– Добро пожаловать, все без исключения! Добро пожаловать на тринадцатое полугодовое заседание Солярного общества Адуи!

Хонриг Карнсбик, великий машинист, блистательный в своем вышитом золотыми листьями жилете, вскинул вверх мясистые ладони. Таких восторженных аплодисментов этот театр не слышал, наверное, с тех пор, как Йозив Лестек дал на его сцене свое последнее представление.

– С искренней благодарностью к нашим высокопоставленным покровительницам – леди Арди и ее дочери леди Савин дан Глокта!

Карнсбик повел ладонью в сторону ложи, где сидела Савин, и та улыбнулась, одновременно прикрываясь веером, словно ее деликатные чувства с трудом выдерживали такое количество внимания. Из публики послышались одобрительные возгласы и выкрики «Слушайте! Слушайте!» – очевидно, от членов общества, особенно желавших присоседиться к ее деньгам.

– Когда девять из нас впервые собрались в салоне леди Савин, мы даже представить себе не могли, что всего лишь восемь лет спустя Солярное общество будет насчитывать более четырехсот членов по всему Союзу и за его пределами!

Может быть, Карнсбик и не мог представить; сама-то Савин всегда мечтала о больших вещах.

– Мы живем сейчас в новое время, время смелых людей! Время, когда только ленивые люди могут остаться бедными. Время, когда только ограниченные люди могут остаться неудовлетворенными. Время, когда изобретательность и предприимчивость одного человека могут изменить мир!

Даже если этот человек женщина, да помогут нам Судьбы!

– Только вчера, здесь, в Адуе, Диетам дан Корт завершил строительство моста, сделанного полностью из железа – из железа, заметьте себе! – который проведет канал через стену Казамира в самое сердце города.

Новые аплодисменты; внизу, в толпе слушателей, соратники Корта принялись хлопать его по спине. Спине, на которой, между прочим, было надето превосходное новое пальто, оплаченное деньгами Савин.

– С этим каналом наш город получит неограниченный доступ к источникам сырья. С ним в наш город придет новая промышленность и новая коммерция; явятся новые рабочие места, новые товары – и новая жизнь для людей, гораздо лучше прежней! – Карнсбик широко раскинул руки жестом зазывалы в цирке, поблескивая стеклышками на глазах. – С ним наступит эра процветания для всех нас!

Но в особенности для самой Савин, это едва ли нуждалось в упоминании. В конце концов, что толку в процветании, если процветать будут все подряд?

– А теперь к делу! К новому делу прогресса! Первое выступление подготовил для нас Каспар дан Арингорм, оно будет посвящено применению двигателя Карнсбика для выкачивания воды из железных рудников.

Арингорм еще проталкивался к кафедре, а Савин уже поднялась, чтобы уходить. По правде говоря, изобретения никогда ее особенно не интересовали. Главным образом она увлекалась их трансформацией в деньги – а этот конкретный род алхимии практиковался в фойе.

Под тремя огромными канделябрами уже собралась значительная толпа, жужжащая возбужденными голосами, кипящая планами и предложениями. Кучки неброско, но солидно одетых людей собирались и рассыпались, формируя головокружительные узоры и завихрения; женские платья яркими цветными точками выплывали и снова тонули в этом потоке. То там, то здесь можно было даже заметить легендарные мантии одной из архаичных купеческих гильдий. Натренированный взгляд Савин выхватывал из толпы тех, кто имел деньги или связи: те, кто их не имел, втягивались в их кильватерную струю, словно шлюпки, болтающиеся за кормой больших кораблей, в отчаянном поиске покровительства, вмешательства, капиталовложений.

Это было море – море бизнеса. Опасные воды, где бушевали непредсказуемые шторма, где в один миг рушились целые состояния, предприятия шли ко дну вместе со всей командой, репутации трещали по швам – но где опытный штурман, обладающий зорким взглядом, мог привести свой корабль к неслыханному успеху, пользуясь подводными течениями богатства и влиятельности.

– Бог помогает тем, кто помогает сам себе, – вполголоса заметила Зури, взглянув на свои часы.

