21

– Ладья Томас, вам необходимо как минимум дождаться, пока из Ладейной прибудет вторая группа баргестов, – взмолился Поппат.

– Нет, – отрезала Мифани, разглядывая форму, которую ей уже кто-то вручил. Наряд, в котором она пришла утром на работу, был не очень уместен: ей явно не следовало входить в проклятый дом в юбке и на каблуках.

– Но я просто не могу позволить члену Правления заходить на место происшествия без сопровождения, а все местные группы… – Он осекся.

– Все местные группы превращены в жидкость, – закончила за него Мифани. – Я все равно не уверена, что сопровождение будет мне чем-либо полезно. А если у меня есть хоть малейший шанс спасти наших людей, что ж… – она сделала глубокий вдох, – значит, нужно это сделать.

Поппат в отчаянии ухватил ее за руку.

– Мифани, мы оба знаем, что это не ваша задача. Я не могу отпустить вас одну.

– Нет, – раздался твердый голос где-то сзади.

Они обернулись и увидели, что Шонте уже застегивала на себе молнию боевой формы. Скрутив волосы у затылка, она внезапно стала выглядеть куда опаснее.

– Она не пойдет одна. Я пойду с ней.

– Это исключено, – заявила Мифани. – У нас и так могут возникнуть проблемы из-за того, что ты приехала сюда наблюдателем, а представь, какие будут последствия, если слон Кроатоана получит повреждение во время операции Шахов?

– Да, но ты в таком случае тоже, скорее всего, погибнешь, так что это будут не твои проблемы.

– Ну ладно, – сказала Мифани. – Как будто это не доставит мне неудобств.

– Одну я тебя туда не пущу.

– Тебя и не спрашивают, – заявила Мифани раздраженно. – Да если бы и спрашивали, голос же не зовет американского слона, он зовет ладью.

– Да хрен с ним, с тем голосом! – воскликнула Шонте. – Я уверена, ребята, которые туда пошли, все хороши, но я могу сама о себе позаботиться, а тебе нужно, чтобы тебя кто-то прикрыл. – Мифани засомневалась, и Шонте, ощутив преимущество, продолжила давить: – Милая, ты не обижайся, но мы живем в тесном мирке. Новости расходятся повсюду, и наши досье на вас не менее подробны, чем ваши на нас. Так что я знаю, что это – не твоя сильная сторона. Тебе нужна крепкая рука рядом, и эта рука будет моей.

«Может, это и не была сильная сторона Томас, – подумала Мифани, – но у меня-то есть в запасе пара приемов».

И все же ей не хотелось заходить в тот дом в одиночку.

– Хорошо, – уступила она наконец. – Можешь идти.

– Как будто это не было неизбежно, – хмыкнула Шонте, вытягивая чрезмерно огромный пистолет и проверяя его.

– Прошу прощения, но что это, черт возьми, такое? – спросила Мифани.

– Что?

– Да хренова пушка у тебя в руке!

– Это мой пистолет, – невинно заявила Шонте.

– Где же вы его взяли? – спросил Поппат. – У нас в арсенале нет ничего подобного.

– Он был у меня в сумочке.

– В сумочке? – повторила Мифани. – И как тебя в аэропорту с ним пропустили?

– В аэропорту? Милая, мы прибыли в посольство. Почему, по-твоему, слон Моралес так утомилась? Ей пришлось шагнуть между городами.

– О-о, – протянула Мифани, на мгновение ошеломленная чудаковатостью мира, в котором жила.

– А ты какой пистолет возьмешь? – спросила Шонте.

– Я не буду брать пистолет.

– Ты будешь брать пистолет.

– Это что, уже факт, Грязный Гарри? – спросила Мифани, всматриваясь в оружие Шонте.

– Милая, я могу пробить кулаком танк, если захочу, и я все равно беру пистолет.

– Ладно, я возьму. Но не такой, чтобы весил больше меня самой.

Поппат попытался настоять на том, чтобы пойти с ними, но Шонте указала, что с его стороны было бы бессмысленной жестокостью оставить всю ответственность на какого-нибудь несчастного тупицу-заместителя.

