24
Много лет я так не срывалась.
Несмотря на всю мою агрессивную болтовню, в детстве я не слишком часто ввязывалась в драки. Я изображала из себя воина, но в действительности другие дети обычно оставляли меня в покое, услышав, как я выражаюсь. И если уж совсем начистоту, они не решались связываться со мной не из-за страха, а больше из-за моей взбалмошной самоуверенности.
Это работало, держало их на расстоянии, а я не попадала в ситуации, где могла потерять над собой контроль. Со мной такое случалось, я все же не какой-нибудь смелый герой из сказок — скорее загнанная в угол, остервенелая крыса. Помню, я поймала Финна Эльстина, когда тот стащил обед Рига. Финн заработал синяк под глазом и сломанную руку. Пришлось провести год на подростковом условном сроке, и меня выперли из дзюдо за неуместное применение насилия.
Тогда я еще не достигла возраста правовой ответственности, и мои действия не могли поставить под угрозу зачисление в летную школу. С нападением на Говнюка все иначе. Теперь я взрослая, могла бы и поумнеть.
Я присела на скамейку в саду за стеной базы. Как поступит Йорген? Если пойдет к адмиралу, меня выгонят, конец. И я это заслужила.
Я и правда никакой не воин из сказок Бабули. Вовсе нет. Я еле справилась, когда в битве погибли друзья, а теперь сорвалась после пары жалких оскорблений. Почему нельзя держать себя в руках? Почему я рассвирепела после тех слов Йоргена? Меня заставляли выслушивать подобное всю жизнь.
Небо потемнело — ближайший световой люк переместился дальше от базы, — а я сидела в саду и ждала, пока за мной придут полицейские. Единственным звуком было… слабое жужжание? Из рюкзака?
Нахмурившись, я покопалась внутри и вытащила рацию. Поднесла ее к губам и нажала кнопку приема.
— Привет, Спенса, — сказал М-Бот. — Вы живы?
— Наверное.
— О, как кот!
— Что?..
— Если честно, я не уверен. Но по логике, если вы со мной разговариваете, значит, вероятность схлопнулась в нашу пользу. Ура!
Я откинулась на скамейку и неохотно сунула в рот кусок вяленого мяса. Если за мной должны прийти, то придут. Можно и поесть. Я не чувствовала голода, но так было все последние дни. Перебор с крысиным мясом.
— Вы собираетесь объяснить мне, с кем сражались? — спросил М-Бот.
— Мы об этом говорили. С креллами.
— Ну, разговор был вокруг да около. Никто мне ничего толком не объяснил. Я будто должен сам знать.
Я заставила себя проглотить кусок и запила его водой. Вздохнув, сказала по рации:
— Креллы — инопланетяне.
— Формально вы тоже инопланетяне, — заметил М-Бот. — Мы ведь не на вашей родной планете. Правильно?
— Так или иначе, они стремятся нас уничтожить. Это существа с необычной броней и ужасным оружием. Старожилы говорят, что они уничтожили нашу звездную империю и почти истребили нас. Может быть, мы все, что осталось от человечества, и креллы полны решимости покончить с нами. Они посылают звенья истребителей, часто с бомбами, которые называются могильщицами. Взрывная волна проникает глубоко в пещеры и уничтожает там все живое.
— Почему вас не бомбардируют с орбиты? — спросил М-Бот.
— Что?
— Не то чтобы я в этом разбирался, — добавил он. — Я ведь не боевая машина, разумеется.
— У тебя четыре пушки.
— Наверное, их прикрутили, пока я отвлекся.
Я вздохнула.
— Если ты спрашиваешь, почему на нас не сбрасывают могильщицы с орбиты, то это потому, что планета окружена древней системой обороны. Стандартная стратегия креллов заключается в том, чтобы миновать ее, а потом накинуться скопом на наши истребители или попытаться незаметно подобраться на малой высоте. Если они уничтожат наши зенитки или проведут мимо них бомбардировщик, то смогут лишить нас возможности строить новые истребители. Тогда нам конец. АОН — единственная сила, которая препятствует истреблению человечества.
Я сгорбилась на скамейке.
«А значит, — добавила мысленно, — пора перестать выяснять отношения по пустякам и сосредоточиться на полетах».
Что там говорил отец?
«Их головы из камня, их сердца принадлежат камню. Устреми взор ввысь».
— M-Бот, ты что-нибудь помнишь о человеческой цивилизации? О том, что было до креллов?
— Что касается подобных вопросов, мои банки памяти почти полностью повреждены.
Я разочарованно вздохнула и запихнула еду обратно в рюкзак, собравшись домой. Но не пошла. Не могла, пока к моей голове словно приставили пистолет. Не буду я прятаться в пещере, дожидаясь, пока меня вызовут отчитываться за нарушение дисциплины.
Придется посмотреть судьбе в лицо и принять наказание.
Закинув рюкзак на плечо, я вернулась к входу на базу и миновала пропускной пункт. Пошла длинной дорогой вокруг летной школы, мимо столовой и стартовой площадки, чтобы последний раз взглянуть на мой «Поко».
