Кристофер смотрел, как горит шептунья: она рыдала и кричала, охваченная, как ему показалось, яростью и безумием.

Но что-то было не так.

– Кто она? – спросил Кристофер.

Вопрос оказался настолько простым, что застал славного человека врасплох. Он перевел взгляд на Кристофера – шептунья продолжала кричать.

– Кто она? – повторил Кристофер.

– Она – зло, – ответил славный человек. – А зло мы предаем смерти.

От раската грома содрогнулось небо. Облака врезались друг в друга, как японские золотые карпы в тесном пруду. Почтари силились распороть швы на губах, чтобы с ним заговорить, но кроме стонов ничего не было слышно.

– А теперь достань-ка этот ключ, сынок, – ласково произнес славный человек.

Кристофер сжал в руке тупой серебряный клинок. Взглянул на шептунью: она еле-еле тащила свои переломанные кости на лужайку. В глаза бросились следы от удавки на шее. Химические ожоги на коже.

– Но когда-то и она была маленькой. Откуда она пришла? – поинтересовался Кристофер.

– Она родилась в здешних краях.

– Это вряд ли. Посмотри на нее.

Кристофер снова указал на шептунью. В ее глазах он увидел муки. Не гнев. Не безумие. Она отчаянно ползла по асфальту. Пыталась добраться до газона. И по какой-то не очевидной для Кристофера причине никто ей не помогал. Ни почтари. Ни олени. Они как будто застыли перед огненным пламенем.

– Кристофер, я знаю, тебе ее жалко. Но не дай себя обмануть. Она сотни лет подвергала меня пыткам; пытала она и Дэвида. Могла бы замучить и вас с мамой. Но ты ее остановил. Ты один.

Кристофер посмотрел в лицо славному человеку: тот улыбался сквозь выбитые зубы. За сотни лет издевательств изодрались одежда и кожа. От него исходила какая-то необыкновенная теплота. Отдаленно напоминавшая Кристоферу отца. Не запах ли табака от рубашки? При том, что Кристофер никогда не видел, чтобы славный человек курил.

– Нельзя выпускать ее с асфальта, пока не сгорит дотла. Ну же, сынок. Достань ключ, – опустив ладонь на голову Кристофера, поторопил славный человек.

Под ладонью славного человека Кристоферу стало так уютно. Как на прохладной стороне подушки. Стихли все окружавшие их крики, воздух сделался свеж и чист. Запахи кошмаров растворились. Им на смену пришли ароматы зимнего леса. Здесь пахло… пахло, как…

Славный человек с улыбкой повел Кристофера через дорогу. Шептунья тянула пальцы к газону. Кристофер опустился на колени, преграждая ей путь. Грубые пальцы, исполосованные шрамами, беспорядочно хватали его за одежду.

– ХВАТИТ ЕМУ ПОМОГАТЬ! – крикнула шептунья славному человеку.

– Не дай ей улизнуть с асфальта, Кристофер, – спокойно произнес славный человек.

– У нее еще слишком много сил. Мне нужна твоя помощь.

– Нет, сын мой. Это должен сделать ты. И только ты. Ты здесь Бог.

Кристофер занес серебряный клинок. Шептунья горела, в ее взгляде застыл дикий страх. Она хотела проползти мимо Кристофера, но ее скрючило. Кристофер понимал: до газона ей нипочем не добраться.

Шептунья была обречена умереть.

– Ты наш спаситель, Кристофер! – обратился к нему славный человек. – Твой отец мог бы тобой гордиться. А теперь, сын мой, отбери у нее ключ.

Славный человек похлопал его по плечам. Кристофер улыбнулся и приставил шептунье к горлу серебряный клинок. Только он собрался вырезать ключ из обожженной, исполосованной кожи, как заметил кое-что краем глаза.

Фигуру-тень.

Выходящую из леса.

Оторопелый, исступленный, этот человек влачился через опушку. Руки-ноги у него тряслись. На глазах у Кристофера он ступил в световой круг уличного фонаря.