– На самом деле, несчастный тупица-заместитель это я, – признался Поппат. – Шеф отделения в Бате, пешка Гоблет, вчера заболел. Грипп.

– Давай, расскажи мне, как тебе не повезло, что это случилось именно сегодня, – отозвалась Шонте.

Американка по-солдатски, с хрустом разминала костяшки пальцев и шею. Мифани же с трудом сгибала руки: жилет, что ей выдали, был хоть и ее размера, но изготовлен из кевлара, кожи и пластмассы, а по ощущениям и вовсе казался высеченным из дерева.

– Знаешь, я уже давненько подобным не занималась, – заметила Шонте.

Они с Мифани уже стояли на пороге дома, техники проводили последние проверки их оборудования.

– Да ну? – Мифани все пыталась выяснить, как Шонте удалось так внезапно достать два ножа и здоровенный пистолет. – И сколько же?

– Полтора года, – призналась Шонте.

– Правда? – удивилась Мифани. – А это что?

– Перцовый баллончик. Может, наденешь пару перчаток?

– Нет. А это что?

– Электрошокер, – сказала Шонте.

– Поразительно. Что ж, думаю, нам пора за работу, – проговорила Мифани с заметным недостатком энтузиазма. И, положив ладонь на дверную ручку, повернула ее, и они вошли внутрь.

– Очаровательно, – сказала она и тут же заметила, что Шонте как-то странно на нее смотрит. – Ну, не считая этого толстого грибкового слоя повсюду. А так-то домик со вкусом. – Шонте смотрела все так же. – Ой, да ну тебя. Видишь какие-нибудь следы баргестов?

– Нет, – ответила Шонте сценическим шепотом. При этом она держала пистолет наготове и настороженно осматривалась вокруг.

– Да что с тобой такое? – шепнула ей Мифани. – Как будто только и ждешь, что тебя сейчас схватят за задницу!

– Если бы это был хотя бы человек, я бы так не переживала, – прошептала Шонте. – А когда на тебя лезет сам интерьер, это меня беспокоит. – И продолжила глядеть по сторонам.

Воздух был горячий и влажный, словно они очутились в легких какой-нибудь гигантской твари из джунглей. Барочные изогнутые формы гриба вздымались от пола и опускались с потолка так, что Мифани и не могла различить, выползла ли эта масса из подвала или стекла с верхних этажей. Местами плесень представляла собой ровное гладкое одеяло, плотно облепившее стены. А местами была зазубренной и комковатой, точно ее налепили, как штукатурку. И еще здесь были толстые деревянистые ветви, вьющиеся сверху и странно висящие в воздухе.

Тут до Мифани дошло:

– Почему мы говорим шепотом?

– Потому что я опасаюсь, что сверхъестественные силы сдерут с меня лицо, – ответила Шонте. – И я не хочу никого потревожить.

– А-а. Ну ладно. – Мифани осмотрелась по сторонам. – Так мне тоже шептаться?

– Не хочешь – не надо, – ответила Шонте раздраженно.

– Да нет, мне нетрудно. Ладно, пойдем наверх? – предложила Мифани. – Это же оттуда идет долбаное пение. Хотя нет, подожди секунду, – спохватилась она, осененная новой идеей.

Мифани присела на одно колено и голыми пальцами коснулась пола.

– Какого черта ты делаешь? – спросила Шонте в ужасе. – Не трогай!

– Доверься мне, – шепнула Мифани. – Мне кажется, это сработает.

С того момента, как они вошли в дом, она чувствовала, как он весь звенит. Она слышала, как по всему помещению гудит что-то живое, но смутно, как только что задетая гитарная струна. Сосредоточиться на этом ей не удавалось, но ноющий звук никак не унимался. Поэтому она просто приложила ладонь к полу и подключилась к нему сама.

И ее чувства тотчас же встали на место. Ощущение стало более резким, более определенным.

– Я поняла, в чем проблема, – проговорила она.

