Высокий, худощавый силуэт стоял на их пути, и когда братья на бегу миновали его, он повернулся и присоединился к ним. Они бежали вдоль Центральной улицы, потом срезали путь по направлению к Красной зоне, широкой, ровной области, располагающейся между чертой города и линией забора.

— Я слышал, — произнес Чонг на бегу, и совместное понимание того, что значили эти два слова, помогало им бежать еще дюжину метров. — Я только что из больницы. Морги в плохом состоянии, но доктор Гуриджале сказал, что вытащит его.

— Слава богу, — воскликнул Бенни, выдыхая комок горячего напряжения, пылающего у него в груди. — Когда снова его увидишь, передай ему, что мы собираемся вернуть Никс.

— Скажу. Ему нужно это знать.

Несмотря на ранний час — или, быть может, из-за того, что произошло — улицы были заполнены народом. Чем ближе братья подбирались к Красной зоне, тем гуще становилась толпа. В конце концов, им пришлось замедлиться и перейти на шаг. Множество людей подходили к Тому, чтобы выразить свои соболезнования, и некоторые школьные друзья Бенни спрашивали о Морги. Том говорил очень мало и продолжал движение, его лицо было застывшим и мрачным. Люди отступали назад, освобождая ему пространство, увидев выражение его глаз.

Толпа рассеялась внезапно, как только они начали пересекать Красную зону, и впервые в жизни Бенни осознал; на каком-то уровне он всегда знал, что люди избегают Красной зоны, но всегда полагал, что причина кроется в страхе перед зомами. Сейчас до него дошло — они стоят на дальней стороне линии, потому что в городе и вдали от забора легче притворяться, будто снаружи не существовало брошенных земель с мертвецами. Понимание этого заставляло его одновременно чувствовать грусть и отвращение.

Когда их уже не могли услышать остальные жители, Чонг сказал:

— Том, мой отец говорил с капитаном Странком и заместителем Горманом. Я слышал, как они спорили о монете, которую нашли в доме Никс. Имя Вина постоянно звучало в их разговоре.

Вин Транг был одним из мужчин, известных как братья Меконг. Вторым мужчиной, который даже не приходился ему родней, был Джои Дак. Несмотря на их очевидное вьетнамское происхождение, они оба выросли в Лос-Анджелесе. Ближе всего они были к Вьетнаму, когда продавали phó и bánh cuôn в продовольственном вагончике на территории студенческого городка Калифорнийского университета Лос-Анджелеса до Первой ночи.

— Капитан сказал, что Вин и Джои — единственные, напавшие на Никс и ее мать. И возможно, на того художника. — Чонг бросил взгляд на Бенни. — Морги говорил что-нибудь?

— Нет, — ответил Бенни. — Он сказал только, что они забрали Никс. Не называя имен.

Чонг перевел взгляд обратно на Тома.

— Говорила… ли миссис Райли что-нибудь?

Взгляд Тома был прикован к стене, пока они шли через Красную зону.

— У нее хватило дыхания сказать только одну фразу. — Он надолго замолчал, и друзья уже решили, что за этим ничего не последует, но тот продолжил: — «Спаси мою малышку. Спаси Никс».

— Я не могу поверить в то, что произошло, — Чонг смахнул слезы с глаз. — Мой отец говорит, что братья Меконг иногда работают с Чарли Маттиасом.

— Знаю, — согласился Том.

— Папа сказал, что капитан Странк пригласил Лероя Вильямса взглянуть на следы ног, которые ты нашел. Думаю, он собирался их изучить.

Том кивнул.

— Что он может сделать? — удивился Бенни. Он знал о Вильямсе только то, что тот был фермером, потерявшим руку в автокатастрофе, когда перевозил беженцев в переполненном внедорожнике через «Руины».

— Перед Первой ночью, — пояснил Том, — Лерой работал детективом и расследовал ограбления в Сан-Диего. Он мог бы стать капитаном охраны, если бы тогда не потерял руку.

Они добрались до бункера, в котором располагался охранный пост. Снаружи была привязана пара лошадей. Лерой Вильямс и капитан Странк стояли рядом с ними. Кучка караульных и помощников городского надзора сгруппировалась вокруг них.

Лерой, одетый в рабочий джинсовый комбинезон и белую хлопковую футболку, вышел к ним навстречу. Он протянул Тому свою левую руку для рукопожатия.

