Глава 7

Этой ночью Войтех почти не спал. Ворочался с боку на бок, пытался не открывать глаза и ни о чем не думать, но мысли постоянно возвращались к исчезнувшей татуировке. И, как бы странно это ни звучало, он физически чувствовал, что ему ее не хватает. Такого, конечно, не могло быть, потому что татуировка на теле перестала ощущаться уже через несколько дней после того, как он ее сделал, да и исчезла она, скорее всего, не вчера, а раньше. Просто до вчерашнего вечера он не знал, что ее нет. А теперь знал.

Он сделал ее почти сразу после того, как вернулся с МКС шесть лет назад. После того как ему не поверили, завернули рапорт об НЛО, выгнали из вооруженных сил, а отец на полном серьезе предложил пройти курс реабилитации (читай, лечения) в ведомственной лечебнице (читай, психушке для военных). Тогда Войтех точно знал, что видел, и ему понравился девиз организации, символом которой и была его татуировка: «Ни одна религия не выше истины». Он не знал, какой смысл вкладывала во фразу та организация, но она удивительным образом совпала с его настроением и мыслями. Не важно, во что ты веришь. Есть то, как дела обстоят на самом деле. Это – истина. И какой бы невероятной она ни была, от этого не становится менее реальной.

С тех пор прошло много времени, Войтех уже точно знал, что представления людей о мире очень часто ошибочны, что вокруг гораздо больше нереального, мистического, сверхъестественного, чем он мог себе представить шесть лет назад. Татуировка уже не была для него так важна, потому что теперь и этот символ, и этот девиз со всеми его смыслами были высечены внутри него, в его разуме, и все равно оказалось, что ему ее не хватает.

Он совершенно не выспался, чувствовал себя разбитым, и хоть вышел с утра на пробежку, все равно пробежал меньше обычного. К моменту его возвращения сонная Саша уже успела приготовить завтрак, и на работу после двухнедельного отсутствия они явились вовремя.

Девушка-администратор Лидия, первой встречавшая всех на этаже, принадлежащем ИИН, расплылась в широкой улыбке, увидев их.

– Доброе утро! – поприветствовала она. – С возвращением.

Пока Войтех забирал бумажную почту, которая даже в век интернета не уставала приходить на адрес Института, Лидия докладывала последние новости:

– Иван и Лилия еще вчера уехали в Псков по новому делу, которое, как я поняла, имеет отношение к недавнему расследованию Владимира Петровича. Сам Владимир Петрович уже здесь. Как и Константин, и Евстахий Велориевич. Последний сидит здесь с шести утра, если верить времени использования его пропуска. Полчаса назад к нему пришла Айя, пока не уходила. Анна Николаевна сегодня весь день на какой-то встрече, поэтому просила передать, что вы за главного. Все текущие дела у вас на столе.

На последних словах Войтех наконец понял, почему обо всем происходящем в ИИН Лидия сегодня докладывает ему.

– Отлично, значит, утреннего совещания не будет, – улыбнулась Саша. – Можно неспешно выпить кофе и войти в курс дел. Уверена, Костя с радостью меня посвятит.

Войтех только хмыкнул в ответ. В свое время ему прощали нежелание приглашать кого-то к себе домой. Когда открылась правда о его работе на ЗАО «Прогрессивные технологии», это нежелание стало еще и понятным. Константину Долгову подобную нелюдимость прощать не собирались. По крайней мере, Иван, который не уставал над ним подшучивать с тех пор, как вся группа была вынуждена жить в квартире Долгова во время расследования гибели молодых людей, скачавших себе приложение «Чудовищ.net». Войтех Долгову даже сочувствовал, потому что прекрасно знал, как порой злы и обидны бывают шутки Ивана.

В коридоре они внезапно столкнулись с Айей. Девушка как раз выходила из кабинета Нева, и, судя по мгновенно изменившемуся выражению ее лица, защитных браслетов на ней сегодня не было.

