Прежде мы были охотниками/собирателями. Это была первая экономическая эпоха. Мы выходили, охотились за добычей и собирали плоды, семена и грибы.

Потом настала другая экономическая эпоха — эпоха земледелия и скотоводства. Мы огородили землю и растили животных на мясо, стали засевать поля, выращивать фруктовые деревья и овощи. У феодализма были свои недостатки и преимущества, зато теперь не приходилось сталкиваться с дикими животными, чтобы получить свой ужин. Тогда между людьми возникло имущественное неравенство, и родилась легенда о Робин Гуде.

Затем наступила промышленная эпоха. Теперь от людей требовалось стать живыми шестеренками огромных механизмов — заводов и фабрик. От этих «винтиков» требовалось действовать шаблонно, чтобы весь механизм продолжал работать. Способность думать не особенно приветствовалась. Безопаснее было «знать свое место», если вы хотите сохранить работу и прокормить свою семью.

Людьми управляли так, чтобы они предсказуемо работали как часть производственной машины. Их помещали в счет прибыли и убытков в качестве пассивной цены — а не в балансовый отчет в качестве активов.

Сейчас мы вступили в четвертую экономическую эпоху. В этой книге я называю ее «новой экономикой». Это очень волнующее новшество. Теперь полно возможностей. Впервые многие люди способны найти смысл и цель в своей работе. Ломаются иерархии. Инновации и значимый вклад могут исходить от сотрудника любого возраста и ранга. Обучение на протяжении всей жизни стало нормой. Появился свободный доступ к информации и людям.

Впрочем, есть и трудности. Многие руководители остались в рамках индустриальной эпохи: им страшно что-то менять, доверять окружающим, позволять чему-то выходить из-под директивы и контроля. Большинство сотрудников по-прежнему действуют так, будто их наняли на заводской конвейер. Обе стороны должны быстро измениться, чтобы выжить в условиях новой экономики.