— Сожалею насчет Джесси, Том, — сказал Вильямс. Он был черным мужчиной около семидесяти лет. Его темная кожа была исполосована ужасными шрамами, но в глазах светилась доброта. — Это действительно плохое, плохое дело. Целый мир уничтожен, а люди все еще терзают друг друга. И совсем не учатся.

— Да, — горько согласился Том, — не учатся.

Фермер взглянул на Бенни, оценивая его.

— Может быть, некоторые из вас, дети, будут иметь больше здравого смысла.

— Так и будет, — сказал Бенни, хотя он не был уверен настолько, насколько твердо это прозвучало.

— Лерой, — обратился Том к мужчине, — Лу Чонг сказал мне, что ты собираешься взглянуть на место преступления в доме Джесси.

— Мы только оттуда, — сказал Странк, присоединяясь к ним.

— И?..

— Ну, — начал Лерой, — ребята из городской стражи довольно сильно натоптали поверх следов, которые ты нашел. — Он бросил неодобрительный взгляд на капитана, который уставился на землю под ногами. — Но мне удалось найти несколько полезных отпечатков в комнате Никс… и Джесси. Я обнаружил пять или шесть пар следов и взял их с собой в эту дыру, в которой живет Джои Дак. В ванной я также нашел следы, и они совпали. Он был там, Том. Вне всяких сомнений.

— Не пытайся впарить мне это, Лерой, — огрызнулся Том. Но большой фермер поднял руку.

— Тише, сынок, — он подошел ближе и продолжил тише, чтобы Бенни и Чонг наклонились и могли расслышать. Странк наклонился тоже. — Братьев Меконг не было дома, поэтому я отправился к Маттиасам. Я спросил Большого Зака, могу ли заглянуть в комнату Чарли, но он ответил мне… В общем, не буду говорить, что тот посоветовал мне с собой сделать. Он настаивал, что Чарли не виновен ни в чем, произошедшем этой ночью, но я на это не повелся, поскольку Большой Зак не откроет свой рот, если только не захочет солгать. К тому же с него пот тек градом и выглядел парень подозрительно. Он попытался прогнать меня со своего крыльца. Это меня-то, старого покалеченного человека.

— И что произошло? — спросил Бенни.

— А что, по-твоему, должно было произойти, молодой человек? Я поднял ногу и отвесил ему хорошего пендаля под глупый зад, сбросив с того гребаного крыльца. А затем прошел через дом и снял с петель дверь, ведущую в комнату Чарли. Хотя я и ожидал проблем с его сыном, когда тот увидел отца, лежащего в кустах роз, Зак Младший решил, что прятаться в шкафу ему нравится больше, чем вмешиваться в дела не по возрасту.

— Ты нашел что-нибудь? — спросил Том. — Следы совпали с ботинками Чарли?

— Нет. Чарли, возможно, носит эти ботинки прямо сейчас, где бы он ни был. Но этот старый добрый большой белый парень носит сорок шестой размер и имеет действительно широкую стопу. Как много людей в Маунтинсайде может таким похвастаться?

— Это косвенное доказательство, — проворчал капитан, но Бенни заметил, что в его голосе уже не было прежнего упрямства. Он осознал, что отрицание Странка никак не связано с его личными убеждениями, и уж точно, с умственными способностями. Капитан был умным и отзывчивым человеком, но правда состояла в том, что легче признать, будто братья Меконг совершили все эти убийства, поскольку они всего лишь арендовали комнату в Маунтинсайде. Они жили в маленьком и суровом городке, расположившемся в сотне километров к югу. С другой стороны, Чарли жил здесь. Если он окажется виновным, Странку придется собрать вооруженный отряд и выдворить его из города в «Руины». Именно страх был той причиной, по которой Чарли Кровавый Глаз и Молот Автограда могли избежать наказания.

Том положил руку на крепкое плечо фермера.

— Спасибо, Лерой.

На большом лице мужчины отразилась боль и печаль.

— Я невероятно сильно хотел пойти с вами, парни, если бы только мог.

— Я знаю, Лерой. Но сделай мне одолжение.

— Все, что угодно.

— Ты все еще можешь стрелять, не так ли?

— Только из пистолета, но, будь уверен, обычно я попадаю туда, куда целюсь.

— Тогда, если Чарли вернется, а мы нет… — Он оставил просьбу незаконченной.

— Ох, черт возьми, сынок, тебе даже не нужно было об этом просить. Этот красноглазый бандит только ступит снова в город, и он покойник.

— Постой-ка минуту, — перебил его капитан. — Попридержи…

Фермер навалился на него. Глаза Странка были как раз на уровне широкой груди Лероя Вильямса.