С Айей они познакомились полгода назад, когда проводили расследование странных смертей людей и животных в одном медвежьем уголке Пермского края. Айя была эмпатом, чувствовала эмоции людей так сильно, что, казалось, она читает мысли. Эта особенность мешала ей жить в большом городе, потому она и переехала в глухую деревню. Но порой в деревне люди гораздо более нетерпимы к тем, кто отличается от них, а потому вместе с группой ИИН она вернулась в Санкт-Петербург. Войтех и Анна помогли ей найти крохотную квартирку уже за пределами КАДа, и иногда ИИН пользовались ее знаниями по ботанике и зоологии. Айя прекрасно разбиралась в растениях, в том числе увлекалась народной медициной, за что получала презрительные взгляды от Кости и Саши, но именно Айина настойка на каких-то травах сильно облегчала Войтеху жизнь. Пусть она не снимала мигрень полностью, но прилично укорачивала время очередного приступа. Естественно, Саша об этом не знала.

Пусть ее квартирка и находилась в пригороде, но людей вокруг все равно было слишком много, чужие эмоции захлестывали ее сильнее, чем порой Войтеха его видения, а потому ей самой периодически была нужна помощь Нева. Тот с помощью магии сделал для нее специальные защитные браслеты, создававшие своеобразный щит от чужих эмоций. Ни одно чужое ощущение не проникало через него. Правда, защиту периодически необходимо было обновлять, поскольку люди вокруг, как маленькие бомбардировщики, изо дня в день пробивали ее. Для этого Айя изредка появлялась в коридорах ИИН.

По ее лицу всегда было понятно, есть на ней браслеты или нет. Вот и сейчас, увидев Сашу и Войтеха, она даже дернулась в сторону, не сдержавшись. Перекинувшись с ней парой слов и выяснив, что она действительно приезжала к Неву обновить защиту, для чего тот оставил браслеты себе на один день, Айя поспешно сбежала: внизу ее ждало такси.

Договорившись с Сашей вместе пообедать в ближайшем ресторанчике, Войтех вошел в свой кабинет и тяжело вздохнул: весь его стол был завален папками и конвертами. Зря он обрадовался, получив на ресепшене маленькую стопку писем. Оказывается, Лидия исправно клала ему на стол корреспонденцию все две недели его отсутствия. Теперь придется все разобрать, прислушиваясь к интуиции, и, если на каком-то письме она поднимет голову, снять с ладоней перчатки и проверить заявку уже более досконально. Судя по количеству писем, мигрени ему опять не избежать. А так хорошо было целую неделю…

Войтех решительно отодвинул в сторону стопки писем и взялся за папки. Лучше начать с текущих дел, посмотреть, чем заняты сотрудники сейчас и чем занимались во время его отсутствия. Здесь, по крайней мере, ему не грозит головная боль. Разве что от сумм, потраченных Иваном на очередное «капец-как-нужное-ты-ничего-не-понимаешь» оборудование.

Несколько случаев появления призраков, один полтергейст, проклятие шамана… Открыв папку с делом о массовом убийстве в психбольнице, на которое вчера уехали Сидоровы, Войтех замер. К первой странице скрепкой была прикреплена распечатка фотографии убийцы, и его лицо казалось знакомым. Войтех быстро пробежал глазами по строчкам.

Андрей Михайлович Вареников, 42 года… город Псков… автослесарь… не женат… биполярное аффективное расстройство…

Нет, он не мог знать этого человека. В Пскове Войтех никогда в жизни не был, с этим мужчиной не пересекался. Даже если предположить, что тот когда-то работал, например, в автосервисе в Москве и Войтех привозил ему свою машину залить новое масло или сменить тормоза, он бы не запомнил его. На память Войтех не жаловался, но случайных людей запоминал редко. Даже те, которые чем-то обращали на себя внимание, в скором времени стирались из памяти.

Войтех отложил папку, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

«Ты можешь снять перчатку и поймать видение, в котором наверняка узнаешь, где встречался с ним», – напомнил внутренний голос, но Войтех уже и сам внезапно вспомнил. Он видел этого человека буквально неделю назад, в деревне возле пансионата, когда их с Сашей позвали на пикник. Он помогал жарить шашлыки и расхваливал свой фирменный маринад.

