Первым, что я заметил, когда пришел в сознание, было то, что Несчастье стал очень маленьким. Отважная птица сидела у меня на груди; она хлопнула меня сначала сгибом одного крыла, затем другого. И тут я сообразил, в чем дело: изменилась не птица, а я сам. Я снова стал таким, как обычно.

Заметив, что я очнулся, сокол спрыгнул на каменный пол и испустил негромкий, низкий свист, очень похожий на вздох облегчения.

Такой же вздох донесся из дальнего угла пустой полутемной комнаты, где на вделанном в стену железном кольце был укреплен угасавший факел. Шим сел, взглянул на Несчастье, ощупал себя от волосатой макушки до волосатых ног, моргнул, затем ощупал снова.

Маленький великан повернулся ко мне, и рот его растянулся в широкой улыбке.

– Как я рады снова быть большой и высокий.

Я приподнял бровь, но удержался от улыбки.

– Да, мы оба снова стали большими. Должно быть, Домну заколдовала нас так, чтобы мы вернулись к своим размерам только в замке.

Шим состроил гримасу.

– Какие она добрые.

– Я и за это ей благодарен. – Я погладил полосатые крылья птицы. – И за это тоже.

Несчастье решительно чирикнул что-то. Желтые ободки, окружавшие его глаза, казалось, стали ярче в свете факела. Он царапнул когтями по каменному полу, словно давая мне понять, что снова готов двигаться вперед.

Однако воинственный вид сокола ненадолго поднял мой боевой дух. Я оглядел стены, сложенные из огромных, кое-как обработанных камней. Стены, потолок и пол помещения не были ничем украшены, оно совсем не походило на жилую комнату. Черный замок был построен не с любовью, а из страха. Если те, кто его строил, и чувствовали какую-то любовь, то это была любовь к холодным камням и грозным укреплениям. В результате, если только эта комната не являлась исключением, замок был похож на мрачную темницу. Однако он, скорее всего, должен был пережить сами Темные холмы. И я начинал думать, что меня он тоже переживет.

Вдруг я обратил внимание на несмолкающий грохот, стоявший в крепости. Грохот усиливался, стихал, снова усиливался, подобно шуму океанского прилива. Это замок вращался на своем основании! С трудом поднявшись на ноги, я почувствовал, что теряю равновесие – оттого, что пол все время дрожал, и оттого, что меня отбрасывало к внешней стене. Я наклонился за посохом, но даже с его помощью не сразу смог твердо стать на ноги.

Я повернулся к Шиму.

– Я чувствовал бы себя намного лучше, будь у меня сейчас Галатор.

– Смотри-ка, – ответил тот, поднявшись на цыпочки и выглядывая из открытого окна. – Там все такое темное-претемное! И пол все время трясутся и ходуном ходят. Мне это место не нравилось.

– Мне оно тоже не нравится.

– Я боимся. Очень, очень, очень боимся.

– Я тоже. – Я кивнул маленькому великану. – Но со мной друзья, и это придает мне храбрости.

Крошечные глазки Шима заблестели.

– Храбрость, – негромко произнес он, обращаясь к самому себе. – Я даем ему храбрость.

– Идем. – Я осторожно подобрался к двери. За дверью виднелся темный коридор, освещенный лишь шипевшим факелом, висевшим на дальней стене. – Мы должны искать Рию! Если она жива, то скорее всего, сидит где-то внизу, в подземелье.

Шим выпятил маленькую грудь.

– Какой ужасные место! Я буду деремся со всеми, кто пальцем ее тронут.

– Нет, не будешь, – возразил я. – Замок охраняют боевые гоблины и вурдалаки.

– О-о, – плечи его тут же поникли. – Нельзя с ними драться.

– Верно. Мы должны перехитрить их, если получится. В драку лезть не будем.

Несчастье взлетел мне на плечо, и мы тронулись в путь. Мы прокрались по тускло освещенному коридору, стараясь производить как можно меньше шума. К счастью, шаги наши заглушал постоянный грохот замка, слышен был лишь стук моего посоха по камням. Я решил, что, поскольку нас до сих пор не обнаружили, охрана не слишком ревностно относится к своим обязанностям. Но тут же живо вспомнил, как ожидал того же от гоблинов, стерегущих ущелье у болота Призраков, и что из этого вышло.

Когда мы добрались до шипевшего факела, небрежно засунутого в щель между камнями, коридор резко свернул вправо. По обеим сторонам нового коридора виднелись двери, и здесь было лишь одно окно, узкое, как щель. Когда мы подкрались к окну, я насторожился: сквозь него струились лучи тьмы, подобно тому, как лучи света проникали бы в окно в стране, не тронутой Мраком.

Я осторожно подставил палец под один из темных лучей. Меня обожгло холодом. Мне показалось, что кожа на руке сморщивается, кровь застывает в жилах.

