Бииииииииип.

Кейт Риз перевела взгляд со своего сына на те приборы, которые поддерживали в нем жизнь. Они вдруг замигали красными огоньками.

Биииииииип.

Не успела она и слова сказать, как в палату ворвались медсестры и дежурный врач-реаниматолог.

– Что происходит?! – спросила Кейт.

– Давление падает, – не обращая на нее внимания, обратился врач к медсестре. – Приготовь десять кубиков…

Вслед за этим хлынул быстрый поток медицинского жаргона, уследить за которым было трудно. Мать Кристофера уловила самую малость, но зато прекрасно поняла «вежливую» просьбу доктора.

– Освободите помещение!

– НЕТ! – вскрикнула она.

В палату вошли санитары.

– Это лишнее, – сказала сестра Тэмми. – Она уже собиралась выходить. Я вас очень прошу, миссис Риз.

Мать Кристофера, вняв уговорам сестры Тэмми, вышла с ней в коридор, а иначе, сколько она ни брыкайся и ни вопи, ее бы выволокли из палаты санитары. Даже ценой сломанных ребер. Она стояла под дверью палаты сына и усилием воли пыталась пройти сквозь стену.

– С ним все будет в порядке, миссис Риз, – мягко заверила сестра Тэмми. – У него резко упало давление, вот и все. Они сейчас стабилизируют его состояние.

Через три минуты, растянувшиеся на часы, из палаты вышел врач и повторил то же самое. За вычетом сострадания.

– Миссис Риз, коль скоро ваш сын находится в больнице, мы, в соответствии с требованиями закона, должны проводить реанимационные мероприятия, но при всем уважении вынужден сообщить, что…

– …что у вашего сына отсутствуют признаки активности мозга. Он уже не проснется, – заключил врач.

– Теперь можно мне к сыну? – будто не расслышав, спросила Кейт.

Его глаза сузились до злых щелок.

– Нет, миссис Риз, нельзя. Медперсонал должен сменить постельное белье. Вы можете погулять и вернуться через полчаса, – ответил он.

– Полчаса, чтобы перестелить койку?! Вы издеваетесь?

– …или минут через сорок пять. Как хотите, – встрял санитар, почесывая руку выше локтя.

Мать Кристофера видела перед собой угодливую физиономию этого злобного человечишки. Ее так и тянуло отвесить ему тумака, но если дать волю рукам, недолго угодить в участок. Если дать волю рукам, можно поплатиться жизнью сына. Поэтому она проглотила вертевшееся на языке «гаденыш» и через силу кивнула.

– Благодарю вас, доктор.

Она установила таймер наручных часов на тридцать минут. Ей не хотелось отлучаться даже на секунду, но раз уж появилось время, она не собиралась тратить его впустую. Не обращая внимания на боль в боку, она быстро прошла через все отделение интенсивной терапии. В конце коридора пришлось подождать, когда зажужжит зуммер и автоматически откроется дверь. Медсестра шепталась с санитаром. Не спуская с нее глаз. И чесалась. У тех двоих от мыслей забегали глаза. Эта мегера не дает отключить жизнеобеспечивающее оборудование. А у нас очередь на это койко-место. В одной из палат Кейт видела мистера Хендерсона, мужа библиотекарши. Тот сидел на кровати, сжимая руками горло.

Дверь зажужжала.

Кейт вышла в приемную отделения интенсивной терапии. Везде, куда ни кинь, она видела отчаявшиеся лица. Кто-то кричал, что в буфете заканчивается съестное. Кто-то спорил насчет телеканалов. Люди переключались с новостей Си-эн-эн, освещавших события на Ближнем Востоке, на мультфильм про Плохого Кота и обратно.

– Мой сын, черт побери, желает смотреть этот мультик! – орал какой-то мужчина.

Другой на глазах Кейт злобно пинал автомат для продажи напитков.

– Сволочуга! Последний доллар сожрал! – выкрикивал он.

Троекратно ударив ногой автомат, ограбленный сломал пластмассовый щиток с эмблемой кока-колы. А потом опустился на стул и заплакал, как ребенок.

– У меня жена тут лежит. Долларов больше нет, – выдавил он.

Кейт машинально потянулась за деньгами, чтобы помочь этому бедолаге, но вспомнила, что на ней только больничная рубаха. Распахнутая пониже спины. Одной рукой она кое-как прикрылась, а другой нажала на кнопку лифта. Из противоположного конца коридора на нее глазели рабочие со стройки. Они ощупывали взглядами ее голые ноги, как будто выбирали продукты в гастрономе.

– Эй, милашка. Тебя как зовут? – спросил один.

Она хотела достать мобильный. Но не тут-то было. В рубахе карманы не предусматривались.