Я шагала мимо молчаливого строя кораблей, за которыми добросовестно присматривали техники. Слева, в окне столовой заметила свое звено — они сидели вместе за ужином и смеялись. Йоргена не было, но обычно он не ест с простыми смертными. Наверное, отправился прямиком к адмиралу, чтобы пожаловаться на мое поведение.
Полицейские уже давно не сопровождали меня по вечерам за пределы базы. Мы все знали правила, и АОН устраивало, что я подчиняюсь. Поэтому никто не остановил меня, когда я вернулась в здание школы, прошла мимо нашего класса — пусто — и остановилась у кабинета Кобба. Там тоже было пусто.
Больше я нигде здесь не бывала. Вздохнув поглубже, я поймала проходящего мимо адъютанта и спросила, где в столь поздний час можно найти адмирала.
— Железнобокую? — спросила она, смерив меня взглядом. — Обычно у нее нет времени для курсантов. Кто твой инструктор?
— Кобб.
Выражение ее лица смягчилось.
— А, Кобб. Точно, он же взял группу в этом семестре. Такого не случалось несколько лет. Хочешь на него пожаловаться?
— Типа того.
— Корпус C. — Она дернула подбородком в нужном направлении. — Личный штаб адмирала в вестибюле кабинета D. Тебя могут перевести в другое звено. Если честно, странно, что это не происходит чаще. Я знаю, он Первый гражданин и все такое, но… в общем, удачи.
Я покинула здание. Решимость нарастала с каждым шагом, и я пошла быстрее. Объясню, что натворила, и потребую наказания. Я сама контролирую свою судьбу, даже если суждено, чтобы меня исключили.
Корпус C — устрашающее кирпичное строение — разместился в дальнем конце базы. Его выстроили как бункер, с узкими прорезями вместо окон — как раз в таком месте ожидаешь найти Железнобокую. Каким образом мне добраться до нее через штабных? Не хотелось, чтобы меня выгнал из школы какой-нибудь мелкий чиновник.
Я заглянула снаружи в пару окон и почти сразу наткнулась на адмирала. Ее кабинет оказался поразительно маленьким — уголок, забитый книгами и памятными вещицами. Я увидела, как она глянула на старомодные настенные часы, закрыла блокнот и встала.
«Перехвачу ее на выходе», — решила я.
Я переместилась к передней части здания, приготовив речь. Никаких оправданий. Только сухое изложение фактов.
Пока я ждала, из рюкзака снова послышалось жужжание. Значит, все? Меня вызывают, чтобы отчитать за нарушение дисциплины? Я вытащила рацию и нажала кнопку.
На линии играло нечто странное — музыка.
Она была невероятной, будто не от мира сего. Прежде я не слышала ничего подобного. Голоса множества инструментов звучали в захватывающей, стремительной и прекрасной согласованности. Не просто один музыкант с флейтой или барабаном, а сотни великолепных духовых, раскаты барабанной дроби — и медные трубы, похожие на сигнал к атаке, но здесь они представали не воинственным кличем, а скорее… душой этой величественной, мощной мелодии.
Я застыла как вкопанная. Игравшая по рации музыка была светом, красотой звезд, выраженной в звуках — торжествующих, удивительных, невероятных звуках.
Внезапно все стихло.
— Нет. — Я потрясла рацию. — Нет, давай еще.
— На этом месте моя запись обрывается, — сказал М-Бот. — Простите.
— Что это?
— Симфония Нового Света, Дворжак. Вы спрашивали, что представляло собой человеческое общество раньше. Я нашел этот фрагмент.
У меня неожиданно ослабели колени. Я присела на край кадки с цветами у дверей, сжимая бесценную рацию.
Мы создавали такое? Столь прекрасные звуки? Сколько людей должно собраться, чтобы это сыграть? Конечно, у нас были музыканты, но до «Альты» слишком большое скопление людей в одном месте означало смерть, поэтому традиционно наши исполнители ограничивались трио. Здесь же, похоже, их были сотни.
Сколько усилий, сколько времени посвящалось в старые времена столь несерьезному, но столь чудесному занятию, как музыка?
«Устреми взор ввысь».
Изнутри здания послышались приближающиеся голоса. Я убрала рацию и, чувствуя себя глупо, утерла слезы в уголках глаз. Так. Во всем сознаться. Время пришло.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась Железнобокая в строгой белой форме.
— Понятия не имею, почему ваш отец так думает, курсант, — говорила она. — Разумеется, я бы выбрала для вас другого инструктора, если бы не требования вашей собственной семьи…
Заметив меня на дорожке, она остановилась. Я закусила губу. Дверь ей открыл адъютант, и я поняла, что знаю его. Темнокожий парень в курсантском комбинезоне и кителе.
Говнюк. Опередил меня.
— Адмирал. — Я отсалютовала.