— Вам есть что сказать, капитан? — Последнее слово он произнес так язвительно, что оно могло бы разъесть обожженный солнцем бетон.

— Да, есть, — произнес Странк, с виду не испугавшийся горы грудных мускулов, которые, казалось, тянулись от горизонта до горизонта. — Если Чарли или Молот вернутся в Маунтинсайд, то я со своими парнями арестую его. Им будет должным образом предъявлено обвинение в подозрении на убийство, похищении детей и еще несколько сотен других обвинений, которые обнаружатся позже, потом их будут надлежащим образом и законно судить. — До того, как кто-нибудь смог возразить, Странк добавил: — Дело в том, что, скорее всего, будет невероятно тяжело собрать присяжных из двенадцати беспристрастных граждан. У Джесси Райли было намного больше друзей в городе, чем у Чарли за всю жизнь. Кроме того… уже эти два преступления влекут за собой смертельный приговор. Убийство и похищение ребенка.

Смысл, заключенный в его словах, раскалил воздух, подобно горящим углям. Том и Лерой изучали Странка; Бенни обменялся с другом многозначным взглядом, подняв брови. Чонг незаметно провел пальцем поперек горла.

— Больше никаких разговоров, — сказал Том. — Мы еще должны пройти много километров, а они далеко впереди.

— Что ж… давайте уравняем силы, — воскликнул капитан. Он поднял руки и щелкнул пальцами. В ту же секунду заместитель Горман подошел к ним, ведя под уздцы двух лошадей. Теперь Бенни увидел, что обе лошади — один породы Аппалуза, второй буланый — были укрыты накидками, сделанными из прочного, но легкого уличного ковра. Странк взял поводья и передал одни Тому, а вторые Бенни. Гамаши для верховой езды, сделанные из прочной ткани, были прикреплены к седлам.

— Аппалузского зовут Вожак, второго — Апачи. Они отдохнувшие, сытые и быстрые. — Он добавил: — Привезите девочку домой.

Том изучал лицо Странка три длинные тянущиеся секунды, затем кивнул.

На востоке слабо забрезжил рассвет. Две дюжины охранников с ружьями и факелами встретили братьев у ворот.

— Мои парни отправятся так далеко, как могут, Том, — сказал капитан. — Мы поможет тебе выбраться, найдем зомам занятие.

— Спасибо, Кит. — Затем Том обратился к Бенни: — Ты готов?

— Да, но я чувствую, как уходит время.

Том ответил ему легким намеком на улыбку, которую только был в состоянии выдавить в подобную ночь.

— Они идут пешком. — Он покачнулся в седле аппалузской лошади. — Сейчас у нас есть реальные шансы.

Бенни вскарабкался в седло своего буланого коня менее грациозно, чем брат, не без помощи подтолкнувшего его снизу Чонга. Он ездил верхом и раньше, но только на пони, а это была настоящая большая лошадь.

Странк подал сигнал караульным открывать ворота, и они немедленно побежали к плоской открытой равнине, тянущейся от линии забора до подножия гор. На полях находилось, по меньшей мере, пятьдесят зомов. Некоторые просто стояли неподвижно, другие без конца бродили взад-вперед. Стражники уклонились влево и, отъехав на сотню метров от ворот, принялись кричать и размахивать факелами. Словно стимулируемые каким-то внутренним принуждением, мертвецы повернулись на шум и движения, их рты раскрылись. Даже сквозь шум выстрелов Бенни мог расслышать глухие, горестные стоны бесконечного голода, когда зомы начали волочить ноги по траве в сторону охранников.

— Все чисто! — горячо зашептал Лерой. — Пошли! Пошли!

Том и Бенни пустили лошадей легким галопом, а оказавшись за воротами, повернули на юг и понеслись быстрее. Кони были молодыми и сильными, они скакали прочь, унося братьев вперед в горы по узкой тропинке, которая вела в бескрайние «Гниль и руины». Бенни был плохим наездником, и боль пронзала его бока, живот и ноги с каждым ударом копыт по земле. Но эта боль была неизбежна, так как они должны были двигаться быстро. И действительно, думал он, стиснув зубы от недомогания, в мыслях устремившись к далеким горам. Что значила его боль? Страдания Никс должны быть сильнее в миллион раз. С такими мыслями, бушевавшими в его голове, он не обращал внимания на ломоту и только подгонял коня.

Чонг забрался наверх башни и следил за тем, как лошадь друга сжимается в маленькую черную точку на фоне кроваво-красного рассвета, а затем исчезает полностью.