– Постой. Ты куда, красавица? – Тот же парень бросился к лифту.

Дверь наконец-то открылась. Кейт неистово забарабанила по нужной кнопке. 1. 1. 1. 1. 1. 1. 1. 1.

– Ишь, сучка строптивая! – прокричал он, оказавшись перед закрытыми дверцами кабины.

Отдышавшись, Кейт сосредоточилась. Должен же быть какой-то способ вытащить Кристофера из этой больницы. Часы показывали, что до возвращения к Кристоферу еще двадцать восемь минут. Дверь лифта открылась. Кейт побрела в свою палату, находившуюся в восточном крыле. Коридоры оказались битком забиты народом. Ни одной свободной скамьи. Ни одного свободного стула. Ни одного незанятого квадрата на полу. Люди чесали руки. У всех был нездоровый вид. Озлобленный. Зверский. Отчаянный.

– Что ты мне тут грузишь – подушек не хватает?! – возмущался чей-то голос.

Кейт вошла в свою палату. Без промедления сменила больничную рубаху на уличную одежду, порванную, запекшуюся от крови сына. В кармане пальто она нашарила мобильный. Кое-какой уровень заряда еще оставался, но приема не было. Кейт вернулась в коридор. Она шла, не глядя перед собой, и ждала, когда же появится сигнал. Миновала палату миссис Кайзер. Та без сознания лежала на койке, а внук Брэйди, сидя в кресле, читал ей книгу.

– «Чтобы лучше слышать, дитя мое», – с выражением декламировал он.

На экране телефона так и не появились штрихи.

Проходя мимо освободившейся палаты, которую готовили к приему следующего пациента, она увидела, что санитары скрутили пожилого человека, а тот что есть сил цепляется за спинку кровати.

– У меня еще страховка не истекла! Я в своем праве!

Соединения так и не было.

Кейт вошла в дверь отделения скорой помощи.

– Мы здесь без малого двое суток торчим, сукин ты сын!

– И я точно так же, отвали, козел! Сиди и жди своей очереди!

Она вышла на парковку.

Наконец-то появилось соединение, хоть и слабое.

Кейт набрала шерифа. Один гудок. Второй. Может, шериф попросит кого-нибудь об одолжении. Чтобы Кристофера на скорой увезли из больницы. Как можно дальше от Милл-Гроув. Подальше от шептуньи. Кейт проверила часы. Двадцать четыре минуты.

Гудки продолжались. Третий. Четвертый. Пятый.

Они найдут способ отсюда выбраться. Убежать в какое-нибудь безопасное место. Дом надо будет продать. Чек пусть пришлют позже. Вся сумма вплоть до последнего десятицентовика пойдет на лечение Кристофера.

Опять гудки. Шесть. Семь. Восемь.

Со щелчком включилась голосовая почта.

– Бобби, – начала Кейт. – Не знаю, смогу ли все рассказать по голосовой почте, но ты уж поверь мне на слово.

Она услышала сирену «неотложки». Зажала уши и прокричала в телефон:

– Мне нужно вытащить отсюда Кристофера. Ты можешь вызвать какой-нибудь транспорт? Неотложку. Вертолет санавиации. За мой счет. За любые деньги.

На парковку с воем въехала машина скорой помощи. Из нее выскочила бригада.

– Но я прошу тебя: уезжай вместе с нами. Чтобы с тобой ничего не случилось. Здесь творится что-то жуткое. И сейчас для моего сына ты…

Она хотела сказать «единственная надежда», но увидела, что бригада скорой выдвинула из автомобиля каталку с шерифом. Тот лежал с закрытыми глазами. Рубашка на груди разрезана, грудь перевязана окровавленными бинтами, на лице кислородная маска.

Мать Кристофера онемела.

У нее на глазах каталку встретил дежурный врач приемного покоя. Сквозь крики удалось разобрать, что в полицейском управлении была перестрелка. Из тюрьмы сбежала школьная библиотекарша, миссис Хендерсон, которая и стреляла в шерифа. Шериф, по всему, должен был погибнуть, но в нем каким-то чудом еще теплилась жизнь.

Мать Кристофера помчалась вслед за передвижными носилками, но в приемном покое наткнулась на санитаров. В отделение скорой помощи ее не пустили. Прошло не менее минуты, прежде чем до нее дошло, что запись голосового сообщения, адресованного шерифу, продолжается. Разорвав соединение, она села на пол. Ребра свело, как зубы от холодного.

Она растерялась. И по наитию стала обзванивать знакомых. Всех, кто, по ее мнению, был способен оказать хоть какую-то помощь. Мать и отца Тормоза Эда. Обеих матерей Майка и Мэтта. Безрезультатно. Голосовая почта не работала. СМС значились как недоставленные. Электронные сообщения не проходили.