Она пыталась найти какую-нибудь единую форму, но видела лишь множество образов, слившихся в нечто целое. Как если бы дюжину прозрачных слоев наложили один на другой. Они дополняли друг друга, но не очень сочетались.

Почти как… хорал.

– Какого черта ты делаешь? – вспылила Шонте, от страха забыв о своем намерении говорить только шепотом.

Мифани на мгновение зажмурилась, а потом попыталась всмотреться в пол своими обычными глазами. Из-под ладони по плесени расходилась слабая рябь.

– Прости. – Она встала и вытерла руку о штаны. – Я почувствовала очень странные вибрации.

– И на что похоже? – спросила Шонте.

– Как будто много голосов звучат одновременно.

– Голосов? – с сомнением переспросила Шонте.

– Звук явно человеческий, но что-то к нему все же примешано.

– Прекрасно, – мрачно проговорила Шонте.

– А у тебя стакан всегда наполовину пуст, верно? – заметила Мифани.

– Я просто исхожу из опыта, – ответила Шонте. – В таких случаях стакан и правда всегда наполовину пуст.

– Всегда?

– Всегда, – подтвердила слон. – Если только не наполнится какой-нибудь спектральной кровью, из которой потом вырастет демоническая сущность.

– Да, хорошо, что я пошла работать в администрацию, – отозвалась Мифани. – Так что, идем наверх?

– Да, идем.

Они говорили вполне будничным тоном, но сами тревожно осматривались по сторонам. Шонте в одной руке держала поднятый пистолет, а на другой растопырила пальцы. Мифани почувствовала, что скрежещет зубами. Дойдя до лестницы, обе остановились в ожидании, что начнет подниматься другая. Мифани двинулась вперед первой, ступенька за ступенькой, чуть утопая ботинками в вязком грибном слое. Тусклый фиолетовый свет жутковато отражался у них на лицах. Мифани посмотрела на свои руки и опешила: те стали похожи на руки мертвеца. Они шли медленно, под несмолкающее пение, и Мифани заметила, что его звук воздействует на нее, будто гипноз.

– Мифани, – услышала она голос Шонте из-за спины, выходя из своего забытья.

Мифани тихонько вскрикнула и ухватилась за грибок, покрывавший перила, – тот, оторвавшись, остался у нее в руках.

– Что? Что? – встревожилась слон, бешено озираясь, уже готовая стрелять в какую-нибудь сверхъестественную жуть.

– Ничего! Просто… не делай так! – раздраженно гаркнула на нее Мифани.

– Делать как?

– Не надо выкрикивать так мое имя, когда я стараюсь сосредоточиться на том, чтобы не умереть.

– Ну прости, – сказала Шонте совсем не извиняющимся тоном.

– Так чего хотела? – спросила Мифани.

– У меня очень плохое предчувствие насчет этого места. У меня от него мурашки по коже, а я побывала во многих жутких местах.

– Да, тебе здесь не нравится? – отозвалась Мифани. – Вообще-то это я иду первой по лестнице! Ты же бывала во всех своих операциях. Так что случилось с той чувихой, которая всегда готова надрать кому-то задницу?

– Это было до того, как мы вошли в дом, который пахнет, как гигантский белый гриб. И откуда мы знаем, что пол не проглотит нас так же, как тех пешек?

– Оно звало ладью. Ты хочешь, чтобы я его предупредила? – И Мифани выкрикнула вперед, в направлении верхнего этажа: – Эй! Ты звало ладью! Так вот я здесь, поэтому давай без своих штучек! – Она повернулась обратно к Шонте. – Довольна? Чего так смотришь?

Мифани проследила за взглядом Шонте – на стену, где грибок сам по себе перестроился. Там, где до этого находилась неровная поверхность с буграми, окаймлявшими рамки картин, что там висели и были поглощены, теперь появились сотни новых наростов. Каждый был вдвое длиннее указательного пальца и оканчивался черным шариком – несомненно, глазом, пронизывающе глядящим на них.

– Мне в них выстрелить? – прошептала Шонте уголком рта.

– Это у тебя ко всему такой подход? – спросила ее Мифани, тоже уголком рта.