Она всегда маячила у Савин за плечом, готовая отогнать от нее никчемный сброд или, если понадобится, сделать в своей записной книжке заметку о приватной встрече, записать приглашение на чай для действительно перспективного клиента. Зачастую на протяжении таких пленительных бесед она могла обронить мимоходом какую-нибудь реплику о ночных привычках своего визави, или его сомнительном происхождении, каком-нибудь незаконном отпрыске, или о том, как обнародование какого-либо скандального факта может превратить в руины блестящую карьеру. Среди сколько-нибудь заметных фигур не было почти ни одной, о ком не имелось бы какого-либо секрета, записанного в ее книжечке. Нотка шантажа, привнесенная аккуратно и со вкусом – надежное средство, чтобы сместить цены в нужном направлении. В этой игре, чтобы выиграть, необходимо постоянно стоять одной ногой в бальной зале, а другой – по колено в сточной канаве.

– Что ж, тогда за работу!

Савин нацепила на лицо самую лучезарную из своих улыбок, со щелчком распахнула веер и поплыла вниз по ступеням в гущу сражения.

– Леди Савин, вы рассмотрели мое предложение? Помните – новое решение для перевозки угля по воде? Речь идет как о лодках, так и о грузовых судах! Мы будем поставлять уголь в любое жилище, каким бы скромным оно ни было. Уголь – наше будущее!

– Согласно моим исследованиям, холмы под Ростодом буквально напичканы медью, леди Савин, – ее можно черпать с земли горстями! Металлы – наше будущее!

– Мне необходимо только убедить владельца земли, он родственник лорда Ишера, а я знаю, как вы близки с его сестрой…

Савин умела владеть мечом, но на этом поле боя ее оружием был веер. Когда он в закрытом виде заговорщически касался чьего-либо плеча, это вызывало на лицах улыбки вернее, чем ведьмина волшебная палочка. Когда он резким щелчком раскрывался с поворотом запястья, это обрывало бесплодные разговоры резче, чем топор палача. Когда он изящно поднимался к лицу, в совокупности с опущенными уголками губ и поворотом плеча, это погребало человека глубже, чем лопата могильщика.

– Соль сейчас самая верная вещь, леди Савин. Соль в больших количествах, доступная для всех. Партнер в таком деле может за несколько месяцев получить втрое больше, чем вложил! Вчетверо больше!..

– Часы – вот что нужно! Точные часы! Дешевые часы! В них потенциал, леди Савин, вы не можете закрывать глаза на потенциал…

– Поймите, одно ваше слово нужному человеку в патентном ведомстве…

Один за другим они представали перед ней со своими планами, своими мечтами, с ярким огнем уверенности в глазах. Ее малейшая улыбка – и их лица освещались восторгом. Слегка сдвинутые брови – и их окатывало волной ужаса. Заканчивая каждую из этих коротких встреч щелчком веера, она думала обо всех отказах, которые ей довелось получить за свою жизнь, и наслаждалась чувством своей власти.

– С вашими контактами в Стирии, вашего покровительства было бы более чем достаточно…

– Учитывая ваши связи в Агрионте, потребовалось бы всего лишь поговорить…

– Единственное, чего мне не хватает, – это капитала!

– Впятеро больше!..

– Леди Савин? – Молодая женщина, рыжий парик, обсыпанные веснушками плечи. Манера выглядывать поверх чересчур яркого веера, видимо, была рассчитана на то, чтобы очаровывать, но, по мнению Савин, выдавала лишь пронырливость. – Простите меня, но я ваша ужасная поклонница!

Ужасных поклонниц и поклонников к Савин стояла целая очередь, и было непонятно, с какой стати эта девица решила, что может влезть впереди всех.

– Прелестно.

– Меня зовут Селеста дан Хайген.

– Не кузина ли Бораса дан Хайгена?

Самодовольный болван. Похоже, это у них семейное.

– Всего лишь дальняя родственница, – стыдливо улыбнулась Селеста. – Боюсь, я не более чем крохотный сучок на самой дальней ветке фамильного древа.

– Скорее набухающая почка, без сомнений, готовая распуститься.

Селеста залилась краской – этакая невинная девушка из провинции, совершенно затерявшаяся в большом городе. Она напоминала Савин плохую актрису в плохо написанной пьесе.

– Я знала, что вы прекрасны, но даже предположить не могла, что вы окажетесь так добры! Мой отец оставил мне немного денег, и я хотела бы их куда-нибудь вложить. Осмелюсь ли просить вас о совете?

– Покупайте то, что растет в цене, – сказала Савин, поворачиваясь к ней спиной.