Снова выпрямился, подтянул к себе папку. Вареников девятого марта этого года убил четверых людей и покончил жизнь самоубийством. Как он мог спустя полтора месяца оказаться в деревне? И вести себя так, словно живет там уже давно? Ответ можно было получить лишь одним способом. Войтех решительно стянул перчатку с правой руки и положил ладонь на маленькую фотографию.

Прошла целая минута, прежде чем он поднял руку. Ни одно, даже самое малюсенькое видение его не посетило. И интуиция тоже молчала. Удивлял уже сам факт этого. Обычно Войтех ловил видения практически от любого прикосновения, а тут психически нездоровый человек убил своих соседей, покончил с собой… Даже если Войтех ошибся и в деревне живет другой, просто похожий человек, то видение все равно должно было прийти. Или не должно было? Возможно, Войтех просто настроился на видение, показывающее связь между этими людьми, а связи нет, вот он ничего и не увидел. Никто, в том числе и он сам, не знает, как именно работают его экстрасенсорные способности. Проводить опыты над собой он, ясное дело, не желает, а другими способами этого не узнать. Может быть, однажды он и решится на эксперименты, но точно не сейчас. К огромному облегчению Саши и огорчению Кости Долгова.

Войтех закрыл папку, взял телефонную трубку и набрал короткий внутренний номер.

– Володя? – спросил он, когда на том конце провода отозвались. – Ты отчет подготовил?

– И тебе не хворать, – пробурчал Дементьев. – Явиться не успел, как уже нервы треплешь. Какой отчет?

– По тому убийству, что тебе твой бывший коллега неделю назад подкинул.

– Не успел еще.

– Чем ты занимался неделю? – неподдельно удивился Войтех, точно зная, что в командировки Дементьев не ездил.

– Вот тебе по минутам расписать? – возмутился тот. – Начал я твой отчет, просто не закончил еще.

– А фотография там есть?

– Чья?

– Убийцы.

– Есть.

– Можешь мне скинуть в вайбер сейчас?

– Зачем?

– Или отчет неси.

Войтех почти как наяву увидел тяжело закатывающего глаза Дементьева. Это тоже было знакомо: обострившиеся экстрасенсорные способности частенько подсказывали ему, что делает собеседник, даже когда он его не видел. Но сейчас Войтех чувствовал: он не «видит» Дементьева, просто хорошо знает его привычки. Снова что-то было не так.

Дементьев же ничего не ответил, просто шмякнул трубку на аппарат, а через несколько секунд коротко пиликнул лежащий на столе смартфон. Пришла фотография. Войтех торопливо открыл ее, вглядываясь в черты лица импозантного мужчины лет сорока пяти. Нет, этого человека он определенно не видел ни в деревне, ни где-либо еще. Значит, просто совпадение. Но почему не было видения?

От мыслей его отвлек звонок телефона. Как ни странно, звонила Анна.

– Войта, ты уже в конторе? – без предисловий спросила она, и по голосу Войтех понял, что она чем-то страшно занята и одновременно взволнована.

– Конечно, – так же коротко ответил он.

– Я тебе сейчас на почту перешлю письмо, займись им. Кажется, у нас третий похожий случай.

– Снова массовое убийство и самоубийство?

– Да. Студентка из Москвы. Записка есть. Это пока все, что я знаю, дальше выясни сам. Если поторопимся, есть шансы успеть на горячее.

Войтех кивнул, не сразу сообразив, что Анна его не видит. Впрочем, той и не нужно было его подтверждение, она уже сбросила вызов. Минуту спустя на почту упало письмо, и два совпадения превратились в закономерность.

Рабочий день начался два часа назад и шел своим чередом, такой же, как и все предыдущие. Соня проверила назначения врача, внесла немногочисленные изменения в свой блокнот, раздала таблетки, проверила, чтобы все их выпили. В больнице, где она работала, за каждым пациентом нужно было тщательно следить. Это тебе не какая-нибудь пульмонология или терапия, где люди хотят вылечиться. В психушке бóльшая часть больных больными себя даже не считает. А уж на какие только хитрости они не идут, чтобы обмануть персонал! Прячут таблетки в руке, за щекой, под языком, некоторые даже умудряются не до конца проглотить: заглядываешь в рот – ничего, а через минуту лекарство уже в мусорке. Что-то Соне рассказали другие медсестры, что-то поняла сама. За всеми нужен контроль, без контроля никуда.