Это был Дэвид Олсон.

Пепельно-бледный. С расцарапанной шеей. С резаной раной через всю щеку. Руки в синяках. Из носа хлестала кровь.

– Дэвид, – возликовал Кристофер. – Все кончено! Ты в безопасности! Ты свободен! Смотри!

Кристофер указал на шептунью, сгорающую на асфальте. Дэвид, открыв рот, размотал змеиный язык. За этим последовал такой страдальческий вопль, что Кристофер содрогнулся. Дэвид бросился к шептунье. Схватил ее за руку и, напрягая все свое изувеченное тело, попытался уволочь с дороги.

– Дэвид? Что ты делаешь? – поразился Кристофер.

Дэвид тянул что есть мочи, но сил не хватало. Кристофер заглянул шептунье в глаза, освещенные уличным фонарем. Только сейчас он впервые заметил у нее на глазах слезы.

– Хватит ему помогать, – увещевала она.

Внезапно Кристофер понял, что шептунья обращается вовсе не к славному человеку.

А к нему самому.

На плечи Кристоферу опустились ладони славного человека. Погладили. У Кристофера вспыхнули уши. Зашлось сердце. Он шагнул вперед и обернулся. Славный человек стоял в сером костюме. И выглядел безупречно. Ни единого изъяна. Ни единого шрама. Хорошая улыбка, идеальные зубы. На шее – галстук-бабочка. Глаза зеленые – почти все время.

– ПрИвет, Кристофер.

И голос такой приятный. Как теплая кружка со свежим кофе.

– Твоя мама в безопасности, все теперь буДет хорошо, сынок.

У Кристофера на затылке волосы встали дыбом.

– Кто ты? – спросил Кристофер.

– Как кто? Я твой дрУг.

– Но ты совсем не такой.

– Не суди по одежке. Ты просто снял наложенное ею заклятье. ВоТ и все. Ее убывает, меня прибывает. Так было всегда.

Славный человек двинулся вперед. Его идеально начищенные ботинки оставляли следы на кровавом тротуаре. Причем все – разные. Будто прошлись здесь и маленькая девочка, и солидный мужчина.

Кристофер попятился. От воплей мира у него лопались барабанные перепонки. Человек в девичьей скаутской форме нырял в кусты. Влюбленные целовались так крепко, что лица у них кровоточили. Человеки-почтари были связаны, словно каторжане, скованные одной цепью. И вопли… Без конца и без края.

Это ничем не напоминало воображаемый мир.

– Где мы находимся? – в ужасе спросил Кристофер.

– Это просто сон, крИстофер, – спокойно ответил славный человек.

– Нет, я же вижу.

– Ночной кошмар. А ночной кошмар – это всего лишь сон наизнанку.

– Да нет же, ничего похожего.

Кристофер кожей чувствовал лихорадку. Гриппозный жар внутри всех и каждого. Даже не лихорадку. А пламя.

– Это ад. Я попал в ад.

Кристоферу вспомнились шесть дней и ночей, проведенных в лесу. Шестеро суток он висел на том дереве под шепот славного человека. «Крисссстофер. Крисссстофер». Его наделяли всеми знаниями, какие только мог вместить его детский разум. Его наделяли могуществом. Его превращали в Бога. Или в солдата. Или в убийцу. Готовили к важной миссии. Убить шептунью. Раздобыть ключ. Освободить славного человека. Кристоферу думалось, он спит. Ему думалось, он видит сон.

– Да что тЫ, опомнись, – сказал славный человек, вылезая из мыслей Кристофера. – Это просто ночной кошмар. А ночной кошмар – это всего лишь пара часов в аду. Так что сейчас нам предстоит тебя отсюда вытащить. Ступай, забери ключ.

Улыбка славного человека успокаивала и ободряла. Но глаза не улыбались. Кристофер попятился к шептунье и Дэвиду Олсону. Славный человек заговорил размеренным тоном.