Вздрогнув всем телом, я отдернул руку и пошел дальше. Шим легко шлепал босыми ногами рядом со мной, когти Несчастья крепко вцепились мне в одежду. За вторым коридором последовал третий, тоже с одним-единственным факелом. Все попадавшиеся нам комнаты были пусты, мы не замечали никакого движения, кроме метавшихся по стенам теней. Я понятия не имел, сколько таких пустых этажей в огромном замке. Тем не менее, хотя мы ходили по замку уже довольно долго, мы не нашли ни одной лестницы.

Озираясь по сторонам, мы крались по коридорам, сворачивали то налево, то направо; снова направо, затем налево. Я уже начинал думать, что мы ходим кругами и никогда не найдем ступеней, ведущих на нижние этажи. Затем, когда мы приблизились к очередной двери, Несчастье зашевелился. До меня донеслись чьи-то хриплые голоса; какие-то существа обменивались грубыми фразами.

Гоблины. И, судя по звукам, их было много.

Мы замерли рядом с дверным проемом, не зная, как проскользнуть мимо незамеченными. Сокол в возбуждении расхаживал по моему плечу. Вдруг меня осенило. Я постучал птицу по клюву и показал на дверь.

Сокол, видимо, сразу понял, что мне от него нужно. Он беззвучно вспорхнул с моего плеча и опустился на пол. Стараясь держаться в тени, у стены, он прополз в комнату. Мы с Шимом, прижавшись к стене коридора, обменялись тревожными взглядами.

Спустя несколько секунд один из гоблинов взвыл от боли.

– Ты меня мечом задел, урод!

– Еще чего выдумал! – возразил другой гоблин; послышался металлический грохот.

– Врешь!

Раздался глухой удар – что-то тяжелое рухнуло на каменный пол. В воздухе просвистел меч, выхваченный из ножен.

– Я тебе сейчас покажу, кто здесь урод.

Началась свалка. Звенели мечи, кулаки врезались в плоть, сыпались проклятия. Воспользовавшись суматохой, мы с Шимом пробрались мимо открытой двери. Задержались на несколько секунд, чтобы дождаться Несчастье, который снова занял место у меня на плече, затем побежали дальше по коридору. Завернув за угол, мы оказались на верхней ступени лестницы.

Площадка была освещена мигавшим факелом, винтовая лестница скрывалась во тьме. Я пошел вперед, Несчастье прижался к моей щеке, и оба мы старались разглядеть то, что могло поджидать нас во тьме. Шим, нервно бормоча что-то под нос, держался позади.

Скоро мы вышли на вторую площадку, освещенную все тем же зловещим светом факела. По стенам ползли извивающиеся тени. Здесь, на нижних этажах, грохот и стоны вращавшегося основания почти оглушили нас, воздух стал затхлым. Мы спустились по лестнице на следующий уровень, где было еще темнее. За ним последовал нижний, практически погруженный во тьму. Ступени кончались, с площадки вел дверной проем с высокой каменной аркой. За аркой виднелся темный подвал, из которого несло разложением.

– Подземелье, – прошептал я голосом, едва слышным из-за страшного грохота.

Шим ничего не ответил, только сильнее обычного выпучил глаза.

Из-за двери, служившей входом в подземелье, донесся долгий страдальческий стон. Стон, полный невыносимой муки. Голос показался мне человеческим, хотя в нем было что-то странное. Когда он раздался снова, громче, чем прежде, Шим замер. Я осторожно двинулся вперед без него, опираясь на посох, потому что стояла почти полная темнота.

Пройдя под аркой, я оглядел темницу. Слева, под одним из немногих факелов, освещавших похожую на пещеру комнату, я увидел человека. Человек лежал навзничь на каменной скамье. Судя по ритмично вздымавшейся груди, он спал. С пояса его свисали меч и кинжал, но из доспехов на нем был лишь небольшой нагрудник поверх кожаной рубахи, на голове был островерхий шлем.

Но самым странным в облике человека было его лицо. Оно было белым, как бумага, лишенным всякого выражения, похожим на маску. И все же оно выглядело живым… нет, не совсем живым.

Внезапно человек снова начал стонать и выть, и эхо его стенаний разнеслось по подземелью. Я сообразил, что ему, должно быть, снится страшный сон, в котором он снова испытывает какие-то страдания. Мне захотелось разбудить его, чтобы избавить от мучений, но я не осмелился. Я обернулся к Шиму, чтобы сказать, что страж спит, и ахнул от изумления. Маленький великан исчез.

Я поспешил к лестничной площадке. Я окликнул Шима по имени, достаточно громко, чтобы он услышал меня, несмотря на шум, но в то же время стараясь не разбудить спавшего воина. Я лихорадочно озирался по сторонам, но малыша нигде не было. Окликнул его снова. Никакого ответа.

Куда мог подеваться Шим, размышлял я. Как он мог исчезнуть? Может быть, страх все-таки одолел его? Наверное, забился в какую-нибудь щель и трясется от ужаса, подумал я. Но это было неважно; мне некогда было его искать.