К одиннадцати часам она расправилась с обычной текучкой и села на посту пить чай с Тимкой, коллегой-медбратом. С Тимкой Соня работать любила. Он был достаточно молодым, всего около сорока, более или менее симпатичным и, главное, веселым. Даже бородатые анекдоты травил так, что Соня смеялась до слез. Сегодняшний день обещал быть спокойным, психи вели себя прилично, после утренних процедур почти все уселись смотреть телевизор в холле, только Петров, как обычно, отвернулся лицом к стене и ни с кем не хотел разговаривать, а значит, и Соня с Тимкой могут спокойно выпить чаю и обсудить прошедшие выходные. Тимка умел рассказывать про жену-стерву и непослушного сына-подростка так же смешно, как и свои незабвенные анекдоты.

Чаепитие было прервано звонком в дверь отделения. Точнее, звонка никто не услышал, просто у Сони на посту загорелась кнопка. Это было сделано специально для того, чтобы не тревожить больных. Те почему-то начинали страшно волноваться, когда слышали этот звонок. Будто их каждый день кто-то навещает и они ждут посетителей. На самом деле редко к кому приходили хотя бы раз в неделю. Сдав несчастного в психушку, родственники часто счастливо забывали о его существовании.

– Пойду узнаю, кому там чего надо, – вздохнула Соня, поднимаясь из-за стола и закидывая в рот печеньку.

Так с не до конца прожеванным печеньем она и распахнула входную дверь. На пороге стояли двое. Высокая, ослепительно красивая блондинка и очень похожий на нее мужчина. Наверное, блондинке никто не дал бы больше двадцати пяти, но Соня хорошо разбиралась в женской красоте, а потому сразу определила, что ей уже есть тридцать, а то и больше. Женщину всегда выдают глаза. Никакая косметика, ухаживающие процедуры, ботокс и даже, прости господи, силикон не могут скрыть то, что выдают глаза. Блондинке точно есть тридцать. Как и ее спутнику. Вот мужчина привлек Соню гораздо сильнее. Тоже высокий, еще выше блондинки, с такими же светлыми волосами. Статный, красивый, с мускулатурой, которую не могла скрыть даже мешковатая одежда, а вот глаза – абсолютно пустые. Ничего в них нет, ни мыслей, ни чувств. И на лице – дебильная улыбка. Соня сразу определила психическое заболевание. Эх, жалость-то какая. Такой мужик, и на тебе.

– Добрый день, мы к доктору Соколову, – вежливо, но слишком устало произнесла блондинка. – Он нас ждет.

Блондин помахал Соне рукой и улыбнулся еще шире и еще дебильнее.

– Да, конечно, проходите, – пригласила Соня. – Я вас провожу.

– Пойдем, Ванечка. – Блондинка ухватила своего спутника под руку и потянула вперед. Тот механически переставлял ноги, с детским интересом оглядываясь вокруг.

Соня провела их по длинному коридору мимо холла, где сидели психи, и даже сердце защемило, когда она подумала, что уже через пару дней этот шикарный блондин Ванечка будет сидеть среди них. Не сразу, конечно, а когда таблетки подействуют. Вот ведь жалость! Удостоверившись, что Никита Антонович их действительно ждет, Соня впустила обоих в кабинет и закрыла дверь. Даже анекдоты Тимки перехотелось слушать. Вот ведь! Никогда не переживала из-за психов, а теперь день испорчен.

Когда медсестра, провожавшая его таким взглядом, словно уже к обеду он начнет остывать, а к вечеру окажется на столе у патологоанатома, закрыла дверь, Ваня шумно выдохнул, и лицо его приобрело обычное, достаточно веселое, чуть нахальное выражение. Лиля тоже перестала изображать из себя скорбь всех сестер мира, и они с удобством расположились в мягких глубоких креслах посетителей главного врача психиатрической клиники.