– Практически. Может быть, поэтому у нас в Штатах мало инцидентов.

– Может быть, – ответила Мифани. – Давай просто пойдем дальше.

Повернуться к сотням этих улиткиных глаз спиной было одним из самых трудных решений в ее короткой жизни. Но Шонте следовала за ней, и теперь они двигались быстрее прежнего. Наверху лестницы начинался длинный коридор, по обе стороны которого тянулись ряды дверей. Каждая из них была открыта, и оттуда в коридор проливался фиолетовый свет. В тусклых лучах летали споры и пылинки. Пение теперь стало вовсе гнетущим. Мифани и Шонте буквально чувствовали, как оно, будто молотом, выстукивает в воздухе.

Осторожно, почти на цыпочках они подошли к первой двери и, выставив перед собой оружие, заглянули в комнату. Там все пространство занимал такой же гриб, только, казалось, более насыщенного цвета, будто находился ближе к корню всего этого существа. Он был даже не столько фиолетовым, сколько баклажановым, и по поверхности тянулись багровые прожилки. Гриб чуть ли не блестел, испуская густой гной, от которого распространялась вонь гниющего мяса.

Вся мебель в комнате была затянута грибком так же, как и на первом этаже. Но выглядело это так, будто перед случившимся извержением плесени кто-то сложил все в дальнем углу комнаты так, чтобы оставить посередине много свободного места. Там в два ряда, подобрав колени к груди, лежали люди в позе эмбриона – и, также покрытые грибком, издавали монотонные звуки.

Мифани и Шонте обернулись на дверь, а потом обменялись тревожными взглядами.

– Как тут все запущено, – высказалась Шонте. – Видишь их лица?

– Только частично – где нет этой массы. Они как будто завернуты в балахоны из какой-то грязи. – Мифани содрогнулась. – Как думаешь, что нам делать?

– Ну, я не думаю, что тебя звали эти ребята, – проговорила Шонте задумчиво. – Они вообще, кажется, не понимают, что поют. И вообще ничего не понимают.

– Значит, это кто-то другой?

– Проверим другие комнаты.

Они двинулись дальше по коридору. В каждой комнате встречалось по группе людей, поющих в унисон и смотрящих отсутствующими взглядами. Среди них были мужчины и женщины всех возрастов – и все уложены аккуратными рядами. Даже в ванной оказалось четверо, с лицами, покрытыми пушистыми корками мха. Мифани осторожно шагнула туда и медленно приблизилась к лежащим. Не обращая внимания на упреждающий шепот Шонте, она наклонилась над ближайшим певцом.

Это был мальчик. Подросток. С пухлыми щеками и размазанными под носом усиками – очевидно, пытался выдать себя за совершеннолетнего, но потерпел неудачу. Взгляд его был устремлен к чему-то несуществующему, зрачки – сужены до булавочных головок.

– Шонте, ему от силы лет четырнадцать. Боже мой, я даже сейчас слышу, как у него голос ломается! – Она с отвращением поднялась и оглядела остальных. – Да они тут все такие юные, что им и счет в банке не открыли бы.

– Зато стать одержимыми – запросто, – заметила Шонте.

Мифани протянула руку к лицу мальчика, медленно набрала в грудь побольше воздуха и наконец коснулась указательным пальцем его переносицы.

– Вот черт! – выпалила она, распростершись лежа на спине. Шонте сидела перед ней на коленях и вытирала лицо Мифани рукавом. – Что это сейчас было? – спросила Мифани.

– Ты отключилась минут на двадцать, а у меня развилась новая боязнь грибков. Я семь раз измерила тебе пульс, ответила на звонок Поппата. Потом пение чуть разладилось, и ты завалилась на пол, – доложила Шонте, загибая палец при каждом происшествии.

– Что Поппат рассказал? – слабо спросила Мифани.

– Просто проверил, как мы. Я опрометчиво честно сказала ему, что ты лежишь в трансе, и потом пришлось пять минут убеждать его, чтобы не уничтожил тут все вместе с нами. Я рассказала про этих певцов и еще сказала, что ты перезвонишь.