— Ты. — Уголки ее губ опустились. — Разве тебе не запрещено пользоваться инфраструктурой АОН после окончания занятий? Мне вызвать полицейских, чтобы тебя выпроводили? Честно говоря, нам нужно об этом поговорить. Ты действительно живешь в неисследованной пещере, вместо того чтобы возвращаться вниз?
— Сэр, — произнесла я, не отнимая руки от виска. На Йоргена я не смотрела. — Я беру на себя полную ответственность за свои действия. Я считаю, что должна в официальном порядке просить, чтобы меня подвергли…
Говнюк хлопнул дверью, заставив адмирала подскочить на месте, а меня замолчать, и зыркнул на меня.
— Я… — продолжила я, переведя взгляд обратно на адмирала. — Я должна в официальном порядке просить, чтобы меня подвергли дисциплинарному…
— Прошу прощения, адмирал, — перебил Говнюк. — Дело во мне. Минутку.
Он подскочил и схватил меня за руку. Я тут же занесла кулак, и парень дернулся, но я неохотно позволила ему отвести себя в сторонку.
Адмирал, видимо, не собиралась дожидаться двоих курсантов. Хмыкнув, она пошла дальше по дорожке и забралась в обтекаемый черный ховеркар.
— Да что с тобой не так? — прошипел Говнюк.
— Я хочу во всем сознаться. — Я вздернула подбородок. — Не позволю, чтобы она выслушала только одну из сторон.
— Звезды небесные… — Он глянул на автомобиль и понизил голос. — Штопор, иди домой. Хочешь, чтобы тебя исключили, что ли?
— Я не собираюсь сидеть на заднице и ждать, пока за мной придут. Я буду бороться.
— Тебе сегодня борьбы не хватило? — Он потер лоб. — Иди и все. Увидимся завтра в классе.
Что? Я не могла уловить его логику. Может, он хочет, чтобы я сначала пострадала?
— Собираешься сдать меня завтра? — спросила я.
— Я вообще не собираюсь тебя «сдавать». Думаешь, мне хочется потерять еще одного члена звена? Нам нужен каждый пилот.
Я уперла руки в бедра и смерила его взглядом. Йорген выглядел… искренним. Раздраженным, но искренним.
— Погоди… Зачем тогда ты встречался с адмиралом?
— Раз в неделю мои родители устраивают для нее торжественный ужин в нижних пещерах. Этот вечер лишь немногим хуже остальных, когда нас посещают главы Национального Собрания. Слушай, мне жаль. Не стоило тебя провоцировать. Командир должен вести людей, а не толкать перед собой. — Он кивнул мне, словно этого было достаточно.
Его слова меня не убедили. Я уже настроилась, приготовилась к удару, ждала выстрела деструктора в лицо. А теперь он просто… отпустит меня?
— Я стащила силовую матрицу из твоей машины, — ляпнула я.
— Что?
— Я знаю, что ты меня подозреваешь. Ну, это и правда я. Так что вперед, сдай меня.
— Звезды! Это ты?
— Э-э… ну конечно. Кто же еще?
— Колымага плохо заводилась, и я вызвал механика из гильдии. Решил, что он забрал матрицу, чтобы починить.
— С базы?
— Не знаю! В таких местах ужасная бюрократия. Когда я пожаловался, они стали придумывать оправдания, и я подумал… — Он прижал руку к голове. — На кой черт тебе понадобилась моя силовая матрица?
— Э-э… нужно было подорвать твой боевой дух. — Я поморщилась от неудачной лжи. — Оставить тебя слабым и немощным. Точно, матрица — символ окончательного и бесповоротного подрыва твоего авторитета! Знак непокорности! Я уволокла ее прочь, словно древний военачальник-варвар, который выкрал сердце…
— Зачем тратить столько сил? Не могла, как все нормальные люди, просто разрядить подъемное кольцо?
— Я не знаю, как это делается.
— Неважно. Загладишь вину позже. Например, можешь перестать оскорблять меня перед всем звеном. Хотя бы на денек?
Я стояла и переваривала его слова. Ха, похоже, он действительно не желал ссориться.
— Слушай. — Говнюк оглянулся на черный автомобиль. — Я знаю, каково жить в тени собственных родителей, ясно? Мне жаль. Я не буду поступать так, как… снова поступил. Но больше кулаками не махать, идет?
— Ладно.
Кивнув, он убежал и с извинениями забрался в машину к адмиралу.
— В следующий раз я тебя запинаю! — крикнула я. — Ха!
Конечно, он не услышал. Я проводила взглядом автомобиль и, покачав головой, подняла с земли рюкзак. Йорген оставался для меня полной загадкой. Каким-то чудом меня не выгнали из АОН. А Йорген… не хотел мстить. Не хотел со мной ссориться.
Раньше я бы только посмеялась, но теперь, как ни странно, подумала, что Йорген повел себя благородно: поставил на первое место звено.
«Устреми взор ввысь…»
Я покинула базу в полном раздрае, но сильнее прочих эмоций выделялось облегчение.
— М-Бот, — сказала я по рации, — пожалуйста, проиграй мне тот фрагмент еще несколько раз.