С доктором Никитой Антоновичем Соколовым Лиля связалась еще вчера и договорилась, что сегодня она «приведет брата на консультацию и госпитализацию». Как и говорил следователь, Соколов сам был заинтересован в расследовании массового убийства, произошедшего в больнице, не верил в то, что Вареников просто внезапно сорвался в силу своей болезни, а потому обещал всяческое содействие. Разыграть спектакль для персонала было его идеей.

– Не все у нас тут хорошие актеры, – говорил он по телефону. – Да и нет у меня к ним доверия после того, что случилось. Как Андрей мог украсть скальпель и никто этого не заметил? Почему никто не услышал, что происходит в палате? Так что пусть они тоже думают, что ваш брат болен. Без моих назначений ему никто ничего не даст и не уколет, за это можете не волноваться.

Ваня к утру с предложением Лили так и не смирился, но и возникать не стал. Вызывать кого-то из Питера было долго и глупо, проще уж самим справиться. Тем более в своих актерских способностях он был уверен.

– Следователь Медведев сказал, будто вы уверены, что Вареников не мог этого сделать, – начала Лиля, когда доктор лично разлил чай по красивым фарфоровым чашкам. – Почему?

– Тип личности не тот, – уверенно заявил доктор. – Даже измененной. Понимаете, Вареников находился в глубокой депрессии, его даже в душ приходилось силой водить, не то что кормить. Хотя несколько дней перед тем, как все произошло, он казался мне странно возбужденным, говорил, что все вокруг кажется ему ненастоящим. Такое бывает при его заболевании, но я даже предположить не мог, что он поднимет руку на соседей. Не в аффективном состоянии, а заранее все спланирует. Ведь скальпель он стащил заранее. Если бы это было спонтанное решение, я бы понял, но не план. Нет, точно нет. – Доктор даже головой помотал для убедительности.

– А что вы скажете по поводу надписи? – поинтересовался Ваня, прихлебывая чай и с тоской поглядывая на вазочку с печеньем, которую им почему-то не предложили. – Когда он успел ее сделать?

Никита Антонович поморщился, как от зубной боли.

– Он подпер дверь изнутри одной из кроватей. Пока сотрудники взламывали ее, написал кровью убитых соседей, а потом покончил с собой.

Лиля с Ваней переглянулись, молча соглашаясь с тем, что выглядит все это действительно странно, даже с учетом речи о психически нездоровом человеке.

– А что с выжившим? – снова спросила Лиля. – Почему он молчит?

Доктор сложил руки домиком на столе и наклонился чуть ниже, явно раздумывая.

– Выжил он чудом. Вареников нанес ему три удара скальпелем в область сердца, но Слава у нас уникальный человек: его органы расположены зеркально. И если у всех людей сердце слева, то у него – справа. Это его и спасло. В больнице, конечно, лежал, одно легкое пришлось удалить, но выжил и вернулся. Я пытался разговаривать с ним по велению следователя, хоть и считал, что еще слишком рано, но он молчит. Просто замыкается в себе и ничего не отвечает. Я даже не уверен, что у вас получится разговорить его. Если бы он отвечал хоть что-то, можно было бы попробовать установить контакт, вывести разговор на нужную тему и поймать хоть какие-то отрывки, но… – Доктор развел руками, но тут же снова сложил их на столе.

– Ладно, попробуем, – вздохнул Ваня, залпом допив чай. – Ведите меня в палату. Раньше сядем, раньше выйдем.

Никита Антонович велел той самой медсестре, что встречала их на входе, оформить нового пациента, сказав, что заниматься его лечением будет сам, а также попросил положить в палату к Вячеславу Петрову.

– К Петрову? – удивилась медсестра, которую доктор называл Сонечкой. – Вы уверены?

Этот вопрос Ване не понравился. Он старался делать отсутствующий вид, будто и не слышит даже, о чем они говорят, улыбался и с детским восторгом осматривался вокруг, но сам внимательно все фиксировал.

– Да, – кивнул Никита Антонович. – Ванечка у нас парень веселый, авось и его развеселит.

