисколько не улучшает вкус!

На часах было 23.55.

Дьявольщина!

Мэри Кэтрин просчитала разные варианты. Можно превысить скорость, но если она при этом нарвется на штраф, то будет заперта дома до скончания века. Можно пару раз пренебречь знаком «стоп», но это еще хуже. Единственная разумная возможность – свернуть на девятнадцатое шоссе, но отец запрещал ей выезжать на скоростные трассы. Чти отца своего и матерь свою – в большинстве случаев она придерживалась этой заповеди, но сейчас возникла чрезвычайная ситуация. Нужно было либо съехать на девятнадцатое шоссе и за пару минут добраться до дому, либо смириться с опозданием.

Она вписалась в поворот.

Движение было просто сумасшедшее. У нее колотилось сердце, когда все попутные автомобили обгоняли ее по левой полосе, а в правой тащилась она одна с дозволенной ей в темное время суток скоростью семьдесят километров в час. Нет, рисковать она не могла. Ни под каким видом. Тем более на магистрали. Да отец за одно это отберет у нее права. И она никогда больше не сядет за руль маминой «Вольво».

– Боже милостивый, – заговорила вслух Мэри Кэтрин, – помоги мне успеть домой до полуночи, и в воскресенье я пожертвую церкви больше обычного, клянусь.

При этих словах что-то стало ее душить. Застарелая вина. Застарелый страх. Как ей помнилось, началось это в минувшем году, под Рождество, когда они с Дагом припарковались возле милл-гроувской начальной школы. Начали целоваться с языком, и вдруг Даг коснулся ладонью ее левой груди через пушистый свитер – бабушкин подарок. Это длилось не более секунды, и он клялся, что у него просто соскользнула рука. Но Мэри Кэтрин на это не повелась. Она сильно на него рассердилась. Но если честно, еще больше она рассердилась на себя.

Потому что ей было приятно.

Она не собиралась признаваться в этом Дагу. Но вернувшись домой, невольно раз за разом прокручивала в голове тот миг. Воображала, будто его руки проникли под блузу и легли на чашечки бюстгальтера. А потом проникли под бюстгальтер. И заскользили по голому телу. От жуткого чувства вины ей уже стало казаться, что она могла забеременеть от руки Дага, которая легла на ее пушистый свитер. Безумие, конечно. Хотя понятно, что забеременеть можно только от полового акта. Не зря же она посещала занятия по охране здоровья. Как-никак, ее родители-католики не доводили свою веру до такого абсурда. И все же страх не отступал. И она поклялась Господу, что покается во всех своих грехах и оставит на подносе для пожертвований все деньги, заработанные присмотром за детьми, если только Он избавит ее от унижения беременностью. На другой день у нее начались месячные. Облегчение было так велико, что она расплакалась. При первой же возможности пошла на исповедь к отцу Тому и отнесла Господу все, что скопила, подрабатывая няней.

Но тот случай ее надломил. Ведь греховные мысли – это уже грех. Так говорила миссис Рэдклифф, наставница из Общинного католического центра. А вдруг бы Мэри Кэтрин умерла, не успев исповедаться и очиститься от скверны? Ответ приводил ее в ужас.

А потому ей требовалось разработать некую систему предварительного оповещения. Чтобы заранее понимать, не оказался ли предыдущий ее проступок столь греховным, что Господь отправит ее прямиком в ад. С месяц она строила планы. А потом, начав самостоятельно управлять автомобилем, увидела на шоссе оленя, который направлялся в ее сторону.

Сбить оленя.

– Господь милосердный, – заговорила она, – если мне все равно одна дорога – в ад, сделай так, чтобы моя машина сбила оленя.

Понятно, что это были безумные речи, но такая договоренность мгновенно избавила ее от страха. Она поклялась хранить это в секрете от всех. От матери. От миссис Рэдклифф. От отца Тома. От Дага. В особенности от Дага. Ведь она вступила в тайный сговор с Творцом.

– Боже милостивый, услышь мои молитвы, сделай так, чтобы я сбила оленя: тогда я пойму, тяжким ли был мой прошлый грех. И у меня останется время загладить свою вину перед Тобой. Прости, я виновата, что получила наслаждение, когда он дотронулся до моего свитера (но не до груди!). Я так виновата.

23.57

Она повторяла эти слова вновь и вновь. Так долго, что они превратились в какой-то фоновый шум. Как репортажи о бейсбольных матчах, под которые отец у себя в кабинете мастерил кораблики, или как завывания маминого пылесоса – ревнителя идеальной чистоты ковров. Стоило ей заметить на обочине дороги оленя, как она притормаживала и молилась, чтобы он оставался на месте.

23.58

Она свернула с автострады в сторону МакЛафлин-роуд. Луна была тусклой и сумрачной. Мэри Кэтрин смотрела во все глаза. Оленей сюда забегало множество. В особенности после того, как мистер Коллинз начал вырубать участок Леса Миссии под новое строительство. Здесь требовалось удвоенное внимание.

23.59

У нее подводило живот, сердце рвалось из груди. До дома оставалось всего ничего. Если не прибавить газу, опоздание неизбежно. Но если газануть, то что делать, если на дорогу выбежит олень? Выход был один: пренебречь знаком «стоп» на горке. Оленя сверху видно метров за сорок. Лес не подходит вплотную к дороге. Значит, можно и не останавливаться – авось пронесет.

00.00

Ну вот. Пришло время выбирать. Либо проскочить на знак «стоп» и подкатить к дому вовремя, либо доехать с соблюдением правил, опоздать и понести наказание.

– Боже милостивый, подскажи, как мне быть, – истово и смиренно молила она.

То чувство нахлынуло на нее разом.

Она ударила по тормозам.

И резко, сразу остановилась.

А иначе даже не посмотрела бы с горки вниз. И не увидела бы, как из лесу выходит мальчик. Облепленный грязью, изможденный. Это личико смотрело с расклеенных по всему городу листовок, сообщавших об исчезновении ребенка. Надумай Мэри Кэтрин проскочить на знак «стоп» без остановки, она бы вообще не заметила этого мальчугана.

И на сто процентов сбила бы его насмерть.