– Леди Савин дан Глокта. – Невысокий человек, вьющиеся волосы. Одежда говорит одновременно о богатстве, скромности и хорошем вкусе. – Я надеялся свести с вами знакомство.

– Кажется, в этом вы меня опередили.

– Но не в отношении красоты.

И действительно, внешность у него была незапоминающаяся – не считая ярких глаз. Они были разного цвета, один голубой, другой зеленый.

– Меня зовут Йору Сульфур, – представился незнакомец.

Это было поистине редкое событие для Савин – услышать имя, которого она не слышала прежде, и это всегда возбуждало ее любопытство. Новые имена, в конце концов, означают новые возможности.

– И чем вы занимаетесь, мастер Сульфур?

– Я принадлежу к ордену магов.

Савин было не так-то легко удивить, но здесь ее брови помимо воли приподнялись. Обычно Зури отваживала от нее всяких чудиков, но сейчас ее, как назло, не было рядом.

– Волшебник на собрании инвесторов и изобретателей? Разведываете неприятельские позиции?

– Точнее будет сказать, что я ищу новых друзей. – Его улыбка была полна белых, острых, блестящих зубов. – Нас, магов, всегда интересовали возможности изменить мир.

– Как замечательно, – отозвалась Савин, хотя по ее опыту, когда люди заговаривали о том, чтобы менять мир, они всегда имели в виду изменение в нужную для себя сторону.

– В прежние времена, в дни Эуса и его сыновей, лучшим средством для этого была магия. Но сегодня… – Сульфур обвел взглядом кипящее движением фойе и наклонился ближе, словно собираясь поделиться секретом: – Я начинаю думать, что ваш способ даже лучше.

– Вы идете туда, где можно найти силу, – промурлыкала Савин, легонько касаясь веером его запястья. – Я точно такая же.

– О, вам стоило бы познакомиться с моим учителем! По моим ощущениям, вы нашли бы друг в друге очень много общего. Он, конечно же, вел дела с вашим отцом. Тем не менее, никто не вечен.

Савин сдвинула брови.

– Понятия не имею, о чем вы…

– Леди Савин! – На нее надвигался Карнсбик, широко расставив руки в знак величайшей приязни. – Когда, черт возьми, вы наконец выйдете за меня замуж?

– Через несколько дней после никогда. К тому же, я готова поклясться, что присутствовала при том, как вы женились на ком-то другом.

Он взял ее за руку, вложил ее ладонь в свою и поцеловал ее.

– Одно ваше слово, и я собственноручно ее задушу!

– Но ведь она такая милая женщина, я не возьму такого греха на свою совесть.

– Только не надо делать вид, будто у вас есть совесть!

– Почему же, она есть. Просто я держу ее в наморднике и привязываю подальше, когда веду дела с партнерами. Вот, познакомьтесь…

Она повернулась, чтобы представить ему Сульфура, но обнаружила, что тот уже растворился в толпе.

– Карнсбик, старый ты пес!

Это был Арингорм, тот, что выступал первым – влез прямо в их разговор, словно боров в розовую клумбу.

– Арингорм, друг мой! – Карнсбик радушно хлопнул его по плечу. В том, что касалось машин, он был гением, но его беда была в том, что он слишком доверял людям. – Позволь представить тебе Савин дан Глокта!

– А, ну да. – Арингорм обратил к ней откровенно натянутую улыбку. Видимо, один из тех невыносимых людей, которые считают, будто другие существуют лишь для того, чтобы удовлетворять их нужды. – Насколько я понимаю, вы инвестировали капиталы в несколько железных рудников в Инглии. А если точнее, то вы являетесь, вероятно, самым крупным индивидуальным владельцем во всей провинции.

Савин не любила, когда ее дела обсуждались вот так, перед публикой. Когда ты выигрываешь, люди стремятся с тобой подружиться. Но когда ты выигрываешь слишком много, они начинают нервничать.

– Да, кажется, у меня есть там некоторые интересы.

– Вам стоило послушать мое выступление. Основной вопрос при обеспечении эффективной работы рудников – это насколько быстро удается откачивать воду с глубины. При использовании ручного труда или лошадей неизбежны определенные ограничения, но мне удалось так модифицировать двигатель мастера Карнсбика, что скорость откачки возрастает десятикратно, что дает возможность копать дальше и глубже…

В том, что он говорил, был некоторый смысл, но у Савин вызывала отвращение сама его манера говорить.