– Ага, отлично, – ответила Мифани без особого воодушевления.

– Ты как, нормально?

– Да, но у этого пацана в нервной системе творится что-то странное. Наверное, они все проходят через одно и то же. Помоги мне встать, и мы выясним, кто тут дергает за ниточки. А если выживем – позвоню Поппату.

Шонте подняла ее на ноги, и они отряхнули друг друга. Оставалось заглянуть всего в несколько дверей, но теперь они подходили к ним еще осторожнее – зная, что там неизбежно должен ждать какой-нибудь малоприятный сюрприз.

Он нашелся быстрее, чем предполагала Мифани. Сложившаяся практика и законы кошмарных происшествий предписывали, что подлинный ужас должен таиться за последней дверью. И пока они шли по коридору, Мифани напрягалась все сильнее и не сводила глаз с крайней в ряду.

Так они чуть не прошли мимо предпоследней двери и лишь в последний момент заметили в комнате безумного вида мужчину. За этим последовало удивление с обеих сторон, и вот они уже стояли в проеме. Мужчина был одет в костюм, явно видавший лучшие времена. Царивший в доме грибок сказался как на его одежде, так и на лице. Грязь, пот и споры запятнали его всего, и от него несло мшистым бревном вперемешку с запахом тела. Он быстро перемещался от певца к певцу, наклоняясь к каждому, чтобы шепнуть что-то на ухо. Какое воздействие это имело, Мифани сказать не могла, но он не останавливался даже после того, как их заметил.

Он не отводил глаз от заросших грибком людей, но использовал паузы между своими шептаниями, чтобы выкрикивать обрывки фраз в сторону двери. Так после серии таких выкриков Мифани и Шонте получили целое сообщение.

– Слава богу, вы пришли!.. Они начали две ночи назад и не предупредили!.. В смысле я-то приказ не давал… а потом все как заросло!

Он присел на корточки перед особенно полной женщиной и пристально посмотрел ей в глаза.

– Я приехал вчера утром проверить, как идет собрание, какие успехи… и да, они добились охренительных успехов! В доме звучало заклинание… то есть соседи все равно бы его услышали, а после заката увидели бы и свет. Мне пришлось позвонить в отделение и сказать, что заболел, и вот с тех пор я пытаюсь уладить все здесь. Я бы позвонил вам напрямую, но когда позвонил на работу, я положил телефон на стол, и теперь он зарос. А потом я не мог выйти, и ситуация стала критическая. Когда появились Шахи, я решил, что единственное, что мне оставалось… позволить собранию запустить свой механизм самозащиты. Я знал, что вас вызовут, когда сожрут вторую группу. Господи! Вы понимаете, что эти люди, кого мне пришлось превратить в жидкость… это мои люди? Мои люди!

Мифани метнула в Шонте исполненный ужаса взгляд – та озадаченно посмотрела в ответ.

«Неужели он вправду может быть шефом батского отделения Шахов?»

Со всей осторожностью, она мысленно вторглась в его разум и проследила за его ощущениями.

«А если так, то почему он это делает? Ему это явно не Шахи приказали – иначе не стал бы превращать пешек в жидкость. И если не Шахи, то почему он говорит с нами так, будто мы точно знаем, что происходит?»

– Но я хотя бы не дал им убить третью команду – баргестов, да? – Он не оставил паузы для ответа. – Тут я не понимаю! Они не должны были начинать так скоро, но если мы ничего не предпримем, оно будет только распространяться. На мои указания они еле отвечают. Сам я могу получить сообщение только если застрелить какого-нибудь певца и быстро подключиться к системе вместо него. Нам нужен кто-то еще, чтобы меня прочистить. Во мне еще осталось немного этой гадости. В любом случае я знаю, что вы бы услышали сообщение. Слава богу, вы крикнули и предупредили меня – а то я через органы чувств этой твари так слабо вижу, что был уже готов завернуть вас в кокон.

Мифани содрогнулась от такой мысли, а потом задумалась, где могли сейчас находиться баргесты. Но мужчина продолжал говорить.