– Хорошо, – словно нехотя согласилась Сонечка.

Ване выдали старую застиранную пижаму в неожиданно голубой цветочек и повели в самый конец коридора.

– Ну ладно, братишка, – перед дверью сказала Лиля. – Я тебя завтра навещу.

Она крепко обхватила Ваню за плечи и прижалась губами к его уху.

– Веди себя хорошо, я ж все в отчете напишу, – прошептала она.

– Я тебе отомщу, – пообещал Ваня, не сделав попытку обнять ее в ответ.

Лиля еще раз махнула ему рукой, грустно улыбнулась и в сопровождении доктора отправилась обратно, а Ваня вошел в палату. Та оказалась небольшой, всего на две койки, на одной из которой лежал, отвернувшись к стене, мужчина, а другая пока пустовала. В ногах каждой койки стояла тумбочка, а возле окна расположился стол с одним стулом. Больше в палате не было ровным счетом ничего, даже несчастной раковины. Ваня вдруг подумал, что, если задержится здесь хотя бы на неделю, сам впадет в депрессию. Надо бы разговорить этого психа побыстрее. Эх, Сашку бы сюда! Она бы мигом его загипнотизировала и все узнала. Почему они раньше не подумали?

Когда за медсестрой закрылась дверь, его новый сосед внезапно повернулся к нему, сел на кровати и уставился на него таким взглядом, что Ване стало не по себе. На вид ему было не больше тридцати, и даже сильные залысины не добавляли лет, но вот глаза… Глаза принадлежали глубокому старику: бледно-голубые, как будто выцветшие, они смотрели одновременно на собеседника и куда-то сквозь него, не в потаенные мысли и страхи, а как будто в параллельную вселенную.

– Ты принес с собой голоса? – спросил он.

– Что? – растерялся Ваня.

– Голоса. Они пришли с тобой?

– Н-нет… Не принес я никаких голосов.

Слава заметно расслабился, плечи опустились, а взгляд сфокусировался на Ванином лбу.

– Хорошо, – сказал он. – Значит, мы в безопасности.

Он снова лег на кровать и отвернулся к себе, а вот Ване впервые в жизни захотелось слинять с задания.

После тщательного изучения письма, пересланного Анной на его почту, сбора некоторой информации и парочки важных звонков Войтех все-таки вызвал Дементьева к себе, чем тот оказался не слишком доволен. И вообще явился только полчаса спустя.

– На, держи свой отчет! – заявил он, бросив на стол тоненькую папку, которая в связи с почти полным отсутствием веса стремительно проехалась по столу и, если бы Войтех не успел поймать ее, упала бы на пол. Очевидно, в папке этой содержался отчет, которым Войтех третировал подчиненного целую неделю. Точнее, два раза напомнил.

– Что-то он тоненький какой-то, – не удержался он от подначки.

Брови Дементьева улетели к волосам примерно с такой же скоростью, с которой чуть раньше папка ехала по столу.

– А ты что, «Войну и мир» ожидал получить?

– Ну, по крайней мере, хотя бы три исписанных листа, – едва заметно усмехнулся Войтех, заглядывая в папку.

– Ну ты и сволочь! Сам на пляжах и в пансионатах нежился, а мне пиши!

– Странно, раньше я был иностранной скотиной.

– А теперь стал иностранной сволочью, – парировал Дементьев, с размаху плюхаясь в кресло посетителя. – Считай, повысили. Как они тебя, зануду, терпят столько лет?

Теперь Войтех улыбнулся шире.

– За необычные приключения и возможность прикоснуться к сверхъестественному люди еще и не такое терпят. Разве ты не поэтому здесь?

Дементьев выдохнул, но отвечать не стал. Да и что тут ответишь? Даже если скажет, что он здесь, потому что его поперли из Следственного комитета, это все равно будет правдой лишь отчасти, и Дворжак прекрасно это знает. Экстрасенсу не соврешь.

– Зачем позвал вообще? Уж не ради отчета поди.

– Не ради, – согласился Войтех, откладывая папку в сторону. – У нас третий схожий случай.