Несчастье напряженно впился когтями мне в тело, и я снова вернулся в темницу и пробрался мимо стража, спавшего под шипящим факелом. Я углубился в подземный лабиринт. Со стен свисали цепи, и пол под ними был запятнан засохшей кровью. Я миновал множество камер; некоторые двери были распахнуты настежь, некоторые – заперты. Я заглядывал через глазок в каждую запертую камеру, но видел на полу лишь кости и разлагавшиеся трупы. Я не мог представить себе Рию, такую веселую, полную жизни, в подобном мрачном месте. Но, вспомнив, что должно было означать ее отсутствие, я отчаянно взмолился о том, чтобы она была где-нибудь здесь.

С того дня, когда море принесло меня обратно на Финкайру, я немного узнал о своем прошлом – но лишь немного. Я так и не выяснил своего настоящего имени. Но теперь эти поиски значили для меня гораздо меньше, чем судьба Рии. Я готов был отказаться от них навсегда, лишь бы только мне удалось отыскать девочку, пока еще не стало слишком поздно.

Я прошел мимо камеры, в которой валялся череп, расколотый тяжелым камнем. Затем мне попалась другая, с двумя скелетами – взрослого и младенца, навеки застывших в объятиях друг друга. И еще одна, в которой ничего не было, кроме кучи листьев в углу.

С каждым шагом отчаяние мое усиливалось, но я продолжал двигаться вперед. Неужели я зашел так далеко лишь затем, чтобы обнаружить несколько костей и кучу листьев?

Я застыл на месте. «Куча листьев».

Я бросился обратно, к той камере, и с бешено бьющимся сердцем снова заглянул в щель, служившую глазком. Негромко, но стараясь перекрыть скрежет камней, я издал тот звук, которому научила меня Риа, говорившая с буком.

Листья зашевелились.

– Риа, – радостно прошептал я.

– Эмрис?

Она вскочила на ноги и подбежала к двери. Платье из лиан было изорвано и перепачкано, но девочка была жива.

– О, Эмрис, – словно не веря своим глазам, прошептала она. – Это ты или твой призрак?

Вместо ответа я просунул в щель палец. Она осторожно обхватила его своим указательным пальцем, как делала много раз прежде.

– Это ты.

– Я.

– Выпусти меня.

– Сначала мне нужно найти ключ.

Лицо ее вытянулось.

– Он у стражника. Который спит у выхода. – Она сжала мой палец. – Однако он…

– Соня порядочная, вот он кто, – раздался рядом новый голос.

Я развернулся и увидел Шима, который был явно очень горд собой. Маленький великан протянул мне руку, в которой был зажат тяжелый железный ключ.

Я в изумлении уставился на него.

– Ты украл это у стражника?

Шим покраснел, и его нос-луковица стал почти таким же розовым, как глаза.

– Он спали крепко, так что это не тяжело.

Несчастье, сидевший у меня на плече, восхищенно свистнул.

Я ухмыльнулся. Мне пришло в голову, что Шим все-таки не такая ничтожная личность, какой кажется на первый взгляд.

Я вставил ключ в замок, повернул, и дверь со скрежетом отворилась. На пороге появилась Риа – лицо ее было изможденным и худым, но светилось радостью. Она обняла меня, птицу и наконец, Шима, нос которого совсем покраснел.

Повернувшись ко мне, она спросила:

– А как мы отсюда выберемся?

– Я еще не придумал.

– Тогда пора начинать думать.

– Ужасно жаль, что у меня нет с собой Галатора.

Риа приоткрыла рот от удивления.

– Ты его потерял?

– Я… я отдал его кое-кому. Чтобы попасть сюда.

Даже во мраке темницы я заметил, как сверкнули ее глаза. Она снова уцепилась за мой палец.

– Но у тебя есть мы.

Вместе мы направились к выходу. Несчастье потерся головой о мою шею. Несмотря на то, что Галатор был далеко, мне стало чуть-чуть легче на душе.

Но лишь чуть-чуть. Когда мы проходили мимо камеры с размозженным черепом, я сказал Рии:

– Попасть сюда было непросто, но выбраться будет гораздо труднее. Точнее… выбраться живыми.

– Я понимаю. – Она выпрямилась, словно молодое деревце. – В таком случае нам остается лишь надеяться на то, что Арбасса была права.

Сокол, который бегал по моему плечу, замер и наклонил голову, словно прислушиваясь к нашему разговору.

– Насчет воссоединения в Мире Ином?

Риа неуверенно кивнула.

– После Долгого Пути.

Я лишь нахмурился в ответ. Я был уверен в том, что если сегодня мы умрем, больше нам не придется отправляться ни в какие путешествия – ни в долгие, ни в короткие.

Шим потянул меня за одежду.

– Давайте-ка пошли! Пока не проснутся этот храпящая стражник…

Внезапно из теней выступил воин. Его мертвенно-бледное лицо, видное из-под шлема, напоминало лицо трупа. Он медленно вытащил из ножен меч и бросился на меня.