– Благодарю, но в настоящий момент меня интересует не железо, а мыло.

– Простите?

– Мыло, стекло, посуда. Вещи, которые некогда были роскошью, доступной только для благородных, а сейчас считаются необходимыми для любого зажиточного человека, вскоре станут насущной потребностью всех людей. Чистое тело, застекленные окна и… наличие в доме посуды. Найдите способ выкачивать из земли обеденные сервизы, и я с радостью обсужу его с вами.

– Вы, должно быть, шутите.

– Свои шутки я приберегаю для тех, у кого есть чувство юмора. Вы должны понимать, что мне приходится соблюдать осторожность в выборе своих партнеров.

– Вы совершаете большую ошибку.

– Далеко не первую, уверяю вас. Тем не менее, мне как-то удается держаться на ногах.

– Никогда не следует позволять чувствам становиться на пути прибыли, – резко сказал Арингорм. От ярости его шея над воротником покрылась розовыми пятнами. Зури, наконец появившаяся из толпы, прикладывала все силы, чтобы отвлечь его внимание, но он не давал себя увести. – Это лишь подтверждает мое убеждение в том, что женщинам нет места в деловых кругах.

– Тем не менее, я на своем месте, – парировала Савин, еще шире расплываясь в улыбке. – А вы на своем, с чашкой для подаяния в руке. Несомненно, в жизни Союза есть множество таких областей, куда женщин не пускают. Но вы не помешаете мне покупать и продавать все, что я пожелаю.

Карнсбик подышал на свои стекла и протер платком.

– Осторожнее, мой друг. – Он снова нацепил их на нос и поднял взгляд на Арингорма, хмуря брови. – Леди Савин может захотеть купить или продать тебя самого!

– Не стоит беспокоиться. – Савин со щелчком распахнула веер. – Я покупаю только те вещи, в которых вижу какую-то ценность.

– Мастер Арингорм, кажется, сильно рассердился, – вполголоса заметил Карнсбик, когда они двинулись дальше сквозь толпу. – Возможно, вы обнаружите, что в конечном счете немного великодушия может окупиться в пятикратном размере. Доброжелательность, возможно, – лучшее из капиталовложений…

Она отмела всю эту чепуху, благосклонно похлопав его по руке.

– Может быть, вам великодушие и доброжелательность действительно к лицу, но они совершенно не сочетаются с моей комплекцией. Некоторое количество заклятых врагов являются необходимым атрибутом светской дамы.

– К тому же, кажется, он все же раздобыл себе инвестора.

И действительно, Арингорм уже был погружен в беседу с Селестой дан Хайген.

– Проклятье! Она что, подбирает за мной объедки?

– А знаете, возможно, вы и правы.

– Словно сука возле помойки за мясной лавкой.

– Кажется, она снискала себе некоторую популярность среди членов нашего общества.

В самом деле, можно было наблюдать, как поворачиваются вслед за ней седые головы, когда она скользила через комнату под руку с Арингормом.

– Для того, чтобы пользоваться у них популярностью, достаточно иметь дырку между ног, – проворчала Савин.

– Ой-ой. Она напоминает мне вас в молодости.

– Я в молодости была чистый яд.

– Протестую, в молодости вы были чистый нектар! Почти настолько же, как и более поздняя версия. Однако я слышал мнение, что попытка подражать – это самое искреннее выражение восхищения. В конце концов, перед нами целый театр пожилых дураков, пытающихся изображать из себя Карнсбика. И что, разве я жалуюсь?

– Постоянно. Когда не хвастаетесь.

– Я хвастаюсь так давно и непрерывно, что мне уже никто не верит. – Карнсбик поглядел на нее с мягкой улыбкой. – Земной Круг широк, леди Савин. Вы можете себе позволить уступить в нем небольшой уголок кому-нибудь другому.

– Ну, наверное, – неохотно признала она, выбрасывая из головы неприятный союз Арингорма и Хайген. – При условии, что он будет платить мне аренду.

Однако Карнсбик уже не слушал. Возбужденные голоса резко стихли, толпа расступалась, словно почва перед плугом. Сквозь море людей шагал человек с тщательно подстриженной и густо напомаженной бородой, в ярко-красном мундире, отороченном золотой тесьмой.

– Будь я проклят! – прошептал Карнсбик, хватая ее за запястье. – Это же король!