Маска неудовольствия тут же исчезла с лица Дементьева. Он выпрямился в кресле и с интересом посмотрел на собеседника.

– Где?

– В Москве. Студенка архитектурного сегодня ночью убила двух соседок по комнате, а затем покончила с собой.

– И что, никто ничего не слышал? – недоверчиво уточнил Дементьев.

– Это же общежитие, – пожал плечами Войтех. – Крики и визги никого не удивляют.

– Записка есть?

– Не просто записка. Девушка исписала одной фразой целый лист бумаги. «Они ненастоящие» повторялось раз двести.

Дементьев задумчиво почесал подбородок:

– Знать бы, что это означает.

– Думаю, если бы мы знали, то и причину нашли бы гораздо быстрее, – заметил Войтех. – Я позвонил Ляшину, он пообещал посодействовать. Поскольку убийство совсем свежее, вам дадут осмотреть и место преступления, и тела, и записку.

– Нам? А ты не поедешь? Раз у нас будет возможность все это осмотреть, твои экстрасенсорные способности очень пригодились бы. Глядишь, потрогал бы записку и чего узнал бы.

По лицу Войтеха пробежала едва заметная тень.

– Нет, я останусь здесь, – чуть холоднее, явно пытаясь скрыть волнение, ответил он. – У меня кое-какие дела. Поедете ты и Саша.

Теперь Дементьев удивился еще больше. Вот уже полгода Войтех никуда не отправлял с ним Сашу. Если на возглавляемом им расследовании нужен был медик, ездил Долгов, хоть тот и был не слишком этому рад. Он терпеть не мог выездные расследования, особенно в какой-нибудь глуши без приличных магазинов и гостиницы минимум в три звезды. А уж в Москву так и вовсе должен был поехать Долгов, как и в феврале. Это был его любимый город, у него там осталась очень даже приличная квартира, Дементьев имел возможность лично в этом убедиться. В общем, поездка в Москву с Дементьевым не Долгова, а Саши выглядела крайне нелогично со стороны всегда логичного до зубного скрежета Дворжака. Если только тот не пытался напакостить кому-то из этой тройки. Саше едва ли, остаются он и Долгов. Неужели реально за задержанный отчет мстит?

– Почему не Костя? Ты перестал на меня обижаться? – не удержался Дементьев.

– Я на тебя обижался? – в свою очередь удивился Войтех.

– Ну да. Когда я тебе в сердцах заявил, чтобы ты или Сашку воспитал, или больше ее со мной не отправлял. Разве не поэтому последние полгода со мной ездил только Долгов?

– Ничего подобного.

– Да у тебя это на лбу было написано.

– У меня на лбу никогда ничего не написано.

Дементьев расхохотался.

– Это смотря как читать. Может, Саша или Сидоровы и не могут, а бывший следователь, знаешь ли, и не таких читал.

– Ну хорошо, может, немного и обижался, – сдался Войтех. – Но совсем чуть-чуть. Сейчас же Костя нужен мне здесь, а с Саши я возьму обещание во всем тебя слушаться.

Дементьев собирался ответить, что Сашиным обещаниям грош цена, но передумал. Что-то в выражении лица Войтеха заставило его промолчать. Костя ему был нужен для чего-то определенного, это точно. И это что-то касалось вовсе не работы. О том, что у Войтеха в голове, как и у всех экстрасенсов, которых удавалось обследовать ИИН, а ранее – ЗАО «Прогрессивные технологии», есть опухоль, Дементьев знал. И знал, что именно Константин Долгов за ней наблюдает. Возможно, что-то связанное с этим. И если лица Дементьев читал хорошо, то в психологи никогда не записывался. А ну как начнет расспрашивать, а Дворжак и вывалит на него что-нибудь, что потребует ответов человека с тонкой душевной организацией? Нет, Дементьев всегда знал, когда нужно остановиться.

– Ну Саша так Саша, – сказал он, поднимаясь из-за стола. – Я так понимаю, мне пора домой, собирать чемоданы?

– Я куплю вам билеты и забронирую отель.