– …понятия не имею, как их остановить. Я проверяю все аварийные коды, но ничего не работает. Вы знаете какой-нибудь секретный способ все это вырубить? – Он развернулся, ожидая ответ, и вдруг застыл, когда их увидел. – Вы не Гештальт! – воскликнул он в крайнем изумлении.

«Ага, – подумала Мифани. – Вот все и встало на свои места».

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, а потом Мифани вдруг отрезала его от этого мира.

«Как-никак я даже не знаю, на что этот мужик способен. Но уж наверняка ему по силам заставить мою селезенку сожрать саму себя. Так что лучше не давать ему такого шанса».

– Не беспокойся, Шонте, он у меня под контролем, – заверила она.

– Точно? – с опаской спросила американка.

Она подалась вперед, а потом слегка расслабилась, когда увидела, что человек в костюме так и застыл на корточках – часто дыша, с блеском в глазах и с выражением полной растерянности на лице. Сейчас, когда Мифани выпала возможность хорошенько его рассмотреть, этот мужчина показался ей смутно знакомым.

«Наверное, я читала его дело среди сотен других».

Шонте помахала рукой у мужчины перед глазами, но тот ничего не заметил. Осторожно наклонилась и щелкнула его по уху – ноль реакции.

– Очень недурно, – похвалила она. – И как ты это сделала?

– Только что научилась, – ответила Мифани, неуверенно глядя на певцов, которые продолжали издавать гул.

– Так что, я сошла с ума или этот парень взаправду один из ваших? – спросила Шонте.

– Кажется, его фамилия Гоблет, – предположила Мифани.

Вдруг мужчина самостоятельно вывел себя из транса и ударил Шонте снизу. Американка пошатнулась и упала на одного из культистов. Тот, окутанный грибком, продолжил безмятежное пение.

– Как ты, черт возьми, это сделал? – спросила его Мифани.

Гоблет, встав, оскалился ей – и в этот миг по всему его телу выступили шипы. Мифани аж тихонько пискнула, когда его волосы удлинились и окрепли, превратившись в скопище колючек. Кости-иголки попротыкали его одежду, и некогда приличный костюм стал не более чем дырявым куском шерсти.

Шонте, перекатившись, встала и потерла челюсть. Оказавшись на ногах, она вперила в человека-дикобраза взгляд, полный абсолютной ненависти.

– Не двигайся, мать твою, – бросила она, наставляя на него свой огромный пистолет. – Это было больно. Ты же вроде сказала, что он у тебя под контролем, – строго заметила она Мифани.

– Я так думала.

– А еще раз так сможешь?

– Наверное.

Пока Гоблет стоял и пускал слюни посреди комнаты, Мифани мысленно прикоснулась к нему.

«Как, черт возьми, он смог вырваться? Я же отключила ему позвоночник здесь и здесь, значит, он не мог… о-о. Ну ладно, это впечатляет».

Мифани отступила и посмотрела на Шонте.

– Не выйдет: у него штук семь лишних позвоночников, и все сплетены в единую сеть. Я не могу контролировать их все одновременно – импульсы между ними прерываются.

Мужчина мотал головой то в одну сторону, то в другую, следя за их диалогом, но затем наконец остановился на Мифани.

– Ладья Томас, я и подумать не мог, что вам хватит духу выглянуть из своего кабинетика и запачкать ручонки, – проговорил он с крайним презрением, и ногти на его руках вытянулись, превратившись в грубые колючие когти. Тогда он двинулся на нее.

– Ах, ну получай, – крикнула Шонте и выстрелила Гоблету в спину.

Он на мгновение качнулся, но потом выровнялся, развернулся и тыльной стороной руки прижал Шонте к стене. Его шипы врезались слону в лицо, и Шонте ударилась головой о слой грибка.

– Да, не думал я, что мы падем так низко. Уже принимаем американцев в баргесты? Впрочем, это ведь то же Правление, которое назначило вас ладьей, – выплюнул он с отвращением. – Бестолковую девчонку, которая плачет по углам и возится со своими книжками.