Как бы ни критиковали его величество – а критиковали его многие, в особенности в регулярно появляющихся и все более оскорбительных памфлетах, – никто не мог бы отрицать, что король Джезаль всегда выглядел как подобает королю. Он смеялся, хлопал людей по плечам, пожимал руки, обменивался шутками; он был словно маяк, излучающий слегка рассеянное благодушие. За ним с лязгом следовала дюжина рыцарей-телохранителей в полном доспехе, а следом – по меньшей мере четыре десятка писцов, офицеров, слуг, сопровождающих лиц и просто прихлебателей. Груди, покрытые броней незаслуженных медалей, сверкали в сиянии тысяч танцующих огоньков от свечей наверху.

– Мастер Карнсбик! – Его величество поднял с земли преклонившего колено великого изобретателя. – Прошу простить мое опоздание. Дворцовые дела, вы понимаете. То одно, то другое, правительственные хлопоты. Так много вещей требуют внимания!

– Ваше величество, – пролепетал Карнсбик, – Солярное общество озарено вашим присутствием! Сожалею, что нам пришлось начать выступления без вас…

– Бросьте, бросьте! Прогресс не должен ждать никого, а, Карнсбик? Даже королей!

– В особенности королей, ваше величество, – бросила Савин, еще глубже приседая в реверансе.

Ее наглость вызвала в королевской свите негодующие возгласы, однако без риска не бывает прибыли.

Карнсбик протянул руку в ее направлении:

– Позвольте вам представить…

– Савин дан Глокта, как же, – прервал король. – Можно только гордиться, видя в своих подданных такую… предприимчивость и целеустремленность.

Он легонько потряс в воздухе поднятым кулаком. Странный жест, который должен был показывать силу – но выглядел таким бессильным…

– Я всегда восхищался людьми, способными… что-то создавать, – неловко закончил король.

Савин присела еще ниже. Она давно привыкла к направленным на нее мужским взглядам. Научилась их выносить, вежливо отклонять, даже обращать к своей выгоде. Однако взгляд, которым смотрел на нее король, не принадлежал к обычному типу. За его банально-любезной улыбкой скрывалась какая-то глубокая печаль.

– Ваше величество слишком добры, – вымолвила она.

– Недостаточно добр, – возразил король.

Мог ли он каким-либо образом прознать насчет ее отношений с его сыном? Может быть, Орсо что-нибудь сболтнул невзначай?

– Когда впереди идут такие вот молодые женщины, будущее Союза выглядит поистине светлым!

К счастью, в глубине залы возникло какое-то движение. Сквозь толпу протолкался рыцарь-герольд, держа под мышкой свой крылатый шлем.

– Ваше величество, я принес известия!

Король обернулся к нему со слегка раздосадованным видом.

– В этом и состоит твоя работа, не так ли? Нельзя ли поконкретнее?

– Известия… с Севера.

Герольд наклонился к королю и что-то прошептал ему на ухо. Застывшая улыбка Джезаля угасла.

– Примите мои извинения, леди Савин. А также все остальные! Я нужен в Агрионте.

Его величество повернулся на отполированном до блеска каблуке, сверкнул позолоченный край королевского плаща. Его свита, теснясь, устремилась вслед за ним, важные, словно стадо утят, спешащих за матерью; ни на одном лице не мелькнуло даже тени улыбки.

– Как вы считаете, – спросил Карнсбик, надувая щеки, – можем мы считать себя удостоившимися внимания его величества после визита, продлившегося полминуты?

– Визит есть визит, – пробормотала Савин.

Гул голосов уже возобновился с еще большей силой, люди толпились возле дверей, пихая друг друга, чтобы успеть первыми разузнать важные новости. И извлечь из них выгоду.

– Выясни, что за весть принес этот рыцарь-герольд, – вполголоса велела Савин, обращаясь к Зури. – Ах да, и отметь там у себя: я хочу, чтобы Каспар дан Арингорм столкнулся с проблемами в своих делах в Инглии.

Зури вытащила из-за уха карандаш.

– Слухи, правонарушения или просто письма, остающиеся без ответа?

– Для начала пускай будет всего понемногу, а там посмотрим.

Не Савин превратила светское общество в клубок змей; она просто была исполнена решимости заползти на самый верх и оставаться там. Если для этого требовалось стать самой ядовитой рептилией в Адуе – что ж, ничего не поделаешь.