– Только в бизнес-класс, пожалуйста.

– Естественно. – Войтех как будто даже удивился. – Я же не отправлю свою девушку в экономе.

– Скотина, – бросил Дементьев, выходя за дверь.

Войтех не стал долго засиживаться в кабинете. Если с Дементьевым все прошло хорошо, то теперь о предстоящей командировке предстояло сообщить Саше, а у нее вопросов может возникнуть гораздо больше. Она наверняка тоже удивится, почему не едет Войтех, ведь там будут свежайшие улики, которые могут что-то дать. Едва ли станет возражать, если он не захочет провоцировать у себя видения, но удивится точно и начнет задавать вопросы. Саша никогда не умела держать их в себе. У него есть ровно тридцать шесть секунд, которые занимает дорога от его кабинета к ее, чтобы придумать причину не ехать. Оставалось надеяться, что она достаточно соскучилась по работе и поедет в любом случае, даже без него.

На стук в дверь Саша не ответила. Возможно, ее не было в кабинете, она запросто могла проводить время где-то в лаборатории или вообще куда-то уйти, но Войтех решил проверить сначала здесь. Он нажал на ручку двери и осторожно заглянул внутрь.

Саша стояла у большого шкафа, в одной половине которого хранилась верхняя одежда, а в другой стояли многочисленные книги по медицине, которые она принесла сюда из дома. Саша то ли что-то искала среди этих книг, то ли просто рассматривала корешки, но так увлеклась своим занятием, что даже не заметила его прихода.

– Саш?

Она вздрогнула и выронила мобильный телефон, который, как оказалось, держала в руках.

– Фу ты, Войта, нельзя же так пугать! – заявила она, наклоняясь, чтобы поднять телефон, но Войтех успел первым. Тот был выключен, а потому, что Саша собиралась с ним делать, было непонятно.

– Я стучал в дверь, – улыбнулся Войтех, протягивая ей телефон. – Это ты чем-то так увлеклась, что даже не услышала.

– Размышляла, не составить ли мне по медицине такую картотеку, какую Нев сделал для своих книг по магии.

Войтех удивленно приподнял бровь:

– Ты уверена, что не взвоешь на третьей книге?

– Да я взвою уже на второй, – рассмеялась Саша. – Просто идея классная, но мне усидчивости не хватит.

– Тем более у меня для тебя есть задание поинтереснее.

– В самом деле? – Восторг, появившийся в ее глазах, дал понять, что по работе Саша действительно соскучилась и в командировку поедет даже без него.

Войтех кратко пересказал ей то, что узнал из письма Анны, а также об обещанном содействии Ляшина.

– Так что даже тела осмотреть сможешь.

– Не то чтобы я так уж люблю трупы, но это всяко интереснее картотеки, – заверила Саша. – Но почему ты не едешь?

– Хочу остаться и попробовать найти связь между всеми тремя убийцами. – Это единственное, что пришло ему в голову за тридцать шесть секунд. – У этих людей должно быть что-то общее, но пока я не понимаю что. Санкт-Петербург, Псков, Москва. Бизнесмен, автослесарь с психическим заболеванием, студентка. Связи нет, но она должна быть.

– Должна, – согласилась Саша. – Только ты слишком не усердствуй, ладно? – Она тронула его за плечо и просительно заглянула в глаза. – А то опять мигрень заработаешь.

– Я постараюсь, – заверил Войтех, сжав ее руку. – Поверь, мне и самому очень нравится жить без головной боли. Но ты тоже должна пообещать кое-что.

– Вести себя хорошо? – невинно осведомилась Саша.

– И слушаться Дементьева.

Она тяжело вздохнула.

– Я постараюсь.

Войтех улыбнулся, понимая, что она передразнивает его, но думая, что впервые у нее больше шансов сдержать свое обещание, чем у него.

– Отлично. А теперь что там насчет обеда? Я, пожалуй, уже не отказался бы.

– Тут неподалеку открылось чудесное местечко, мне его Сидоров хвалил.

– Значит, там полно мяса и пива? – нахмурился Войтех.

Саша рассмеялась:

– Вот и проверим.