– Куда это ты собрался? – спросил он, приближаясь к Кристоферу спокойными, короткими шажками. – Без ключа нам не обойтись, сынок. Ты же не хочешь, чтобы зеркало между мирами раскололось? Ты же не хочешь, чтобы шептунЬя вырвалась на волю?

Среди его слов, как заметил Кристофер, мысли играли в прятки. Никакого зеркала между мирами не существует. Нет такого стекла, которое невозможно разбить. Славный человек просто хотел сбежать через домик на дереве. А для этого требовалось ни много ни мало убить шептунью и заполучить вросший ей в кожу ключ от двери.

– Она и не думала отсюда вырываться. Это ты хочешь вырваться на волю.

Славный человек приблизился еще на шажок. На лице у него застыла улыбка. Кристофер смотрел на Дэвида Олсона, который отчаянно дергал шептунью за руку. И заглядывал ей в глаза, полные слез, обезумевшие от мучений.

– Хватит ему помогать, – всхлипывала она.

Кристофер взял ее за правую руку, огрубевшую от вековечных мучений. И почувствовал, как из ее ладони в его ладонь, подобно шепоту, перетекает истина. Он увидел, как пытал ее славный человек. Как славный человек превращал ее слова в один сплошной ужас. Все это время она не собиралась пугать Кристофера. Она собиралась его предостеречь. Свет внутри дерева означал не смерть. Свет внутри дерева означал жизнь.

Она хотела спасти ему жизнь.

Кристофер силился ее приподнять, но она оказалась тяжелой, как мир, который оберегала. Как он ни старался, дотащить ее до газона в одиночку нечего было и думать. А потому двое мальчишек объединили усилия и мало-помалу сдвинули ее с горящего тротуара.

– Не делай этого, кристоФер. Прошу, не нАдо.

Улыбка славного человека превратилась в тошнотворную хмарь.

– Ату его! – выкрикнула шептунья.

По ее команде на славного человека ринулись сотни оленей. Они щерились. Смыкали ряды. Готовились разорвать его на куски.

Славный человек не сдвинулся с места.

Он только поднял руку. Олени тотчас же остановились и стали переходить на его сторону. Один за другим. С оскаленными зубами. Но на сей раз они не собирались кусаться. Они ему кланялись. И ластились, как домашние кошки. Кристофер заметил, как на лице шептуньи проблеск надежды сменился ужасом.

– Это не твое войско, дорогуша. А мое. Не забыВайся.

Славный человек преспокойно пошел через дорогу. Олени, щеря зубы, потянулись за ним. Кристофер и Дэвид все еще пытались совладать с тяжестью шептуньи.

– Возвращайся сюда, сыН мой, покуда я не осерчал.

Кристофер тянул ее через кровавую реку на асфальте. Кровавая река натекла у него из носа. Облака натыкались друг на друга. Небо раздирали молнии. Славный человек придвинулся еще чуть-чуть.

– Возвращайся, не заставляй меня применЯть силу.

У Кристофера сердце выскакивало из груди. Славный человек подобрался еще ближе. Кристофер опустил взгляд. Для воина у него какие-то неправильные ноги. Они оленьи.

– Я не хочу этого делать. Не вынуЖдай меня.

Кристофер ступил на газон. Шептунья закрыла глаза. Считаные мгновения отделяли ее от смерти.

– Оттащишь ее на траву – я сделаю тебе болЬно.

Еще один шаг.

– Спасешь ее – уБью твою мать.

Кристофер с Дэвидом Олсоном перетащили шептунью на газон. Охвативший ее огонь тут же погас. Она поднялась – на нетвердых ногах и с незажившим телом. И встала между славным человеком и мальчиками. Львица, защищающая свое потомство. Славного человека передернуло от злости; он направился в их сторону. Олени крались позади. В свете луны Кристофер видел их очертания. Но это уже были не олени. Это были охотничьи псы. Сверкающие глазами. Шептунья повернулась к мальчикам. Вырвала из толщи своей кожи ключ и вложила его в трясущуюся руку Дэвида. А потом выкрикнула:

– Уведите его!