– Уж конечно, вместо нее им следовало выбрать мерзкого изменника, который умеет выпячивать шипы из задницы, – съязвила Мифани, копаясь у себя в жилете в поисках пистолета и чуть не роняя его в процессе.

– Изменника? – возмутился он. – Да это все во благо Шахов и, если смотреть шире – на благо всей нации!

– Так вот почему ты не посчитал нужным проинформировать Правление о своих делишках, Гоблет? – спросила она.

– Хах! Правление к этому не готово! По крайней мере пока.

Он шагнул навстречу Мифани, она отступила назад к двери – та бесшумно закрылась у нее за спиной. Певцы вокруг них самозабвенно продолжали свое пение.

– Так значит, ты чувствуешь на себе ответственность за все это? – спросила она, продвигаясь боком вокруг культиста, так чтобы между ней и Гоблетом оставалось препятствие. Украдкой она возилась с пистолетом, пытаясь сообразить, как снять предохранитель. Томас-то наверняка выучила это еще в свои первые дни в Имении, но эти знания, увы, ей не передались. Не помогало и то, что она не могла оторвать глаз от Гоблета – потому что боялась, что тот их ей выколет.

– А-а, ладья Томас. Какой вы дилетант в оперативной работе! Пытаетесь выудить какую-то информацию! – Гоблет ухмыльнулся, обнажив пилообразные зубы. – Может, мне все сразу и выложить, как враг Джеймса Бонда? А потом так же окажется, что твои часы умеют резать металл, как циркулярная пила?

– Я не ношу часов, – заметила Мифани.

– Оно и к лучшему, – ответил Гоблет. – Тогда мне не придется отрывать вам руки, прежде чем приступать к нашей небольшой процедуре. Я вообще люблю, когда руки остаются до самого конца. – При этих словах Мифани невольно вздрогнула, и это не ускользнуло от внимания Гоблета. – О да, ладья Томас, мы сейчас повеселимся на славу. Правда, вы умрете, так и не узнав, что за чертовщина тут творится.

– Гоблет, я все узнаю. И ты сам мне расскажешь.

– Да ну? – Гоблет вскинул бровь и несколько игл. – И с чего это вы взяли…

Он осекся, скосил глаза и повалился на землю – позади него оказалась Шонте в блестящих металлических рукавицах. Даже нет, не в рукавицах. Ее кулаки словно покрывал безупречно отполированный серебристый металл. Его безупречность нарушали лишь пятнышки крови и обломки игл, приставшие после того, как она стукнула Гоблета по затылку.

– Вот заноза, – заметила американка.

Она смахнула несколько иголок с костяшек пальцев, и серебро втопилось обратно в ее кожу, оставив лишь несколько участков, принявших вид колец и браслетов.

– Как удобно! – с восхищением проговорила Мифани. – Хотела бы и я уметь выращивать на себе аксессуары.

– Серьезно? А я бы хотела заставлять мужчин затыкаться, – отозвалась Шонте. – Может, поменяемся на время?

– Заманчиво, – сказала Мифани, – но я только что научилась заставлять людей обильно потеть и мне хочется этим попользоваться.

– Понимаю.

– Но вообще нам нужно придумать, как остановить все это. – Мифани неопределенно указала на окружавшую их сцену: плесень, лежащего человека-дикобраза и исступленно поющих культистов. – Гоблет, похоже, думал, что многие из них выходят из-под контроля.

– Так нам нужно позвать ваших ребят из трейлеров?

– А их не затянет в это дерьмо? – спросила Мифани.

– Не факт, Гоблет же больше ничего не сделает.

– В этом я не уверена. Насколько мы знаем, он просто не давал нас сожрать и переварить группу, которая пришла раньше, – сказала Мифани. Она с тревогой осмотрелась вокруг, но увидев, что грибок не приближался самостоятельно к ее ботинкам, немного расслабилась. – Думаю, пока у нас все нормально. Поэтому решать проблемы нужно быстрее.

