Я познакомился с устрицами довольно поздно, лет в двадцать пять. Будучи мнительным и брезгливым, я, как мог, их избегал, но однажды попал на прием, который открывался устричным буфетом. То есть ничего, кроме этих безобразных на вид моллюсков и шампанского, не было, а есть хотелось очень. Лет с четырнадцати. Да-да, именно в этом возрасте я осознал, что если меня и добьет какой смертный грех, так это будет отнюдь не похоть или лень. Я поглощал все, что лежало плохо, средне, удовлетворительно или хорошо. И тут такой вызов. Решил, что пора лишиться буржуазной девственности. Сковырнул странную субстанцию, втянул в рот и замер. Проглотить солоноватую, склизкую гадость не представлялось возможным. Выплюнуть тоже. Вокруг светская общественность. Замер. Обдумываю положение. Приятель, видевший начало устричного конца, поинтересовался:

– Первый раз?

Кивнул.

– Проглотить не можешь?

Кивнул.

– Глотай быстрее, не мучай животное.

Замерз глазами.

– Ну они живые же, подыхают только в желудке.

Замерз всем телом.

– Цыпкин, чего у тебя рожа, как будто это тебя проглотили. Ну да, она живая, не повезло ей. Если прислушаешься – она даже пищит у тебя во рту, так что глотай. Только вторую не сразу.

Я вымычил, от слова «мычать»:

– Почему?

– Они трахаться начнут. Животное если чувствует, что кранты, инстинктивно начинает размножаться; вот они и начнут у тебя в желудке спариваться. Устрицы поэтому и афродизиак, что выделяют перед смертью кучу тестостерона.

Я визуализировал и понял, что умру прямо сейчас с устрицей во рту, причем раньше нее. С ней и похоронят. Лицо отразило всю гамму переживаний.

– Цыпкин, ты что – дебил?! Я тебя развел! Устрицы у него в животе трахаются! Я сейчас сдохну от смеха.

Через минуту о диалоге знал весь состав вечеринки. Я сбежал.