Полное одиночество.

Мать Кристофера взглянула на телефон, который по-прежнему сжимала в руке. Циферблат электронных часов быстро отбил у нее охоту жалеть себя. До встречи с сыном оставалось пятнадцать минут. Лихорадочно стреляя глазами по сторонам, она пыталась решить, что делать дальше. Может, все же попробовать дозвониться до кого-нибудь еще? О ком она не подумала? Окинув взглядом приемный покой, она увидела, как двое мужчин дерутся из-за стула. С экрана телевизора блондинка-ведущая рассказывала, что по состоянию на сегодня, двадцать третье декабря, количество дорожных аварий уже втрое превысило декабрьский рекорд.

– А теперь переходим к более позитивной теме. До Рождества остается всего двое суток. Какой же подарок оказался самым желанным для малышей? Игрушка «Плохой Кот», – с улыбкой сообщила она.

– Все верно, Бриттани. А какой подарок оказался самым востребованным среди взрослых? Оружие.

Кто-то переключил канал на Си-эн-эн.

– Смотрите выпуск международных новостей: эскалация массовых волнений на Ближнем Востоке…

– Тошнит уже от этого дерьма, – выкрикнул чей-то голос. – Плевать я хотел на Ближний Восток.

– Моя семья оттуда родом, придурок!

– Вот и вали домой, разберись там.

– Беженцы доведены до отчаяния, Андерсон. Существует мнение, что в сложившейся ситуации новое кровопролитие неизбежно.

Мать Кристофера закрыла глаза. Она молилась, но не отдавала себе в этом отчета, пока не закончила.

– Помоги нам, Господи.

Внезапно на нее нахлынуло нечто странное. То ли ощущение, то ли запах. Так пахнет от бейсбольных перчаток.

Имя всплыло само по себе.

На войне советуйся с бойцами. Кто так говорил? Джерри, кто ж еще. Когда, напившись, смотрел зернистые кадры кинохроники, на которых союзные войска спасали мир от гибели.

Мать Кристофера набрала «Тенистые сосны». Пока она ждала соединения, фельдшеры доставили в больницу всех помощников шерифа, причем с тяжелыми ранениями. Ее резанула леденящая душу мысль.

– «Тенистые сосны», – прозвучало в трубке.

– Шейла… это Кейт. Мне нужно поговорить с мистером Олсоном.

– А его нету.

– То есть как?

– Он в больнице.

– Что?

– Прости. Я побежала. Тут проживающие с ума сходят из-за этого треклятого гриппа.

Клик.

Матери Кристофера потребовалось не менее пяти минут, чтобы в приемном покое добиться сведений о том, что Эмброуза Олсона доставили в больницу по скорой из-за внезапной слепоты. Ему как любимчику медперсонала отвели койку на тридцать девять часов раньше допустимого срока ожидания. И в данный момент он находился в реанимации, через три палаты от ее сына. Кейт Риз понимала: возможно, это простое совпадение. Или же тут не обошлось без вмешательства славного человека. Так или иначе, вопросов она больше не задавала. Ей требовались друзья – любые.

Пусть даже воображаемые.

Эмброуза она нашла в палате. Его глаза скрывались под бинтами. Руки сжимали потрепанный дневник брата. Прежде чем войти, Кейт постучалась.

– Мистер Олсон? – позвала она.

– Миссис Риз? Слава богу. Я вас обыскался.

– Меня? – удивилась она и в то же время совсем не удивилась. – Зачем я вам понадобилась?

– Чтобы дочитать дневник моего брата, – прошептал он.

– А почему вы шепчете? – спросила она.

– Пообещайте, что не будете смеяться, – потребовал он.

– Ничего смешного пока не вижу, – сказала она. – Испытайте меня.

Когда Эмброуз рассказал о злоключениях Дэвида – про дома на дереве, про угленогих шептуний, – Кейт тут же поняла, что все это начинается заново. Но на сей раз – с ее сыном. Присев на стул, она взяла дневник.

Пока Кейт читала Эмброузу вслух, как мать – ребенку, он ее не видел. Но после рассказов о том, как Кристофер пострадал в автомобильной аварии, а шериф получил тяжелое ранение, эта прекрасная тоненькая женщина рисовалась ему последней свечой, мерцающей там, где глаз бури.

Откуда ни возьмись прилетела молитва. Это его удивило. Но убедившись, что это его собственный голос, он продолжил с удвоенной истовостью. Потому что в глубине души верил: если что-нибудь случится с Кейт Риз, настанет конец света.