– Хорошо. Я могу пробить им всем головы, если надо, – предложила Шонте, сверкнув украшениями в подтверждение готовности к неописуемому насилию.

– Я не совсем в восторге от идеи избиения британских граждан.

– Ну ладно, а что ты предлагаешь?

Вместо ответа Мифани села на колени перед ближайшим певцом – ужасающе худой женщиной, которая выглядела так, словно пыталась выжить исключительно за счет фотосинтеза. Облекавший ее лицо грибок, воспаленного пунцового цвета, немного свисал во все стороны. Мифани протянула руку и растопырила пальцы над лицом женщины. Взгляд Мифани застыл – она предельно сосредоточилась.

Наступила благоговейная пауза, Шонте выжидающе наблюдала.

Потом она стала наблюдать уже не так выжидающе.

Потом посмотрела на часы.

Потом посмотрела на свои ногти и шустро прошлась по одному из них пилочкой, которую достала из сумки.

Потом подошла к Гоблету и для верности хорошенько пнула его в живот.

Потом проверила сообщения в телефоне, напряженно вслушиваясь в них сквозь пение.

Потом еще раз посмотрела на часы.

Потом напела несколько строк из популярной песенки и как следует рассмотрела каждого поющего.

Потом у нее зазвонил телефон.

– Ты никогда не задумывалась, что для этого требуется некоторая концентрация? – раздраженно рявкнула Мифани, выводя себя из транса. – Неужели по моей драматической позе и сосредоточенному взгляду это не понятно?

– Прости, – извинилась Шонте, – но я не могу отключить телефон. Я все-таки слон Кроатоана. Вдруг там аварийная ситуация?

– А здесь не аварийная ситуация? – холодно спросила Мифани. Шонте посмотрела на имя звонившего и стыдливо повесила телефон обратно на пояс. – И что?

– Ладно, в данном конкретном случае это не аварийная ситуация, – признала Шонте.

– Кто это был?

– Моя мама.

– Боже мой, – пробормотала Мифани, возвращаясь назад в транс.

Шонте вздохнула и осмотрелась по сторонам. Через некоторое время она заметила, что у Мифани пошла кровь носом, а руки и ноги стали трястись.

– Вот черт! – воскликнула она, упав на колени и поднеся рукав к носу ладьи.

Она позвала Мифани по имени, но та не ответила. Только пение стало чуть громче, и кровь продолжила течь из носа Мифани. Затем Шонте заметила румянец вдоль линии ее подбородка. Присмотрелась получше и увидела, что это было скопление спор. И оно расширялось буквально на глазах, стремительно превращаясь в пушистое напыление, тянущееся вниз по шее и вверх к волосам.

– Ой боже, боже, боже, – забормотала Шонте, отчаянно пытаясь вычесать наросты из волос ладьи.

Ее пальцы снова стали серебряными, поверх ухоженных ногтей выступил металл, и она принялась скрести камуфляжные рукава Мифани, сдирая крошечные грибы, которые внезапно стали там прорастать. Затем, спохватившись, поднесла кусок собственного рукава к истекающим кровью ноздрям Мифани.

– Мифани, милая, тебе нужно очнуться! – крикнула она в затянутое грибком ухо.

Сзади послышался шорох, и Шонте, обернувшись, увидела, что Гоблет стал слабо подергиваться. Очевидно, он обладал некоторой способностью к восстановлению. Либо это, либо иглы делали его более живучим, чем она предполагала. Взглянув на свои серебряные ногти, она потешила себя мыслью впиться ими в его яремную вену. Но вместо этого неуклюже крутанулась вокруг себя – к этому времени она уже держала Мифани на руках – и пнула мужчину ботинком. Пятка соприкоснулась с лишенной иголок челюстью, и на миг создалось впечатление, что это точно того стоило.

Но потом у Мифани начались судороги, и, трясясь, она стукнула Шонте головой по лицу.

– Ай! Вот черт! – вскрикнула американка, схватившись за нос и уронив Мифани на пол.

Пение стало громче и беспокойнее, и Шонте не заметила, что грибковое напыление на ее руках начало светиться.